Непроданное. 2-е издание

Влад Костромин

Матерый реалист Влад Костромин предстает перед читателями с новой, для многих неожиданной стороны. Встречайте: фантастика, мистика, детективы, нуар…

Волк и ягненок

Рассказ выставлялся на Литературный турнир реализма сайта «Бумажный слон»

— А может и из тебя какие-нибудь органы взять можно? — фигура в белом халате медленно приближалась ко мне. — Как говорится, с бешеной овцы хоть шерсти клок.

— Не-е-е-е-т!

— Кричи, не кричи — тут никто не услышит. А если и услышат, то никто не будет лезть не в свое дело, — он, приблизившись, задумчиво рассматривал меня, поигрывая скальпелем. — Твой брат тоже так кричал, и что помогло это ему?

— Так это вы его? — на миг забыв про страх за собственную жизнь, спросил я.

— Ну а кто же еще? Больше хирурга тут нет, — улыбнулся. — Ты не переживай, это дело-то житейское, как Карлсон верно говорил. Кто-то платит за органы, а кто-то умирает. Естественный круговорот жизни и смерти. Смотри на это проще — все равно, все рано или поздно там будем. А так чик, чик и отмучился.

— А может, я жить хочу!

— Да какая у тебя может быть жизнь? В лучшем случае, возьмут в приемную семью и будут издеваться и насиловать. А то и тоже на органы продадут, — положил скальпель на кушетку, достал пачку иностранных сигарет и зажигалку, не спеша прикурил.

— А если не возьмут?

— Если не возьмут, то выпустишься из детдома и попадешь в тюрьму.

— Почему попаду? Не попаду я!

— Половина всех детдомовцев попадает. Как не крути, а тюрьма прямая продолжательница приюта. А если не попадешь, то значит сопьешься. Загнешься под забором от метилового спирта. Еще и мучиться будешь, ослепнешь. Или наркоманом станешь и шприц с «черняшкой» будет твоей единственной отрадой. Давай так, — с наслаждением затянулся, — ты не брыкаешься, а я тебе укол обезболивающий сделаю. Согласен?

— Согласен, — покорно произнес я, — делайте укол.

— Вот и молодец.

— А брату вы тоже укол делали? — наклонившись вперед, я сильно прижал друг к другу локти и предплечья.

— Делал, — расслабившись, отвернулся и стряхнул пепел в кружку.

Подняв сжатые руки над головой и одним движением, в которое вложил все свои силы, опустил их вниз и в стороны. Он еще только начал разворачиваться на треск разорванного скотча, а я уже прыгнул к нему. С силой врезался головой в подбородок, опрокидывая его на кушетку, и вцепился зубами в кадык. Зубы у меня не то чтобы очень крепкие, но ему многого и не надо было. Пока он слепо шарил руками вокруг, пытаясь найти скальпель, я, не обращая внимания на хлещущую в лицо кровь, рвал его горло, по-собачьи растаскивая движениями из стороны в сторону, и ногтями терзал ненавистное лицо. Холодный металл скользнул по левому боку, и я проснулся. Во рту все еще ощущался медный привкус горячей крови. Не люблю сны. Особенно когда снится прошлое.

Волк.

Район тут был непуганый, во всяком случае, я раньше тут не промышлял. Да и если судить из доступной криминальной хроники, то ничего особого тут не происходило. Кражи, пьяные драки, семейные ссоры — тишь да гладь. А это значит, что местные правоохранители расслаблены на фоне пасторального пейзажа. Ничего, скоро все изменится. Очень скоро. Я не спеша ехал по федеральной трассе, любуясь окружающими красотами природы. Слева показалась боковая дорога.

Взгляд, безразлично скользнув по ней, вдруг зацепился о фигурку стоящего на остановке мальчика. «Вот и ягненочек нарисовался», — подумал я, включил поворотник, пропустил встречную и свернул влево. Ого, да он еще и тормозит меня! Просто отлично, значит, не придется уговаривать сесть в салон.

Ягненок.

