Последний выход Матадора

Влада Ольховская, 2019

Полиции удается выследить опасного маньяка, устроившего охоту на женщин, но в его убежище они находят лишь мертвое тело – кто-то добрался до него раньше закона. Как и до насильника, не понесшего наказание. Как и до жестокой садистки. В городе появился убийца убийц, человек, взявший на себя роль судьи и палача. Однако его собственные мотивы могут оказаться не так благородны, как кажется на первый взгляд, и под маской справедливости способно скрываться еще большее зло. Следователь полиции Антон Чеховский обращается за помощью к консультантам, уже не раз ловившим опасных маньяков. Вопрос лишь в том, сумеет ли Леон Аграновский распутать это дело один – когда Анны не будет рядом.

Глава 2

Акку Ядав

Анна никогда не призналась бы в этом, но она видела ситуацию, созданную Юпитером, по-своему. Не так, как Леон. Начать хотя бы с того, что она не считала это настоящей местью. Жестокая шутка — да, может быть, но не месть, потому что реального вреда все равно бы не было. Вскрытая дверь, свиная кровь на полу — нет, это не ударило бы по репутации Леона.

В глубине души она была даже благодарна Юпитеру. Своей идиотской выходкой он показал и ей, и Леону слабые стороны, по которым кто-то однажды мог ударить. Леон уже не забудет это, в следующий раз он поведет себя умнее. Анна не исключала, что именно этого и добивался Юпитер — даже если кажется, что глупо ожидать такой подход со стороны преступника. Но он ведь не типичный уголовник, у него свои представления о чести и достоинстве. Да, Леон его обошел — так ведь он всегда уважал сильных противников. Возможно, он с самого начала хотел помочь Леону, указать на уязвимость, способную стать фатальной.

Она это заметила и запомнила, а вот говорить Леону не собиралась. Для него Юпитер — что красная тряпка для быка. Он не сможет понять ее слова правильно, наверняка обидится. Потом он простит ее, потому что прощение — неизбежный налог на любовь. И все же Анне не хотелось вот так злоупотреблять его чувствами, осознанно причинять боль единственному человеку, которого она впустила в свой дом и свою жизнь. Для себя она решила, что главный урок он все равно получил, так или иначе. А Юпитер сам по себе не важен, ему лучше исчезнуть.

За исключением этой досадной неприятности, у них все шло хорошо, лучше, чем она ожидала. Решаться на такие отношения всегда страшно, а уж кому-то с ее прошлым — тем более. Но теперь Анна уже ни в чем не сомневалась, она точно знала, что поступила правильно.

Дело было не только в том, что жить с кем-то банально удобней, или в том, что Леон оказался лучшим любовником, чем все ее предыдущие партнеры вместе взятые, это была только верхушка айсберга. Главное преимущество Анна видела в том, что он понял и принял ее. Он никогда не пытался отчитывать ее за то, что она выбрала странную профессию. Он не считал ее сумасшедшей из-за того, что она изучала психологию серийных убийц. Он принял ее даже на самом примитивном уровне: он смотрел на ее тело, навсегда расчерченное темными шрамами, и Анна точно знала, что он любит ее. Ему не требовалось усилие воли, чтобы не отводить взгляд и осознанно не обижать ее. Он и правда не видел в этих шрамах ничего особенного, они были для него лишь одной из частей ее, фрагментом, составляющим единый образ.

Он понимал, что встретил ее уже взрослой женщиной с пусть и странной, но состоявшейся судьбой. Он не пытался изменить ее, его просто все устраивало.

Конечно, верно было и обратное: Анна не находила в нем ничего такого, что ей хотелось бы переделать. Но она не видела в этом особого достижения, ей казалось, что нет в мире ничего естественней. Она просто не искала единой нормы, она давно уже усвоила, что человек складывается из слишком многих элементов, чтобы пытаться разобраться в этом хаосе. Может, для кого-то и было бы важно, что отец Леона — серийный убийца, что сам Леон не всегда контролирует свои эмоции, что он способен на убийство… Она об этом даже не раздумывала.

Сейчас она лежала рядом с ним, спящим, смотрела на него и чувствовала только спокойное удовлетворение — и физическое, и моральное. Рядом с ней тот, кто должен быть, о чем тут еще рассуждать?

