Последний выход Матадора

Влада Ольховская, 2019

Полиции удается выследить опасного маньяка, устроившего охоту на женщин, но в его убежище они находят лишь мертвое тело – кто-то добрался до него раньше закона. Как и до насильника, не понесшего наказание. Как и до жестокой садистки. В городе появился убийца убийц, человек, взявший на себя роль судьи и палача. Однако его собственные мотивы могут оказаться не так благородны, как кажется на первый взгляд, и под маской справедливости способно скрываться еще большее зло. Следователь полиции Антон Чеховский обращается за помощью к консультантам, уже не раз ловившим опасных маньяков. Вопрос лишь в том, сумеет ли Леон Аграновский распутать это дело один – когда Анны не будет рядом.

Глава 1

Антон Чеховский

Он ударил кулаком по стене с такой силой, что даже старая добротная штукатурка, укрепленная не одним слоем краски, не выдержала. Она разлетелась в стороны пыльными хлопьями, а на месте удара осталась трещина и алое пятно. Кровь, конечно… Содрал кожу. Боли почему-то не было, не получалось ее чувствовать, а рана — вот она: широкая косая ссадина.

Леон понимал, что это чертовски глупо во всех отношениях, но ничего не мог с собой поделать. Злость и ярость переполняли его, разрывали изнутри, и ему нужно было хоть как-то их выпустить. Ему казалось: если он этого не сделает, они сожрут его. Он в жизни проходил через всякое, но такого не испытывал никогда.

Он не мог даже сидеть на месте, он наматывал круги по камере, как тигр, впервые попавший в клетку. Леон говорил мало и только по делу, он никому не угрожал, однако, очевидно, было в его взгляде что-то такое, что настораживало полицейских. Поэтому, еще когда он попал сюда, из камеры убрали других заключенных — от греха подальше. Не то чтобы следователи их жалели, им просто не хотелось того скандала, который непременно последует, если Леон раздробит кому-нибудь череп.

Но беспокоились они напрасно. Леонид Аграновский не злился на мир — он злился на себя. Его провели, как какого-то малолетку! А он что же? Он был солдатом, полицейским, профессиональным охранником и даже охотником на серийных убийц, но когда его задели за живое, все это не помогло. Он чувствовал себя раненым и беспомощным, он поддался отчаянию. Теперь он едва помнил тот день, да и вспоминать не хотелось, но он должен был.

Придется признать: облажался он по полной, и нет тут никаких оправданий. Ему нужно было разобраться в своих воспоминаниях, чтобы это никогда больше не повторилось.

Ему следовало насторожиться, уже когда он увидел на пороге своей квартиры Юпитера. Он прекрасно знал, что перед ним преступник, умный, наглый и хитрый. Да еще обставленный им, а потому обиженный! Юпитер никогда бы не пришел просто так, поэтому неожиданная встреча с ним была не тревожным звоночком, а колоколом.

И вот тут Леону нужно было подготовиться и не верить. Вообще ничему! Юпитер — мастер обмана и манипуляций, он на таком карьеру сделал. Любое его слово нужно было проверить один раз, а потом перепроверить два раза, даже если оно оказалось правдой. Но что случилось в итоге? Юпитер за минуту убедил его в обмане!

Потому что сумел ударить по самому слабому месту — его любви. По той уязвимости, к которой Леон еще не привык. Он прожил на свете немало лет и давно перестал быть романтичным школьником. У него было много женщин, он успел жениться и развестись. После такого опыта слабо представляешь себя влюбленным в кого-то, особенно если раньше этого не происходило.

Но в жизни, пожалуй, не стоит ни от чего зарекаться. Он не мог сказать, когда понял, что любит Анну Солари. Он даже не заметил, как пришло это чувство! Потому что не хотел ни чувствовать, ни замечать. Такая любовь — это ограничение свободы, потребность в другом человеке, от которой так просто не уйти. Поэтому Леон закрывал глаза, пока мог.

Потом наступил момент, когда притворяться и дальше уже было нельзя. Они провели вместе ночь, и влечение к ней лишь усилилось. Леон не видел больше смысла сопротивляться — зачем, если двери ее дома открыты для него, если она доверяет ему? Между ними не было громких признаний, но это оказалось и не нужно, Леону хватало того, что никогда еще он не был так счастлив.

А счастье ослепляет не хуже горя. Он поддался ему, он наслаждался триумфом этой любви — и сам не заметил, как спровоцировал Юпитера. Он ведь сразу понял, что между ним и Анной что-то было! О том, что они были любовниками, Анна сказала позже, но даже без этого было видно, что Юпитер относится к ней иначе, чем к остальным.

Так что рядом с ним Леону следовало побольше думать и поменьше говорить. Но ему хотелось поставить этого подлеца на место, Юпитер и так слишком часто обходил его. Поэтому Леон не стал скрывать, что они с Анной теперь вместе. А что в итоге? Ему пришло сообщение с номера Анны, но, приехав домой, он обнаружил на пороге Юпитера — и квартиру, залитую кровью.

Юпитер еще и подлил масла в огонь. Он прямым текстом заявил, что убил Анну и готов обвинить в ее смерти Леона.

Тогда было такое чувство, будто на него обрушилась лавина. Леону и раньше доводилось бояться за нее, беспокоиться за ее жизнь, с ее работой иначе и не могло быть. Но никогда еще он не слышал прямого объявления о том, что она мертва. Да еще от кого — от преступника, которого сама Анна считала темным гением. Да, Юпитер мог убить ее, и Леон не находил ни одной причины, по которой тот не сделал бы этого…

Дальше все было как в тумане. Он думал о ее смерти — а чувство было такое, будто погиб он сам. Нет его, потому что нет смысла жить дальше, просыпаться каждый день, зная, что она исчезла навсегда. Он смотрел на кровь и не соображал толком, что происходит. Он не стал тратить время на Юпитера — не сразу. Леон как никто другой понимал, что этот хорек только выглядит тощим и слабым. Он видел запись драки с участием Юпитера. Этот тип умеет постоять за себя!

