Наследники Мишки Квакина. Том I

Влад Костромин

Сборник рассказов о невыдуманных забавных историях из детства автора. Сборник охватывает события до 1995 года включительно.

Еще немного икры

Деликатесами нас с братом в детстве не баловали. Как говорится, все дети ели сладкую вату, а мы обыкновенную. Тогда вообще время было суровое. Никакие консоме, бламанже и турниду на столах у нас и близко не стояли. Картошка да макароны составляли основу нашего рациона. И то, это если еще очень повезет. Колбасу ели только по праздникам, потому как колбасы тогда в магазинах деревенских не было. Привозила ее вместе с пряниками, шпротами и лимонадом «Буратино» автолавка по праздникам — на Новый год, первое мая и «березку». Правда, когда отец, тогда еще не такой плешивый, получал заочно второе высшее образование в Москве, то возвращаясь с сессии, привозил горбушу и мы понемногу ее ели на бутербродах.

— Лындиков¹ вы не ели, жряблики! — часто говорила мать. — Печенье им уже в нос не влипает! Совсем зажрались! Эх, не молились вы Марье-пустые щи и не ели суп кандей!

Вообще, надо признаться, готовила она вкусно, когда хотела. Правда, тоже не без странностей: перед тем как начать готовить курицу, непременно минут по двадцать с ней разговаривала, не прекращая этого занятия и в процессе приготовления. Пекла из теста колобков, предварительно проходя по периметру внутри всего дома и бросая ком теста об стены, приговаривая: «Я от бабушки ушел, я от дедушки ушел…». Следы теста оставались на обоях, вызывая у посторонних недоуменные вопросы.

Котлеты делала величиной с ладонь, называя их «лаптями». Плов вкусный делала. Шарики творожные в масле пекла. Однажды приготовила пирог с картофелем и мясом. Но истинной отрадой для нас, детей, была икра. Правда, не черная и не красная и даже не «заморская баклажанна», а икра, которую мать готовила из томатной пасты, лука, селедки и манной крупы. Чудесной массой желто-красного цвета мы намазывали куски хлеба и с немалым аппетитом поедали.

Однажды ели мы долгожданную икру. Я с детства отличался высокой скоростью поглощения пищи, присущей мне до сих пор. Навык полезный, но жена по этому поводу постоянно ругается. Пока она за ужином успевает зачерпнуть первую вилку еды, я уже съедаю свою порцию. Впрочем, речь сейчас не об этом. Брат мой младший — Пашка обожал меняться едой. Бывало, обгрызал со своей доли сала ветчину и шкурки. Называл «шкуринги» и «вичининги» и менял потом у меня по плавающему курсу в зависимости от того, чего ему больше хотелось на тот момент. Например: два «шкуринга» на «вичининг» или наоборот.

— Влад, хочешь, от моего бутерброда откуси, — увидев, что я свою порцию бутербродов с икрой проглотил, предложил он.

— Конечно, хочу!

Я, обычно, человек не алчный, но икру очень уж любил и попутал меня бес. Кусая Пашкин бутерброд, я подзуживаемый бесами жадности и чревоугодия, постарался откусить кусок побольше. Каюсь, грешен. А Пашка, думая не допустить чрезмерного откусывания, с нижней стороны бутерброда выставил палец, как ограничитель порции. Я же, про палец тот совершенно не ведая, от души сомкнул челюсти на бутерброде. Странный хруст и ощущение чего-то постороннего во рту еще до истошного вопля Пашки подсказали мне, что что-то пошло не так.

— Ты мне палец откусил!!!

Оказывается, я наполовину откусил первую фалангу среднего пальца на левой руке (брат в детстве был левшой). Брат вопил, палец исходил кровью, я подавился откушенным куском бутерброда. Мать, прибежавшая на шум, первым делом врезала мне между лопаток, помогая протолкнуть кусок в пищевод. Потом, уяснив картину произошедшего, отвесила мне пару оплеух за членовредительство.

— Заткнись, урод! — пару оплеух получил и Пашка. — Доигрались, недоумки?

— Теперь будешь, как дурак, без пальца жить! — восстановив тишину и порядок, мать, забрав у Пашки остаток бутерброда и между делом доедая, принялась за лечение. — Что же с тобой теперь делать? Не в больницу же тебя из-за такой мелочи везти? — везти ребенка в больницу в райцентр за двадцать четыре километра она не посчитала нужным.

Тем более что отца дома не было, а найти машину в деревне было делом нелегким. Поэтому, будучи убежденной сторонницей военно-полевой хирургии, решила лечить сына самостоятельно.

— Вот у нас на сенокосе одному мальчику, который не слушался родителей, косой отрезало ноги, но врачи пришили их и мальчик ходил, как ни в чем не бывало, — рассказывая нам, она сноровисто засунула пострадавшую конечность Пашки в морозильную камеру холодильника.

Так в той истории было — отрезанные ноги заморозили. Пока Пашка на практике знакомился с криобиологией, мать рассматривала принесенные с кухни ножи и рассуждала:

— Стоит ли отрезать палец до конца или можно и так пришить? Павел, ты сам как думаешь?

Победила лень и экономия. Верная заветам своей бабушки: «Если ниточку можно вокруг пальца один раз обернуть, то такую ниточку уже нельзя выбрасывать», мать здраво рассудила:

— Полуоткушенный палец пришить будет экономнее, чем отрезанный. Так ниток меньше надо. Да и держаться будет крепче… Буду шить, как есть, — достав из морозильной камеры надкушенную шуйцу и, внимательно осмотрев, заявила дрожащему Пашке. — Сам виноват! А так будет тебе впредь наука.

Принесла набор игл и ниток (кетгута у нас не было).

— Влад, держи его, чтобы не дергался. А то разбрызгает кровь по всей прихожей, а мне потом убирать.

При первом же уколе иглой и до того уже бледный Пашка потерял сознание.

— Э, да тут и вовсе можно без шитья обойтись, — рассудила мать. — Принеси изоленты из своих запасов.

— Каких запасов?

— Из тех, что ты в диване прячешь. Как пальцы брату кусать так первый, а как изоленты так жалко для брата? Ну, ты и тандыка! Вот так и я подыхать буду, а ты и воды не подашь! Или подашь?

— Да!

— Что да? Да подашь или да не подашь? Чего молчишь?

Примотав Пашкин палец синей изолентой, пощечинами привела сына в сознание.

— Будешь писать на палец три раза в день. Понял? — прописав наружную уринотерапию, мать на этом успокоилась и принялась избивать меня, дабы подобного не повторилось впредь. — Это тебе за палец! Это тебе за то, что кружку воды подыхающей матери подать лень! Это тебе за жадность!

— Возьми в мастерской бензин и тряпку, — устав, распорядилась она.

— Зачем?

— Ототри все капли братовой крови и тряпку сожги.

— Зачем?

— Что ты заладил как попугай, зачем да зачем? Чтобы порчу по крови не навели!

Палец у Пашки зажил нормально, в чем мать видела несомненную заслугу уринотерапии. В качестве наказания я на полгода был лишен права есть злосчастную икру.

— Я бы дал, но мамка меня убьет, — давать мне откусывать от бутербродов Пашка после этого инцидента опасался. — Ты уж не обижайся, Влад, сам понимаешь…

— Понимаю…

Временами я вспоминаю вкус икры из детства, но так как рецепта мать не оставила сделать ее не могу. А жаль…

Примечания

1

Блюдо из мороженной картошки.