Другая сторона. Камешек

Владимир Волоцкий, 2023

Бродяги, скитающиеся по бесконечным Сторонам, в одном из необитаемых миров случайно находят девятилетнюю девочку.В этом безлюдном месте не водятся чудовища, не бродят полчища жадных орков, нет воров и работорговцев, но их всех с успехом заменяют природные катаклизмы.На то, чтобы разбираться, как девочка оказалась в этой Стороне, нет времени, если друзья не помогут ей, она погибнет.

6

Занятая судьбой пленника, Алиса даже не заглянула во врата. А когда вдруг провалилась по колено в снег, и он посыпался в сапожки, она вскрикнула от неожиданности. Йолрик подхватил ее на руки и в несколько прыжков обошел врата.

— Следы оставили! — крикнул шедший за ним Галед, перекрывая вой ветра.

— Заметет! — отозвался Йолрик.

За большими валунами ветер дул не так сильно, и путники быстро надели теплые вещи. Алиса облачилась в свои новые войлочные штаны, такие жесткие, что могли стоять на дороге без нее, и куртку. Сверху она еще намотала плащ и, надев ранец, стала совсем неповоротливой. Зато ранец опустел и почти ничего не весил.

Галед достал себе и Йолрику подбитые мехом куртки и меховые чулки, которые они натянули прямо поверх ботинок и брючин. Галед еще потратил пару минут, чтобы вылить воду из бурдюков.

Непонятно, как в такую метель Йолрик умудрялся ориентироваться. Алиса даже глаза открыть толком не могла, в них сразу налетал сухой жесткий снег. Она не видела, куда идет, а сильные порывы ветра еще и сбивали ее с ног. Йолрику и Галеду пришлось взять ее за руки, а где-то через час-полтора тяжелого пути навстречу ветру Йолрик безо всяких просьб подхватил ее на руки.

Алиса обняла его руками за шею, ногами обхватила за талию, спрятала нос в меху оторочки его капюшона и затихла.

Она не понимала, ночь сейчас или день, прямо они идут или петляют, ровная дорога или холмистая и есть ли она вообще. Ветер и снег превратили окружающее пространство в белесую вертящуюся муть. Йолрик шел по насту, время от времени проваливаясь в снег по колено. Галед утопал на каждом шагу. Шли медленно, с трудом отбивая у снега и ветра каждый метр. У Алисы вскоре замерзли ноги, но она этого даже не заметила. На руках у Йолрика было так уютно, будто дома в кровати. От него исходило тепло, но не как жар от печки, от которого становится душно и одежда липнет к телу, а как тепло от доброй улыбки, или похвалы, или ласковых слов. Теперь Алиса уже не могла понять, как Йолрик мог казаться ей нехорошим. Ей стало совершенно очевидно, что чудесней Йолрика никого на всем белом свете нет. Она уже всерьез раздумывала, кого любит больше, Йолрика или маму, когда Йолрик рывком поставил ее на ноги и она очнулась, ужаснувшись этой странной мысли. И тут же поняла, что не чувствует ног.

Они снова прошли сквозь врата — две каменные глыбы, покрытые льдом и снегом, — и снова попали в зиму. Но в этой стороне не было ледяного ветра, снег лежал покрывалом на холмистой равнине и искрился под заходящим солнцем.

Алиса пожаловалась на замерзшие ноги, ожидая, что Йолрик, как всегда, над ней посмеется, но он неожиданно объявил привал. Усадил ее на мешки и прямо на снегу, заставив снять сапожки, натер ее ноги каким-то пахучим настоем. Галед выкроил из обрезков плаща что-то вроде портянок, и, когда Алиса снова надела сапоги, ступни были такими горячими, будто она сунула ноги в кипяток.

— Потерпи, — сказал Йолрик, помогая ей надеть ранец. — Осталось недолго.

Идти по крепкому насту было совсем несложно, и, если бы теплая одежда не стесняла движения, Алиса бы даже получила удовольствие от этой прогулки. У ее спутников тоже резко поднялось настроение, они шли не спеша, болтая и смеясь. Точнее, смеялся в основном Йолрик: либо своим шуткам, либо недоуменному выражению на лице Галеда.

