Наследники Мишки Квакина. Том I

Влад Костромин

Сборник рассказов о невыдуманных забавных историях из детства автора. Сборник охватывает события до 1995 года включительно.

Вот такая странная и непонятная история

Когда я был маленьким, со мной произошла довольно странная история, научившая меня не совать нос, куда не следует. Случилось вот что. В конце апреля одна тысяча девятьсот восемьдесят шестого года, где-то числа 26-го гуляли мы втроем: я, и мои друзья: Андрей по кличке Пончик и Аркаша¹⁷. Детьми еще совсем тогда были. Несмышленыши, можно сказать. Впрочем, ныне в России и многие взрослые не многим смышленее нас в детстве. Андрей мой ровесник, а Аркаша на два года старше нас. Они оба родились в этой деревне, а я приехал из другой, но это нисколько не мешало нашей дружбе.

Скучая, мы прошлись по дороге, асфальтовой петлей охватывающей фруктовый сад, где стоял наш дом. Дошли до совхозной фермы, за которой тянулся лес.

— Может, в лес сходим? — предложил Аркаша. — Я там еще ни разу не был.

— Да что там может быть интересного? — спросил Андрюха.

— Да что угодно!

— Пойдёмте лучше на карьер! — возразил Пончик.

— Боитесь? — Аркаша посмотрел снисходительно и добавил: — А чего мы на карьере не видели?

— Кто боится? Мы?

Признаваться в том, что в лес идти боязно, совершенно не хотелось.

— Пошли в твой лес, — сказал я. — Только аккуратно надо, чтобы мать не узнала.

Мать у меня была весьма строгая и если бы узнала о походе в лес, то, как минимум устроила бы мне месяц домашнего ареста. Хотя, если бы узнала про поход на карьер, то влетело бы мне нисколько ни меньше.

— Мне тоже попадет, если мать узнает, — Андрюха всегда был солидарен со мной.

— Не боись, не узнает! — уверил нас Аркаша. — Главное, чтобы с фермы нас никто не заметил.

— Ну, пошли, — согласился я. Шансов быть замеченными кем-то в лесу было гораздо меньше, чем на карьере.

Мы осторожно прокрались мимо фермы и углубились в лес. По лесу тянулся овраг, разделявший нашу деревню на «старую» и «новую». «Старую» деревню построили еще при Сталине, и она пережила Вторую мировую войну. Новая же, из щитовых домиков, обложенных кирпичом, строилась на наших глазах. Потом она разрослась, обзавелась несколькими длинными улицами. Но это было уже потом. Изначально же получилось две примерно равные части, рассечённые оврагом с протекающим в нем неглубоким ручьем. Ручей тек из старого пруда, отделенного дамбой от озера, выкопанного дорожными строителями. На противоположном от озера конце ручья, за фермой и находился тот самый лес, куда мы забрались.

В призывно блестящем свежими сочными листочками лесу мы обнаружили сруб, сложенный из потемневших от времени бревен. И что самое интересное, ни окон, ни дверей в срубе не было совершенно. А крыша этой странной хижины была двускатная, крытая заросшей мхом и лишайником дранкой. Клеть эта видом своим вызывала мысли о весьма почтенном возрасте.

— Прямо избушка на курьих ножках!

— Только вот ножек что-то не видно.

— Пойдем отсюда? — предложил я. — Что тут интересного? Сарай какой-то.

— Сараи так не строят, — авторитетно заявил Аркаша. — Это другое что-то.

— Может, тут мельница была? Или кузня, — предположил Андрюха. — В них окон не делают.

— А двери где? Дверей тоже не делают в кузнях?

— А двери с другой стороны, — не сдавался Андрюха.

Мы обошли непонятную постройку со всех сторон, но никаких дверей не нашли.

— Может, это немцы построили, во время войны? — высказал догадку Аркаша. — Слышали же пословицу: что русскому хорошо, то немцу погибель.

— Не слышали, — признался Андрюха, потупив взор.

— Вот пойдете в школу, там и услышите.

— А что, немцы без дверей живут? — не поверил я. — Немцы, по-твоему, не люди?

— Может и живут. Кто их знает. Ты много немцев видел?

— Я нет.

— И я нет, — пожал плечами Пончик.

