Личный опыт

Владарг Дельсат, 2023

Юный демиург, едва научившийся создавать миры. Девочка из Великобритании и спасающий ее от боли брат. Детский доктор Елена Викторовна, холодная и вечно уставшая. И проказливая малышка Забава по прозвищу Тринадцатая, что меняет целые миры своими шалостями. Казалось бы, что может их объединять?Но все меняется в миг, когда в едва родившемся мире проходит незаконный ритуал по изменению сути. Теперь для существования мира двое должны выжить. А одной запутавшейся душе предстоит исправить свою ошибку, обретя дар истинного целителя. Вот только сможет ли она пойти на жертвы ради спасения других людей?

Глава 3

Машина ехала как-то слишком, по Ленкиному мнению, долго. Девочка уже задумалась, не решили ли избавиться от обоих детей, но оставила эту мысль — слишком искренней выглядела тётя для того, чтобы хладнокровно предать доверившихся ей детей. «Ну, или я совсем в людях не разбираюсь», — подумала девочка.

— Ты больше не ходишь, — вздохнул Берт. — Как же в школе будет?

— Как-нибудь справимся в школе, — улыбнулась ему Ленка, точно зная, что в школе будет больно.

Больно писать, больно кушать, а не кушать нельзя… Потому что будет ещё больнее. А уж о туалете думать не хотелось совсем. Что переживают каждый день её пациенты, доктор Лена знала отлично. Она тяжело вздохнула. Вздох ребенка отметила и Александра, решив поговорить с дочкой дома.

— Мама, а куда мы едем? — удивился Берт, совершенно не узнавая местность вокруг.

— Мы переехали, сыночек, — улыбнулась ему Александра. — Совсем переехали, чтобы школа была для доченьки удобной, и чтобы…

— Забыть прошлое и начать с чистого листа, — закончила за неё девочка, кивнув. — Это правильно, меньше стресса — дольше жизнь.

Александра задумалась над словами семилетнего ребенка, а вот доктор Лена оценивала свою способность передвигаться самостоятельно. Получалось грустно. Тип чем-то напоминал васкулярный¹⁵, да ещё и порок ей оперировать просто побоялись, решив скомпенсировать медикаментозно, что, в свою очередь, значило — каждый день может быть последним. То есть — контроль, контроль и ещё раз контроль. И режим, разумеется… Особенно учитывая медикаменты¹⁶.

— Вот здесь мы теперь и живём, — произнесла Александра, когда санитарный транспорт остановился у небольшого двухэтажного дома, расположенного на углу двух улиц, прямо рядом с автобусной остановкой.

— Здорово! — обрадовалась доктор Лена, оценивая удобство расположения, а Александра доставала и раскладывала коляску девочки, чтобы бережно пересадить её под внимательным взглядом Берта.

— В доме для тебя есть подъёмник, — проговорила женщина, погладив девочку по голове, что неожиданно оказалось очень приятно. — Ну и в туалете… тоже.

— Ура! — заулыбалась будто получившая подарок Ленка. В общем-то, так оно и было, это был бесценный подарок для таких, какой теперь была и она, — делать что-то самой, ибо абсолютная беспомощность буквально уничтожала, загоняя в депрессию. А в её нынешнем положении депрессия это смерть.

В доме действительно всё оказалось устроено так, чтобы было удобно, поэтому не ожидавшая такого Ленка, приучавшая себя к имени Викки, просто обняла Александру, показавшую себя не чопорной англичанкой, а человеком. Берт удивился такому проявлению чувств, но сестре он доверял, потому решил, что все правильно. Внимательно изучив место, где будет спать, доктор Ленка улыбнулась. Видя улыбку сестры, заулыбался и Берт, искренне надеясь на то, что всё плохое закончилось.

— И кровати наши рядом, — прокомментировал он. — Если тебе ночью плохо будет, то я успею.

— А часто мне плохо ночью? — поинтересовалась доктор, ибо эта информация была бесценной.

— Почти каждую ночь, — вздохнул Берт. — Поэтому я с тобой спал, чтобы тебе не было так страшно.

— А родители? — спросила заинтересованная девочка, но брат только махнул рукой, дав еще толику информации.

Вот затем настала пора обеда, и готовившей себя к этому процессу Ленке вдруг захотелось заплакать, но девочка сдержалась, напомнив себе, что плакать нельзя. Насадок на столовые приборы здесь точно не было, а дети очень не любят, когда больно. Доктор Лена сейчас стала ребёнком, очень хорошо осознавая это, потому старательно готовила себя к тому, что сейчас будет боль. Тело готовиться не хотело, оно в принципе боли не хотело, поэтому было готово разреветься. Но стоило ей только всхлипнуть, как Берт явно привычно отобрал ложку.

