Сестра самозванца

Владимир Александрович Андриенко, 2018

В лето 1604-е от Рождества Христова гусарский поручик шляхтич Нильский впервые встретил красавицу Елену в Самборском замке. Елена была сестрой самозванца, который объявил себя царевичем Дмитрием. Эта встреча переменила жизнь поручика, и успешный офицер крылатых гусар Речи Посполитой отправился вместе с армией Лжедмитрия добывать московский трон.

Глава 3

Войско принца Димитрия.

Товарищи! Мы выступаем завтра

Из Кракова. Я, Мнишек, у тебя

Остановлюсь в Самборе на три дня.

Я знаю: твой гостеприимный замок

И пышностю блистает благородной

И славиться хозяйкой молодой. —

Прелестную Марину я надеюсь

Увидеть там. А вы, мои друзья,

Литва и Русь, вы братские знамена

Поднявшие на общего врага,

На моего коварного злодея,

Сыны славян, я скоро поведу

В желанный бой дружины наши грозны…

А.С.Пушкин «Борис Годунов».

***

Самбор.

Сентябрь 1604 года.

Лагерь армии самозванца.

В лагере под Самбором среди шатров и многочисленных знамен шли военные игрища. Шляхтичи соревновались в искусстве владеть оружием. Звенели сабли и гремели выстрелы из мушкетов.

Немецкий капитан муштровал наёмников с пиками и с презрением истинного солдата косился на шляхту.

— Посмотри, Клаус, — сказал он своему сержанту, — на этот сброд. Они почитают себя солдатами.

— Нам с ними выступать в поход, капитан. И если бы мы стояли против шведов, я не дал бы за этих вояк и медного гроша.

— К счастью, мы идем не на шведов, Клаус. Но и твои пикинеры никуда не годятся.

— Это тридцать оборванцев — новый набор, капитан. Я сделаю из них солдат.

— Слишком мало времени для этого. Это крестьяне, а не солдаты.

— Они и были вчера крестьянами, капитан. Это беглые земледельцы из венгерских земель. Но из них выйдут отличные воины. Знаю это по опыту…

***

Мушкетеры дали залп из мушкетов по цели и офицер отметил, что стреляли они недурно.

— Будь у меня тысяча таких солдат, я дошел бы до самой Москвы! — хвастливо заявил он.

— Но здесь всего пятьдесят солдат, мой капитан, — сказал по-французски второй офицер. — Эти умеют обращаться с мушкетом. Да еще с сотню можно набрать среди немцев из Гессена. Остальные новобранцы.

— А вот их дворяне недурно владеют саблей, лейтенант.

— Мне трудно назвать их дворянами, мой капитан. Это сущие оборванцы. Я предпочел бы им солдат из Европы.

— У здешнего принца не так много денег. Наемники стоят дорого. О! — воскликнул капитан. — А вот тот пан отлично отбил удар! Смотрите, лейтенант! И еще один удар!

— Это пан Бучинский, мой капитан.

— Тот самый? Я слышал про него. Принц Димитреус сделал его доверенным капитаном?

— Пан Бучинский стал другом московского наследника, мой капитан. Но это редкий негодяй.

— Среди наёмников это не новость, лейтенант. Среди наших солдат почти все негодяи и преступники. Главное вымуштровать из них солдат.

— Из наших солдаты будут. А вот из их шляхты, что получится? Они совершенно не поддаются управлению, мой капитан. Пьют вино и дерутся на саблях каждый день. А Бучинскому убить столь же легко, как выпить кружку пива.

***

Офицеры-наемники говорили о пане Бучинском. Лейтенант мушкетеров был совершенно прав. Именно таков был пан Велимир, отчаянный храбрец и забияка.

Его бы уже давно упекли в тюрьму, если бы не Мнишек. Это он пригрел шляхтича в своем замке, и он защитил его от королевских приставов. Пан Велимир убил на дуэлях несколько шляхтичей. И шляхтичи эти были весьма высокого рождения.

Но и Мнишеку Бучинский быстро надоел. Снова он затеял ссору и убил противника. Пан Юрий избавился бы от неспокойного шляхтича, но появился царевич Димитрий. Они сразу оценили друг друга — самозванец и шляхтич-забияка.

