Страна вечного детства

Влад Райбер, 2021

В Стране вечного детства все носят белые простыни. По улицам бродят ненастоящие люди. Старые дома являют жильцам кошмарные сны. В подъездах водятся черти. На общем чердаке обитает жуткая тварь, а в подвалах открывается вход в иной мир. Люди живут рядом с давно умершими соседями. А для кого-то питаться человечиной – семейная традиция. «Страна вечного детства» – это сборник из шестнадцати рассказов, пропитанных ужасом и глубокой российской тоской.

Остановка в Стране вечного детства

Воскресным вечером в электричке почти всегда было не слишком много пассажиров. Не трудно было отыскать безлюдный вагон и устроиться как хочется, можно было даже выпить, и никто тебе замечания не сделает.

Косте повезло перелезть через забор и остаться незамеченным. Как в старые добрые времена! Теперь он сидел в пустом вагоне у окна, зажав ногами литровую бутылку крепкого пива, и ожидал, когда поезд тронется. Хорошо погостил, теперь была пора возвращаться домой.

За минуту до отправления в тамбуре послышались голоса, и в вагон зашли ряженые девочки-подростки. Обе весело хохотали, глядя друг на друга. Одна была наряжена в белую простыню с двумя дырками для глаз, только смех, множество бижутерных колечек на руках и ноги в колготках, выдавали в ней девочку.

Её подруга в джинсовой куртке была размалёвана краской так, будто с её головы по лицу стекала кровь, и сама она была бледная как покойница.

Костя знал, какой сегодня день. Он уже видел в городе всяких ряженых детишек. Ох, как они его раздражали!

— Эй! — крикнул мужчина. — В другой вагон идите обе.

Только теперь девочки обратили на него внимание.

— Дядь, а это что, ваш вагон? — спросила та девочка, что была разукрашена кровью.

— Ты давай не огрызайся, — Костя привстал с места. — Я с мертвецами не поеду.

— Привидений боитесь? — с насмешкой спросила девочка в простыне.

Мужчина медленно вышел в проход, напуская себя опасный вид. Ему уже было тридцать восемь лет, и он считал, что малолетки не должны с ним пререкаться.

— Я говорю, валите отсюда, — сказал он злобно. — Чего так вырядились, уродки?

— Праздник сегодня, — ответила бледная, она разговаривала всё так же нахально и сильнее раздражала Костю.

— Мозгов у тебя меньше, чем у курицы, — мужчина сделал шаг вперёд. — Этот праздник не наш, дуры! Он пендосовский! И вообще, это не праздник, а дерьмо. Чего вы празднуете? Смерть? Дьяволу поклоняетесь?

Девочка в простыне непонимающе моргала, её подруга нахмурилась.

— То «хэлавин» у вас, то флаги ваши цветные, — разбушевался Костя. — Вы любую гадость будете у америкосов копировать. У вас принципов нет и совести тоже. Вам лишь бы покуражиться. Может, скоро уже и в негров перекраситесь?

— Не перекрасимся. Что они нам сделали? — сказала девочка в простыне. — Всё это ради веселья! Что вы нам всё настроение портите? Откуда в вас столько ненависти?

— Ты зачем со мной разговариваешь, сопля? — Костя нарочно делал свой голос ниже. — Не уйдёте, тогда я вас на следующей остановке под зад коленом высажу!

Девочки молча переглянулись и двинулись к выходу. Спорить с разгневанным мужчиной им больше не хотелось.

— Пускай вам там кто-нибудь морды разобьёт за ваш цирк! — пожелал им Костя напоследок. Он был собой доволен. Хорошо задвинул! Поставил малолеток на место.

Костя ехал в одиночестве, глотал горькое пиво, и ему потихоньку давало в голову. Он пытался рассмотреть что-нибудь за окном, но там было так темно, что он видел только своё отражение в стекле. Рожа заплывшая, круги под глазами. Не нравилось Косте, что с ним сделало время. Он в зеркало редко смотрелся, до сих пор помнил и ощущал себя юным, поэтому всегда удивлялся, заметив где-нибудь своё отражение.