Вскоре холмы стали выше, превратившись в сопки, поросшие кривыми низенькими деревцами. И когда солнце спряталось за одну из них, Алиса увидела впереди огоньки. Они превратились в окошки. И вот уже Галед не без труда открыл тяжелую, обитую мехом дверь, и Алиса попала в теплую, пахнущую смолой и жиром комнату.

Снаружи домик казался маленьким и походил на сугроб с окошками, зато внутри оказался просторным. Настоящие деревянные полы были тщательно выскоблены, высокий потолок обит полинялой цветастой тканью. Посреди комнаты стоял длинный стол, на нем русский самовар. А во главе стола сидел крупный краснощекий человек и, улыбаясь, разглядывал вошедших.

— Друг Йолрик! — вскричал он, когда эльф снял капюшон. — Вот это гости! Давно же мы не виделись! — он вскочил и, не дав Йолрику опомниться, сжал его в медвежьих объятьях. — Добрая, добрая встреча! Это ты, Галед? — человек обнял заодно и орка. — Ты будто стал меньше.

— Это ты потолстел, — буркнул Галед, хлопая хозяина по спине.

— Может быть, — рассмеялся тот. — К зиме я всегда набираю.

Хозяин вернулся за стол, а Йолрик стянул с Алисы куртку и подтолкнул ее к лавке у печки. Мужчина странно, быстро-быстро втянул носом воздух и улыбнулся Йолрику:

— Человечек? А я было подумал, что ты обзавелся потомством.

Йолрик рассмеялся. А Галед спросил, как обычно, начиная разговор:

— А что, Добродег, как у вас тут дела, в Снежных Пустошах?

— О! Все то же, Галед. Ничего нового, — хозяин налил в большие глубокие миски чай и поставил их на стол. — Хотя у врат я теперь часто нахожу замерзших людей без штанов, замотанных в черные тряпки. Еще ни одного не удалось отогреть.

Добродег рассмеялся и позвал Алису:

— Иди сюда, человечек, попей горячего. Вы ведь через Мавию шли. В буран попали?

Алиса кивнула, но оказалось, что спрашивал он уже не ее, а Галеда. Орк расположился за столом, по-свойски обследовал миски и туески и болтал с хозяином. Йолрик сел на шкуру какого-то зверя, расстеленную перед печкой, и гладил веселую крупную собаку.

— Почему он называет меня человечком? — нагнувшись к уху эльфа, спросила Алиса. — Он же сам человек.

— Добродег? — усмехнулся Йолрик. — О нет. Он человек еще меньше, чем я или Галед.

— Кто же он? — удивилась Алиса, рассматривая хозяина, увлеченного разговором. — Ни на кого из нелюдей он не похож, — авторитетно заявила она.

— В разных сторонах так много разных народов, Али, что всех не знает никто. — Вместо того, чтобы посмеяться на ней, как обычно, Йолрик неожиданно ласково улыбнулся. — Добродег — друг. Не нужно его бояться.

— Я и не боялась, пока ты не сказал.

Алиса нахмурилась, Йолрик, глядя на нее, рассмеялся:

— Он схлыт, в других сторонах таких, как он, называют шкуровертами или оборо́тнями.

И хоть Йолрик ставил ударение непривычно, на третий слог, Алиса узнала слово и поежилась.

— Галед говорил, что оборотни опасные. В Лесном Краю на них облавы делают.

— Да, волколаки и оборотни — родственники, — кивнул Йолрик. — Но не одно и то же. Лесные волколаки — молодой народ, агрессивный. Северные схлыты — старый, мирный. Едят в основном рыбу. А на людей нападают, только если они их вынудят.

— В кого превращается Добродег? — спросила Алиса, не сумев справиться с любопытством.

— В медведя, — почему-то рассмеялся Йолрик и указал на дверь в соседнюю комнату, завешанную ковром. — Гляди, тобой интересуются.

В щели между ковром и дверным косяком торчали четыре курчавые головы. Одна, явно принадлежавшая девочке, — выше других, остальные три, мальчишечьи, — ниже. Самая нижняя головка вдруг исчезла, а потом по ковру заходили волны, и трехлетний карапуз выпал к ногам Йолрика. Тот погладил его по голове точно так же, как недавно гладил собаку. Мальчик, упитанный и абсолютно голый, сделал попытку ухватить Йолрика зубами за палец. Но тот мягко стукнул его ладонью в лоб, и, когда мальчишка шлепнулся на пухлую попку, рассмеялся.