С тех пор Бучинский стал доверенным московского царевича. Он собрал вокруг себя отряд шляхты из поляков и литвинов, и они стали верной стражей самозванца…

***

Пан Бучинский одолел уже двоих противников, выбив у них сабли. Затем он повернулся к Димитрию и церемонно поклонился.

Принц Димитрий Иванович сидел на коне, рядом с воеводой Мнишеком и его свитой. Они наблюдали за учебными поединками.

— Мои офицеры гусарской хоругви не знают себе равных. Посмотри на этих молодцов, царевич.

Воевода указал на высоких офицеров из крылатых гусар.

— Но мои наемники ничуть не хуже! — хвастливо заявил Димитрий. — Ко мне идут на службу воины.

— Царевич имеет в виду нищих шляхтичей и казаков? — усмехнулся Мнишек.

— Украшение воина не тугой кошель, пан воевода. Украшение воина сабля и рука, которая способна сию саблю держать.

— Не думаю, что твои бойцы, царевич, способны одолеть гусар!

— Сто золотых за моего бойца! — сказал царевич.

— Двести на моего! — заявил воевода.

— Идет!

Мнишек кивнул одному из офицеров. Димитрий — Бучинскому. Сверкнули клинки. Бучинский легко отбил атаку и сам нанес несколько ударов. Гусар хорошо владел саблей. Но шляхтич сразу сменил тактику, использовал ряд секретных приемов и обезоружил сначала одного противника, затем другого. Он фехтовал, используя татарскую манеру ведения боя, а не польскую.

Самозванец ухмыльнулся и посмотрел на Мнишека.

— Двести золотых, пан Мнишек!

— Они твои, царевич!

— Но я не вижу моего золота, пан воевода.

— Я передам его пану в замке.

Димитрий усмехнулся про себя. Он знал, как неохотно расстаётся с золотом пан Мнишек.

–Этого молодца я сам нанял на службу. Он будет при мне! — Димитрий Иванович похлопал себя по бедру. — С такими бойцами я легко возьму Москву!

Воевода Мнишек был недоволен. Уступать ему не хотелось. И он заметил Нильского.

— О! Пан поручик! Пан, ведь также гусар? Я не ошибаюсь? — спросил он шляхтича.

— Так, пан! — склонил голову Нильский.

— Не желает ли пан, постоять за честь крылатых гусар Речи Посполитой? — спросил Мнишек.

— Почту за честь, пан воевода!

Мнишек снова обратился к самозванцу.

— Царевич! Еще триста на сего шляхтича!

— Идет! — самозванец кивнул Бучинскому.

Тот стал в позицию. Нильский соскочил с коня и обнажил саблю. Он уже видел, что за противник стоит против него. Ян наблюдал за поединками Бучинского. В замке князя Замойского его учили разным фехтовальным стилям, и он знал, что противопоставить татарскому удару пана Велимира.

Бучинский попробовал атаку, но сразу понял, что этот противник будет покрепче прежних. Он стал осторожнее.

Они проверяли друг друга. Звенели клинки. Вокруг собрались многие шляхтичи и жолнеры. Они поддерживали бойцов криками.

Нильский перешел в атаку, но задеть противника не сумел. Тот отбил два его удара сверху.

— У пана отличная выучка, — сказал Бучинский.

— Мне преподавали сию науку хорошие учителя.

Снова атака. И снова Нильский вынужден был отступить.

— И я должен похвалить выучку пана. Пан отлично отражает удары.

— Я только присматриваюсь к пану. По-настоящему я еще не бился, — сказал Бучинский.

— Так не пора ли показать на что пан способен?

— Пожалуй!

Бучинский атаковал. Его сабля задела плечо Нильского и оборвала его жупан. Ян не успел отбить этот удар.

— В настоящем бою пана уже ничто бы не спасло.

Нильский атаковал. Бучинский отбил атаку.

— Пан стал горячиться!

— Пан Бучинский напрасно так думает! И в настоящем бою я все еще держал бы саблю, пан.

— Тогда пусть пан атакует.

Нильский снова пошел в атаку. Он сделал обманное движение и задел противника. Его клинок сорвал шапку с головы Бучинского.

— Что теперь скажет, пан? В настоящем бою он мог остаться без головы.

Бучинский зарычал и бросился вперед. Сабли звенели и скрежетали. Пробить защиту гусара он не смог.

— Сам дьявол помогает пану!