Это вовсе не означало, что Леон не готов был свернуть ему шею — и что не смог бы. Он не сомневался, что уничтожит его, даже если это станет последним, что он сделает в жизни. Но сначала ему нужно было увидеть ее… то, что от нее осталось. Как бы больно и тяжело ему ни было, он должен убедиться и поставить точку в этой истории — и во всей своей жизни.

Поэтому, позабыв о Юпитере, он вошел в квартиру — но увидел только кровь. Багряные лужи, алые разводы. Так много, что рябит в глазах… Похоже, она сопротивлялась. Но Леон знал, что она будет сопротивляться! Анна не из тех, кто способен просто сдаться и позволить принести себя в жертву.

Против другого соперника она, может, и выстояла бы, а против Юпитера шансов не было. Он — единственный, кто так же умен, как она, и он знает ее. Он сумел обмануть ее, сделать уязвимой, и воспользовался этим… Но что он сделал? И где же тело?

Леон метался по квартире, пытаясь понять это. Очень скоро появились полицейские, похоже, Юпитер вызвал их заблаговременно. Они тоже не понимали толком, что происходит, но картина их ожидала не самая простая. Квартира, залитая кровью, а по ней мечется мускулистый молодой мужик с шальным взглядом — вот и как на это реагировать? Они, кажется, пытались задавать вопросы, однако Леон был не в состоянии произнести хоть слово, все его мысли были сосредоточены только на Анне.

Тогда полицейские попытались задержать его. Их было четверо, они были вооружены, их противник — нет. Они почему-то решили, что этого будет достаточно.

Но это они зря. Леон был намного сильнее каждого из них по отдельности, и он умел драться. Это оказалось куда важнее, чем численное преимущество. Он не нападал на них первым, но, если они пытались задержать его, он отшвыривал их, как котят. Им даже дубинки не помогали! Если бы кто-то из них додумался применить табельное оружие, Леону пришлось бы туго. Возможно, на это и рассчитывал Юпитер? Но нет, патрульные оказались не дураками.

Понадобилось еще две машины с подкреплением, чтобы скрутить его. Он был измотан — и морально, и физически. Он уже понял, что никакого тела в квартире нет, есть только кровь… Но никто ведь не смог бы потерять столько крови и остаться в живых! Как это вообще понимать? Ответа не было, и Леон позволил увести себя.

Когда его выводили из подъезда, он мгновенно разглядел в толпе наглую ухмылку Юпитера.

Первые несколько часов после задержания были для Леона адом. Он отстранился от мира, он не обращал внимания на заданные ему вопросы, он даже не понимал их значения. Его сознание было переполнено болью от одной-единственной мысли: ее больше нет. А значит, все остальное, включая месть Юпитеру, стало бесполезным!

Он провел так целую вечность, и все закончилось, лишь когда по другую сторону решетки появилась Анна Солари.

Живая. Здоровая. Невредимая. Злая, как дикая кошка.

— Как ты мог ему поверить? — возмущалась она. Анне не нужно было повышать голос, она никогда бы не сделала это в отделении полиции. Но ей хватало взгляда и правильной интонации, чтобы выразить все, что нужно. — Ты знал, кто он такой.

— Знал, — согласился Леон. — Поэтому я знал, на что он способен!

— Ты должен был проверить…

— Я пытался! Думаешь, я просто так тело искал, чтобы полюбоваться?!

Даже сейчас, когда все закончилось, говорить об этом было бесконечно сложно. Стресс отпускал — оставляя за собой чувство опустошенности. Но когда Анна наконец улыбнулась ему и протянула руку через решетку, чтобы коснуться его руки, стало легче.

— Я не виню тебя, — вздохнула она. — Мне следовало… Ладно, поговорим об этом позже. Сначала нужно вытащить тебя отсюда.

— Почему это звучит как целый квест? Какого хрена я вообще еще здесь, если я ничего не сделал?

Он понимал, что нет смысла сейчас рычать на нее и на окружающих. Но он был смущен — до него постепенно начинало доходить, как Юпитер обвел его вокруг пальца и какое удовольствие подонок, должно быть, получил от всего этого спектакля.

— Прости, Леон, но ты как раз «сделал». Ты избил пятерых полицейских. Трое из них взяли больничный.

— Нападение на сотрудников при исполнении, — проворчал он. — Мать их… Какие патрульные нынче нежные стали!

— Это не они нежные. Это ты, пардон, медведь, но все время забываешь об этом. Все будет хорошо, но не так быстро, как хотелось бы.

Она еще немного побыла с ним, а потом ушла. И вот тогда, когда ему не на что было отвлекаться, Леон был вынужден заново проанализировать ситуацию, вспомнить все, что произошло, во всех подробностях, и понять, как наивно и глупо он влип.

Первое и главное — не только он заметил увлеченность Юпитера Анной. Юпитер тоже все прекрасно понял. Привязанность — это слабость. Связь с другими людьми — это уязвимость. Любовь — не просто источник счастья, но и инструмент манипуляции. Вот на чем было построено нападение. Теперь уже Леон не понимал, как мог это просмотреть.

Дальше все было просто. После того, как Леон обошел Юпитера в расследовании, преступнику хотелось отомстить, но не объявляя при этом серьезной войны. И что он сделал? Он никого не убивал — не только Анну, вообще никого. Он просто взломал дверь квартиры Леона и залил там все свиной кровью.

Об этом Леон узнал позже, от следователей. Но тогда, в квартире, как он должен был определить, что кровь не человеческая? Да никак! Юпитер — уголовник со стажем, он прекрасно знает, как должно выглядеть место преступления. Когда тебе говорят, что самый дорогой для тебя человек мертв, и показывают кровавые разводы, сложно сохранить здравомыслие.