Я стоял на остановке и ждал попутную машину. Школьный автобус должен был приехать только после обеда, а топать домой до деревни двадцать километров особого желания не было, поэтому я просто стоял и ждал, играя складным ножом. Остановка была расположена метрах в ста от большой трассы, и оставалось только завидовать тому, сколько машин по ней едет. На нашу дорогу никто не сворачивал. Вдруг справа неспешно выехала легковая машина. Включился поворотник, водитель пропустил встречную и свернул к нам. Иномарка была чужой, но все равно неплохо — если не повезет и едет не в нашу деревню, то хоть до развилки на Буково довезет, а это почти половина пути. Оттуда можно и ножками дотопать. Я спрятал нож в карман и поднял правую руку. Машина остановилась. Я открыл переднюю дверь.

— Здравствуйте, вы куда едете?

— А тебе куда?

— Мне в Татово.

— В Татово? — уточнил водитель.

— Да, там по трассе, двадцать километров, — показал рукой.

— Нет, мне не туда…

— Вам, наверное, в Буково?

— Ну…

— До развилки довезете?

— Конечно, садись!

Я сел в машину. Иномарка плавно тронулась с места.

Волк.

Да, народец тут совсем не пуганный. Хотя, казалось бы, после того, какого шороху я наделал в соседней области, дети могли бы быть и более осмотрительными. Интересно, где это Буково, а то вдруг так и привезу его туда.

— Скажи, а до Буково далеко? — искоса рассматривая пацана, поинтересовался я.

— А вы не знаете? — удивился.

— Да я там не был ни разу. К другу еду, армейскому.

— Тут через десять километров будет развилка. Направо на Буково дорога, там еще километра четыре, а налево к нам.

— Спасибо. А ты почему не в школе? — небрежным голосом поинтересовался я. Надо же знать, сколько у меня в запасе будет времени, пока этого барашка хватятся.

— Да у нас два урока отменили, а автобус школьный только после обеда будет. Вот решил, может на попутке уехать.

«Отлично», — подумал я. Несколько часов в запасе у меня имеется, пока заметят, что ребенок не вернулся домой. Можно будет свернуть на этой развилке и завезти в какой-нибудь лесок, а там всласть наиграться. Мальчик-то ладненький…

Ягненок.

Взгляд у мужика какой-то нехороший… И про школу интересуется. А зачем ему? Просто из вежливости или нет? Пришлось соврать, не говорить же, что с уроков удрал. Интересно, к кому он в Буково едет?

— А как вашего друга зовут, который в Буково живет?

— Игнатьев. А что? Знаешь такого?

— Игнатьев? Это который? Иван Сергеевич?

Волк.

«Любопытный какой, к кому да зачем.»

— А как вашего друга зовут, который в Буково?

— Игнатьев, а что? Знаешь такого?

— Игнатьев? — надо же, ткнул пальцем в небо и угадал.

— Это который Иван Сергеевич? — вот же любопытный какой. Это хорошо, люблю таких… Иван Сергеевич, да или нет, вот в чем вопрос? Что бы ответить? А вдруг барашек не так прост, как кажется? Ладно, попробую.

Ягненок.

— Игнатьев, а что? Знаешь такого? — а дядя гонит, подумал я. Никаких Игнатьевых там отродясь не было и быть не может. Хорошо, проверим еще: — Это который? Иван Сергеевич?

— Нет, Иван Сергеевич то отец его. А мой друг Николай.

— Иванович? — дядя молодец, уверенно держится.

— Конечно, Иванович, — рассмеялся он. — Не Тимофеевич же он будет, если отца Иваном зовут.

Машина подъехала к развилке.

— Вы меня тут высадите, я дальше пешком. Спасибо что подвезли.

Волк.

Машина подъехала к развилке.

— Вы меня тут высадите, я дальше пешком, — сказал он. — Спасибо что подвезли.

— Сейчас, чуть проеду, а то на горке нельзя останавливаться, — спокойно ответил я, левой рукой нащупывая в кармане баллончик с газом. — Метров тридцать скачусь и высажу.

Сейчас чуть спущусь, приторможу, прысну барашку в глаза, стукну по голове (резиновая киянка лежит у меня под сиденьем), сверну вот в тот лесок и там не торопясь упакую мою новую игрушку в скотч. Потом его в багажник, а сам спокойно вернусь на трассу и поеду дальше. Пока его хватятся, я уже буду в соседней области. Там его никто искать не станет…

Ягненок.

