Жизнь прожить – не поле перейти – 2. Дети. Книга II

Владимир Виленович Лиштванов

Начало Великой Отечественной войны в корне изменило жизнь представителей трёх семейств, знакомых читателю по первой книге семейной саги.Но как они перенесли тяготы войны, все ли остались живы и каким подверглись испытаниям в послевоенное время?Об этом Вы узнаете из предлагаемого романа. В нём охватывается период с 1941 по 1963 год.Повествование продолжило основываться на подлинных событиях, что происходили с конкретными людьми.

© Владимир Виленович Лиштванов, 2020

ISBN 978-5-4493-3524-1 (т. 2)

ISBN 978-5-4493-3525-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава первая

21 июня 1941 года братья Ливановы ждали с большим нетерпением. В этот день возвращался из Киева отец.

Ефима Семёновича весной прошлого года назначили управляющим Межрайонной Аптечной Конторой Старого Оскола.

Чтоб он лучше выполнял служебные обязанности, вскоре его направили на курсы повышения квалификации. С сентября 1940 года, он стал обучаться на курсах усовершенствования фармацевтов при Киевском фармацевтическом институте.

В середине июня 1941 года учёба завершилась, и в эту субботу он возвращался домой.

Карл закончил десятый класс и накануне получил аттестат о среднем образовании с неплохими результатами. Парня распирало желание поделиться собственными успехами в учёбе.

Он жутко хотел показать оценки отцу.

Карл мечтал, как и брат, поступить в аэроклуб и выучиться обязательно на лётчика.

Вилен, курсант аэроклуба, спешил поделиться с отцом достигнутыми успехами.

Окончив среднюю школу в позапрошлом году, Вилен решил посвятить жизнь авиации.

Он попытался стать лётчиком в Курском аэроклубе в тот год, но оказалось, что не всё так просто. Курсантами принимали с 18 лет из числа рабочих, или колхозников, и обязательно по рекомендации комитета комсомола той организации, где работал.

В Старом Осколе промышленные предприятия практически отсутствовали, и рабочим становиться было проблематично.

Тогда Вилен решил работать колхозником, но в члены колхоза его с первого раза не взяли.

Только в феврале 1940 года, парня приняли в колхоз «Большевик», деревни Ямская Старооскольского района Курской области.

Он стал скотником. Зимой чистил помещения, где содержались животные, давал им корм и воду, ухаживал за ними.

Летом работал пастухом. Ему нравилось возиться с животными, но мечту о небе не оставлял. В колхозе его приняли в комсомол.

Проработав десять месяцев, Вилен повторил попытку стать курсантом аэроклуба.

Трудовой стаж колхозника, да рекомендация комсомольской организации колхоза, позволяли это сделать, но медкомиссия поставила преграду.

У него нашли лёгкую степень близорукости, а пилоту нужно 100% зрение.

Врачи не разрешили становиться лётчиком. Вилен страшно расстроился, что мечта не осуществиться.

— Мы можем принять вас в группу парашютистов, — предложили в приёмной комиссии, — а заодно получите военные специальности радиста и телефониста.

— Хорошо, я согласен, — проговорил он, когда обдумал предложение.

Так Вилен стал курсантом Курского аэроклуба в декабре 1940 года.

Занятия начались с теоретической подготовки. Курсанты знакомились с парашютом, запоминали, как его правильно укладывать, изучали необходимые действия при прыжках с ним.

А также осваивали радиостанции и телефоны, тренировались передавать сообщения азбукой Морзе.

Весной 1941 года начались практические занятия по прыжкам с парашютом.

Первый прыжок даже не запомнился. Всё прошло гладко, как учили. Вилен осознал, что прыгнул с парашютом, когда приземлился на согнутые в коленях ноги.

Второй прыжок прошёл иначе. В первые минуты, когда взлетели, у него началась предательская нервная дрожь.

Организм бунтовал от всего одной мысли, что надо будет покинуть салон аэроплана и ступить в многометровую зияющую пустоту. Сердце бешено колотилось, точно мигом желая вырваться из груди, кровь ударила в голову и учащённо пульсировала.