Понятно, что каждый реагирует на стресс по-разному. Но просчитать реакцию Леона было не так уж сложно, тут и гением быть не нужно. Все, включая Леона, знали, что характер у него вспыльчивый. С годами он научился контролировать это и использовать так, как ему выгодно, однако изменить собственную природу не мог. И тут он просто сорвался.

Сложно сказать, на что именно надеялся Юпитер. Возможно, он и вовсе обошелся без строгих расчетов и решил просто наблюдать, что будет. В худшем случае, Леона застрелили бы на месте. В лучшем — отпустили бы. Но Юпитер не хотел превращать все это в убийство, нет… Если бы он хотел убить, среди патрульных был бы его человек, который точно выстрелил бы, а потом оправдывался, что это была самооборона. Так что вся эта диверсия со свиной кровью была местью через унижение.

Эх, если бы ему удалось сдержаться… Тогда этот ублюдок подавился бы своим самодовольством! Если бы Леон смог спокойно осмотреть квартиру и убедиться, что трупа там нет, если бы спокойно поговорил с полицией, никто бы его не арестовал. Зачем, если он жертва? Он сам обвинил бы Юпитера в проникновении со взломом, пусть даже из хулиганских побуждений. Все, стрелки были бы переведены!

А он выкопал себе яму и благополучно плюхнулся в нее. Вот почему он злился. Вот почему вынужден был бить стены, чтобы хоть как-то выпустить переполнявшую его ярость. Ничего, с этим можно справиться, урок будет выучен… Ведь Анна жива! Облегчение, которое он почувствовал, узнав это, было сравнимо с горем, захлестнувшим его из-за лжи Юпитера.

Выпускать его на свободу никто не спешил, даже когда проверка показала, что он никого не убивал, а кровь в его квартире не человеческая. Он напал на полицейских — это всегда плохая история. Тут речь идет даже не о профессиональной солидарности, а о профессиональном братстве. Иначе и быть не может: полицейские должны были показать, что нападать на них вот так нельзя по многим причинам.

Его защитило только то, что сам он много лет проработал следователем, а с недавних пор начал помогать полиции как консультант. Иначе он бы не по стенам тут стучал, а от дубинок отбивался! Но его не тронули — и не отпустили. Ничья, компромисс.

Он мог бы ускорить свое освобождение: позвонить знакомым, позвонить брату. Но ничего из этого Леон делать не стал. Во-первых, он прекрасно знал, что от Димы поступит не только помощь, но и три ведра нотаций. «Ах, да как ты мог, ты совсем как наш отец, я же говорил, тебя нужно срочно лечить!» — и далее в таком духе. Как старая бабка… Нет уж, спасибо, в камере приятней!

Во-вторых, Леону требовалось время, чтобы привести мысли в порядок и усвоить урок, понять, что делать дальше. Тяжело, унизительно, но нужно. Погрузиться в свое поражение, как в холодную воду, и принять его, чтобы оно в будущем не стало слабостью. И когда Юпитер или кто-то другой напомнит ему об этом, он не сорвется, не сломается и даже не отведет взгляд.

Этой ночью он не сомкнул глаз, зато утром чувствовал себя гораздо лучше. Слабости и сонливости не было, но это как раз нормально, ему двое суток не спать не впервой. Гораздо важнее для Леона было то, что злость улеглась. К черту Юпитера! Если мстить ему сейчас, это превратится в замкнутый круг. Леон был всерьез намерен забыть о нем, если этот огрызок к нему больше не полезет.

Утром его выпустили. Дежурный, отпиравший камеру, смотрел на него с опаской, словно ожидая, что Леон набросится на него — как дикое животное. Однако Леон покинул место временного заточения спокойно, он ни с кем не разговаривал, просто забрал свои вещи и ушел.

А у крыльца уже ожидала его она. Особенностью Анны Солари было то, что она почти всегда носила маску, невидимую и непонятную для окружающих. Сегодня она была его строгим адвокатом — в сером деловом костюме, изящных очках, с длинными черными волосами, зачесанными в хвост на затылке. В руках она держала портфель из темной кожи и смотрела на Леона с легким осуждением, как и полагается служителю закона смотреть на мелкого уголовника.

Обычно он ей подыгрывал. Леон прекрасно знал, почему она ведет себя так. Он понимал, что настоящей, не прячущейся за чужими образами и продуманными нарядами, она может быть только в своем подземном доме — рядом с ним. Он ценил ее доверие и благодарил ее тем, что принимал ее маски. Вот и сейчас ему полагалось общаться с ней холодно и сухо, они все еще находились на виду, и за ними явно наблюдали.

Но он просто не смог. После того, что он пережил за последние сутки, ему нужно было не узнать, что она по-прежнему жива, а почувствовать это. Поэтому он подался вперед, подхватил ее на руки и поцеловал — так, как имел право только он, а Юпитер не мог и мечтать. Держать ее было несложно, Анна была намного меньше его. Она уронила портфельчик и, чтобы не упасть, обхватила Леона за шею обеими руками.

Она могла разозлиться. Не шумно, как разозлилась бы его бывшая жена, а сдержанно и холодно — но от этого было бы только хуже. Если бы она захотела, она бы вывернулась из его рук, как змея, и он никогда не сумел бы удержать ее. В других обстоятельствах Анна, возможно, так и поступила бы, потому что она терпеть не могла публичное проявление чувств.

Но не сегодня. Она знала его не хуже, чем он ее. Анна поняла, что он чувствует, и ответила на его поцелуй; он почувствовал, как она улыбается. Мир ненадолго стал ею — ее теплом, ароматом ее духов, отражением в ее глазах. Страх, оставшийся в душе после обмана Юпитера, наконец-то окончательно отступил и исчез навсегда.

