Любовь. Пустыня. Ренуар

Владимир Брисов, 2015

N.B. Некоторые имена, фамилии Автором изменены намеренно.

© Брисов В. Е., 2015

© Оформление. Издательство «Эдитус», 2015

Первая часть

Полётный стресс. Гимн пустыне. Здравствуй, Нукус!

Из-за этой короткой поездки на Восток были нарушены почти все десять заповедей: и кровь, и слёзы, и расколотые сердца… Если бы участники событий заранее знали итог, большинство из них отключили телефоны, заперлись в своих квартирах и выбросили ключи.

Старенький, давно мечтавший о пенсии самолёт, ловил все зоны турбулентности и, казалось, вот-вот рассыплется, предоставив возможность пассажирам добраться до земли без его помощи. Пассажиры снимали полётный стресс крепкими напитками. Дворники, продавцы, строители возвращались на родину в Каракалпакстан с заработанными в России деньжатами, казавшимися им солидными деньгами. А от того и пили больше, и гомонили громче, чем обычно на кухнях съёмных квартир.

В этой толпе разнорабочих затерялось несколько женщин с младенцами, старавшимися перекричать пьяных мигрантов. Матери трясли шумных малышей на руках, периодически подсовывая им грудь. Наконец, согласно философскому закону, количество выпитого перешло в качественный храп.

Группа из четырёх москвичей, занимала места, отделённые от основного салона серой занавеской. Эта пыльная штора, возможность вытянуть вперёд ноги и надежда на улыбку стюардессы, определяли их места как бизнес класс. В отличии от общего жужжащего улья, сэкономившего деньги за перелёт. С наступлением относительной тишины, они пытались задремать. Но тут, недопивший здоровяк из эконом класса, затеял громкую перебранку со стюардессой, желая курить непременно в туалете бизнес класса. Вёл он себя ни только «матерно», но и агрессивно, напирая на девушку телом, на голову выше её.

Эдик, с набитыми «шишками» на руках, вынул наушники, подошёл к упрямому пассажиру и сказал, указывая на потолок: — Мужик, читай, что написано! — И, когда тот поднял голову вверх, нанёс короткий, резкий удар в область солнечного сплетения. Любитель курить обмяк и молча лежал на полу. Стюардесса и стюард, появившийся сразу после завершения скандала, убрали его с прохода. А Эдик, заверив их, что клиент минимум полчаса будет вести себя тихо, сел в кресло и вернул в уши наушники.

Не зная, как отблагодарить, стюардесса спросила: — Может, кофейку горяченького с коньячком и пирожными?

Все согласились.

— Уснуть уже не удастся, а время убить надо, — сказал Виктор.

— Лихо вы его, — заметил Дмитрий, обращаясь к своему соседу.

Эдик пожал плечами: — Мне за это деньги платят. Бить я умею. Но, по жизни, ничего не смыслю в картинах, от которых вы балдеете всю дорогу, — он кивнул на экран компьютера.

Кофе был растворимый и невкусный, коньяк эсэнговый, а пирожные подсохшие. Зато стюардесса, искренне желая угодить, доливала в рюмки, резала лимончик и суетилась с сахаром.

Выйдя из душного самолёта, Дмитрий втянул в лёгкие сухой воздух Пустыни. Для него она была одушевлённым существом. Мистическим существом, становящимся с каждым годом всё обширнее, сильнее и агрессивнее. Это в шумной, как цыганский табор, Москве он мог подшучивать над её величием и бравировать опасностью. А здесь всё было в её власти. Он сталкивался с Пустыней в Средней Азии, в странах Магриба, Арабских Эмиратах, Китае, Монголии, Израиле… И у каждой, своя индивидуальность: игра красок, музыка песков, танцы барханов или неподвижность камней. Она многолика и огромна. Площадь североафриканской Сахары сопоставима с территорией США, а небольшая израильская пустыня Негев равна Черногории.

Пустыня поглотила народы, создававшие древнюю историю мира: шумеров, египтян, вавилонян, ассирийцев, карфагенян… В окружении песков возникли Ветхий и Новый Заветы, Коран. Из неё встали бесчисленные орды Чингиз-хана, арабские и турецкие завоеватели, талибы, Исламское Государство. Сыны пустыни сеют страх террора, расползающегося по миру, как эпидемия. Там, где из песков течёт нефть, на глазах поднимаются небоскрёбы и дворцы вчерашних нищих кочевников. Растут амбиции и притязания их правящих элит. В песках зарождается Третья мировая бойня.