Да и потом, она не привыкла тратить время на пустые философствования. Ее разум был устроен так, что оставаться в покое он мог не слишком долго. А потом сознание само тянулось к головоломкам, которыми Анна наполняла свою жизнь.

Сейчас головоломка была только одна: дело Артура Мотылева. Это расследование ее больше не касалось, и Анна имела полное право его отпустить. Но так не получалось, она чувствовала: здесь скрыто нечто большее, чем кажется на первый взгляд.

Она бросила беглый взгляд на часы, стоящие на тумбочке, и обнаружила, что еще нет и шести утра. Это ее не удивило: в последнее время ее жизнь стала спокойной, она не уставала, поэтому и спала немного. У Леона все иначе, ему сейчас нужно было отдохнуть. И она, проснувшись, сначала не собиралась двигаться с места, она просто лежала и наблюдала за ним — не как за мужчиной, с которым разделяла постель, а просто как за красивым человеком, почти как за произведением искусства.

«Мы с тобой — прекрасные создания…» — вдруг мелькнуло в памяти. Голос был ее, слова — знакомые, но произнесла она их очень давно, по отношению к совсем другому человеку. Они разрушили спокойный момент, как болезненная судорога, стерли улыбку с лица Анны. Она не могла больше притворяться сонной, да и искреннее умиротворение не вернешь. Раз уж настроение испорчено, можно снова подумать о головоломке, но делать это в постели рядом с Леоном никак не хотелось. С тех пор, как она позволила ему оставаться в своей спальне, это было место отдыха, а для размышлений о преступлениях у нее был кабинет.

Анна осторожно выскользнула из-под одеяла, натянула свободное платье-майку, лежавшее на полу еще со вчерашнего вечера, и тихо покинула спальню, прикрыв за собой дверь. В ее подземном жилище была отличная звукоизоляция, и она знала, что не помешает Леону. Так что его присутствие здесь нисколько не мешало ей жить той жизнью, что была до него.

Как только она вышла из спальни, все ее внимание переключилось на расследование. Перед глазами снова был подвешенный к потолку труп Артура Мотылева — не как сцена из ночного кошмара, а как улика, след преступления. Это казнь, тут и сомневаться не стоит… А вот когда речь зашла о мотивах, их со следователем мнения разделились.

Антон Чеховский считал, что это месть, и не без оснований. Двух девушек изнасиловали с особой жестокостью, можно сказать, пытали. Одна из них погибла. Есть все основания для мести!

Анна не могла избавиться от ощущения, что что-то здесь нечисто. Месть такого рода предполагает хаотичное нападение — даже если отстраниться от того, что Мотылева кто-то умудрился отыскать раньше полиции. В том, как его убили, чувствовалась умелая рука. Там еще и не было серьезных улик! Не слишком ли успешный результат для стихийного мстителя?

Анна не исключала, что Чеховский прав, она считала его одним из самых сообразительных следователей, работающих сегодня в полиции. И все же ей нужно было проверить все самой. Для этого она получила у Антона копии всех материалов, которые уже были у полиции по этому делу.

Ей нужно было выяснить, кто отомстил Мотылеву. Родственник жертвы? Знакомый самого Мотылева? А может, жертва? Такое тоже бывает. В большинстве своем, насильники умеют выбирать жертв послабее, тех, кто не будет серьезно сопротивляться — и кто будет слишком подавлен морально, чтобы преследовать преступника. Но бывают и проколы, если женщину довести до отчаяния, она способна на все. Особенно когда понимает, что ей в этой беде никто не поможет.

Память услужливо подбросила историю Акку Ядава. Анна изучала преимущественно дела маньяков, ей это нужно было для работы. Среди остальных преступлений ее внимание могли привлечь разве что самые громкие и кощунственные, и дело Акку Ядава определенно входило в их число, когда речь заходила об изнасилованиях.

Акку Ядав жил в индийской провинции на рубеже веков. Причем жил он, ни в чем себе не отказывая: он регулярно нападал на молодых женщин и насиловал их. Он особо не скрывался, и его жертвы пытались его обвинить. Но полиция отказывалась им помогать, потому что на Ядава жаловались женщины из самых бедных районов, из трущоб, полуграмотные, нерешительные, никому не нужные. Они и без того были подавлены случившимся, а те, кто обязан был им помочь, заводили старую песню.