— Не сдержался, — улыбнулся Леон, осторожно опуская ее на землю.

— Зато шоу устроил.

— Извини…

— Не страшно, — отмахнулась Анна. — Просто не буду появляться здесь больше в этом образе. Когда они увидят меня в следующий раз, они меня все равно не узнают. Так что пусть болтают.

Они прошли к ее машине, припаркованной за территорией участка. Это был небольшой серебристый внедорожник, которого Леон еще не видел. Но удивлен он не был, он и не следил, сколько там у нее машин.

— Так я свободен или в чем-то все-таки виновен? — полюбопытствовал он.

— Свободен, как птица, и в архивах эта история не останется.

— Ого! Как тебе удалось этого добиться?

Простой смертный на его месте отправился бы за решетку, тут без вариантов — пять полицейских в синяках! Леон же надеялся на штраф и условный срок. Но чтобы ничего, совсем ничего… Просто так это не бывает.

Анна и сама понимала, что не обманет его, она не стала притворяться.

— Тем юным джентльменам, которым ты накостылял ни за что, хватило моральной компенсации в виде твоих суток за решеткой и материальной компенсации, которая уже переведена на их счет. Они готовы понять и простить.

— Ты заплатила им?

— Им следовало заплатить.

— Я знаю, — кивнул Леон. — Но я готов был сделать это сам! Позволь хотя бы вернуть тебе деньги.

— Нет.

— Аня!

— Я сказала — нет, — она бросила на него усталый взгляд. — Не только ты виноват перед ними. Я виновата перед тобой. Поэтому я и должна оплатить твои долги.

Вот теперь она действительно застала его врасплох.

— Ты — передо мной? А ты ничего не путаешь?

— Нет. Я знаю, как тебя провел Юпитер. Всего этого можно было избежать, если бы я была с тобой до конца откровенной.

— Он меня провел, потому что я повелся, как пацан, — досадливо поморщился Леон, отвернувшись к окну. — Ты здесь ни при чем. Чувствую себя, как щенок, который получил по морде свернутой газетой… Но я это запомню!

— Приятно, что ты открыт новым знаниям. И все же я должна тебе сказать… раз не сказала раньше. Юпитер поймал тебя на моей предполагаемой смерти. Если бы я поверила, что ты умер, я бы, возможно, отреагировала точно так же. Не знаю, да и знать не хочу! Но важно другое… Я не могу объяснить тебе все причины, поэтому, пожалуйста, просто прими это как абсолютную истину и никогда не сомневайся: Юпитер ни за что на свете меня не убьет. Этого тебе бояться не нужно, что бы он там ни говорил.

Леон снова посмотрел на нее, стараясь понять, шутит она или нет. Как можно утверждать такое, если речь идет об откровенном психопате?! Но нет, Анна, похоже, была уверена в каждом своем слове.

— Но ты же… Но вы же с ним… Вы не?..

Он не знал, как такое спросить. Он даже не знал, что именно хочет спросить! К счастью, Анна сумела понять его без слов.

— Нет, мы не любовники и не друзья. Все, что я сказала тебе, было чистой правдой: это мой враг, которого я бы с удовольствием никогда не видела до конца дней своих.

— И все равно ты абсолютно уверена, что он тебя не убьет?

— Да.

— Ты понимаешь, как дико это звучит?

— Поэтому я прошу тебя просто верить мне — и ничего больше.

Леон только кивнул, хотя и не был уверен, что она видит, она сейчас следила за дорогой. Ему не хотелось признавать, что в Юпитере может быть хоть что-то хорошее. Но принять, что он не причинит Анне вреда, было важно: это избавляло самого Леона от навязчивого страха.

Чтобы побыстрее миновать сложный момент в разговоре, он сменил тему:

— Значит, на этот раз моя криминальная карьера закончилась на выплате негласного штрафа?

— Почти. Штрафа было достаточно, чтобы тебя выпустили из клетки. Они все равно порывались нагадить тебе в личное дело. Но, к счастью, ты не единственный следователь, которого я знаю.

Это не было для Леона новостью, он знал, что Анна и раньше помогала полиции. Знакомых у нее было много, и он пока не успел разобраться в них. После того, как он узнал о ее связи с преступником международного класса, стоит ли удивляться знакомству с полицейским?

— Кого же я должен благодарить за свое спасение?

— Ты его не знаешь. Я вас при случае представлю.

— И что, этот добрый самаритянин согласился помочь мне, потому что вы с ним знакомы?

— Нет, конечно, — усмехнулась Анна. — Чистый капитализм даже в отношениях: он делает одолжение мне, я — ему.

— Та-а-ак… Что же он потребовал?

— Ничего такого, к чему я была бы не готова. Он сейчас ведет расследование, которое ему как кость поперек горла. Парень он смышленый, думаю, рано или поздно справился бы сам. Он это тоже знает — но хочет справиться поскорее, чтобы избежать новых жертв. Он ловит убийцу.

— А мы поможем ему в расследовании? — предположил Леон.

— Не мы. Только я.

— Почему это? Что, я проштрафился и отстранен от работы?

— Глупостей не говори. Просто там расследование не слишком сложное — не такое, как наши предыдущие. Ничего серьезного или опасного, поэтому я справлюсь сама. Думаю, закончу очень быстро, и вся эта история будет забыта.

* * *

Девушка, которая сидела перед ним, была красивой, молодой и жизнерадостной. Как раз в его вкусе. По крайней мере, раньше Ярослав выбирал именно таких, поэтому справедливо было сказать, что она в его вкусе. Он понимал, что должен быть очарован ею, однако никакого очарования не чувствовал.

Их объединило мобильное приложение, предназначенное для быстрых свиданий, и теперь Ярослав увидел свою собеседницу впервые. Он не был разочарован: она оказалась из тех, кто выкладывает в сеть настоящие фотографии, полностью соответствующие реальности. У дверей ресторана его встречала невысокая, очаровательно пухленькая блондинка с шикарной грудью, белоснежной улыбкой и искристыми васильковыми глазами — Ярослав оценивал ее достоинства именно в таком порядке.