Добродег глянул на него и почему-то нахмурился.

— Дара! — позвал он. — Забери Мачека.

Девочка выскочила из-за ковра и, быстро глянув на Алису, подхватила мальчугана на руки.

— Мать позови, — вслед ей велел хозяин. — Скажи, гости у нас. Буран будут пережидать. — И, обернувшись к Алисе, добавил: — Со старшими можешь играть смело, а с малышом осторожнее, он еще дикий.

Алиса ошалело кивнула, решив, что ей совсем не хочется играть с детьми, которые могут превратиться в медведей.

Жену Добродега звали Залада, и она очень отличалась от всех тех женщин, что Алиса видела с тех пор, как встретила Йолрика. Черноволосая и смуглая, почти такая же высокая, как и Добродег, женщина хмуро смотрела на нежданных гостей из-под густых черных бровей. Она не накрывала на стол, как хозяйка гномов, не улыбалась приветливо, как женщины Лесного Края, и вообще не заговаривала с гостями. Если она говорила, то обращалась только к мужу или детям, причем на языке, который Алиса не понимала.

Еду и посуду приносили двое подростков, парень и девушка, оба с длинными светлыми волосами. Алиса решила, что они не члены семьи, а слуги.

Наевшись рыбы во всех ее видах: жареной, вареной, запеченной, фаршированной, соленой и копченой, пельменей и пирожков с рыбой, блинов с икрой и рыбных оладий, Алиса ожидала, что и к чаю подадут что-нибудь рыбное, но на столе неожиданно появился мед и туеса с мороженой ягодой.

За стол ее посадили вместе с детьми, и кудрявая черноволосая Дара, на вид года на два старше Алисы, то и дело косилась на нее и краснела. Алиса поняла, что она принимает ее за мальчика, и тоже смутилась.

Галед все время болтал с хозяином, а Йолрик задумчиво молчал, к тому же оба они сидели на противоположном от нее конце стола, и она не могла задавать вопросы. Пришлось рассматривать детей. Кроме упитанного карапуза, которого и за стол посадили нагишом, у Дары было еще два брата: ровесник Алисы и мальчик лет семи. Алисе стало интересно, во что могут играть детеныши оборотня, но спросить она не решилась.

Дети Добродега одеты были просто и не по-зимнему легко. Мальчики — в кожаные штаны и безрукавки, прямо на голое тело, а девочка — в замшевое платье без рукавов, с вышивкой по подолу и на груди. Алисина яркая спортивная курточка с капюшоном вызвала неподдельное восхищение у всей детской половины стола. Даже Мачек, который, как выяснилось позже, еще и говорить не умел, старался дотянуться до странного гостя и потрогать его одежду. Мальчиков звали Овед и Борег. Имена всей семьи напоминали славянские, но Алиса не знала, что это совпадение могло означать.

Когда взрослые вышли из-за стола, Йолрик снова устроился на шкуре возле печки и закурил. Алиса подсела было к нему, но он покачал головой, рассеянно улыбаясь:

— Поиграй с детьми, Али.

— Когда мы пойдем дальше? — спросила Алиса, надувшись.

— Если повезет, то завтра, а нет — так дня через два, а то и три.

— Почему так долго?

— Буран, — Йолрик говорил все тише, трубка его то вспыхивала, то затухала, распространяя по дому душистый запах. — Отдыхай, пока можешь.

Конечно, Алиса с большим интересом послушала бы разговоры взрослых, но Йолрик задумчиво молчал, а Галед с Добродегом сравнивали погоду в прошлом и нынешнем году. Залада хмуро следила за тем, как светловолосые подростки убирают со стола, слушая мужа и Галеда, но в разговор не вступала. Скукотища.

Алиса вздохнула и поплелась к дверям, откуда ей уже давно улыбалась Дара.

После недавнего неудачного опыта общения с детьми Лесного Края Алиса настороженно отнеслась и к маленьким оборотням, но оказалось, что совершенно напрасно. Открытостью и искренностью они походили на Йолрика. Как только она вышла из общей комнаты, Дара смело взяла ее за руку и, потянув за собой, спросила:

— Ты правда человек?

Алиса только кивнула.

— Всамделишный? Человек-человек? — переспросил мальчик постарше, кажется, Овед.

