Рокомотив

Владимир Васильев, 2023

Участники группы «Проспект Мира» совершают путешествие в прошлое… на рок-фестиваль, который для них – реально существующих музыкантов – когда-то в давно прошедшем настоящем стал воплощенной мечтой. В сюжете не столь важно отслеживание грани между реальностью и фантастикой, сколь то, что рок всегда жив в сердцах, его создающих – в любом времени и в любой вселенной.

2. The Battle Rages On (1993)

Тем не менее история группы на вышеописанном не завершилась, правда сначала прошли годы. Много. Почти пятнадцать. По разному сложилась судьба бывших проспектовцев.

Андрей Шевцов, басист и администратор, успел отсидеть в тюрьме пять лет за экономическое преступление, которого не совершал. Жена дождалась его и третье тысячелетие он встретил в качестве счастливого мужа и не менее счастливого отца, не последнего в городе предпринимателя, хозяина собственного дела.

Константин Лутченко, вокалист, уверовал в Бога, расстался с не слишком располагающей к семейному счастью супругой, воспитал двоих сыновей, которых не отдал матери. Потом он встретил женщину, которая стала его истинной судьбой, и они стали вместе воспитывать третьего сына. Костя продолжал петь — в хоре одной из небольших церквей родного города, поэтому квалификации не растерял — наоборот, много чему научился.

Данил Сергеев, вокалист, женился и переехал в соседний Херсон, где также занялся предпринимательством. Не скажешь, чтобы мегауспешно, но в общем на жизнь никогда не жаловался. Когда ему бывает совсем тяжко или тоскливо он берет телефон, набирает номер… и Шевцов сотоварищи тогда хватают такси и чуть не среди ночи приезжают к нему, чтобы вытащить куда-нибудь в биллиарднуюили питейное заведение. Бывает и наоборот: внезапно объявится в городе, где родился; думаете, в нем нет биллиардных или питейных заведений?

Игорь Коваленко, барабанщик, как ни странно, ненадолго возвращался в музыку и сотрудничал с ничем особо не примечательной группой «ХАОС», однако вскоре снова все забросил и, к сожалению, запил. Единственной причиной, по которой он мог иногда позвонить Шевцову — это просьба вытащить его из каталажки, куда Игорь, увы, нередко все эти годы попадал.

Павел Садов, клавишник, одно время был связан с кришнаитами, а потом просто пропал. Сначала говорили, что он уехал в Москву. Потом — что устроился столяром в крохотную мастерскую где-то на окраине родного города. Мол, в какой-то момент он почувствовал непреодолимую тягу создавать вещи своими руками. Однако, потом выяснилось, правды в этих слухах, как и всегда, содержалось немного — хорошо, если половина.

Владимир Веремчук жил жизнью обычного работяги, трудился на цементном заводе грузчиком, однако гитару не бросил — продолжал играть дома, для души.

Дмитрий Василевский из читателя потихоньку превратился в писателя — к новому веку у него вышло больше десятка книг. Конечно же, книги были фантастическими — Димыч не из тех людей, кто меняет пристрастия. Последние несколько лет жил он то в Москве, то на югах, куда наезжал в основном летом. Понятно, что рано или поздно он должен был встретить кого-либо из друзей-проспектовцев, не зря ведь говорят, что Москва — большая деревня, а родной их город и вовсе в двадцать пять раз меньше.

Вскоре после начала двадцать первого века, то ли через полтора года, то ли через два с половиной, летом, в центре мобильной связи Андрей Шевцов нос к носу встретился с Василевским. Обрадовались, обнялись и пошли спрыснуть неожиданную встречу в ближайшую пивную. А поскольку Шевцов пристрастий также не менял и рок любил по-прежнему, минуте на десятой встречи, после обязательных: «Ну, как живешь?» и краткого экскурса в жизненные пути коллег за последние полтора десятка лет, он подумал, и сообщил:

— Знаешь, Димыч… Я давно хочу снова собрать «Проспект». С басом просто не расстаюсь. Вчера решил: хватит хотеть, надо действовать, позвонил Костику.

— И?

— Он — за.

— Елки-палки, — покачал головой Димыч. — Не поверишь: пять лет собирался купить гитару. В смысле — электрогитару, акустики-то у меня и здесь, и в Москве. Месяц назад купил.

— Там?

— Там. Но я ее привез. Вот будто торкнуло что-то: возьми с собой. Ну, я и взял.

— А что за гитара-то? — поинтересовался практичный Андрюха.

— «Валдай».

— Это с алюминиевым грифом? — удивился Шевцов. — Рогатенький такой?

— Он самый. Только датчик бриджевый сменил, люблю помощнее.

— Так это ж экспериментальная серия! — удивился Шевцов еще сильнее. — Он жеж стоит, поди, как чугунный мост!

— Подешевле, — рассмеялся Димыч. — К тому же, я с рук брал. Но ты прав, вещь редкая, серийник четырехзначный.

— И как?

— Скоро услышишь, — ухмыльнулся Василевский и потянулся за бокалом: — Ну, за возрождение! Даст бог — еще пошумим!

Костя-вокалист согласие уже дал. По понятным причинам отпадали двое: Коваленко и живущий в соседнем городе Данил Сергеев. Осталось найти Садова, Веремчука и барабанщика.

Барабанщик у Андрея на примете уже был, правда — из молодых, звали Воробьем, выглядел как борец сумо. Но играть это ему не мешало.

Веремчука вычислили и нашли за три дня (согласился сразу). На Пашку ухлопали неделю, однако добрались и до него. Попутно выяснили, что с кришнаитами он действительно одно время знался, с ними же катался в Москву; ни в какой мастерской сроду не работал, а занимался разведением породистых собак и был, как оказалось, известным на всю Россию заводчиком. Услышав о возрождении, он тоже долго не ломался, только предупредил: надо купить инструмент — раз, но это не проблема, и на время собачьих выставок никаких репетиций и концертов — два.

Условия, разумеется, были сочтены приемлемыми.

А потом внезапно Шевцову позвонил Федяшин и с упреком заявил:

— Я не понял, други! Как к Данилу среди ночи на тачке — так поехали. А как решили «Проспект» реанимировать — так ни одна сука не звонит!

Упреки его были в целом показными, однако Андрюха с Димычем реально устыдились. Более того, ни один из них не мог понять, почему оба вспомнили только о музыкантах, а о гении паяльника и эквалайзера — нет.

Поняли, когда сняли репбазу, стянули до кучи аппарат и попытались его настроить.

Они забыли почти все. Надо было начинать практически сначала. И по иронии судьбы единственным, кто не испытал проблем в ближайшие полгода, оказался именно Шурик Федяшин. Электронщики и звукачи — люди не совсем обычные.

Впрочем, с неразрешимыми проблемами «Проспект Мира» второй реинкарнации все же не столкнулся. Не вытягивает Костя старые песни по высоте? А чего вы хотели: пятнадцать лет же прошло, дядьки повзрослели и заматерели, резонатор разросся — не запищишь. Фигня, спустимся в «ре». Помогло, кстати. Не нашли ничего похожего на двухэтажную Пашкину «Шексну»? Купим две доски, проблем-то. И купили.

На первый концерт наиграли к Рождеству. Еще через год с интервалом в неделю отметились на разогреве у «Мастера» и Гаины. Годом позже лишь по дичайшей случайности не удалось сыграть перед мастодонтами из «Империума», и после этого «Проспект Мира» дал клятву больше таких возможностей не упускать.

Вот тогда-то и началось самое интересное.