Змеиный узел

Влад Костромин

Лето 1991 года. В деревне Карловка жестоко убивают подростка. Местные правоохранители просят помощи в области. Неожиданно для раскрытия преступления присылают следователя из Москвы. В помощь ему дают молодого следователя областной прокуратуры. За приездом следует череда невероятных событий и трагических происшествий, странных смертей, похожих на несчастные случаи. Сумеют ли они разгадать загадку убийства и уцелеть в деревне, где еще теплится змеепоклонство и даже птицы не то, чем они кажутся?

VIII

Ночью Андрею Ивановичу приснился странный сон: за столом в помещении, похожем на типичную столовую, сидел незнакомый подросток в школьной форме и красном галстуке.

— Компоту не желаете? — спросил он, указывая на стоящий на столе стакан с желтоватой жидкостью.

— Нет, спасибо, не желаю.

— Напрасно, вкусный компот.

Следователь отрицательно покачал головой.

— А каши пшенной с котлетой? — продолжал предлагать подросток, ткнув пальцем в тарелку.

Следователь мог бы поклясться, что только что тарелки на столе не было.

— Спасибо, я на ночь не ем. Врачи говорят, что это вредно.

— Врачам разве можно верить? — подросток ловко сунул указательные пальцы себе в глазницы и, вынув глаза, положил их на стол. — Даже зрение не смогли спасти, не то что жизнь.

— Ты Юра?

— Кому-то Юра, а кому-то Юрий Алексеевич. Не Гагарин, — глаза на столе жили своей жизнью, внимательно наблюдая за следователем.

— Юра, кто тебя убил?

— Все равно не поверите.

— Андрей?

— Андрей? Ха-ха-ха, — Юра рассмеялся, одновременно пялясь на Андрея Ивановича пустыми глазницами и глазами, что продолжали лежать на столе. — Андрей-то тут при чем?

— Выходит не он?

— А вы у него сами спросите.

Следователь почувствовал укол в плечо и какую-то тяжесть. Скосил глаза — на плече лежала ладонь, пробитая колышком, а повернув голову, встретился с глазом, по которому ползали лесные муравьи. Вторая глазница была кровавой дырой с неровными краями.

— Спросите, — продолжал смеяться за спиной мертвый Юра, — если доведется. И еще узнайте, кто такая Ленка Егорова.

Следователь смотрел на набитый окровавленными опилками рот Андрея.

— Кто тебя убил?

Андрей прислушался, покачал головой и махнул рукой. Андрей Иванович посмотрел в том направлении: белой стены больше не было. Была видна лесная поляна и домик, похожий на избушку Бабы-Яги, с плетенными из веток и лапника стенами, выглядывающий из листвы на ее краю. Раздался блуждающий звон колокольчика: будто кто-то кружил вокруг следователя, позвякивая. Заухала птица и мужчина проснулся.

Луч раннего Солнца щекотал Славе, спящему на соседней кровати, лицо, и тот морщился, словно недовольный котенок. Поняв, что уже не уснет, Андрей Иванович начал делать зарядку. Проснувшийся от голосистого петушиного хора Слава с изумлением смотрел на Андрея Ивановича, делающего у стены стойку на голове.

— Доброе утро, Слава. А ты зарядку не делаешь? — встав на ноги, спросил его коллега.

— Делаю, но я все больше отжимаюсь да приседаю.

— Тоже нужное дело.

— А вы это йогой занимаетесь?

— Да, Слава, йогой. Эта асана называется Ширсасана — стойка на голове.

— Как интересно. Научите?

— Завтра утром покажу, — взяв с кровати полотенце, сказал Андрей Иванович. — Я в душ.

— Спасибо. А вас кто научил?

— Один бурят, он сам на Тибете научился.

— Ничего себе!

— Покажу как делать, и ты сам научишься.

— Хорошо, — Слава упал на пол и начал отжиматься.