— Да? Вот здорово!

— У нас тут людей совсем не бывает, — восхищенно глядя на Алису, сказала Дара. — Два раза только заходили, да и то взрослые.

— Еще мертвяков папка приносит, — фыркнул Борег.

— У тебя кожа такая белая, — сказала Дара, рассматривая руку Алисы. — У всех людей такая?

— А волосы как у нас, — снова встрял Борег.

— И ничего не как у нас, у него мягкие, гляди… — Овед погладил Алису по голове. Она решила, что если они накинулись на нее с вопросами, то и ей можно спросить:

— А вы правда в медведей превращаетесь?

Дара почему-то смутилась, а ее братья захихикали.

— Или пока маленькие, не умеете? — так и не дождавшись ответа, переспросила Алиса.

— Вовсе нет, — казалось, обиделась Дара. Она покраснела и отпустила Алисину руку. — Только Мачек маленький, он не понимает, что нельзя обращаться когда хочешь. А мы большие.

— Да, мы уже так не делаем, — гордо заявил Овед.

— А Мачека папа велел прощать, — совсем уже непонятно добавила Дара. — Пока он маленький.

А потом, снова улыбнувшись, предложила:

— Давайте играть.

Алиса больше не спрашивала про медведей, заметив, что эта тема Даре неприятна.

Дети привели ее в свою комнату. Оказалось, что у этого чудесного дома есть второй этаж. Только он был ниже первого: дети там ходили свободно, а взрослым приходилось нагибаться.

В большой комнате с двумя маленькими мутными окошками в ряд, как в детском саду, стояли четыре кровати с лоскутными одеялами и разноцветными подушками. Деревянные ножки и спинки кроватей были странно ободраны, будто большущий кот точил о них когти. В углу большой ящик с игрушками, несколько стульев и стол. Освещалась комната лампами, заправленными жиром. Они то и дело принимались коптить, и Дара поправляла фитили.

Как самые обычные дети, маленькие оборотни усадили Алису на стул посреди комнаты и принялись демонстрировать ей свои игрушки. Это были костяные фигурки, прозрачные камешки, сшитые из меха зверюшки и обычные деревянные кубики, только вместо букв на них были вырезаны знаки, которых Алиса не понимала. А еще у Дары была кукла, которую кто-то привез ей с другой стороны: тряпичная, с фарфоровым лицом и самыми настоящими волосами.

Хотя на самом деле Алиса была девочкой, кукла ее не заинтересовала. У нее самой дома их было пять, и все гораздо красивее Дариной. Зато Алисе очень понравились фигурки Оведа — миниатюрные всадники, которых можно было сажать на разных животных. Алиса узнала орков с раскосыми глазами, эльфов с тщательно проработанными тонкими чертами красивых лиц и просто людей, а большинство существ, более-менее похожие на людей, ей были неизвестны. И половины животных, верхом на которых можно было сажать эту армию, Алиса никогда не встречала.

Пока детей не уложили спать, они пересаживали фигурки с животного на животное, придумывая, что ест животное, а что всадник, как они называются, как передвигаются и как говорят, куда едут, с кем воюют, а с кем дружат. А Дара сочинила целую сказку, которую дополняли Алиса и мальчики, перебивая друг друга и то и дело заливаясь хохотом. А когда наверх поднялась светловолосая девушка, которую звали Ога, и велела детям ложиться спать, Алиса с сожалением покинула детскую.

Ей постелили вместе с Йолриком и Галедом на огромном, застеленном шкурами и войлочными одеялами деревянном настиле. Йолрик лег на него, не раздеваясь, только ботинки снял, и Алиса последовала его примеру. А Галед взял с топчана шкуру и стал стелить себе у двери.

— Галед, почему ты все время ложишься на пол? — спросила Алиса. — Ну, у гномов понятно. А сейчас-то зачем?

— Не люблю кровати, — почему-то смутился Галед. — Хлипкие больно.

Алиса попрыгала на настиле, демонстрируя, что он прочный.

— Ложись с нами, места много. Правда, Йолрик?

Йолрик, не говоря ни слова, шлепнул ладонью по шкуре рядом с собой. И Галед, ворча и вздыхая, полез на топчан.

— Не бойся, никто ничего о нас не подумает, — фыркнул Йолрик, толкнув Галеда в плечо. — Некому здесь думать.