Она была хороша не только внешне. Она искрилась прекрасным настроением, с готовностью рассказывала о себе, но не забывала и о нем, то и дело задавая вполне подходящие для первого свидания вопросы. Она кокетничала, но не строила из себя недотрогу и непрозрачно намекала, что готова после ужина поехать с ним, если он ей предложит. Он тоже ей понравился. У них все должно было получиться, обстоятельства складывались идеально!

Вот только Ярослав уже знал, что не получится, и это напрягало его. Он пытался понять, почему, его мысли снова и снова возвращались к одному раздражающему вопросу. Ему потребовалось сосредоточить все усилия на том, чтобы слушать ее болтовню и вовремя кивать. Перед ним сидела замечательная девушка, вроде как идеальная для него, а он не хотел с ней связываться.

Почему?

Он не был одинок? Как раз был — и в последнее время он начал чувствовать это особенно остро. Это раньше ему казалось, что в его доме и его жизни нет постоянного места для женщины. Постоянная спутница жизни — это же так скучно! Пусть другие отказываются от разнообразия, а в его судьбе будет вечный карнавал! Но годы шли, и он понял, что это не так уж здорово, как казалось ему раньше. Он недавно чуть не погиб… И шрам на руке, пока еще болезненный, служил лучшим напоминанием об этом. Ярослав никому не рассказывал о кошмарах, мучавших его с тех пор. Да и кому рассказать? С родней он общался мало. В психотерапевтов не верил, считая их всех шарлатанами. Обсудить это с Леоном он не мог — бабьи разговоры какие-то! Если бы была женщина, которой он доверял, если бы кто-то засыпал рядом с ним каждую ночь… Может, и кошмары отступили бы безо всяких обсуждений?

Поэтому он скачал мобильное приложение. Но это оказался не лучший способ поправить свою личную жизнь.

Может, ему просто нужно что-то другое, не то, что раньше? Идеалы тоже меняются. И теперь, глядя на улыбчивую красавицу, готовую провести с ним ночь, Ярослав с удивлением понимал, что ему больше не нужна такая легкость. А нужно…

Что ж, пора признать это. Ему нужно было то, что принадлежало Леону. Ему нужна была Анна.

Конечно же, он не был влюблен в Анну Солари — даже близок к этому не был. Он толком и не знал ее! Хотя то, что он знал о ней, его восхищало. Но никакого притяжения именно к ней он не чувствовал, тут его лучший друг мог оставаться спокоен. Скорее, Ярославу хотелось таких отношений, которые Анна принесла в жизнь Леона. Это было какое-то особое доверие, единство интересов, единство мыслей, и все это — при очевидном сексуальном притяжении, которое эти двое, кажется, заметили позже, чем все остальные!

Они хотели друг друга ночью и не уставали друг от друга днем. Вот, пожалуй, лучшее определение того, что стремился получить теперь Ярослав. Ему нужна была своя собственная Анна, но сейчас перед ним сидела не она. Это было ясно хотя бы потому, что он никак не мог вспомнить ее имя.

Когда ужин был закончен, белокурая красавица выдала самую очаровательную из своих улыбок.

— Знаешь, я бы пригласила тебя на кофе, но только теперь вспомнила, что у меня дома он закончился… Может, у тебя есть?

Ему следовало сказать нет. Прямо сейчас, быть с ней честным — ведь он уже знал, что ничего серьезного между ними не будет. И когда Ярослав уже решился на это, он с легким удивлением услышал собственный голос:

— Да, можем поехать прямо сейчас, я на машине. Если у тебя нет никаких других планов…

— Совершенно никаких, — многозначительно заявила она. — Ни на вечер, ни на эту ночь.

Глупо, как же глупо… А может, он слишком много думает об этом? Кто сказал, что ей нужно что-то серьезное? Что она будет разочарована, когда они расстанутся? Она и сама должна понимать правила игры!

Ярослав решил, что сегодня все-таки не лучшее время для серьезных разговоров и мыслей о вечной любви. Пусть этой ночью будет она — неплохо, если она еще раз упомянет свое имя, а то как-то неловко… Но и так сойдет.

Он больше ни в чем не сомневался, когда уводил ее из ресторана. Да и она, обхватившая обеими руками его руку, казалась вполне счастливой. Ярослав думал о том, что этой ночью кошмаров точно не будет, и его все устраивало.

А потом они добрались до машины и оба застыли в немом удивлении.

Дорогой черный внедорожник был разгромлен. Все четыре колеса проколоты и спущены, окна разбиты, идеальная полировка покрыта глубокими царапинами. Причем сделали это быстро, иначе кто-то заметил бы! Но не было ни скандала, ни предупреждения. Кто-то пришел, испоганил машину Ярослава и скрылся незамеченным.

Слишком хорошо устроено для обыкновенных вандалов. В этом читалось мастерство, а в мастерстве — предупреждение, которое Ярославу, с учетом недавних событий, совсем не понравилось.

— По-моему, кофе не будет, — тихо сказала блондинка. — Сочувствую.

— Кофе точно не будет, извини. Я вызову тебе такси. А мне, боюсь, придется задержаться.

* * *

Антон Павлович Чеховский не возражал бы, если бы ему дали прозвище «Чехов». Он даже надеялся на это, потому что не видел в таком прозвище ничего плохого, зато находил повод для гордости. Но, увы, при всех благоприятных обстоятельствах, не сложилось. Еще в школьные годы к нему приклеилось прозвище «Чихуша», которое, как репейник, умудрилось прокатиться на нем и в студенческую юность, и в годы службы в полиции.