А тут он, Дмитрий Новиков с мелким, шкурным интересом: — Повезёт ли на этот раз, с его криминальной миссией и ложной легендой о цели поездки? Получит ли он обещанные деньги, встретит ненависть или любовь? Пески Пустыни никогда не скажут правду. Они сами не знают, куда понесёт их ветер, и чем окажутся в итоге: пылью, утекшей сквозь пальцы, покрывалом, скрывающим нефтяные сокровища или песком, считающим время, перетекая из одного стеклянного конуса в другой.

У трапа самолёта встречает постаревший, ссутулившийся Темирхан, с ещё с молодым, цепким взором и широкой улыбкой. После приветствий и представлений он забирает паспорта прибывших. Самим оформлять документы, проходить регистрацию, таможню, для уважаемых гостей считается неприличным. Бюрократическую работу взяла на себя девушка в лёгкой ветровке с капюшоном и в юбке, ниже колен. Одежда серого цвета, как камуфляж, делают её незаметной. — Светлана будет гидом и моим главным помощником в работе с вами. — Говорит Темирхан.

Он окинул взглядом московскую четвёрку: руководитель телевизионной группы Виктор с напряжённым, недоверчивым взглядом, упакованный в продукцию престижных фирм, с ценой, напоминавшей телефонный номер. Рядом Эдик, его бодигард (телохранитель) со статичным лицом, накаченными мышцами и кейсом, пристёгнутом наручниками к левой руке; безразличные глаза и модельная фигурка Ляли, обременённой парой новеньких фотокамер. И сын его давнего друга, с годами всё больше похожий на покойного отца, Дмитрий Новиков, самый старший в этой разновозрастной группе. Темирхан прикинул про себя его возраст: — Да, неполных сорок пять. И также, как когда-то отец, в курсе всех событий. Давно здесь не был, а одет, согласно прикиду местных начальников в кипенно-белую сорочку с коротким рукавом и дорогой летний костюм из Арабских Эмиратов, с пиджаком, переброшенным через плечо. И обязательно с дорогостоящими котлами. Смотрится, как свой.

Дмитрий почувствовал на себе взгляд старого друга. Он хорошо знал эту азиатскую манеру рассматривать незаметно, не глядя в глаза. Вы можете сидеть в огромном зале ресторана, набитого местными и чувствовать себя одиноким, потому что при встречном взгляде, все будут опускать глаза вниз или отводить в сторону. Российская манера буравить незнакомца злобным или даже ненавидящим взглядом, в Азии не прижилась.

Здесь же у трапа их ждал фордовский микроавтобус с крупными символами по обеим сторонам машины: знамя и герб республики Каракалпакстан. По дороге в Нукус постоянно встречали армейские патрули и наряды полиции. Но их никто не останавливал, видя на машине номер и пропуск Жокаргы кенеса (республиканского парламента). — Столько военных и полиции, что-то происходит? — спросил Дмитрий. — Да, межнациональные трения, за которыми спрятаны клыки коммерческих интересов. Но на вашей программе это не отразится.

Вскоре встретили и участников событий: толпу людей с горящими факелами и воспалёнными ненавистью глазами. Дехкане (крестьяне), сжимавшие в руках кетмень (мотыгу). Оборванцы с рынка, живущие от подачки до подачки, вооружённые, самодельными найзами (копьями), сделанными из ножа, плотно прикрученного к длинной палке. Безработные — вчерашние водители строители, чабаны, прихватившие с собой топоры и спрятанные под халат старые ружья. Все сбились в стадо по команде бродячего муллы. Сейчас они, скованные общей идеей, начнут громить своих соседей, представителей не титульной нации или другого течения в исламе. Жертв таких погромов Дмитрию ещё в молодости пришлось видеть в Сумгаите, Оше. Облитые бензином, заживо сожжённые, искалеченные, изнасилованные, с разграбленными домами, угнанным скотом. — Надеюсь, до крови не дойдёт, пошумят, побьют окна и разойдутся, — сказал Темирхан, — мы пока ситуацию контролируем.