Мужчина вышел в тамбур, закурил и снова вспомнил, как унизил подростков, стало ему весело. Но когда Костя вернулся в вагон, его радость сменилась возмущением. На его месте сидела та самая девочка в костюме призрака.

— Чего опять припёрлась? — заорал он.

Костя подошёл ближе и увидел, что её простыня в районе лица густо пропитана чем-то красным. И это пятно только увеличивалось.

— Эй, чего с тобой? — Костя немного испугался.

— Морду мне разбили, дядь, — сказав это, девочка залилась смехом. И с каждым её смешком через дырки в простыне струйками вырывалась кровь. Мерзко хлюпала, растекалась, окрашивая белую ткань тёмно-бордовым.

— Что ты ржёшь, дура? — закричал Костя. — Нос заткни! Подруга твоя где? В больницу тебе надо!

Мужчина схватил простыню там, где она ещё была чистая, и сорвал её с девочки. Думал скомкать и сунуть ей в лицо, чтобы не залила всё вокруг. Но он так и застыл с окровавленной тряпкой в руках, когда увидел лицо девочки. Оно было изувечено страшной чёрной раной от правого глаза до нижней челюсти. Девочку словно ударили топором по лицу.

— Поздно мне в больницу, дяденька, — сказала девочка, она смеялась, и куски её разорванных губ болтались туда-сюда, кровь капала с подбородка. Кожа у неё была голубая, глаза светлые, расплывчатые, как две тающие льдинки. Не всякий труп так плохо выглядит, а эта девочка всё ещё сидела, хохотала и разговаривала.

— Мама! — словно ребёнок, вскрикнул Костя и в ужасе кинулся обратно в двери. Он хотел добежать до людей, спрятаться среди них от этой нечисти. Но так и остался в тамбуре, потому что другой вагон оказался полон мертвецов. Через окна в дверях на него смотрели бледные лица. Были здесь и дети, и подростки, взрослые мужчины и женщины. Они будто собрались поглазеть на Костю. Мертвецы широко улыбались, обнажая белые зубы и чёрные дёсны, моргали неживыми глазами. Одни были в ранах и в крови, а другие чистые. И все они были облачены в примитивные «костюмы призраков», стояли, приподняв их над головами, выглядывали из-под своих белых простыней, чтобы мужчина мог видеть их лица.

Костя отшатнулся. Его зажали между вагонами. С противоположной стороны девочка с израненным лицом теперь тоже была не одна. Рядом стояла её подруга, перемазанная кровью, и высокий мужчина в костюме Чебурашки, но без одного уха. Этот костюм полностью закрывал его тело, открытым было только лицо. Мужчина, как и все, был мёртвым, но единственным, кто не улыбался и не смеялся, длинные прямые морщины на его впалых серых щеках оставались неподвижными. Он смотрел на Костю с жалостью.

Костя, как испуганная птица, метался по тамбуру, бился в двери. Снаружи была только непроглядная темнота. Электричка будто неслась через бесконечный туннель. Но вскоре поезд начал сбавлять ход. Костя заранее схватился за двери, готовясь выскочить на первой же станции.

Мертвецы и не пытались ворваться в тамбур, они лишь наблюдали за беднягой через стекло. Казалось, что вагоны трясутся от их смеха.

Электричка остановилась, двери разъехались. Костя выбежал на пустую платформу. Огляделся. Куда он приехал? Ни домов, ни фонарей, ни деревьев, а только эта платформа и тёмная равнина со всех сторон.

И тут за ним из электрички стали выбегать весёлые мертвецы. Призраки в простынях с дырками для глаз кричали, шумели, проносились мимо Кости, прыгали с платформы и убегали во мрак.

