Истинный Монах

Владимир Волхов, 2015

Молодой послушник Рольт честно пытался стать монахом, истинным монахом. Но мир изменился и поставил его перед выбором: умри или адаптируйся. И он решил выжить во что бы то ни стало… Хотя в грязи и пороках разлагающегося мира Рольт нашел истинную любовь, его несгибаемость приводит к глобальной катастрофе – возвращению гневливых богов.

Глава 12

После отъезда Рольта Маркус остался в одиночестве. Но оно не томило его. Многое нужно было осмыслить, еще большее — переосмыслить. Проще всего и то, и другое делать, когда никто тебе не мешает. Часто он ходил на кладбище, в фамильный склеп, чтобы посидеть в тишине около саркофага сестры.

О том, как жестоко в ту ночь с ним поступила Сепатия, приняв облик Тильды, он хотел думать меньше всего, и именно поэтому думал об этом чаще всего. Два голых женских тела так и стояли перед глазами, руки все еще ощущали их горячую плоть. Неужели в нем жило тайное влечение к сестре? Неужели он на самом деле ничем не отличается от своего похотливого отца?

Не найдя ответа, он с угрюмой душой в очередной раз вышел из склепа, морщась от яркого света солнечного дня. Жизнь не давала ему лишнего времени на размышления, заставляя идти все время вперед. Его уже поджидали стоявшие около могил неподалеку Гуро и Туфон, чтобы рассказать о проблемах, которые, сменяя одна другую, неизменно появлялись каждый день и требовали, чтобы все внимание он уделял им, а не внутренним переживаниям. В какой-то мере это устраивало Маркуса, потому что помогало отвлечься.

— Что? — спросил он, исподлобья глянув на двух людей, которых сам к себе приблизил. Даже свой голос раздражал его, отдаваясь ударом в висках.

— Только что в замок приехали три соседних графа, ваша светлость, — с поклоном сказал Гуро.

— Для чего?

— Хотят засвидетельствовать вам свое почтение, — медленно и официально произнес он. — Они велели передать, что уважают вас и восхищаются вашей смелостью. В эти непростые времена вы показали им пример верности кодексу рыцаря. Их покорила ваша самоотверженная забота о будущем Тамрии. Кроме того, графы привезли подарки и…

— Туфон? — Гуро был хорошим советником, но слишком многословным. Иногда это сильно раздражало Маркуса. Благо, для таких случаев под боком был верный и прямолинейный рыцарь.

— Да просто они хотят присоединиться к нашему заговору против короля.

— А у нас есть заговор против короля?

— После того, как ваш друг Рольт совершил покушение на Тануина, заговор появился сам собой.

— Понятно. Хорошо, Гуро, иди, подготовь прием. Я скоро буду.

— Ваша светлость, — советник еще раз поклонился и пошел к выходу с кладбища.

Разглядывая чью-то могильную плиту, Маркус никак не мог сконцентрироваться, чтобы прочесть написанное на ней имя. Очень непросто принять себя таким, какой ты есть, если тот, какой ты есть, совсем не тот, кого бы тебе хотелось видеть. Однако каким бы ты ни был, есть определенные моральные границы. Если переступишь их, то недовольство собой превращается в отвращение к себе. Маркус сделал этот шаг за грань, и теперь мучился. Пусть он не мог совладать со своим естеством, но тяготящая жизнь все же была в его распоряжении. Когда он вспоминал ночь с Сепатией, то начинал завидовать мертвым и сожалеть, что отец не убил его.

— Скажи мне, Туфон, — не поворачиваясь, он согнулся от перехватившей дыхание боли. — Правду ли говорят, что ты видишь демонов?

— Да, ваша светлость.

Это проклятие привязалось к Туфону, когда ему еще не было и двенадцати, вскоре после того дня, как погибли его родители. Отец и мать гуляли по стенам замка и тогда… Точно никто не знает: то ли отец как обычно дурачился, расхаживая по краю, и сорвался вниз вместе с женой, то ли они решили почему-то свести счеты с жизнью, то ли произошло что-то еще более ужасное, но в итоге оба погибли. После похорон родителей мальчик недолго оставался в одиночестве. К нему стали приходить демоны.

Особенно часто появлялся один и тот же, который даже утешал мальчика, и затем, когда ребенок, перестав плакать, начинал дышать спокойно и ровно, демон нашептывал ему на ухо: «Ты же знаешь, каким картежником был твой отец. Однажды он проиграл уйму денег, и не смог расплатиться по долгам. Один граф предложил ему выход. Он сказал, что если твой отец женится на его дочери, то граф оплатит все его долги. Но для этого твоему отцу нужно было развестись с твоей матерью. Когда твой малодушный отец там, на стене, сказал ей, что им нужно расстаться, несчастная, не задумываясь, бросилась вниз. А твой отец… Он был дурак, но он любил ее. Верь мне, он очень ее любил. И, раскаявшись, тоже кинулся вслед за ней… Если ты когда-нибудь полюбишь, то люби именно так, как любила твоя мать, мальчик. Люби до крайности».