— Я и не боюсь, — Галед повозился, устраиваясь на шкурах и одеялах, и, вплотную подвинувшись к Йолрику, пристроил голову у него на плече. Йолрик вздохнул, но отталкивать его не стал. Алиса посмотрела на них и положила голову на другое плечо Йолрика.

— Здорово вы это придумали, — рассмеялся Йолрик, — подушек мало?

Ему никто не ответил.

— Ладно, хоть свет погасите, — попросил он, — а то мне не встать.

Ночью Алиса проснулась от того, что кто-то когтями скребется в дверь, шумно нюхает и рычит. Она было села, но Йолрик уложил ее обратно, пояснив сонно:

— Это кто-то из детей… поскребет и уйдет, спи…

А наутро, когда свет из окошек уже вовсю заливал комнату, ни Йолрика, ни Галеда в кровати не было. Зато на полу, урча и сопя, маленький, но совершенно настоящий медвежонок жевал Алисин сапожок.

— Ах, ты! — От неожиданности Алиса совсем не испугалась. Схватила сапожок и потянула на себя. Медвежонок рычал и не отпускал. Он уперся лапами в край топчана, мотал головой и тянул сапог к себе. Посмотрев на его когти, Алиса поняла, откуда взялись на детских кроватках такие странные следы. Она поднажала и, дернув изо всех сил, отняла-таки сапог. А медвежонок, щелкнув челюстями, шлепнулся на пол, но не остановился, а перекатился на спину, а затем на живот, и, пока он кувыркался, шерсть на нем сжалась и куда-то делась, морда втянулась внутрь — и на полу оказался Мачек. Сев на попку, он скривил набок рот и совершенно по-человечески заревел.

Дара заглянула в комнату, подхватила братца и с любопытством глянула на Алису:

— Ты проснулся? Люди всегда спят одетыми?

— Да, — легко соврала Алиса, не желая вдаваться в подробности, и спросила, чтобы сменить тему: — А почему он все время голый? Не простудится?

— Мы не болеем, — засмеялась Дара. — А одежду он рвет, когда обращается. Никак ему не объяснить. Вот подрастет, тогда и оденем. Пойдем, папа завтракать зовет.

Умывшись, Алиса вошла в общую комнату и обнаружила, что вся семья уже собралась. Галед тоже сидел за столом. Не было только Йолрика, он засветло куда-то ушел. На завтрак были вчерашние блинчики с икрой и мороженая, нарезанная тонкими ломтиками рыба. Дети накинулись на нее, как на лакомство, а Алиса помусолила сырой безвкусный кусок и взяла блинчик.

На улице светило солнце и никакого бурана не намечалось. Детей после завтрака отпустили погулять.

Дара надела шубку и меховые сапоги. А мальчики у двери, наоборот, начали раздеваться, удивив Алису. Но, выйдя на улицу, она сообразила, в чем дело. Два крупных медвежонка носились по снегу, прыгали друг на друга, рыча и кусаясь.

— На улице можно, — будто извиняясь, сказала Дара. — Папа разрешает. Только велит от дома далеко не уходить.

Сопровождаемые медвежатами, Дара и Алиса поднялись на склон сопки. Санок у детей не было, но Дара взяла с собой куски грубой кожи, смазанные салом. Съезжать на них с горки было почти так же удобно, как на купленной в магазине ледянке. Медвежата с горки скатывались кубарем.

Когда ветер начал взметать снежную пыль, Дара позвала мальчиков и потянула за руку Алису:

— Идем, пурга начинается.

— Солнце же. И ветер совсем небольшой, — Алисе так понравилось лететь с горки на кожах, что уходить совсем не хотелось. — Небо чистое.

— Это пока чистое. До дома дойдем — увидишь.

И правда, когда дети подошли к дому, уже всерьез начало мести. Небо покрылось белесой пеленой. Алиса оглядела окрестности, высматривая Йолрика, вскрикнула и дернула Дару за рукав:

— Гляди, там волки!

Два больших белых зверя выбежали из-за сарая и понеслись по склону, играя и покусывая друг друга.

— Это Лад и Ога домой пошли, — отмахнулась Дара.

— Они волколаки? — Алиса прищурилась, следя за парочкой.