Нильский снова отвел клинок противника.

— Теперь пан стал горячиться.

Бучинский атаковал уже серьезно. Он был готов нанести гусару смертельный удар. Слова поручика задели его за живое.

Ян отошел на шаг. Он понял — противник вложит в последнюю атаку все свое умение.

— Ныне я не стану шутить, пан гусар. Берегись!

Нильский отбил атаку. Затем он сам сделал выпад и разорвал кунтуш Бучинского на груди. Это был последний удар. Ян показал, что мог убить шляхтича.

— Отлично! — вскричал Димитрий. — Сей шляхтич отстоял твою честь воевода! Хватит! Прекратите поединок!

Шляхтичи опустили сабли.

— Я доволен! — сказал царевич. — Вы отличные солдаты. А ты, пан, не надумал стать в ряды моих бойцов?

— Я слуга князя Замойского! Я связан присягой, ваша милость.

— Так я помогу тебе освободиться от присяги, пан. Я сумею отблагодарить тебя по-царски.

Нильский поклонился и ничего он ответил.

Самозванец отвлекся от него и снова стал говорить с Мнишеком.

Нильского кто-то тронул за рукав кунтуша. Он обернулся. Перед ним был молодой казачок в жупане не по размеру. Одежда была явно велика ему в плечах и некрасиво топорщилась.

–Чего тебе? — грубо спросил шляхтич.

— Не узнал меня, пан? — тихо спросил его женский голос.

— Панна?

Она приложила палец к губам. Затем они отошли в сторону, к шатрам, где на них не станут обращать внимания.

— Что, панна Елена, здесь делает?

— Хочу узнать у пана кое-что.

— Я готов дать ответ, моей панне.

–Вашей? — удивилась она.

–Но разве панна не стала моей? Хотя если панна желает не говорить про то…

— Я не могу вас понять, пан кавалер. Вы о чем?

— О прошлой ночи, моя панна.

Елена испугалась:

«Неужели он знает? Но откуда? Как он мог видеть меня?»

— Панна пришла ко мне сама. И я ценю это. И докажу…

— Пришла куда? — снова не поняла она.

— В мои покои.

— В ваши покои, пан кавалер? Вы шутите?

На этот раз Нильский задумался:

«Неужели? Это была не она? Но её голос. Голос… Или? Или это была панна Мнишек? Я ведь ни разу не назвал её по имени!»

— Что с паном? — спросила Елена, заметив его бледность.

— Простите меня.

— В вашей комнате нынче ночью была женщина? Я все верно поняла, пан?

— Да, — согласился Нильский.

— И вы подумали, что это я?

— Так, панна.

Елена поняла, что он ничего не знает о том, кого она подслушивала ночью. Он не шпион. И это хорошо.

— Так иногда поступает панна Мнишек. Ведь ночами все кошки серы, пан Ян. И те покои она выделила для вас не случайно.

— Панна ревнует?

— Нет, пан кавалер. Мог ли кто отказать Марине Мнишек? Она не потерпела бы подобного оскорбления. Она считает себя чуть ли не королевой. Ей кажется, что помани она любого мужчину, и он жизнь отдаст за ночь с ней.

— Так что панна хотела спросить?

— Я слышала, что пан говорил обо мне. Неужели это правда?

— Вам сказал Хайм Рафалович?

— Я задала пану вопрос. А пан мне не ответил, а задал свой. Я хочу знать, правда ли то, что пан сказал купцу?

— Мы много о чем говорили с Рафаловичем, — неопределенно ответил Нильский.

— Но пан сказал, что готов взять меня в жены. Это так?

— Это правда, моя панна! Я готов дать вам свое имя.

— Шляхтич готов назвать меня женой?

— Почту за счастье!

— Но пан не знает меня!

— Панна так красива и так чиста. Я готов быть вечным рабом панны. Когда панна сочтет меня достойным.

— Так пан решил?

— Слово шляхтича!

— Тогда пусть пан докажет мне свою любовь.

— Я готов, моя панна!

— Пусть пан вступит в ряды воинов Димитрия Ивановича. Ведь царевич обещал ему покровительство?

— Пан Димитрий звал меня к себе, но…

— Пан сказал «но»? Я не ослышалась?

— Но, милостивая панна. Я слуга коронного гетмана.