Конечно, в лицо его так никто не называл. Но за спиной то и дело шептались, а он делал вид, что не слышит. Не потому, что был слабохарактерным и не умел постоять за себя. Напротив, если Антон Чеховский чего-то хотел, он находил способ этого добиться. И все же ключевое слово тут «хотел», а к Чихуьие он почти привык.

Все дело в том, что он давно уже научился здраво оценивать и себя, и окружающих. Антон понял: пусть лучше его недооценивают. Тогда при нем будут терять бдительность. Люди часто не соображают, как много лишнего они говорят перед теми, кого не считают достойными уважения.

А Антон Павлович был существом неприметным — типичный Чихуша, что уж там. Он вырос невысоким, метр шестьдесят восемь, и любил вкусно поесть, что обеспечило его предсказуемо пухлой фигурой — среди известных персонажей он был скорее Колобком, чем Аполлоном. В свои неполные сорок лет он уже начал лысеть, отличался мягкими чертами лица, круглыми хомячьими щеками и водянистыми глазами. Он говорил тихо и почти никогда не повышал голос. Многие считали, что он так долго служит в полиции и даже получает повышение за повышением лишь потому, что он — чей-то родственник, которого пристроили на сытое место и забыли.

Но те, кто с ним работал, быстро избавлялись от заблуждений. Они-то знали, что за свою долгую карьеру Чихуша раскрыл столько дел, сколько им и не снилось. Он, мягкий, рыхлый, вроде как нерешительный, не боялся ни убийц, ни маньяков, ни откровенных психов. Да, он обладал физической подготовкой плюшевого мишки. Зато стрелял лучше иного снайпера и никогда не лез на рожон. Поэтому он не стремился никому ничего доказать, он был лишен комплексов и вполне доволен своим местом в мире.

Он прекрасно знал, что умен, и это не было попыткой польстить самому себе или компенсировать некоторые свои недостатки. Поэтому со многими делами Антон справлялся сам, однако и не стеснялся попросить о помощи, если было нужно.

Другое дело, что помощь он принимал только от тех, кого считал умнее себя, а таких было немного. Но Анна Со лари стала приятным исключением.

Он познакомился с ней лет пять назад. Тогда шла охота на настоящего психопата, и Антон входил в группу следователей, которым поручили это дело. Он до сих пор помнил, как она протянула ему руку, посмотрела ему в глаза — и мгновенно раскусила. Ей хватило одного взгляда, чтобы понять, кто он такой, что собой представляет, на что способен. В том деле он считался всего лишь младшим следователем. Она добилась того, чтобы именно он назвал имя маньяка и получил крупное повышение.

Сделано это было не просто так — но и не из чистой корысти. С одной стороны, они с Анной симпатизировали друг другу, и Антон не сомневался, что она и правда желает ему добра. С другой, она быстро сообразила, что он далеко пойдет и ей не повредит такой человек в полиции. Сама же она ничего не теряла: ей не нужна была профессиональная слава, следующая за разоблачением маньяка, Анна предпочитала оставаться в тени.

С тех пор они продолжали общаться, хотя виделись не слишком часто… Да что там говорить, редко! Горе от ума. Анна всегда была при деле. Антон сам разбирался с порученными ему расследованиями, не было смысла привлекать консультанта. Если они и пересекались, то чаще — случайно, сидели за чашечкой кофе и расходились по своим делам.

Он знал, что недавно у Анны были проблемы. Именно он помог ей инсценировать смерть собственного мужа и наладить контакт с полицией. Это было сложное дело, и Антону потребовалось немало усилий, чтобы все организовать. Но он не считал это одолжением Анне: он видел, что она права и это — единственный способ восстановить справедливость. Так что разошлись они без каких-либо долгов.

А вот потом Анна попросила его об одолжении, и у этой просьбы не было никаких иных толкований.

О том, что она связана с бывшим следователем Леонидом Аграновским, он знал. Анна не отчитывалась ему, но Антон не был бы таким хорошим сыщиком, если бы не сумел это заметить. С самим Леонидом он знаком не был, не доводилось пересекаться. Зато поверхностно знал его старшего брата Дмитрия — отличный профи и редкий зануда по жизни.

Леонид ему нравился куда меньше. Дело было не в ревности — Антон как раз не ревновал. Он, так уж вышло, был существом разума, а не чувств. Встретив Анну, он здраво оценил свои шансы на отношения с ней, пришел к выводу, что это не нужно ни одному из них, и больше к этой теме не возвращался.

Анна была его приятельницей, и то, что у нее должны быть романтические отношения с кем-то, он воспринимал как данность. Он ни на секунду не поверил, что она влюблена в своего фиктивного мужа, в того музыканта, Яна. Так же быстро он распознал, что Аграновский как раз важен для нее именно в этой роли. Возможно, Антон понял это раньше, чем сама Анна.

Он был разочарован ее выбором. Леонид Аграновский показался ему типичным тупым качком. Понятно, что на таких красавчиков с голубыми глазами да с черными волосами обычно засматриваются, именно эту породу помещают на обложки журналов, с их смазливыми мордашками снимают рекламу. Но разве Анне должно нравиться такое? Разве она может быть так предсказуема? Если ей нужна груда мышц в постели, она могла выбрать кого-то менее проблемного, чем Аграновский.

Но Антон быстро вспомнил, какое первое впечатление производит он сам, и начал разбираться в ситуации. Как и следовало ожидать, Леонид оказался не так уж прост. Неприятно, конечно, признавать, однако в его случае за смазливой мордашкой скрывался внушающий уважение ум. Самым большим недостатком бывшего следователя, пожалуй, был буйный характер, который в сочетании со значительной физической силой должен был рано или поздно довести его до беды. Но раз Анна подпустила его к себе, значит, он того стоит.

Предсказание Антона все-таки сбылось: Аграновский вляпался в неприятности. Вот тогда Анна и попросила старого приятеля об одолжении.