— Ну что ты, не плачь, — очень ласково произнёс мальчик, погладив Ленку по руке. — Сейчас братик покормит.

— Берт? — удивилась Александра, понимая, что сын привык кормить дочку, а это значило, что она даже поесть сама не могла. — Как давно ты кормишь Викки?

— Год скоро будет, мама, — спокойно отозвался мальчик, набирая в ложку суп для сестрёнки. — Вы с папой при этом делали вид, что нас нет, как будто переставали видеть. Давай, открывай ротик, — ласково произнес он, отчего всхлипнула уже Александра.

— Значит, почти год Викки не может даже поесть… — прошептала женщина, вспоминая всё то, что ей сказал доктор.

Александре захотелось просто заплакать от осознания того, через что проходил ребёнок. Спрашивать о том, что было в школе, женщина просто побоялась. Побоялась услышать то, что полностью уничтожит её мир. А Ленка спокойно ела, вполне доверяя брату, имевшему уже довольно большой опыт в кормлении сестрёнки. Это наводило на нехорошие мысли уже доктора Ленку, потому что кормить ребёнка с сердечной недостаточностью не так просто, как могло бы показаться, а у Берта был виден опыт.

***

Александра задумалась, снова пытаясь понять, кто их заставлял так относиться к ребёнку, а Ленка объясняла Берту, как ей помочь. Тип, навскидку, был ближе к васкулярному, но или новый какой-то, или же, смесь, что в последнее время в практике доктора Лены встречалось всё чаще. Вот только девочку беспокоили два вопроса: не сошла ли она с ума и, если нет, что происходит? Память Виктории сохранилась фрагментарно, что подтверждало тезис о смерти ребёнка, поэтому многого Ленка из неё не выудила.

— Самое опасное — это депрессия, — вздохнув, продолжила рассказ Ленка. — Она меня может убить, потому нельзя разрешать мне плакать.

— Хорошо, сестрёнка, — улыбнулся Берт. — Не разрешу тебе плакать!

— И нужно вовремя питаться, даже если вдруг не хочу, — вспомнила доктор капризы некоторых пациентов.

— Хорошо, — кивнул мальчик, обнимая сестру.

— Пойдём, может быть, погуляем? — предложила контролирующая дыхание девочка. На дворе стоял восемьдесят седьмой год, потому о компактном концентраторе можно было только мечтать еще года три. Или пять.

— Ура, пошли! — обрадовался мальчик, которому нравилось быть с сестрёнкой, всё равно где и как. — Хорошо, что ты живая… — прошептал он.

— Хорошо, что ты живой. Без тебя было бы плохо, — Ленка очень хорошо осознавала этот простой факт.

Ничуть не смущавшийся Берт помогал ей во всём — даже с туалетом. Какой была жизнь ребёнка до появления Ленки — даже представить страшно.

Режим Ленка установила привычный — полный прогулок, своевременного правильного питания и вот того, от чего поначалу плакали все дети — гимнастика. Дети плакали от страха, потом уже понимая, что это не больно, однако доктор Лена осознавала теперь, насколько страшно, когда «сейчас будет больно», начав лучше понимать своих пациентов. Редкие болезни многообразны, но Ленка считала, что ей ещё повезло, потому что «болячка» могла быть намного веселей, из новых, например, когда и сослаться-то не на что. А синдром известен полвека, не в такой форме, но уже есть на что ссылаться, потому и жить можно спокойнее. Вот только питание… Есть самостоятельно она не могла. Точнее могла, но, попытавшись взять ложку в руки, доктор Ленка почувствовала, насколько это больно, едва не потеряв сознание. Теперь она понимала, почему у детей начиналась истерика при виде ложки…

Для Берта же всё было просто: сестрёнке плохо, он ей может помочь. На этом раздумья семилетнего пацана заканчивались. А Викки ему было жалко просто до слёз иногда, но с этим что-либо поделать было сложно, поэтому он просто был для неё. Вот и сейчас мальчик мягко и осторожно помогал ей одеться, а разрешившая им «пойти погулять» Александра просто замерла на одном месте, глядя на сына. Такого она ещё не видела.

— Осторожно, — предупредил Берт, протягивая руку Ленки в рукав, и девочка чувствовала опыт за этим движением. — Посиди спокойно, хорошо?

— Если бы не ты, я, наверное, умерла бы… — почти прошептала Ленка, понимая, что долгое время по неизвестной причине у ребёнка был только брат. Значит, возможны были и другие сюрпризы.

— Ты так плакала, когда одевалась, плакала и одевалась… — вспомнил мальчик, погладив сестру по голове. — Разве мог я просто так на это смотреть?