— И что? Пан обещал быть моим слугой только что. Пан обещает звезду с неба, но не может выполнить простой просьбы.

— Но я связан словом шляхтича!

— Пан Димитрий освободит вас от него! Пусть пан подумает и ответит мне вечером.

— Вечером?

— Так, пан! — она передала ему какой-то предмет.

Он принял его и увидел что это ключ.

— Это ключ от моей комнаты, пан. Я буду ждать пана нынче вечером.

— Панна не шутит?

— Нет. Но смотрите. Начинается парад войск…

***

Отряды и полки прошли перед царевичем парадным маршем.

В лагере собралось две с половиной тысячи солдат. 500 крылатых гусар! Это была элитная тяжелая кавалерия Речи Посполитой. Гусары носили за плечами «крылья» из орлиных перьев на деревянной раме. Среди них бытовало мнение, что шум тех крыльев при атаке пугает противника. Все они были в стальных нагрудниках и стальных шлемах венгерского типа с козырьком, с наносником и назатыльником. Каждый имел пику, украшенную флажком, и конжец — длинный клинок треугольного сечения с закрытой гардой. У многих у седельной луки были колчаны с луками или укороченные мушкеты. Но последних было немного.

Сам Юрий Мнишек был наряжен как гусарский офицер. На его плечах была шкура леопарда, из-под которой виден нагрудник с кольчужными пластинами. Шлем воеводы украшен золотой насечкой и большим страусовым плюмажем.

Полторы тысячи казаков прошли после гусар, также лихие бойцы. В основном, это вчерашние надворные казаки магнатов Вишневецких, Потоцких, Ружинских. Но были среди них и люди с Запорожья и казачья голота. Последние пришли в лагерь Димитрия пешком. Ни коней, ни доброго оружия у них не было. Сотники самозванца проверяли их и давали им одежду и сабли с мушкетами именем принца Димитрия. Казаки присягали служить царевичу верно и помочь ему добыть отцовский трон.

Сам царевич оделся как казак в малиновый жупан с отворотами и золотым галуном. На его боку была кривая татарская сабля украшенная самоцветами. Это был подарок Мнишека.

Также в лагере собралось больше пятисот пехотинцев. Среди них были и немцы, и венгры, и поляки.

Особый отряд составили московские перебежчики, которых пока было мало. Всего 60 человек. Это были дворяне и дети боярские, сбежавшие из Московии от царя Бориса. Среди них выделялись братья Хрипуновы: Данило, Иван и Кирилл, что поклялись до смерти служить принцу царской крови Димитрию Ивановичу…

***

Елена незаметно упорхнула, и пан Нильский даже не заметил этого, увлеченный смотром войск.

К Нильскому приблизился немолодой худой человек в синем польском жупане. Он поклонился шляхтичу и представился:

— Ждан Порошин. Вы отлично бились на саблях, пан. Бучинского не каждый одолеет.

— Я слышал про вас, пан Порошин.

— Вот как? Я персона не великая, пан кавалер.

— Я также, пан Ждан. Но я видел вашу дочь.

Порошин побледнел, но сдержался.

— Моя дочь мало где бывает, пан кавалер. Она роду не сильно знатного. Не по чину нам величаться.

— Простите, если вас обидел, пан.

— Ничего, пан кавалер. Как вам войско царевича?

— Гусары хороши, пан, — ответил Нильский. — Но их столь мало.

— Это только начало, пан кавалер! — горячо заговорил Ждан. — Пусть царевич только войдет в пределы Московии и многие перейдут на его строну! Не станут русские служить Бориске Годунову!

— Вам он так ненавистен? — спросил Нильский.

— Кто? — Порошин посмотрел на шляхтича.

— Вы сказали о Борисе Годунове.

— Он занял трон на Москве. Трон не для него! У нас есть сын Грозного царя, истинного Рюрикова корня! Вы не согласны?

— Согласен. Истинному государю положен трон по праву рождения, — ответил Нильский уклончиво.

Многие польские шляхтичи совсем не верили в то, что сей царевич истинный. Но полякам было все равно кто он такой, лишь бы привел их в Москву. Казаки вообще не задумывались об истинном прирождении Димтрия Ивановича. Пусть он царевич или неизвестно кто, но он тот, кто рискнет бросить вызов нынешнему московскому царю. А уже только за это они уважали своего вождя.

Все желали войны и добычи…