— Нет, — Дара замотала курчавой головой, — схлыты, как и мы, только другие. Волколаков в нашей стороне нет. Папа говорит, что они раньше были, но мы их выгнали. В нашей стороне и зверей больших нет. Ни волков, ни медведей. Только схлыты — и все. В тундре оги и мы, дареги, а в тайге еще обры.

— А они кто?

— Люди-рыси.

— И больше никого на всей стороне?

— Есть еще настоящие люди, как ты, но они далеко, на юге. На другом конте… контетете… — попыталась выговорить Дара.

— Континенте, — помогла Алиса.

— Да. Папа говорит, это вроде как большие острова в море. На одном мы, на другом — они.

— А в моей стороне схлытов нет, одни люди, — сказала Алиса. — Ни схлытов, ни эльфов, ни гномов. Я всю жизнь думал, что они бывают только в сказках.

Дара засмеялась:

— Про людей я тоже только в книжках читала.

Пока каталась, Алиса не замечала мороза, а теперь пальцы у нее так замерзли, что не разогнешь. Она подышала на руки, и вдруг Дара взяла ее холодные ладошки в свои, сухие и горячие.

Алиса подняла голову, хотела сказать спасибо, но слова застыли на губах. В огромных черных глазах девочки-оборотня Алиса увидела свое отражение, а еще… ей недавно исполнилось девять лет, и она еще ничего не понимала в этом, но ей показалось, что Дара смотрит на нее не так, как смотрела бы на брата или даже на Алису, если бы знала, что она девочка. Алисе стало неловко, и она высвободила руки.

— Пойдем в дом, — сказала Дара, отвернувшись. Алиса вздохнула и побрела за ней. Она подошла к дверям как раз тогда, когда к ним подбежали медвежата. Сначала один, потом другой принялись кувыркаться в снегу — и вот уже два голых мальчика пританцовывают у двери. Алиса потянулась к ручке, но дверь открылась сама, и в облаке пара возник Йолрик.

— Вовремя вы, — улыбнулся он, провожая братьев взглядом. — Буран начинается.

Мело три дня. Алиса много времени проводила с детьми, играя костяными фигурками и слушая придуманные Дарой истории. Она принесла в комнату наверху свою карусель. Механических игрушек у детей Добродега не было, и работа гномов Лесного Края вызвала шумный восторг. Дара и ее вплетала в истории. Теперь всадники Оведа могли кататься по кругу на лошадках и верблюдах. После того случая у дома Алиса, бессознательно стремясь не оставаться с Дарой вдвоем, все время искала общества братьев. Те отвечали ей взаимностью, а младший, Борег, и вовсе ходил за ней хвостом, как приклеенный. Всякий раз, как они попадались на глаза Йолрику, он не мог удержаться, чтобы не подшутить и не посмеяться над ними.

Галед достал из мешков часть припасов, в основном сушеных фруктов, и раздал их детворе. А Добродег насовал Галеду в мешок соленой и сушеной рыбы, грибов и меду.

Как-то, перебирая вещи, Галед залез к Алисе в ранец и нашел там брюки, которые она намочила в реке, свернула и забыла высушить. Он нагрел воды, налил ее в кадку, привел Алису в комнатку, где мылись и стирали, и заставил стирать брюки, полчаса читая ей нравоучительные лекции. А сам за это время перестирал и развесил все свои и Йолриковы вещи.

За эти три дня Алиса так привыкла к теплу и беззаботному времяпрепровождению, что, когда буран начал стихать, она пришла в ужас от мысли о новом путешествии. Ничего, кроме постоянной усталости и страха, Алиса от него не ждала. Она даже подумывала уговорить Йолрика погостить у добрых Добродега и Залады подольше, но вспомнила про своих родителей, и ей стало стыдно.

Она смотрела на Заладу, которая умывала Мачека над миской с водой, и ей вспомнилось, как мама купала Максима. Смотрела на Добродега — и видела своего папу.

Когда Йолрик зашел в комнату за табаком и случайно наткнулся на нее, она ревела, зарывшись в шкуры и покрывала.

— Что случилось? — Йолрик так удивился, что даже забыл пошутить.

— Хочу домой! — захлебываясь слезами, заявила Алиса. — Я по маме соскучилась. И по папе тоже.

— А мне уже казалось, что ты вот-вот попросишься здесь остаться, — улыбнулся Йолрик. — А тут вон что.