— А в школе? — тихо спросила девочка, пытаясь представить ежедневный ад маленького нездорового ребёнка. Хотелось заплакать и поубивать равнодушных взрослых одновременно. Больше плакать, конечно, ведь она была ещё маленькой девочкой.

— А в школе я просил девочек помочь, — чуть покраснел Берт, порывисто прижав к себе Викки. — Ну и… А тебя не били, хотя хотели,¹⁷ но я обещал полицию, и они не стали почему-то.

— Берт, Викки хотели в школе… — Александра запнулась. Девочек бить в государственных школах было запрещено. Что там творилось в частных, правда, не знал никто.

— Учителя, как видели сестрёнку, сразу становились какими-то очень злыми, как вы с папой, мама, — грустно ответил мальчик, ласково поглаживая сестру. — Почему-то даже миссис Кроун нравилось, когда Викки плакала. Ну, поехали? — Берт улыбнулся Ленке, увидев такую же улыбку в ответ.

— Поехали, — согласилась девочка, узнавшая во время короткого разговора нечто, что нормой быть не могло.

Взрослые, выделяющие злостью одного ребёнка, — это либо целенаправленная травля, либо что-то фантастическое, типа гипноза. Вот только понимание того, зачем нужно травить семилетнего ребёнка, от неё ускользало. В этом вопросе следовало разобраться подробнее, ибо в таком отношении могла таиться опасность. А что будет, если ей попытаются отмассировать мускулюс глютеус¹⁸, доктор Ленка понимала очень даже хорошо, учитывая состояние суставов.

Наконец Берт помог Ленке одеться, девочка положила руки на дуги, попробовав сдвинуться с места. Лучезапястные суставы даже в бандажах прострелило такой болью, что на минуту потемнело в глазах, намекая на последствия необдуманных действий. Александра, взглянув в глаза, наполнившиеся слезами, всё сразу поняла, подойдя и погладив неожиданно даже для самой себя прижавшуюся к ней девочку.

Ленка же на этот раз не удержалась, очень тихо расплакавшись. Почему так больно, она не понимала, желая сейчас отрезать руки и выкинуть их. Осознавая, что застыла на самом краю истерики, доктор Ленка старательно брала себя в руки, с чем ей помог Берт, обняв девочку.

— Берт, подожди, — попросила женщина. — Я сейчас оденусь и помогу вам, коляска для тебя слишком тяжёлая ещё.

— Хорошо, — серьёзно кивнул мальчик, обняв затем Ленку, которой от своей немощности хотелось даже не плакать, а выть. Теперь она лучше понимала своих пациентов, намного лучше. Одно дело знать, что больно, совсем другое — чувствовать. Чувствовать эту простреливающую, мучительную боль… — Не плачь, сестрёночка, — попросил Берт, обнимая девочку, казалось, своей душой — так тепло становилось от его интонаций.

— Я не буду, — пообещала Ленка, твёрдо помнившая об опасности сильных эмоций для своих пациентов.

— Вот, я готова, — сообщила через несколько минут улыбающаяся Александра. — Пойдём?

Почему ей так плохо, Ленка поняла, как только выбралась на улицу. Почему-то девочка не помнила о времени года, но, увидев зеленеющую листву… На дворе была весна — середина марта, как теперь уже знала доктор Ленка, не всегда воспринимавшая себя Викторией. Весна… Самое страшное время, самое опасное, полное боли и мучений для детей с хроническими болезнями. Снова захотелось поплакать, но девочка уже привычно сдержалась.

Коляску катила Александра, а Берт очень бережно держал сестру за руку. В этом новом городе их не знал ещё никто, но Ленка помнила, что люди бывают разные, — года нынче ещё те, потому стоит ожидать и брезгливости, и равнодушия. Именно поэтому взгляд девочки не останавливался на людях. Она не заглядывала им в глаза, а рассматривала окрестности.

Александре рассказали, что школа в этом городке — пилотная в проекте инклюзивного¹⁹ образования инвалидов, поэтому её дочь сможет учиться вместе со всеми. В этом были и плюсы, и минусы. С одной стороны, дочка не будет отделена от других детей, варясь в бульоне общества детей-инвалидов, но вот с другой… Дети — они разные, очень разные, поэтому возможны эксцессы. Как защитить ребёнка от «эксцессов», женщина пока не знала, думая над этой задачей, пока прогуливалась с коляской.

Примечания

15

Сосудистый, самый опасный тип, чаще всего заканчивается летально.

16

При медикаментозной компенсации очень важна дисциплина, потому что питание и медикаменты — по часам.

17

В описанное время в Великобритании существовали физические наказания в школе. Правда, девочек наказывать таким образом в то время уже запрещалось.

18

Ягодичная мышца.

19

Обучение инвалидов вместе со здоровыми детьми.