Ты виновата сама.

Может быть, ты втайне хотела этого?

Ты вела себя так, что он выбрал именно тебя. Почему это случилось с тобой, а не с другими? Ты его спровоцировала!

Ты не так одеваешься, не так ходишь, не так на него посмотрела.

Сама виновата.

Сама.

Ситуация сложилась парадоксальная: все знали о преступлениях, все знали преступника, но жертв у него становилось все больше. Дошло до того, что Акку Ядав, поверив в свою безнаказанность, напрямую называл изнасилованных женщин шлюхами и не скрывал, как обошелся с ними.

Лишь один раз его удалось затащить в суд, но и тогда многие не сомневались, что он выйдет сухим из воды. Акку Ядав, по крайней мере, на это надеялся. Но неожиданно здание суда захлестнула толпа, состоящая только из женщин. Более двухсот жертв изнасилований объединились, чтобы отомстить своему мучителю. Полиция, не ожидавшая ничего подобного, только и могла, что испуганно отступить в сторону. Расправа отняла всего пятнадцать минут, после чего толпа отступила, растворилась, будто и не было ее никогда. А на мраморном полу суда, там, где стоял насильник, остались лишь бесформенные окровавленные останки.

Так что жертва, доведенная до отчаяния, способна на многое, и не важно, насколько она слаба. Артур Мотылев сделал достаточно, чтобы спровоцировать кого-то. Но кого? Одна жертва умерла, она уже никому не отомстит. Анна внимательно изучила дело второй девушки, собрала все данные, что были, однако пришла к выводу, что и она не смогла бы отомстить. Речь шла о робкой, скромной молодой женщине, которая, к тому же, не оправилась до конца от травм, нанесенных ей насильником. А Мотылев, пусть и не крупный, все равно был взрослым мужчиной, поднять его к потолку — та еще задача.

В следующие часы Анна старалась выяснить все, что только можно. Круг общения жертв и их родственники. Любимые места. Связь со спортивными клубами, сообществами, даже религиозными общинами. Все, что угодно! Она не ставила целью опровергнуть версию Антона, ей просто хотелось докопаться до правды.

Анна не ограничилась файлами полиции, многое она обнаружила сама. Вот только это ни к чему не привело: никто в окружении жертв не мог стать убийцей Артура Мотылева. Речь ведь не только о самой казни — хотя уже это способно стать вызовом для обычного человека, не имеющего склонности к насилию. Для начала преступника нужно было найти, причем быстрее, чем Анна и Антон Чеховский. Не сходится, слишком все четко…

Она увлеклась работой и вспомнила о внешнем мире, только когда в дверь кабинета постучали. Анна не запиралась, и Леон мог войти когда угодно, но он по опыту знал, что внезапное появление может ее напугать.

— Заходи, — позволила Анна. — Уже проснулся?

Он заглянул в кабинет, и она обнаружила, что Леон успел сходить в душ и одеться.

— Проснулся, — кивнул он. — А еще приготовил нам завтрак, на который теперь настоятельно тебя приглашаю.

— Ты? Приготовил завтрак?

— Ну да, невелико достижение. Понимаю, случай с Юпитером подорвал веру в мои интеллектуальные способности, но пользоваться тостером и кофемашиной я еще умею!

Анна умела готовить, но относилась к этому скорее как к искусству, чем к каждодневной необходимости. Если она, увлекшись работой, забывала обо всем, она вполне могла провести сутки с пустым холодильником. С тех пор, как в доме поселился Леон, продукты мистическим образом не иссякали.

Готовил он не постоянно — реже, чем она. Но он умел, и запахи, разносившиеся по всему дому, теперь доказывали это.

— Твои кулинарные способности я под сомнение не ставлю, — улыбнулась Анна. — Я просто подумала: а не рано ли для завтрака?

— Рано? Сколько, по-твоему, сейчас времени?

— Часов восемь, наверно…

— Полдесятого.

Она удивленно уставилась на него, а Леон лишь рассмеялся. Прежде, чем она успела посмотреть на часы и убедиться, что уже и правда прошло столько времени, Леон подошел ближе и подхватил ее на руки. Это уже начинало входить у него в привычку, но пока Анна решила не протестовать, ее это забавляло. Она терпеть не могла, когда до нее дотрагиваются посторонние, так ведь он же не посторонний.