Машина мчалась по тёмным улицам. В ночи прочерчивались контуры однотипных домов. Наконец, въехали во двор одноэтажного особняка, отделённого от внешнего мира охраной и высоким дувалом (стеной, характерной для Средней Азии). — Здесь всё своё, как в подводной лодке, автономное снабжение светом и горячей водой. В городе напряжённо и с тем, и с другим. Даже, видите, зелёные насаждения есть, в городе вся зелень гибнет от песчаных бурь. — Объяснил Темирхан. Он пригласил всех в гостиную. На столе стояли чайники, икорница с чёрной икрой, в традиционном для Азии паюсном исполнении, маслёнка со сливочным маслом, розетки с вареньем, халва с фисташками, лежал нарезанный хлеб и горячие лепёшки, самса (пирог) с бараниной и тыквой, только вынутые из тандыра (печь-жаровня).

— Такое впечатление будто ничего не изменилось. Может время приходит сюда ночевать? — сказал Дмитрий. Темирхан посмотрел на часы: — Ох, уже четыре утра, не забывайте у нас завтра, то есть сегодня, большая экскурсия на вертолёте. В 10–00 должны быть на военном аэродроме. А туда минимум час езды. — Он встал из-за стола: — Воду из-под крана не пить. К употреблению пригодна только минеральная. Дмитрий проводил его до дверей и вручил конверт с тысячей долларов. — А вы говорите, ничего не изменилось, когда это мы с вашим отцом брали деньги друг у друга? Теперь всюду расчёт. Вот, номер моего мобильного для друзей, если что, сразу звоните.

Утром ещё до наступления жары бодро выскочили из города, пробок здесь не бывает, и поехали по просёлочной дороге, прыгая по камням и ухабам. Путь к военной базе, когда-то специально был проложен по ненаселённой местности. Внезапно водитель за поворотом резко свернул на тропу, идущую между высоки ми камнями и спрятал машину за ними.

— Ты что Юсуф, плохо себя чувствуешь, или мальчики направо, девочки налево? — Соображение одно возникло, Темирхан Полатович, разрешите проверить. — Ладно, проверяй, — кивнул Темирхан. Водитель вышел из машины. Тихо закрыл дверцу и вскарабкался на каменный валун. Темирхан в его оправдание сказал: — бывший комитетчик, воду в песок лить не будет. Минут через 15 или 20 водитель вернулся: — Точно, за нами следят, делали вид, что едут отдельно друг от друга. А сейчас, когда нас потеряли, стояли вместе и ругались, потом звонить начали.

— Может быть местные репортёры или просто любопытные на предмет, что москвичи делать будут с экологической катастрофой? — Предположил Виктор. — Народ, конечно, у нас любопытный, но боюсь причина более серьёзная, какая-то структура пасёт гостей из Москвы. — Сказал Темирхан. — Позвоню-ка я полковнику Рамазанову, начальнику военного аэродрома, пусть грузовичок с солдатами пришлёт для нашего сопровождения. И заберёт байкеров, узнать кто такие и зачем за нами следят. После вертолётной экскурсии возвращаться будем по оживлённой трассе. Немного дольше, но безопасно. Прибывшие солдаты действительно задержали байкеров под предлогом попытки проникновения на закрытый объект.

Экскурсия началась необычно. Их гид Светлана появилась в традиционном для мусульманок чёрном платье — абайя. Часть лица и пышные каштановые волосы, стремящиеся вырваться на волю, скрывал не менее чёрный хиджаб. Затем она спустила на лицо никаб, оставивший только прорези для глаз. Теперь Дмитрий заметил, что глаза у неё редкого изумрудного цвета. Натянула перчатки из тонкой ткани. И провела короткое дефиле традиционной исламской одежды, сменив пару-тройку накидок на платье, хиджабов и никабов, от самых строгих до расшитых по краю тонкой полосой серебряной нити или не яркими стразами. Перфоманс вызвал неформальный интерес мужчин и нескрываемое любопытство единственной женщины.

— Даже в этом наряде я угадаю уверенную в себе европейку или американку. У них нет комплекса женщины, зависящей от мужчины. Для них открыты все рестораны, кафе, выставки, театры. Любой столик, любое место на выбор. Имея финансовую самостоятельность, они сами решают с кем и когда встречаться.

