Под стягом Никлота. Историко-приключенческий роман

Владимир Андрианов

Историко-приключенческий роман о героической борьбе полабо-прибалтийского славянского племени ободритов во главе с князем Никлотом против немецких и датских крестоносцев в 1147 году.

Глава 5. Вече

Гудит колокол на вечевой площади Великиграда. Отовсюду спешат сюда жители ободритской столицы. Вскоре перед княжеским дворцом собралась огромная толпа. Многие были при оружии.

Но вот двери княжеского дворца широко распахнулись, из них вышел Никлот в сопровождении жрецов, старейшин и тысяцких. Сквозь расступившееся море людей они прошли в центр площади и под ликующие крики собравшихся поднялись на вечево́й помост.

Никло́т взмахнул рукой. Разом смолкли голоса. В наступившей тишине было слышно как позвякивают о кольчуги рукояти мечей у витязей из личной охраны князя.

— Сегодня старейшины держали со мной совет, — раздался громкий голос Никлота, — и решили объявить вам, что несметное вражеское войско готово к походу на землю нашу. Согнуться ли нам, принять чужого немецкого бога, или, взяв в руки оружие, стеной встать на защиту О́тчины? Откупиться от вражеского нашествия-напасти серебро́м, или отбиться булатом?

— Смерть врагам! — бурей пронеслось над толпой. — Не пристало бодричам склоняться перед саксами!

На помост взобрался убелённый сединами, но крепкий ещё старик. Это был лучший оружейник Великиграда.

— Говори, Фре́дегар! — подбадривали голоса.

Фре́дегар снял видавшую виды и прожжённую во многих местах кузнечными угольками круглую шапку и поклонился народу. Глаза его слезились.

— Я старый человек, много на своём веку повидал. Хочу сказать только одно: когда весь народ, от мала до велика, поднимется на борьбу с неприятелем, такой народ непобедим! Его не одолеть никаким Львам и Медведям! Сила наша — в единстве! В прошлой войне из пяти сынов у меня погибли четверо. Остался один — Гне́вко. Ему всего пятнадцать вёсен, но он рвётся в бой за О́тчину. Да и сам я готов взять в руки меч. Веди нас, княже! Не быть народу ободритскому под ярмом крестоносцев! Не дадим землю и веру нашу на поругание, умрём, или победим!

— Умрём, или победим! — яростным эхом отозвалась толпа.

Люди на площади потрясали копьями и мечами, ударяли щитом о щит.

К столу, стоявшему у помоста, пробился купец из Илова¹²⁰ Мо́ислав.

— Братья! В сей грозный час поможем О́тчине на доброе дело!

Мо́ислав опрокинул на стол большой туго набитый кожаный мешок, из которого со звоном посыпались золотые и серебряные монеты.

Во́гаст, Домослав и другие ободритские купцы один за другим подходили к столу, кланялись старейшинам, князю и народу и высыпали из кошелей и мешков деньги и драгоценности. Быстро выросла из них огромная гора.

— И моих семь лодей с товаром возьми, княже! — Кирилл тоже шагнул к столу, — Ободриты — друзья мои, да и всех купцов новгородских. Не можем мы оставить друзей в беде.

В храме Сваро́жича взревели медные трубы. Все обернулись на их мощный и завораживающий звук. Главный жрец Нако́н воздел руки к солнцу. Губы его что-то шептали. Так продолжалось несколько минут. Наконец Нако́н дал знак своим помощникам. Те вывели из глубины храма священного коня.

Белый жеребец был покрыт шитой золотом попоной. Он подошёл к небольшому пятачку земли, где крест-накрест были вкопаны копья. Если конь перешагнёт через копья левой ногой — бодричам грозит беда и они проиграют войну.

Конь тряхнул свисающей до земли гривой, потоптался на месте и поднял… правую ногу. Вопль радости пронёсся над вечевой площадью: великий Сварожич обещает победу!

Снова загудели трубы жрецов и священного коня увели. Служители Сварожича вынесли из храма боевые стяги и вручили их храбрейшим воям. Након подошёл к Никлоту и протянул ему Большой Стяг.

— Тебе, княже, вручаю боевое знамя. Ты — щит и меч всей земли ободритской. Бейтесь же храбро, ибо не пощадит лютый враг ни немощи стариков, ни младости детей. И да пребудет с вами сила бога нашего!

Сняв шлем и отдав его подоспевшему оруженосцу, Никлот припал на одно колено и, склонив голову, поцеловал край стяга. Выпрямившись, легко вскочил на своего коня, уперев древко знамени в стремя. Порыв ветра развернул алое полотнище, в центре которого золотом был выложен грозный лик Сварожича.

— Отцы и братья! — обратился князь к народу. Земляне¹²¹ мои дорогие! Или победить, или пасть! Третьего не дано. Достойная смерть в бою лучше позорной жизни раба. Так поклянёмся, что не осрамим чести нашей! Будем биться против саксонских псов, не на живот, а на́смерть!

— Клянёмся! — мощно выдохнула толпа.

Оборотившись к воеводе, Никлот повелел:

— Командуй, При́склав! Выступаем в До́бин немедля!

Спустя час, построившись родовыми отрядами и полками, войско ободритов покинуло Вели́киград…

…Кирилл ехал на коне рядом с во́зом, на котором среди узлов с продуктами и зажитком расположилась Сабина. В высоком синем небе, кое-где подёрнутом белыми барашками облачков, пари́л орёл. Красивая птица, распластав могучие крылья, невесомо летела чуть впереди головного отряда, как-бы указывая ему путь.

— Доброе зна́мение! — молвил один из ратников в высоком шлеме-шишаке.

— Да, боги суля́т нам победу. — откликнулся другой, — а всё потому, что дело наше правое — защита О́тчины и веры. А что может быть святее?!..

Кирилл посмотрел на воинов, данных ему Де́рваном для охраны возо́в. «Мо́лодцы как наподбор! — улыбнулся Кирилл. — Статные, крепкие. Но самое главное — жизнь готовы положить, лишь бы оградить-защитить родную землю от алчного и зверолютого врага! Да и новгородцы, приставшие к бодричам, не подведут. Вон только Прокша Ломов с Онуфрием одни чего стоят!..».

Вспомнился случай на прошлогодней ярмарке в Кракове. Когда подъезжали к рынку по мосту через речку Руда́ву, навстречу попался обоз гамбургского купца О́лиха Шлу́нке. То ли лошади чего-то испугались, то ли возчик зазевался, но уже на съезде самый большой воз оказался вдруг в реке. Шлунке, вытараща глаза, носился взад-вперёд, распекая остолопа возчика и тузя́ его кнутовищем. Однако бе́з толку: воз с дорогим товаром — корицей и солью — прочно завяз колёсами в илистом дне Рудавы.

Приказчик Кирилла Прокша Ломов вызвался помочь О́лиху Шлу́нке вытянуть воз, запросив в награду кошель серебра. Олих спервоначалу артачился, прося сбавить в цене. Но напоследок сдался — вода уже подбиралась к пу́зам¹²². Прокша быстро залез в ре́ку, вы́пряг лошадей и, напружи́нясь, мощным рывком выдернул тяжёлый воз на берег. Шлу́нке, известному многим торговым гостям своей скупостью, пришлось порядком раскошелиться: без малого пятьдесят серебряных марок было в кошеле, который он с охами и вздохами вручил Прокше. Где-то теперь этот Шлунке? И кто он ныне есть — друг или враг?..