— Сейчас, чуть проеду, а то на горке нельзя останавливаться, — отвечает он, а сам что-то в кармане рукой заерзал. Подозрительно как-то…

— Метров тридцать скачусь и высажу, — говорит, а у самого глаза каким-то нездоровым светом горят. Нехороший какой-то дядя. Я натренированным движением разложил нож в кармане. Надо подождать, пока притормозит. Если выпустит из машины, то пускай едет с Богом. А если попробует какое-то резкое движение сделать…

Волк.

Пора! Торможу, бросаю руль, делаю рывок к нему, хватаю правой рукой за воротник, вытаскивая левой баллончик…

Ягненок.

Он затормозил и вдруг резко бросился ко мне, хватая за воротник. Я не стал сопротивляться, а резко подался навстречу, выбрасывая вперед руку с ножом. Хорошо пришло, прямо в горло. Рванув руку вбок-вправо, чтобы окончательно вспороть горло, я откачнулся назад, вырываясь из ослабевшего захвата, и, открыв дверцу, вывалился из машины. Пускай кровь схлынет, а то неохота одежду лишний раз стирать. Благо, стекла тонированные и случайный водитель не рассмотрит, что в салоне происходит. Хотя тут случайных водителей не бывает — Буково уже лет десять как заброшено.

Я упал на колени, закрыл глаза и начал молиться Господу с просьбой простить меня, если я ошибся и убил невиновного человека. Молитву нарушил сначала щелчок открываемой двери, а потом шум открываемого багажника.

— Вставай, не время для намаза. Все нормально, — это Алексей, наш старший.

— Точно? — не поворачивая головы, спросил я.

— Точно. Под сиденьем киянка, под ногами валяется баллончик, в багажнике полиэтилен и скотч. Ты опять угадал.

— Ничего я не угадывал, — вставая с колен, ответил я, — это Бог меня направляет.

— Возможно, — он положил автомат на асфальт и расстилал возле открытой водительской двери пленку, взятую из багажника. — А может Бог их к тебе посылает. Или ты просто выдумал сам себе оправдание, а никакого Бога нет.

— Зачем мне оправдания? Одним черным человеком стало меньше — невелика потеря. А Бог есть.

— Многие шизофреники с тобой бы согласились.

— Шизофреники голоса слышат, а я — нет.

— Ладно, хватит рассуждать. Помоги упаковать, а то, не ровен час, принесет нелегкая кого.

Вдвоем мы вытащили тело и замотали в пленку, обмотав поверх скотчем. Бывший владелец автомобиля перекочевал в багажник.

— Тяжелый скотина, — пожаловался Алексей, засыпая пылью следы крови на дороге. — И как ты его только завалил?

— Неожиданность, — стеля на сидение кусок пленки, ответил я. — Они думают, что охотники и им даже в голову не приходит, что кто-то может охотиться на них самих. Веник не забыл?

— Нет. Постели на водительское сиденье, а я пока подмету, — он начал аккуратно сметать размокшую от крови пыль на кусок полиэтилена.

Забросив сверток с пылью в багажник на труп маньяка, Алексей сел за руль и отъехал на несколько метров. Мы вышли из машины и внимательно, боясь упустить какую-либо мелочь, осмотрели место, где она стояла раньше.

— Все чисто, — довольно сказал он. — Поехали.

— Поехали, вроде как к дождю дело идет. Еще и дождь за нами приберется, — согласился я, забираясь в машину.

Машина плавно тронулась и поехала по направлению к заброшенному Букову, где уже два года жила наша небольшая компания. Я, еще трое подростков и девчонка — бывшие воспитанники, сбежавшие из детдома во время пожара, и Алексей — дезертир, расстрелявший караул. Я думал над словами Алексея о том, что это Бог присылает мне убийц детей. По-другому объяснить то, что за два года это был уже третий урод, попавшийся мне на этой трассе, было трудно. Жалко, что те черные люди без лиц, снящиеся мне по ночам, которые купили внутренние органы моего младшего брата, тут мне вряд ли попадутся. Хотя, на все воля Божия…