А женщина Востока живёт, постоянно завися от настроения мужа, считай господина. Типичная картинка: муж в лёгкой рубашке с коротким рукавом и его жёны, закованные в чёрные одежды, как рыцари в латы. Снятая при постороннем мужчине перчатка, приравнивается чуть ли не к супружеской измене. Заметьте, все эти многочисленные одежды носятся в сорокоградусную жару. — С осуждением в голосе сказал Дмитрий. При этом, решив доплатить гиду за нестандартное дополнение к экскурсии.

— А сцены арабского купания, даже в продвинутых Тунисе или Марокко? Муж резвится в шортах для плаванья, а жене «так и быть» разрешает в полной «сбруе» постоять столбиком в море. — Иронично заметил Виктор. — Обычный светский разговор с женой знакомого или партнёра по бизнесу — табу. Как можно считать кого-то другом, если не знаешь его семьи, не знаком с женой.

Даже находящийся в медитации Эдик и тот, пробурчал, что показывать только глаза, это обижать Бога, который дал женщинам много всего привлекательного.

— А как же христианские монахини? Разве их одежды не схожи с классическими исламскими? — Начала спор Светлана, «подливая масло в огонь».

Дмитрий: — Конечно одежда похожа, но это свободный выбор, свободных женщин, а не всеобщая повинность. Строгой одеждой монахини демонстрируют безбрачие и безразличие к мирской суете, служа Богу. А женщины Востока должны выражать покорность и принадлежность мужу. В чёрном цвете нет ничего плохого. Полагаю, и мать Христа ходила в чёрном. Но когда под страхом наказания всю жизнь только в чёрном, как у большинства арабок, иранок. Это уже насилие.

— Никогда не поверю, что молодая женщина добровольно выбирает чёрный балахон, скрывающий достоинства её фигуры, платок и покрывало на лицо, лишающие смысла модную причёску и косметику?! А на фига тогда муж с деньгами? Покажите мне такую бесплатную, симпатичную и верную жену, и я брошу свою «шопингистку». — Засмеялся Виктор.

— Ну зажечь-то в таком look-е можно, чёрный даже стройнит. Но чтобы весь шопинг вокруг чёрного? Нереально! — Вмешалась единственная в группе девушка Ляля.

— Я как-то одного областного босса охранял в Йемене. Так его тёлки, пардон, — девушки-эскорт, разделись до купальников на городском пляже, а местные по нам камнями. Ели отбились. — Вспомнил Эдик и нагнул коротко стриженную голову, предъявляя шрам.

— Традиционной одеждой арабок, а арабы — основатели ислама (как известно Коран написан на арабском), я хотела напомнить, что ночной рейс самолёта доставил вас на Восток. В мир других ценностей и понятий. В песках Азии вас окружат миражи. В них можно верить, можно не верить. Но с обычаями, традициями придётся считаться, не зависимо от того нравятся они или нет. Пока в Средней Азии следовать закону не сложно: у нас, в отличие от южных соседей — Афганистана, Ирана не применяется исламское право — шариат. Не забивают камнями, не носят паранджу — бесформенную чёрную одежду и чагван — сетку из конского волоса, скрывающую от посторонних, даже глаза. Хотя в обществе всё больше влияние консервативного ислама. Вспомнить хотя бы скандал со старшей дочерью Президента Узбекистана красавицей Гульнарой, снявшейся в спортивной одежде в фитнес зале. Вместо того, чтобы брать пример здорового образа жизни и умения следить за своей фигурой в сорок с лишним лет, её подвергли всеобщему осуждению.

Чёрный цвет одежды, которая на мне, созвучен с траурной темой сегодняшней вертолётной экскурсии, посвящённой экологической катастрофе, сопоставимой с применением атомного оружия. Вы увидите в реальной жизни декорации к фильмам ужасов Хичкока и Спилберга. — Объяснила Светлана.

— Ах ты Лисичка, — подумал Дмитрий, — сумела обратить на себя внимание, вызвать интерес. А ночью, встречая в аэропорту, показалась провинциальной мышкой.