Леон перенес ее на кухню с таким серьезным видом, будто просто работал в службе доставки — никаких объятий, никаких попыток поцеловать. Он опустил ее на пол на кухне и отошел к своему месту за столом.

— Боюсь даже спросить, чем ты занята с таким религиозным фанатизмом… А, нет, не боюсь: чем ты занята? — поинтересовался он.

— Дело насильника.

— Который повешенный?

— Который — он самый.

И это тоже было чем-то принципиально новым: Леон знал все ее расследования, а она знала, чем занимается он. Дело было не в простом желании поговорить хоть о чем-то, лишь бы тишину не терпеть, Анна действительно ценила его мнение.

Вот и теперь она могла свободно рассказать ему о своих сомнениях. Леон выслушал ее, ни словом, ни взглядом не намекнув, что ей не следовало бы лезть в дела полиции, раз ее об этом не просили. Когда она закончила, он сразу заявил:

— Я б на твоем месте вообще не стал тратить время на версию со мстителем!

— Почему это?

— Потому что этим точно будет заниматься следователь, а он, насколько я понял с твоих слов, вполне адекватный. Чтобы тебе проще было работать, сразу предположи, что верна вторая версия, от нее и отталкивайся.

— В том-то и дело: вторая версия толком не оформлена!

— Разве это так важно? Представь, что этот тип просто стал жертвой какого-то убийцы. Как там его, Мотыльков?

— Мотылев.

— Так вот, допустим, что этот Мотылев стал жертвой просто так — безо всякой связи с изнасилованиями. Оказался не в том месте не в то время. Если закрыть глаза на очевидное, можно заметить что-то новое.

Просто жертва и просто убийство, да еще необычное, указывающее на определенные психические отклонения у убийцы… А ведь это может сработать!

— Ты знаешь, что ты гений? — задумчиво спросила Анна.

— Когда не дерусь с полицейскими и не бью стены в камере — да, я такой. Нужно ли мне добавлять, что я, естественно, помогу тебе во всем?

— Не нужно, а помогать ты начнешь прямо сейчас: для начала нам понадобится помощь Димы, а меня твой брат приветствует с той же радостью, что эпидемию бубонной чумы. Так что сразу после завтрака начинай звонить!

* * *

Дмитрий Аграновский пребывал в отвратительном настроении. Он знал, что это никак не скажется на работе: с его опытом, он мог проводить вскрытие хоть с закрытыми глазами и все равно дать точный отчет. Но ему от этого легче не становилось, мысли сами собой возвращались к утренней прогулке.

Жить на две семьи было непросто, однако он понемногу привык и старался всем своим близким уделять примерно одинаковое количество времени. Со своей женой Милой он оставался, потому что она стала для него верной спутницей, с которой он пережил самые сложные годы — и был благодарен за то, что она его не покинула. С Лидией и маленьким сыном он испытывал странное, ни на что не похожее счастье безусловной любви. Он был нужен и там, и там, Дмитрий гордился балансом, которого ему удалось достигнуть.

Конечно, в новых условиях он не смог бы присматривать за младшим братом так, как раньше. Его мало интересовало, что Леон давно уже вырос. Дмитрий опасался, что рано или поздно отцовские гены возьмут верх, и тогда может произойти что угодно. Трагедия!

Но в последнее время Леон справлялся со всем так хорошо, что даже старшему брату пришлось признать это. У него была отличная работа, дорогая квартира, да и союз с этой буйнопомешанной, Анной Солари, неожиданно привел к улучшению: Дмитрий давно уже не видел Леона таким спокойным и счастливым. Правда, стычка с полицией напрягла Дмитрия, он узнал о ней, когда все уже закончилось. Но там, вроде бы, не было ничего серьезного, и он решил не вдаваться в подробности.

Так что на очередную прогулку с Лидией и маленьким Серафимом он пришел в отличном расположении духа. А Лидия, с первых минут казавшаяся непривычно серьезной, вдруг спросила:

— Дим, когда у тебя следующий выходной?

— А что? — растерялся он.

— Мне от тебя кое-что нужно.