Инстинкт самосохранения не давал успокоиться. С огромным трудом Вилену удалось перебороть организм и как учили, покинуть аэроплан. Отсчитав положенное количество секунд, дёрнул за кольцо и с облегчением услышал хлопок. Вскоре увидел над головой, как раскрылся белоснежный купол парашюта.

Последующие прыжки пошли буднично, без сильного нервного напряжения.

Ефим Семёнович приехал домой к вечеру и радостно встретился с домочадцами. Он привёз жене и детям кучу гостинцев из Киева. Сыновья поочерёдно сообщили отцу об успехах. В честь приезда мужа, Нина Ягоровна организовала праздничный ужин. Она сделала чудесное сациви, из большой индейки, состряпала лобио, приготовила хинкали и хачапури.

Сыновья активно участвовали в приготовлении ужина. Они с огромным удовольствием помогали матери очистить от скорлупы и растереть в большой ступке грецкие орехи, очистить и давить чеснок для сациви, начинять фаршем хинкали.

Всё это Нина Ягоровна подала на стол, когда муж с сыновьями помыли руки и расположились за столом.

В честь долгожданного прибытия супруга она поставила на стол кувшин домашнего вина из отцовского винограда.

Ефим Семёнович разлил всем по бокалам вина, поднял свой и произнёс тост:

— Наконец-то мы собрались вместе. Я доволен, что Карл хорошо окончил школу, а Вилен успешно занимается в аэроклубе. Чтоб свершились все мечты вам необходимо трудолюбие и прекрасное здоровье. Поэтому я поднимаю этот бокал за ваше здоровье. Чтоб оно вас не подводило.

— Спасибо отец, — дружно проговорили братья.

Ефим Семёнович не кривил душой. Он искренне радовался успехам детей. За девять месяцев отсутствия, они достигли многого. Да и внешне сыновья изменились.

Вилен хоть и не подрос, но возмужал. Взгляд его карих глаз из-под чёрных, грозно насупленных бровей, излучал решительность взрослого человека.

Широкий лоб и крупный грузинский нос всё больше делали его похожим на тестя.

Карл тоже — вылитый отец жены, а сейчас это сходство только усилилось. В отличие от Вилена, он немного подрос и посерьёзнел.

Чтоб доставить приятное сыновьям, Ефим Семёнович предложил:

— Завтра выходной, а не пойти ли нам всем вместе на речку?

— Я за, — мгновенно отреагировал Карл.

— Я тоже не против, — поддержал брата Вилен.

— А я собиралась устроить стирку, — озабоченно проговорила Нина Ягоровна.

— Тогда ты стирай, а мы с ребятами утром сходим на речку, — сказал Ефим Семёнович, — а днём вернёмся, и мальчишки помогут тебе повесить бельё сушиться.

— Хорошо, — согласилась Нина Ягоровна.

Так они и сделали. На следующее утро Ефим Семёнович встал в шесть часов.

Под весёлую, мелодичную музыку, передаваемую по радио, он сделал зарядку, затем умылся и побрился.

Вскоре проснулись сыновья. Они дружно встали и пошли приводить себя в порядок.

Когда ребята умывались, Нина Ягоровна накрыла на стол и позвала мужчин завтракать.

После еды, Ефим Семёнович с сыновьями отправились на реку, а Нина Ягоровна принялась за стирку.

На речке Ефим Семёнович решил вначале позагорать на берегу, а мальчишки разделись и бросились в воду. Они плескались и резвились, как дети, устраивали заплывы, обгоняли друг друга. То начинали нырять в воду, они соревновались, кто дольше проплывёт под водой не всплывая.

Отец наблюдал за ними с большой любовью, и думал:

— В августе обязательно возьму отпуск, договорюсь с заведующим аптекой, чтоб жену отпустили и вместе с детьми поедим в Ианети к тестю с тёщей. От них море недалеко и пяток дней можем отдохнуть на побережье.