Да, — Дмитрий на личном опыте убеждался ни раз, — природа бывает жестока: то тряхнёт Азию, то ураганом пронесётся по Америке, то подарит новый неизлечимый вирус Африке. В рождественский отпуск 2004 года, страшная 15-ти метровая волна за несколько часов лишила жизни треть миллиона человек… Он тогда оказался в Индонезии, недалеко от эпицентра событий. Ездил договариваться с полицией о непутёвом отпрыске известного российского артиста. Паренёк попался на дозе наркотиков. Выкупить его удалось, благодаря безвластию, принесённому цунами. Дмитрий запомнил, как, скользя и падая, они брели по колено в грязи, в тошнотворном запахе, перешагивая через не убранные трупы. Имея только желание, добраться до вертолёта и исчезнуть, как можно скорее. Сотни тысяч людей оплакивали погибших, а в семье артиста праздновали спасение блудного сына от смертной казни. В чём тут промысел Божий? Дмитрий не знал. За деньги он ехал туда, куда отказывались ехать другие. Один философствующий друг назвал его, бывшего в употреблении интеллигента, «авантюристом поневоле».

И опять вертолёт, как ворон над трупом, кружит над очередной человеческой драмой.

Дмитрий после бессонной ночи мечтал вздремнуть, но эмоциональное выступление гида этому не способствовало. Она сняла никаб, хиджаб и в чёрном платье, с выпущенными на волю вьющимися волосами, была похожа на древнегреческую жрицу. Он с удовольствием следил за её плавными движениями рук и артистичной мимикой. Утомлённый мозг выхватывал лишь отдельные фразы из продолжительного и мрачного повествования Светланы:

— Уровень воды упал на двадцать пять метров и соль убила всё живое. Это, по сути огромное озеро, с древних времён называлось морем: и Синим, и Хорезмским, и Аральским. Водная гладь равнялась тридцати территориям вашей нынешней (большой) Москвы. Теперь оно превратилось в несколько солёных «луж», памятник «покорителям природы». Тем, кто решал задачу любой ценой обогнать Америку по производству хлопка.

— Сейчас мы пролетаем над похожим на кладбище городом Муйнак, ещё недавно центром рыбной промышленности Средней Азии. Сегодня в тень цехов рыбокомбината не заползают ни ящерицы, ни ядовитые змеи. Их сразу сжирают огромные крысы, размножившиеся на тоннах погибшей рыбы. Перед вами разрушенные, как после бомбёжки, жилые дома, скелеты бетонных промышленных строений, ржавые остовы кораблей. Я прошу пилота спуститься ниже… да, вот так хорошо видно. Посмотрите в люки на стелы при въезде в город и на бывшей набережной: на них изображены морские волны и рыбы, а на стеле при въезде в район ещё и голова коровы. Теперь всюду пески, море в 150-ти километрах. Единственные звуки города это жужжанье мух и страшный свист суховея, испепеляющего любую растительность. Город попал в туристический список «ужасов нашей планеты».

— Картина везде похожая: падёж скота, гибель посевов, отравленные пестицидами колодцы… В итоге нищета, рост детской смертности и онкологических заболеваний, массовое бегство из зоны экологической катастрофы. Голодные волки и шакалы подходят прямо к дверям домов.

— Всё ушло, в прямом смысле слова, как вода в песок. И эта беда выпала на долю всего лишь одного-двух поколений.

И вот, наконец-то, после нескольких часов полёта над бывшим морем, сжавшимся, как шагреневая кожа, пассажиры услышали: — Сейчас предлагаю размяться. Наш вертолёт садится на захваченную пустыней территорию, бывшего детского спортлагеря. Добро пожаловать в мир теней! — Светлана отложила микрофон, и слушавшие её москвичи сняли наушники. Коснувшись земли, вертолёт поднял в воздух песок с солью и пестицидами. Никто не спешил выходить. Ждали, пока осядет ядовитая пыль.

Дмитрий воспользовался паузой, чтобы произвести впечатление на Светлану, к которой чувствовал влечение. В его авантюрной деятельности женщины встречались постоянно. Хитрые — часто, наглые — ещё чаще, продажные — повсеместно, а вот умные, интеллигентные — уже забыл когда. Вертолёт затих, и Дмитрий подсел к Светлане:

— Из того, что сегодня показали, напрашивается вывод — одним вам не справиться. У Каракалпакстана нет ни ядерной, ни информационной кнопки, а СМИ уважают только страх и деньги. Вы попадёте в сводку международных новостей, если здесь совершит аварийную посадку самолёт английской королевы или Папа Римский вдруг упомянет вас в обращении «Urbi et Orbi» (Городу и Миру).