— Вот видите, — торжествовал Аркаша. — Немцев не видели, а спорите. Немцы же не такие, как русские.

— Можно подумать, что ты много немцев видел, — обиделся я.

Зазнайство Аркаши, который уже учился в школе, начинало меня раздражать.

— Видел! У деда на фотографии, — победно объявил он. — У него несколько фотографий с войны.

Мы с Андрюхой промолчали, не зная, что на это возразить.

— Вот может, фашисты тут во время войны построили амбар или лабаз! Или для пленных партизан карцер — поэтому и без дверей. Надо поискать вокруг. Глядишь, чего и найдется интересного!

Побродили вокруг да около, помочились, по детскому обычаю на угол этой непонятной постройки. Вот тут и случилось что-то странное. После акта мелкого хулиганства, которое в том нежном возрасте актом хулиганства вовсе не являлось, откуда-то из-под крыши дома вылетел сгусток то ли тумана, то ли дыма. Не могу точно описать, что это было. По плотности похоже на туман, а по форме — на язык дыма или пламени.

И эта непонятная вещь, сохраняя форму вытянутого языка дыма, облетела вокруг постройки и подлетела к вербе. А дальше, просто втянулось в ветку этой вербы. Прямо как шмыгнула в ветку. Трудно подобрать слова, если честно. Как если струйка дыма от горящей веточки идет, расширяясь в стороны — снять на кинопленку и промотать в обратную строну. Вот тогда будет очень приблизительно похоже на то, что видели мы.

— Что это такое было?

Обалдевшие, мы постояли, глядя на всё это.

— А я откуда знаю?

— Видел, как в ветку втянулось?

— Ага.

— Думаешь, оно в ветке?

— Сейчас посмотрим!

Мы сломали ветку и перочинным ножом Аркаши расщепили ее, пытаясь понять, что это такое было. Ветка как ветка. Ничего сверхординарного.

— Нечистое тут дело, — вслух высказал общее мнение Аркаша.

— Пошли отсюда, — предложил я.

— Да, пора делать ноги, — поддержал меня Андрей, которому то же явно было не по себе.

— С вами каши не сваришь! — Аркаша бодрился, делая вид, что ему не страшно, и он уходит лишь потому, что уступает нам. — Всего вы боитесь! Как дети малые!

Не отвечая на обидные реплики, мы ускоренным шагом покинули лес, больше не заботясь о том, увидит нас кто-то или нет. Тем более что, уже начало вечереть, и лес в ранних весенних сумерках казался каким-то неприветливым и даже зловещим. Спешно идя обратной дорогой, мы встретили Бырю, шофера ЗИЛа, жившего неподалеку от этого леса.

— Здорово шпана, чего вы такие заполошные? Курили небось? — он подозрительно посмотрел на нас.

— Здравствуйте. Нет, мы не курим, — мы поспешили обойти его.

Оглянувшись, я увидел, что он как-то слишком пристально смотрит нам вслед.

— Пацаны, что-то он как-то смотрит на нас. Как бы родителям не рассказал, — заволновался я.

— Не обращай внимания, он странный слегка, но безобидный — успокоил меня Аркаша, — живет один, ходит в лес с деревьями разговаривать.

— Понятно, — сказал я, а сам подумал: «Ничего себе — безобидный!»

— Дома не трепитесь, — предупредил Аркаша. — Я у деда про сарай спрошу, он должен знать, что это такое в лесу.

После мне стал сниться непонятный туман. Стоило заснуть, как передо мной вставал странный сарай и лес, постепенно затягивающийся туманом. При этом возникало странное чувство непонятного страха. И так до тех пор, пока не просыпался, задыхаясь застрявшим в горле беззвучным криком.

Аркаша назавтра пришел молчаливый и на эту тему говорить не желал. Лишь через пару дней он скупо рассказал нам, что дед на расспросы его выпорол и запретил приближаться к лесу.

— А мне тот туман снится, — сказал я.

— И мне тоже, — глядя в сторону подтвердил Андрюха.

— Мне тоже снится, — признался Аркаша. — Но лучше никому про это не говорить. Нечистое там что-то, в срубе этом.

Потом и брат стал украдкой жаловаться на непонятные страшные сны.