Это было совсем не похоже на ту Лидию, которую он знал! Когда ей было что-то нужно, она даже не озадачивалась просьбами — она просто отдавала приказ. Подвези, купи, дай денег — вот в таком духе. Ей казалось, что на все это она имеет полное право, потому что она — мать его ребенка. А тут вдруг робость, отведенный взгляд, вопрос еще этот… Дмитрий сразу почуял неладное.

— В четверг, скорее всего. А что?

— Забери тогда Серафима к себе. У меня свидание, не знаю, сколько времени займет.

Ему понадобилась почти минута, чтобы понять истинный смысл ее слов.

— У тебя… свидание?

— Да. А что такого?

— С кем?!

На этом запас смирения Лидии иссяк, и она тут же окрысилась.

— Твое какое дело?!

— Я имею право спросить, с кем встречается мать моего ребенка!

— Ты не имеешь права спрашивать, с кем встречается твоя бывшая любовница!

Если задуматься, она была права. Это Дмитрий каждый день возвращался в уютный дом, к жене и старшим детям. Лидия продолжала жить одна. А ведь она красивая, кому же это знать, как не ему! Из-за этого Дмитрий и влюбился в нее когда-то. Лидия стала замечательной матерью, и он втайне надеялся, что этого будет достаточно, а ко всему остальному она потеряет интерес.

Но вот случилось то, что давно должно было произойти: она привлекла чье-то внимание. Ее будет кто-то касаться, целовать, может быть, станет жить с ней… Сколько бы Дмитрий ни убеждал себя, что его это не касается, успокоиться уже не получалось.

Лидия так и не сказала ему, с кем встречается, а он согласился забрать Серафима к себе. Конфликт был решен, но поганое настроение закрепилось на весь оставшийся день.

Поэтому когда ему позвонил Леон и попросил о помощи, Дмитрию отчаянно хотелось послать его куда подальше. На кого еще сорваться? Не на жену же! Однако отказывать он все-таки не стал. Расследование преступлений всегда имело для него особое значение, это было единственное, на чем они с Леоном могли сойтись.

Вскрытие Артура Мотылева уже провел другой эксперт, так что для Дмитрия было мало работы. Он изучил отчет, а потом и осмотрел труп в присутствии Леона и Анны, которые, чтоб им пусто было, по-прежнему выглядели счастливыми.

— В отчете все указано верно, — наконец сказал Дмитрий. — Парня пытали, но, как бы цинично это ни звучало, умело. Над ним издевались так, чтобы он чувствовал боль, не теряя при этом сознание.

Ни одна из травм, которые он видел на теле Мотылева, не была смертельной или даже серьезной. Так, синяки, порезы, ссадины — и не более того.

— Он ведь долго этим занимался? — поинтересовалась Анна.

— Не меньше шести часов, судя по тому, как сформировались синяки.

— Значит, рот ему заткнул… Деревня там глухая, но не безлюдная.

— Кляп был, — подтвердил Дмитрий. — На это указывают повреждения на лице. Никаких специальных инструментов он не использовал, бил всем, что под руку попадется.

Но при этом не оставил никаких следов — Дмитрий уже успел уточнить. В старом деревенском доме нашли кровь и отпечатки пальцев самого Мотылева, на его убийцу не указывало ничто. Чтобы добиться этого в доме, где в пыли следы остаются, нужно было прийти в защитном костюме и очень внимательно следить за каждым своим движением. Кто так поступает? Да только опытный преступник, но уж явно не эмоциональный мститель! Дмитрий все четче понимал, почему Анну и Леона привлекло это дело.

— Он сильный? — уточнила Анна.

— Да, вне всяких сомнений. Чтобы обездвижить Мотылева, он не использовал никаких ядов или снотворного. Он просто придушил жертву — не до смерти, как вы уже знаете, а чтобы Мотылев потерял сознание.

После этого убийца подвесил беспомощную жертву под потолком и привел в себя. Ему не нужно было, чтобы Мотылев пропустил собственную экзекуцию! Характер травм, полученных покойным, указывал, что мучитель стоял на полу перед ним, не использовал никаких стульев, но все равно был лишь немногим ниже висящей перед ним жертвы.