Две низенькие фигуры задержались у вагона, чтобы сказать Косте:

— Добро пожаловать в Страну вечного детства! Сюда попадают без билета!

— Дядь, сегодня праздник! Веселись!

Костя узнал двух подружек, теперь обе были одеты, как приведения. И у той девочки, что несколько минут назад истекала кровью, была новая, чистая простынь.

— Да пошли вы! — заикаясь, ответил мужчина. Ему было одновременно и страшно, и стыдно за свою пугливость. Даже перед детьми-мертвецами он не хотел выглядеть трусом. Костя думал, нужно ли ему зайти обратно в электричку, но пока он решал, ехать или остаться, двери захлопнулись и вагоны поползли прочь.

Все простынные привидения и высокий мужчина в костюме одноухого Чербурашки спустились с платформы. Последний нёс керосиновую лампу, и, когда он ушёл, со всех сторон подступила темнота. Только жёлтые квадраты окон уходящей электрички неслись уже где-то далеко, и целая толпа призраков удалялась в глубь равнины, мелькая белыми простынями в слабом свете керосиновой лампы, что не спеша волочилась за ними.

Костя стоял на месте. Ему очень хотелось глотнуть пива, но бутылка осталась в поезде. Переведя дух, мужчина попытался осмыслить всё, что произошло. И вдруг ему пришла здравая мысль: а не сон ли это всё? Костя сильно ущипнул себя за ногу. Боль была настоящей. Это его огорчило, но он не хотел отчаиваться. Всё-таки нечисть от него отстала, и это давало надежду, что всё самое страшное уже позади.

Мужчина спрыгнул с платформы и пошёл по шпалам за ушедшим поездом. Ничего другого он не придумал. Но много пройти Костя не смог — темно хоть глаз выколи, впереди ни огонька, на небе ни звёздочки. Последний вечер октября, холод, а он в куртке-поддергайке. От жуткого пронизывающего ветра болели уши. Сколько так идти? А там дальше ещё и рельсы надвое расходились. Куда поворачивать?

Косте подумалось, что это нечисть его так наказала за грубость и лучше бы пойти извиниться, попросить указать ему путь до дома.

Мужчина развернулся и пошёл к жёлтой точке света посреди голого поля. Под ногами шелестела сухая ботва, похоже, здесь в тёплые месяцы росла кукуруза.

Приблизившись к свету, Костя увидел, что ряженые призраки уселись в круг, было их около трёх десятков, они все вели шумные разговоры и смеялись, только мертвец в костюме Чебурашки был спокоен и молчалив.

В середине стояла керосиновая лампа, которая заменяла мертвецам костёр. Когда Костя подошёл, ряженые призраки задрали простыни и показали гостю свои бескровные лица.

— Чего припёрся? — крикнул кто-то мужчине, и все рассмеялись.

— Давай вали отсюда, — подхватил ещё кто-то. Толпа опять взорвалась смехом.

Когда балаган утих, к Косте обратился мертвец в костюме сказочного героя:

— Ты на них не обижайся. Это дети!

— Какие же они дети? — почти шёпотом спросил Костя. В толпе в самом деле была мелюзга, пара-тройка пацанов, несколько девочек, но в большинстве своём толпу составляли матёрые мужчины и женщины, лет по тридцать, по сорок, даже был здесь старый дед и две дряхлые бабки. Однако все и правда вели себя, как малые ребята.

— Люди — всегда дети, — ответил мертвец, он то и дело дёргал головой, откидывая с лица большое коричневое ухо, которое мотало ветром. — Это вам, живым, надо притворяться взрослыми, а мы умерли, и для нас в этом больше нет смысла.

— Чебурашка, мне бы домой, — жалобно сказал Костя.

— Не называй его так! — строго сказала мужчине какая-то покойница с вытекшим глазом. — Его зовут Одноухий!

Конец ознакомительного фрагмента.