Дмитрий продолжал: — Даже в заезженных темах спутать Ирак с Ираном считается технической ошибкой, а Сомали с Мали — орфографической. Большинство граждан не смогут показать на карте, где воюют и гибнут их солдаты. Зато все знают о смене тренера сборной по футболу, и рекламируемом очередной «звездой» шампуне, который сама «звезда» никогда не рискнёт испытать на себе.

Дмитрий развивал эту тему: — Мне кажется, над Богом стоит Высший цензор, оценивающий всю информацию в съеденных чипсах, банках пива и мыльных пузырях. Благополучный Запад вспомнил о «в упор невидимой» Азии и Африке, только когда сотни тысяч беженцев ворвались в европейский Эдем. Пока в вашей стране не произойдут события, угрожающие благополучию сильных мира сего, никто ничего не узнает: люди боятся правду, спокойнее жить во лжи.

Светлана: — Я понимаю, что мы на краю Ойкумены и сегодня наш голос неслышен. А завтра обо всём придётся говорить в прошедшем времени: «было море, жили люди». Вообще история Мира непредсказуема. Сталин росчерком пера отдал Каракалпакстан Узбекистану. Будь мы, как прежде, Россией, многое решалось бы оперативно с помощью СМИ. Я пыталась заняться политикой. Но власть, не имея шансов обвинить меня в коррупции, распускает слухи о нетрадиционной сексуальной ориентации, поскольку в тридцать пять я ещё не замужем.

Дмитрий Новиков нашёл повод предать разговору шарм интимности и спросил: — А почему действительно в свои тридцать пять вы, такая умная, обаятельная, и не замужем?

— Да, да, как у Гоголя, «дама приятная во всех отношениях». — С улыбкой кивнула она. — А если серьёзно, то где их взять, женихов? Русскоязычные уехали, остались те, кто в пути на кладбище. Национальные кадры в быту своеобразны. Роль домашней прислуги «подай, прими, поди прочь» — не для меня. Таких, как ваш друг Темирхан, единицы. Это пожилые люди, прошедшие советскую интернациональную школу на фронтах Второй Мировой.

Начинаешь встречаться с женатым, сразу получаешь репутацию русской проститутки. А с такой репутацией насильно сажают в машину и, вдоволь поиздевавшись, выбрасывают голой на дорогу.

Она махнула рукой: — Замужество не простая история, как-нибудь в другой раз пожалуюсь на жизнь. Хотя вряд ли вам это интересно, вы сменили надоевшую тему гибели Арала и людей, связанных с ним. Это грустно.

— Так бегите туда, где ещё не разучились смеяться.

— Вы предлагаете мне, как маленькой девочке, закрыть ладошками глаза и поверить, будто ничего вокруг нет. Я не умею бежать без оглядки, я умею ждать, как в сказке спящая принцесса ждала поцелуя своего принца. ( — А этот Дмитрий Новиков довольно симпатичный, — решила она, — не глуп, хорошо воспитан. Отец его занимался проблемами Азии на государственном уровне ещё при Советах. Отсюда держится уверенно, как раньше сказали бы, «барственно». По возрасту ей подходит — сорок четыре года. Разведён. Она посмотрела, когда оформляла паспорта. Чуть прищуренный цепкий взгляд человека, знающего цену жизни. Неплохо сложён, выше среднего роста. Располагающая к доверию улыбка. Брюнет, сохранивший седеющую шевелюру. Можно было бы увлечься. Хотя зачем я ему, только как интрижка в память о поездке?)

— Она не красавица, — думал Дмитрий, — но сколько природного шарма, сколько импровизации, искренности. Того, что называется породой, сквозящей в манере держаться, говорить, слушать. Родись она в другую эпоху, её портреты писали бы Боровиковский, Серов, Маковский, Крамской. Интересно, какая она в близком общении, в постели? При знакомстве с женщиной, помимо его воли, из инстинкта кобеля появлялся вопрос: — Я бы с ней переспал или нет? У него через эту оценочную категорию проходили женщины довольно широкого возрастного спектра.

Если женщина видит идущую навстречу элегантную шубку, ей хочется оказаться в ней. А если мужчина встречает интересную женщину, ему хочется оказаться с ней. Разница только в одном. Женщина с шубкой ищет массового внимания, а мужчина с женщиной ищет уединения.