— Значит, так… Все, что я сейчас скажу, — предварительный вывод, просто мое мнение, навязывать его следствию я не буду…

— Это понятно, давай по делу, — поторопил его Леон. — Что можешь сказать о нашем убийце?

— Он высокий, примерно одного с тобой роста, физически развит, это не обычная сила даже для такого крупного мужчины, рискну предположить, что он тренируется. Анатомию знает хорошо, понимает, куда бить больнее, как организм реагирует на травмы.

— Это какие-то специальные знания?

— Да нет, в эпоху интернета любой изучить вопрос может, было бы желание. Но он умен, этого не отнять, и вот еще что…

Дмитрий указал на металлический стол. Там в лотке лежала окровавленная тряпка, в которой, несмотря на темные пятна, еще можно было угадать дорогую ткань с изящным восточным узором.

— Орудие убийства, — определила Анна. Как и следовало ожидать, она уже все знала об этом деле. — Платок, принадлежавший второй жертве. Родственники затрудняются сказать, был он на ней в день убийства или его украли позже.

— Само по себе это напрямую указывает на мотив убийства, — добавил Леон. — Но когда нам указывает сам убийца, есть повод усомниться.

— Меня все это не касается, — отмахнулся Дмитрий. Он поспешил отвернуться от платка; у Лидии был такой же. — Моя задача — сообщать вам факты. А факт вот в чем: этот человек получил только одну смертельную травму. Если бы не она, он бы выжил даже после всех пыток. Но убийца засунул ему в рот платок и протолкнул так, что ткань забила все горло, серьезно его травмировав.

Это была тяжелая, мучительная смерть. Давление стимулировало рвотный рефлекс, но Артуру Мотылеву это не помогло, стало только хуже. Он задыхался и захлебывался одновременно, и длилось это несколько минут. Все это время его мучитель стоял перед ним и смотрел на дело рук своих. Возможно, говорил что-то или просто победно ухмылялся…

Дмитрий знал о том, что сделал Мотылев. Но такая казнь — это уже слишком… Не может один убийца судить другого, не должен!

Надев перчатки, Дмитрий осторожно приоткрыл рот покойника.

— Вот вам еще одно доказательство большой физической силы: запихивая в горло эту тряпку, он сломал несколько зубов.

— Может ли оказаться, что зубы сломал сам Мотылев, когда пытался укусить убийцу? — спросила Анна. — Если бы меня так убивали, я бы уже не думала о красоте улыбки!

— Даже не шути так, — нахмурился Леон.

— Кто тут шутит?

— Потом продолжите свои брачные игры, не здесь! — рявкнул Дмитрий. Реакция была неадекватной, да он и сам это знал. Но он слишком хорошо помнил о причине своего плохого настроения. — Нет, укусить убийцу он не мог. Об этом я забыл сказать, хорошо, что напомнила… Прежде, чем душить его этой тряпкой, убийца вывихнул ему челюсть, а потом, покончив со всем, вправил обратно. Сделано это было грубо, не слишком профессионально, и, если бы Мотылев остался жив, ему потребовалось бы серьезное лечение. Но никто не собирался оставлять его в живых, и для убийцы был важен чисто эстетический эффект.

— Иными словами, он примерно знал, как вправлять челюсть, но вряд ли практиковался в этом? — догадалась Анна.

— Да, а еще он действовал очень решительно. Если это не очевидно, скажу: Мотылеву было больно. Настолько больно, что он извивался всем телом, его трясло, он отчаянно вырывался и так далее. Нужно обладать очень крепкими нервами, чтобы не реагировать на все это — или очень сильно ненавидеть жертву.

— Или быть психопатом, — добавила Анна. — Что тоже возможно.

— Но маловероятно, — сухо указал Дмитрий. — Тебе всюду маньяки мерещатся, а их не так уж много!

— Больше, чем ты думаешь.

— Что, это тоже маньяк сделал? И на дороге меня сегодня маньяк подрезал? И лифт у нас маньяк изгадил?

Ему хотелось ссоры. Вот так глупо, нелогично — хотелось. Но Анна не поддалась на эту примитивную провокацию. Напротив, она заметила, что Леон готов вспылить, и опустила руку ему на плечо.