— Здесь хорошо, — всхлипнула Алиса. — Это хорошая семья, но не моя.

— Ну что ж, пойдем дальше. Не реви. Завтра с утра уходим.

— Завтра? — охнула Алиса. — Почему завтра? Буран еще не кончился.

— Ночью кончится.

В отличие от метеопрогноза, который передавали по телевизору у Алисы дома, прогноз Йолрика всегда оказывался точным.

Алиса проснулась посреди ночи от непривычной тишины. Три ночи подряд за стенами дома выл и стонал ветер, а тут вдруг все стихло. Она села на кровати и прислушалась. По дому кто-то тихонько ходил. Скрипели ступеньки лестницы, ведущей в детскую, половицы в соседней комнате… А мимо двери в комнату, где спала Алиса, кто-то быстро пробежал, шлепая по полу босыми ногами.

Непонятно почему Алисе захотелось выглянуть в коридор. Она вылезла из-под шкур, спустила ноги с топчана и оглянулась. В темноте, едва подсвеченной луной из окна, она разглядела лицо спящего Йолрика и гладкую макушку уткнувшегося другу в плечо Галеда. На цыпочках подкралась к двери и выглянула в коридор. Окон там не было, и тьма стояла кромешная. Она уже хотела закрыть дверь, но вдруг ее руку кто-то лизнул. «Собака», — подумала Алиса и пошарила рукой на уровне собачьей головы. Наткнулась на мех, погладила. «Нет, не собака». Мех был совсем другой, курчавый и жесткий. Чей-то мокрый нос ткнулся ей в ладонь. Она вышла из комнаты, присела на корточки и, обняв ночного гостя, принялась чесать его за ушами, как кошку. А зверь лизал ей лицо горячим мокрым языком.

— Мы уходим утром, — шепотом сказала Алиса. Медведь засопел, тычась ей в ухо. В полной уверенности, что это Борег пришел попрощаться, Алиса чмокнула его в холодный скользкий нос. — Я обязательно зайду к вам перед уходом, — сказала она, поднимаясь. — Иди спать.

Медведь вздохнул и встал на задние лапы, и тут Алиса поняла, что это вовсе не Борег, и даже не Овед. Зверь был гораздо крупнее. Дара при Алисе никогда не обращалась, и в образе медведя Алиса ее не видела, но по росту медведя догадалась, что это была она. Ей стало неловко, и, попятившись в комнату, она плотно прикрыла дверь. А потом долго остужала горячее лицо в подушках. Чтобы избавиться от неприятного ощущения, ей пришлось прижаться щекой к руке Йолрика, и только тогда она смогла уснуть.

Галед растолкал Алису засветло и отправил умываться, а после собирать вещи. Йолрик уже проснулся и, раздевшись по пояс, плескался в бадье, в которой плавали льдинки.

— Кто к тебе приходил ночью — подружка? — усмехнулся он, подмигнув Алисе. Та вспыхнула и плеснула себе в лицо ледяной водой.

— Ты ничего не понимаешь, — буркнула она. — Это нечестно. Надо было сказать ей, что я девочка.

— Вот еще! — рассмеялся Йолрик. — И лишить ребенка романтического приключения. Кого она тут видит в этой глуши? А тут такой принц!

— Но я ведь не принц…

— Это чем же ты не принц? — Йолрик закончил умываться и, дурачась, брызнул водой в лицо Алисе.

— Я девочка.

— И что? — насмешливо скривил рот Йолрик. — А будь ты мальчиком, что бы вы сделали? Немедленно поженились?

— Нет, но…

— Ты, да и Дара, еще в таком возрасте, когда кто именно тебе нравится, большого значения не имеет, — мечтательно улыбнувшись, сказал Йолрик. — Первая любовь — это просто новое чувство, тут не так уж важно, к кому ты его испытываешь.

— Я вовсе в нее не влюбилась! — крикнула Алиса, разозлившись.

— Ты в нее, может, и нет, а она в тебя — наверняка, — рассмеялся Йолрик, кинул Алисе полотенце и вышел из комнаты.

Иногда Алисе хотелось подбежать к Йолрику и лупить его кулаками по чему придется. Наверное, потому что он все время оказывался прав.