— А что приснилось-то? — расспрашивал я.

— Не помню. Туман какой-то летает и страшно очень, — жаловался он.

Первого мая наша семья (я, младший брат, мать и отец) поехала в деревню Пеклихлебы. Родители решили там отпраздновать Первомай в компании с сестрой отца — тетей Ниной, ее мужем Василием и дочкой Лариской. Во всей округе они были нашими ближайшими родственниками. К ним на праздники еще бабушка приехала из деревни Толма, и отец очень хотел с ней повидаться. Выехали засветло. Не успели проехать по шоссе двенадцать километров, отделяющих нашу деревню от крупной трассы, как отец встретил кого-то на поле. Они там отмечали праздник.

Папенька на пару часов к ним присоединился, правда, пить отказался, что совершенно на него не было похоже, но тогда он еще не злоупотреблял алкоголем. Начало уже темнеть, когда мы тронулись в дальнейший путь. Доехали до трассы. Спокойно поехали по ней. Там минут сорок пути. Уже почти подъезжали к Пеклихлебам. Было совсем темно. Я сидел на заднем сидении рядом с младшим братом.

Оглянулся и в свете фар едущей следом машины увидел сгусток тумана, летящий за нами. Минут тридцать эта странная туманная струя тянулась следом.

— Паш, ты что-нибудь видишь сзади машины странного? — решил проверить я себя.

Он, наморщив лоб, пристально всмотрелся в заднее стекло.

— Туман какой-то за нами летит. Мне такой же снился, — испуганно сказал он.

— Не бойся. Мы его уведем от деревни, и он не найдет обратную дорогу! — продолжая следить за странным явлением, обрадовал брата я.

Потом наплывающий со спины свет, удар и темнота. Когда очнулся, то только зеленый огонек на приборной панели светился и очень болел живот.

Грузовик вылетел на встречную полосу, и лоб в лоб столкнулся с нами. Что удивительно, за рулем машины оказался Быря. Что еще удивительнее, кроме меня в этой аварии никто не пострадал. У меня же двойной перелом левого бедра, левое колено разбито, и все лицо посечено осколками стекла. Врачи еле спасли левый глаз. Зато отец радовался, что не выпил на поле, а то бы тоже под суд попал. Прямо ликовал весь.

Благо, в Пеклихлебах была больница, куда меня и довезли на какой-то машине, остановленной отцом. Я долго пролежал в этой больнице. Потом меня выписали и еще дома полгода в гипсе лежал. Вся левая нога загипсована, от ступни до таза. После того, как гипс сняли, еще почти год ходить не мог. Постепенно научился с костылями перемещаться. Потом начал ползать и вставать на одном месте, а однажды сумел сделать шаг и с тех пор ходил. Только шрамы на лице остались на всю жизнь, да колено время от времени напоминает о себе болью.

Казалось бы, ничего особо странного. Только на суде Быря вообще не смог объяснить, как и зачем он там оказался. Не помнил совершенно, ни как машину брал, ни зачем туда поехал. А это сорок минут езды от нашей деревни, тем более без путевки и на трассе, где ГАИшники шастают. Говорил на суде, что лег спать дома, а очухался за рулем, и видел только сильный туман, а встречной машины не видел в тумане совсем, хотя ни отец, ни мать тумана никакого не видели. А брата из-за его малолетства и потрясения от аварии про туман никто и не спрашивал.

Учитывая «активное сотрудничество со следствием» и «раскаяние в содеянном» водителю дали то ли пять, то ли шесть лет. На зоне с ним какой-то несчастный случай произошел, и он не вернулся в деревню. Там и похоронили где-то его, вдали от родных мест.

Через несколько лет мы с Андрюхой и Аркашей, повзрослев и набравшись смелости, опять забрели в тот таинственный лес, но никаких следов сруба там не было, что опять же странно само по себе. Тем более, когда у старожилов стали расспрашивать, то все отнекивались и советовали не касаться этой темы. Не касаться, так не касаться, тем более тем и других тогда хватало. Урок был воспринят мною в полной мере — если просят не лезть не в свое дело, то лезть туда совершенно не стоит.

Примечания

17

Тот самый, с которым одеколон и клей пили в этой же компании