— Спасибо, что помог, Дима. Надеюсь, то, что тебя тревожит, благополучно разрешится само собой. Но если тебе понадобится помощь, ты можешь рассчитывать на нас обоих.

«На нас обоих» — она уже за Леона решает! А он стоит рядом и кивает, потому что согласен, потому что у них все хорошо…

— Да пошли вы оба… — устало произнес Дмитрий.

Он развернулся и, больше не обращая на них внимания, первым покинул морг.

* * *

Леон пока еще не решил, как именно относиться к этому расследованию. С одной стороны, он понимал, что Анна обнаружила нечто важное, он не винил ее за внимание к истории, которая больше не касалась ее напрямую. С другой, он не хотел, чтобы она рисковала. Страх потерять ее никуда не исчез, хотя нельзя сказать, что после той истории с Юпитером он стал маниакальным. Скорее, это была самая обычная боязнь разлуки, свойственная любящему человеку.

Обдумав все это, он решил, что пока беспокоиться не стоит. Расследование Анны в основном сводилось к просмотру бумажек, ей ничто не угрожало, жизнь шла своим чередом. Поэтому Леон без лишних опасений оставил ее одну и отправился на работу.

Их с Ярославом совместный бизнес уверенно держался на плаву и развивался бы намного быстрее, если бы они не тратили время на расследования. Однако их все устраивало, денег хватало, и заказы продолжали поступать. Они только-только закончили проверку одной фирмы, по которой Леон как раз заполнял отчет, а на следующей неделе их уже ожидал новый проект.

Можно было бы сказать, что все прекрасно, если бы Ярослав не казался непривычно рассеянным, почти потерянным. Как будто его мысли сейчас были не в офисе, а где-то далеко! Леон на правах лучшего друга пытался выяснить, что произошло, но так ничего и не добился. А поскольку лезть другим в душу было не в его правилах, он оставил Ярика в покое.

Это был редкий случай, когда Ярослав ушел с работы первым. Леон остался чуть дольше, чтобы разобраться с документами, и уже готовился покинуть офис, когда ему позвонила Анна.

— Есть! — торжественно объявила она.

— Дай угадаю… ты опять потеряла счет часам и понятия не имеешь, какое сейчас время суток?

Он не видел иных причин звонить ему, когда он должен был вот-вот вернуться домой.

— Ага, — беззаботно согласилась она. — Но какая разница? Главное, что я нашла! Не стопроцентная уверенность, конечно, зато процентов девяносто наберется.

— А теперь давай по порядку. Что именно ты нашла?

— Связь с другими убийствами! Кто мне сказал относиться к Мотылеву, как к самой обычной жертве? Ты сказал — и ты молодец. Но если предположить, что дело не в мести, то жестокий характер убийства указывает как раз на маньяка. А все, что сказал нам Дима, если не считать истерику, намекает, что этот тип работает не первый раз.

Здесь Леон был с ней согласен: с Мотылевым разобрался кто-то опытный.

— Если это действительно маньяк, убивающий ради удовольствия, у него вполне мог быть собственный стиль, — продолжила Анна. — Не обязательно, и все-таки шансы есть. Поэтому я начала просматривать нераскрытые убийства по Москве и области, пытаясь найти что-то похожее на смерть Мотылева.

— Понятно, в какой момент ты потеряла счет времени… Аня, там же сотни дел!

— Нам не привыкать.

— И ты, памятуя начало нашего разговора, что-то нашла?

— Два убийства, — подтвердила она. — Четыре года назад был убит молодой бизнесмен из богатой семьи, можно считать, мажор. Его похитили возле ночного клуба, вывезли за город и залили ему горло гипсом — быстро застывающим, такой для детских поделок используют. Труп обнаружили в машине жертвы, никаких следов убийцы не нашли.

— Он был избит?

— Нет, избит он не был. Но причина смерти в чем-то схожа.

— Понятно… А второй?

— Вторая, — уточнила Анна. — Там вообще оригинальная история. Несколько лет назад некая юная леди решила прославиться тем, что убивала животных и снимала все это на видео, а потом выкладывала в интернет. Как ни странно, это действо пользовалось определенной популярностью. А потом девицу отловил неизвестный, хотя она тщательно скрывала свое имя, и убил ее с особой жестокостью.

— Что-то такое я помню, это было в новостях, — признал Леон. — Но давно…

— Два года назад.