Завтракали втроем: Галед, Йолрик и Алиса. Добродег проснулся, но за стол не садился, принося то одно, то другое и предлагая путникам. Что-то они брали, от чего-то отказывались. На столе выросла горка вещей, которые Галеду предстояло запихнуть в мешок. И не только, кстати, Галеду. Для Алисы Залада передала вязаные варежки, новые кожаные брюки, предназначавшиеся, наверное, кому-то из братьев, и меховые чулки, которые надо надевать поверх ботинок или сапог. Алиса предпочла бы пару маек и трусиков, пусть даже и мальчишеских, но такой одежды в этом доме не знали.

Пока Галед убирал в сумки подарки, Алиса выскользнула из комнаты и поднялась наверх. В детской уже не спали. Овед и Борег, обернувшись, рыча, боролись друг с другом, Мачек прыгал вокруг, неуклюже перебирая лапами, а Дара еще сидела в кровати и расчесывала гребнем кудрявые волосы. Когда Алиса вошла, она натянула одеяло до подбородка.

— Мы уходим, — сказала Алиса. — Прямо сейчас.

— Как это уходите? Ты уходишь? — почти хором сказали разом обернувшиеся мальчики. Нисколько не смущаясь своей наготы, они подбежали к Алисе и, толкаясь, принялись обнимать ее и хлопать по спине, точь-в-точь как их отец обнимал Йолрика и Галеда.

— Приезжай к нам летом, — сказал Борег. — На рыбалку будем ходить.

— Приезжай, когда вырастешь, — добавил более рассудительный Овед и сунул Алисе в руку фигурку из кости. Борег убежал и принес свою игрушку: костяной волчок, который можно было запускать, намотав на шнурок. Дара, уже успевшая надеть платье, подождала, пока братья вручат свои подарки, подошла и надела Алисе на шею амулет с головой медведя. Из кости он был вырезан или из дерева, Алиса не поняла, но глаза медведя были из красных камешков и горели, как угольки. Еще никогда у нее не было такого настоящего, взрослого украшения.

— Спасибо! — в искреннем восхищении сказала она, подняла глаза на Дару — и та поцеловала ее в щеку.

— Прощай, Али.

Алиса достала из кармана карусель и протянула ее Даре.

— У меня больше ничего нет, — давясь слезами, сказала она, сама не до конца разобравшись, чего ей больше жалко: расставаться с новыми друзьями или чудесной карусели, подаренной Йолриком, — и я хочу, чтобы она была вашей.

Дара кивнула и взяла игрушку. А Алиса, не разбирая дороги, побежала вниз, чтобы не разреветься при всех.

Галед и Йолрик уже топтались в дверях. Алиса быстро надела куртку и теплые штаны, натянула на сапоги меховые чулки и, сунув руки в лямки ранца, обернулась. Дети махали ей, высунув головы в щель между ковром и дверью, как тогда, когда Алиса увидела их в первый раз. Она тоже помахала и шагнула за порог.

Свеженаметенный на наст снег хрустел под ногами. Солнце уже показалось из-за сопок. Было ясно и морозно. Алиса плелась рядом с Йолриком, шмыгая носом.

— Ты чего? — спросил он тем тоном, который в его исполнении сходил за сочувственный. — Жаль прощаться?

— Я карусель им подарила, — всхлипнула Алиса.

— Да? — искренне удивился Йолрик. — Молодец.

— Но она мне нравилась!

— В подарке, который самому не нужен, и другим ценности нет, — назидательно вставил Галед.

— Но у меня такой больше никогда уже не будет.

— Не будет, — согласился Йолрик. — И дня такого, как сегодня, уже не будет. Но обязательно будет что-то другое.

— Обещаешь? — сквозь слезы улыбнулась Алиса.

— Вымогатель, — рассмеялся Йолрик. — Я никому ничего не обещаю.

Сзади донесся скрип снега, и Алиса обернулась. Их догонял огромный, бурый с проседью медведь. Он был по грудь Йолрику, и когда бежал, казалось, что он вот-вот проломит хрупкий наст и провалится в снег. Но наст почему-то держал его.

— О, Добродег! — воскликнул Йолрик, смеясь. — Проводишь нас до врат?

Медведь притормозил и подтолкнул Алису носом. Галед подхватил ее и посадил ему на спину. От неожиданности Алиса даже вскрикнуть не успела. До самых врат Добродег вез ее на спине. И это было невероятно здорово.