В это время Карл с Виленом вышли из воды и улеглись на горячий прибрежный песок. Ефим Семёнович решил тоже искупаться. Он зашёл в прохладную воду, обмыл тело и бросился в объятья речной стихии. После этого медленно поплыл, он с упоением наслаждался водными процедурами. Поплавав минут десять, он вышел на берег.

Ребятам надоело неподвижно лежать на песке, и они затеяли игру в салки прямо на берегу.

— Что, орлы, — окликнул отец, — не пора ли нам домой?

— Пора, — согласился Карл не раздумывая.

— Давайте полчасика поплаваем, — предложил Вилен.

— Нет, надо собираться, — строго проговорил отец.

За то время что Ефим Семёнович вытирал тело полотенцем, ребята успели одеться и собрать вещи. Он тоже оделся, и мужчины отправились домой.

Солнце неотвратимо поднялось в зенит, оно посылало жару с безоблачного синего неба. Горячий воздух обдувал тело. Вскоре вся прохлада, от купания в реке исчезла, а на смену пришло ощущение духоты.

Хотя и наличествовала середина воскресного дня, на улице находилось незначительное количество людей. Все они спешили по делам с серьёзными лицами, в возвышенно-сосредоточенном состоянии. У многих женщин глаза застилали слёзы.

— Что случилось? — спросил Ефим Семёнович у одной из них.

— Началась война, — ответила та и печально пошла вдоль дороги.

Отец с сыновьями, не сговариваясь, прибавили шаг. Вскоре мужчины подошли к дому. В квартире их встретила Нина Ягоровна, с красными от слёз глазами. Чуткое сердце матери тревожно щемило и не давало женщине покою на фоне нависшей беды.

— В полдень выступал Молотов по радио. Он сказал, что Германия напала на нас, — с великим трудом сдерживая слёзы, сообщила она.

— С четырнадцатого по восемнадцатый год мы с германцами активно воевали, но из этого они не извлекли уроки. Придётся браться за оружие, — хмуро проговорил Ефим Семёнович.

На следующий день, с утра, отец с сыновьями отправился на призывной пункт.

Около него столпилась куча народу. Мужчины различных возрастов стояли перед призывным пунктом в ожидании дальнейших указаний. Многие тихо обсуждали последние новости. Паника отсутствовала. Все находились в полной уверенности, что врага обязательно разобьём. Одни говорили, что это произойдёт за пять, шесть дней, другие — через две, четыре недели. Третьи считали, что война будет длительной, но победа обязательно останется за нами.

Вскоре вышел лейтенант и сообщил:

— Граждане, согласно указу Президиума Верховного Совета СССР, будет осуществляться мобилизация военнообязанных 1905—1918 годов рождения.

— А что делать тем, у кого другие года рождения? — спросили из толпы.

— Возвращайтесь домой и ждите. Если понадобитесь, то вас вызовут повесткой.

Вилен с Карлом отправились домой, а Ефим Семёнович пошёл на службу.

Рабочий день в Межрайонной Аптечной Конторе шёл размеренно, по точно налаженному графику, складывалось впечатление, что никакая война и не начиналась.

Ефим Семёнович прошёл к себе в кабинет и тотчас набрал номер телефона руководства в Курске.

— Хорошо, что позвонил, — услышал он деловитый бас управляющего Курским Аптекоуправлением на том конце провода, — когда вернулся с курсов?

— В субботу вечером.

— Ты знаешь о вчерашних событиях?

— Да, слышал. Я военный фельдшер и хочу идти на фронт.

— А в советском тылу кто работать будут? — зло проговорил управляющий, явно он тоже просился на фронт, но не пустили, — Для тебя и в конторе работы хватит. Надо переводить всю деятельность на военный лад.

— Я хотел попроситься на фронт.

— С ружьями дай возможность молодым побегать. Ты нужен на служебном месте, для обеспечения бесперебойной работы.

— Но Степан Николаевич…, — начал уговаривать Ефим Семёнович.

— И никаких «но»! — резко прервал управляющий Аптекоуправлением, — Завтра утром у нас совещание, жду тебя к десяти часам с определёнными предложениями по деятельности конторы в военное время.

— Хорошо, я буду в назначенный срок.