Услуга была плевая и легко выполнимая. Если бы Аграновский совершил серьезное преступление, Антон не стал бы прикрывать его ни при каких обстоятельствах. Но то, что он начистил пятаки паре-тройке патрульных — так себе грешок. Поэтому Антон вмешался, а когда Анна сказала, что за ней должок, не стал тянуть с просьбой.

— Я и без всей этой суматохи с Аграновским подумывал к тебе обратиться, — признал Антон.

— Почему это?

— Потому что у меня тут, кажется, намечается маньяк. В зародыше.

Изначально Антон расследовал дело об убийстве. Молодая девушка была изнасилована и задушена — печальная участь, но не единичный случай. Однако вскоре Антону удалось выяснить, что она — не первая жертва. Просто первой удалось спастись, ее изнасиловали и избили, но она сумела выжить. Наметилась серия, и Антон подозревал, что третья жертва — просто вопрос времени.

Это был не самый умный и хитрый преступник из всех, что ему встречались, и Антон не сомневался, что поймает его. Но он боялся, что не успеет сделать это до появления третьей жертвы. Нужно было ускорить процесс, и вот тут на горизонте появилась Анна Солари со своими долгами.

— Он выбирает жертв не случайно, — сообщил Антон. — Выжившая девушка сразу сказала нам, что знала его. Она познакомилась с ним в интернете, общалась несколько месяцев. Поэтому, когда он пригласил ее на свидание, она согласилась. Проверка компьютера погибшей показала, что у нее была такая же история. Он действовал так уверенно, потому что девушки сами приходили, куда ему нужно. Естественно, оба аккаунта, с которых он общался с жертвами, оказались липовыми.

Своих жертв неизвестный насиловал с особой жестокостью, такой секс не от каждой проститутки получить можно даже за очень большие деньги. Поэтому Антон не сомневался, что преступник не остановится. Он уже вошел во вкус, получил удовольствие, от которого не откажется. Он знает, что полиция ищет его, но знает и то, что удачно замел следы.

Анна сразу же согласилась помочь. Антон ожидал, что она займется компьютерами, применит какие-нибудь хакерские штучки — он слабо представлял, как именно она работает. Но она поступила иначе. Она проанализировала всю переписку преступника с жертвами и вывела типичные для него обороты речи, ключевые слова, позволяющие понять, что за очередной украденной у кого-то фотографией скрывается именно он. Только после этого она начала поиск профилей, которые тоже могли принадлежать ему, в соцсетях.

— У него уже сформировался собственный modus operandi, — обыденно пояснила она. — Если схема работает и позволяет ему остаться на свободе, то зачем менять схему? Он отбрасывает ненужные профили, как ящерица — хвост, и просто начинает использовать новые. Так он может изучить жертву, заполучить ее доверие, узнать, где и как ее лучше подкараулить.

— Это все понятно, — кивнул Антон. — Но даже если мы найдем его профиль, это все равно будет «утка», у нас таких уже две.

— Не профиль, а профили.

— Это что-то меняет?

— Плюс-минус всё. Современные девушки ведь тоже не идиотки, не уподобляйся некоторым операм, считающим, что «дура виновата сама».

— А вот это уже обидно.

— Я не говорю, что ты такой, но не уподобляйся. Когда кто-то предлагает им переписку, девушки идут и смотрят профиль. Если видно, что профиль сляпан на коленке день назад, появляется недоверие. Но вот какое дело… Наш неведомый сталкер умнее, каждый свой профиль он готовил минимум несколько месяцев. Он приобретал реальных друзей, публиковал оригинальный контент. Глядя на его страницу, легко было поверить, что это настоящий человек — не мошенник и не бот. Вот они и верили. Он крал чужие фото, но не показательно красивых мальчиков-моделей, а обычных симпатичных парней. Жертвы в него влюблялись, в современном мире разница между реальным и виртуальным общением размыта.

— Получается, если ему нужны новые профили, такие же качественные, он занимается ими прямо сейчас? — догадался Антон.

— Вот именно. Он умен и внимателен к деталям, ему нужно вести несколько профилей одновременно, чтобы получать жертву хотя бы раз в пару месяцев. Я найду его клонов, а если повезет, то найду и оригинальный профиль.

— Думаешь, у него есть?

— А у кого сейчас нет?

Насчет «если повезет» — это она кокетничала. Они оба знали, что Анна справится. Антон не знал второго консультанта, которому удалось бы добиться такого же уважения полиции, а это дорого стоит. Ее ум ценили так высоко, что принимали все ее чудачества — от относительно юного возраста до постоянной смены внешности.

Это дело отняло у нее несколько недель, преступник оказался хитрее, чем они ожидали. Но когда Анна пришла к нему в кабинет в следующий раз, у нее уже был ответ.

— Артур Мотылев, двадцать один год, — отчиталась она. — Был студентом, но отчислен за пропуски. Не особо печалился по этому поводу, потому что вместе с приятелем уже основал собственную компанию, занимающуюся маркетингом и — внимание! — рекламой в соцсетях.

— То есть, это его территория и наличие у него десятков профилей никого не смущало? — невесело усмехнулся Антон.

— В точку. На работе характеризуется исключительно как ангел — но нужно помнить, что характеризует его друг. С места учебы, впрочем, тоже сплошные плюсы. Хоть ему и дали под зад ногой, преступником его там никто не считает. Тихий, вежливый, не выпендривался, не нарывался. Просто перестал приходить — возможно, он и сам не собирался возвращаться. Не женат, девушки тоже нет, и даже его друг не может сказать, были ли у него когда-либо отношения.

Возможно, что и не было. Если традиционный секс его совсем не привлекает, он сразу сосредоточился на будущих жертвах. Вероятно, цели убить у него не было… Однако его не расстроило то, что это случилось. Первая жертва упоминала, что он и ее душил. Вторую душил чуть сильнее — и перестарался. Судьба третьей могла бы сложиться точно так же.