Этот демон чем-то даже нравился Туфону, он кого-то ему напоминал… Но часто, слишком часто, приходили другие — безжалостные, циничные, завистливые. Они подговаривали то избить слугу, который якобы дерзко на него смотрит, то домогаться симпатичной служанки, потому что все графы так делают. Или же просто напиться вина до потери сознания. Со всем этим детской психике было невероятно сложно справиться, но каким-то чудом Туфон не потерял рассудок и в конце концов привык жить с демонами.

— И какие они?

— Мерзкие, ваша светлость.

— Они говорят с тобой?

— Да.

— Что?

— Хотят, чтобы я делал разные гадкие вещи.

— И ты их делаешь?

— Нет, я не подчиняюсь демонам. Я привык не замечать их шепота и постоянно ищу свои собственные мысли. Но иногда это делать сложно… Иногда, когда мои мысли…

–…совпадают с их мыслями?

— Да.

Обдумывая это, Маркус тщетно надеялся найти в себе присутствие демонов. Ему очень не хватало того, на кого можно свалить всю вину. Но в душе было тихо. Никого постороннего, только он сам и его грех. Однако мысли… Они, как непослушные дети, разбегались в стороны и делали, что хотели. Мозг вырабатывал их с невероятной скоростью и, видимо, ему было все равно, получаются ли они чистыми, или же подлыми, низкими, бесстыдными. Мозг не имел морали, он не терпел тишины и не мог не думать.

Но душа, решил Маркус, на то ведь и есть у человека душа, чтобы отделять одни мысли от других. Хорошие от плохих. Выхватывать из груды производимых мозгом фраз именно те, которые тебе близки. И хотя мысли изменить нельзя, но можно направить их поток в нужное тебе русло. Да, именно так, нужно только подчинить себе течение мыслей, и тогда, когда их вода польется по чистой земле, она перестанет быть столь грязной. Осталось каким-нибудь образом сделать это. То, что нашелся хоть какой-то план действий, немного успокоило Маркуса.

— Но если твои мысли иногда совпадают с мыслями демонов, то это ведь еще не значит, что ты такой же, как они?

— Именно так я и считаю.

— Значит, вся задача демонов состоит лишь в том, чтобы ты решил, что их мысли — это твои собственные. Именно тогда они победят. Именно тогда ты исчезнешь, и останутся только они.

— Наверное, так и есть.

— Может ли быть, что всем нам демоны что-то нашептывают, но просто мы, в отличие от тебя, не видим их и потому не понимаем этого?

— Я никогда не думал об этом… Мне всегда казалось, что эта напасть мучает только меня.

— Поверь, это далеко не так…

В голове немного прояснилось, Маркус вновь ухватил ту нить, держась за которую можно было сквозь лес мыслей пробраться к своей собственной душе. Еще раз, до боли вглядевшись в ее яркое сияние, он убедился, что душа его, конечно, не идеальна, но и не так ужасна, как ему показалось. Кроме того, он вдруг отчетливо понял, что Сепатия лишь хотела, чтобы ему было хорошо, и делала для этого все, не сознавая, что приносит ему боль. Колдунья, он был в этом уверен, просто не знала, что показывает ему облик сестры. А он… Он тогда еще был слишком скован, слишком юн и стеснителен… Да и, возможно, хотел лишний раз увидеть сестру живой… Но все же… Все же всю ту ночь, закрывая глаза, он любил, со всей страстью желал — и до сих пор желает — только… Сепатию.

Только Сепатию. С души словно упал огромный камень. Только Сепатию. Теперь уже без омрачающих примесей перед глазами стояло одно лишь ее притягательное тело. И сердце вновь неистово забилось, разгорелось. Чтобы остыть, он сдавил руками холодную могильную плиту. Это мало помогло. Кровь все еще била в виски. Тогда, сглотнув слюну, он не своим голосом спросил у Туфона то единственное, что могло отлечь его даже в такую минуту:

— Ты узнал, что с Рольтом?

— Нет, ваше высочество. Но я уверен, что он жив. Иначе Тануин повесил бы Рольта на главных воротах всем на обозрение.

— Жив? — сквозь дурман выхватил Маркус главный смысл его слов, и еще один камень упал с его души. Теперь она стремилась вверх, в небеса, и, казалось, может поднять за собой даже тяжелое человеческое тело.

— Конечно. Ведь многие не любят короля. Наверное, кто-то из них спрятал Рольта. Я уверен, он скоро объявится.

— Тогда… Тогда у меня будет для тебя задание. Нужно кое-кого привезти…