— В упор не помню, как ее убили.

— Это сложно объяснить, — ответила Анна. — Я тебе лучше расскажу, когда ты сможешь увидеть фото.

— Но ее убили не точно так же, как Мотылева?

— Нет, не один в один, поэтому я и сказала про девяносто процентов. Но общие черты все-таки есть. Во всех трех случаях причиной смерти стало забитое чем-то горло — это раз. Убийства не были раскрыты — это два. Смерть была жестокой и своеобразной — это три.

С ней сложно было спорить. Две похожие смерти — это еще совпадение. Три похожие смерти — возможно, уже серия. Неизвестный убийца выдавал себя даже не схожим методом убийства, а профессионализмом. В полиции тоже ведь не дураки работают, и чтобы они не нашли подозреваемых по таким громким делам — это нужно было постараться!

— Я скоро приеду, как раз выхожу, — предупредил Леон.

— Жду. И это… захвати что-нибудь поесть, а? Насчет потери связи со временем, ты был прав…

— Сделаем.

— Я выживаю только твоей милостью, — рассмеялась она. — До встречи!

Он давно уже сомневался в том, насколько это вообще нормально: жить в доме, где нет ни намека на окна. Но с Анной на эту тему лучше было не разговаривать, Леон подозревал, что она не оценит его заботу, а укажет ему на дверь.

Он вышел из здания вечером, однако на улице еще было светло и многолюдно — август баловал приятной погодой. Поэтому к машине, припаркованной на офисной стоянке, Леон направлялся спокойно, не оглядываясь по сторонам и не ожидая угрозы.

Если бы он обычным человеком, таким, какого всегда хотел увидеть в нем Дима, его бы застали врасплох. Потому что обычный человек просто не готовится к удару в спину! Но история с Юпитером многому его научила. Леон не оглядывался постоянно, как параноик, однако он доверял своим инстинктам и боковому зрению.

Поэтому, когда рядом с ним мелькнул темный силуэт, оказавшийся ближе, чем допустимо для безобидного прохожего, он среагировал мгновенно. Леон отскочил в сторону — и чуть не попал под удар другого незнакомца. Ему потребовался весь опыт, чтобы уйти и от этой атаки, пытаясь разглядеть нападавших.

Их было пятеро. Все рослые, хотя и не слишком крупные. Одеты в темную одежду, но наряды не одинаковые, лица закрыты лыжными масками — такие в любом спортивном магазине купить можно. Двигаются нагло, однако неумело. В них все указывало на любителей — обычные гопники, которые нападают где-нибудь за гаражами.

Но здесь не гаражи, а центр города! Мысли Леона сразу же устремились к Юпитеру, ведь именно с его стороны он втайне ожидал нападения. Однако от этой идеи он быстро отказался: Юпитер никогда не послал бы за ним таких дилетантов, для него это было бы унизительно. Судя по движениям нападавших, план у них был нехитрый: навалиться на Леона всем скопом и просто навалять ему.

Для этого им требовался эффект неожиданности, но момент уже был упущен. Они все еще не отступали, надеялись на что-то, хотя и не понимали, что даже численное преимущество им не поможет. Когда один из них попытался перехватить Леона, он сам нарвался на удар кулаком в челюсть, другой получил в солнечное сплетение и повалился на землю, третий — под колено. Похоже, они были достаточно глупы, чтобы пытаться и дальше, да не сложилось: на помощь Леону уже спешили охранники из офисного здания.

Нападавшие поняли, что все сорвалось. Они бросились к машине — видавшему виды «Мерседесу» с залепленным грязью номером. Точно, дилетанты какие-то! Но достаточно сообразительные для того, чтобы удрать вовремя. Старый мотор отчаянно взревел, и вот уже машина бесцеремонно вторглась в ряды движения, вызвав немало возмущенных гудков.

Леон не собирался их преследовать. Он был зол, но не настолько, чтобы потерять контроль над собой. Когда к нему подбежали охранники, он даже сдержанно кивнул им.

— С вами все в порядке? — уточнил охранник. — Может, врача вызвать?

— Нет, медицинская помощь мне не требуется. Я бы не отказался только от ответа на один вопрос.

— Какой?..

— Что это, черт побери, только что было?!