Вот поэтому Антон и не собирался допускать третью жертву.

Ему ничего не стоило получить ордер на задержание Артура Мотылева и обыск его квартиры.

Но с задержанием как раз не задалось: никто не знал, где сейчас Мотылев. Он уже несколько дней не появлялся на работе, отключил телефон, ни с кем не разговаривал. Антон подозревал, что виной всему характеристики, которые он запросил. Мотылев узнал, что его разыскивают, и запаниковал. Он-то прекрасно знал, что натворил!

Следователь не считал это большой проблемой. Артур Мотылев не из тех, кто срывается и атакует всех подряд. Он был уверен, что неуловим, а значит, ненаказуем! Он — не матерый преступник, он не слишком силен физически, он скоро попадется.

Зато обыск его квартиры дал дополнительные основания для ареста. Дома у Мотылева обнаружилась внушительная коллекция садистского порно и фотографии обеих жертв — правда, прижизненные. Но теперь он вряд ли сможет заявить, что никогда не знал их.

Отследить его не составило труда. Антон проверил всю недвижимость, связанную с Мотылевым и его родственниками. Так он и выяснил, что после смерти бабки преступнику достался старый деревенский дом. Лачуга без удобств, вполне подходящая для того, чтобы затаиться там. Антон поручил местному участковому провести осторожную проверку и скоро убедился, что Мотылев действительно поселился в деревне. Он выглядит уставшим, болезненным и запуганным, скорее всего, он уже готов быть пойманным, хотя вряд ли сам понимает это.

Тем не менее, в деревню все равно отправилась полноценная группа захвата. Антон сопровождал их, а заодно позвал с собой Анну Солари, решив, что она тоже имеет право понаблюдать за логичным финалом своих трудов.

— Зачем тут вся армия Лихтенштейна? — удивилась она. — Мотылев не будет сопротивляться, гарантирую. Он способен только на жестокость к женщинам, перед вооруженными мужиками он свернется в позу зародыша и будет тихо плакать. Возможно, обгадится. Чтобы задержать его, хватило бы меня и тебя, я могла бы позвать Леона.

— Хватило бы, — согласился Антон. — Но ни ты, ни я не любим оперативную работу, а твоему универсальному солдату пока лучше держаться подальше от полиции. Да и вообще, людям деньги платят за бег с автоматами, ты чего на чужой хлеб заришься?

— Тут ты прав. Ладно, пусть берут твоего маньяка. Без шуток, ты вовремя его прищемил. Он — парень с мозгами, в будущем мог стать большой проблемой.

— Уже не станет.

Появление в деревне служебных машин напугало местных. Нужно было действовать быстро, пока Артур Мотылев в истерике не ломанул в леса. Тогда его все равно бы схватили, но кому нужна эта суета? Поэтому отряд сразу ворвался в дом, пока Антон и Анна дожидались у забора.

Ни одного выстрела не прозвучало, все прошло очень быстро, как и ожидал Антон. Он уже думал, что можно ставить точку, когда к нему подошел глава оперативной группы. Вид у полицейского был настороженный, почти испуганный — а это говорило о многом, ведь профессионала такого уровня напугать нелегко.

— Антон Павлович, вам нужно это видеть.

— Что там такое?

— Да там… Чертовщина, по-другому это не назовешь!

И Антон отправился смотреть на чертовщину, хотя не был уверен, что готов это увидеть.

Дом определенно не использовался после смерти предыдущих владельцев. Это было типично стариковское жилище, которое никогда не прельстило бы Артура Мотылева, если бы не заставила нужда. Сначала он спрятался там, среди обшарпанной мебели и пыльного тряпья, а потом там же и погиб.

Вернее, был казнен.

Его подвесили на массивную потолочную балку, руки при этом не связали вместе, а развели в разные стороны, чтобы открывался лучший доступ к телу. Мотылев был раздет, поэтому полиции оказалось несложно рассмотреть целую россыпь ран, покрывавших его тело. Но самое большое впечатление на Антона произвели его лицо и шея, хотя он и не показал этого, он не собирался проявлять хоть какие-то эмоции при оперативниках — только так ему удавалось сохранять их уважение.

Смерть Мотылева была не из легких. Его лицо покраснело и опухло, глаза уже помутнели, они застыли навыкате и покрылись кровавыми прожилками, из разбитого носа текла кровь, рот и подбородок покрывали следы алой пены. Его горло сильно деформировалось, а так произойти могло лишь по одной причине: ему что-то с силой запихали в глотку. Что-то большое, теперь проглядывавшее светлым пятном между его окровавленных губ.

Если бы рядом с Антоном сейчас была другая женщина, пусть даже и следовательница, она бы уже выбежала из комнаты. В темном помещении было душно, пахло подгнившей кровью и рвотой — похоже, Мотылев умер не меньше суток назад. Да и вид его тела заставлял даже видавших всякое оперативников отвести взгляд.

Но Анна и бровью не повела, она смотрела на труп с холодным спокойствием профессионала, оценивающего ситуацию.

На некоторое время в комнате воцарилось молчание. Антон терпеть не мог, когда его заставали врасплох, и всеми силами старался избегать таких ситуаций. Но тут по-другому уже не получилось бы, и теперь он силился понять хоть что-то. Он управляет этой операцией, он должен направлять других! Но он был так уверен, что это — законченное расследование с предсказуемым финалом, что теперь даже не знал, за что взяться.

Подсказку дала Анна:

— Вызывай криминалистов, работы им здесь хватит. Ты не знаешь, что ему в рот засунули? Кажется, какая-то тряпка.

Антон присмотрелся к заляпанному кровью куску ткани внимательней и кивнул:

— Да, похоже на то. Не рискну ничего утверждать раньше времени, но предположу, что это женский шейный платок.