Настоящего душа в общежитии не было. Душевая была совмещена с умывальной и расположена в конце коридора напротив туалета. Вернувшийся из душа следователь рассказал младшему товарищу свой сон.

— Андрей Иванович, как вы с такими снами спать не боитесь?

— Слава, это подсознание подает какие-то знаки. Надо только их расшифровать.

— Ладно, выпьем кофе и я на опрос. Думаете все-таки поджог?

— Вот это тебе и предстоит выяснить. Василию позвонил?

— Через двадцать минут подъедет.

— Хорошо, где твой кофе?

— Берите, — Слава протянул Андрею Ивановичу стакан. — Где-то у нас третий был, вроде?

— Я его взял, он мне нужен. Попроси в понедельник в столовой штуки три.

— Хорошо. Заеду в магазин, сахара куплю, — начал собираться Слава. — У вас талонов нет случайно? А то я не захватил.

— Сахар вреден, но талоны есть, я их из портфеля не выкладываю. Сейчас выдам.

— А вы чем займетесь?

— Пригласил Колиного друга на разговор.

— Зачем?

— Подумай.

— Не знаю, — глотая горячий кофе, сознался Слава.

— Хочу понять, это он «стучит» участковому или нет.

— Почему он?

— Потому, что либо он, либо Коля, либо сам Виталик.

— Вы из-за горшков так думаете? — осенило Славу.

— Именно. И если информация идет от него, то мы можем получать ее напрямую, минуя лейтенанта.

— Не доверяете ему?

— А ты доверяешь?

— С виду он исполнительный, искренний, помогает охотно…

— Слава, пометь себе в блокноте — верить нельзя никому… Все врут. Лейтенант тут тоже как-то замешан, пускай даже только через жену, но замешан. Верить ему до конца нельзя.

— Спасибо, учту.

***

После кофе Слава уехал опрашивать соседей сгоревших Киабековых. Андрей Иванович задумчиво чертил какие-то схемы в блокноте. В дверь робко постучали.

— Войдите.

Вошел невысокий стройный подросток с большими карими глазами.

— Здравствуйте, я Саша Моргунов, вы меня вызывали?

— Проходи Саша, присаживайся. Да, вызывал. Ты без родителей?

— Без.

— Просто по закону я не должен тебя без присутствия совершеннолетних допрашивать, но хочу просто поговорить… Поговорим?

— Давайте, — согласился усевшийся на стул Саша.

— Расскажи о своем друге.

— Каком именно?

— О Коле Андрееве.

— А что с Колей случилось?

— Ничего не случилось, — мягко улыбнулся Андрей Иванович, — просто расскажи.

— А почему вы родителей его не можете спросить?

— Ты же его друг, ты можешь рассказать то, чего не знают родители.

— Ну… — задумался подросток, — ему мать запрещает на озеро ходить.

— Почему?

— Боится, что он утонет, потому, что не умеет плавать.

— Еще что про него можешь рассказать?

— Однажды он бежал по саду и ветка его в глаз ткнула. Чуть глаз не вытек!

— Какой ужас! А еще что-нибудь с ним случалось?

— С ним нет, а вот с Виталиком было…

— Что именно?

— Помню как Коля рассказывал, что они на первое мая поехали в гости к тетке. Она в какой-то деревне живет, два часа ехать. И по пути попали в аварию. Всем ничего, а Виталику лицо стеклом порубило и ногу переломало. Год потом в гипсе лежал, ходить не мог.

— Это оттуда у него на лице шрамы?

— Да.

— Коля в аварии не пострадал?

— Нет, хоть Коля рядом с ним сидел, а на нем ни царапины.

— А когда это случилось?

— В тот год, когда они еще в другом доме жили, где сейчас повариха и Серега-Корявый живут. Это потом, когда им специально в саду дом построили, туда переехали. Я тогда с ними и познакомился.

— Ты же там недалеко живешь?

— Через дорогу от них, второй дом, за домом Лобана.

— Куприянов там далеко от вас жил? — задумчиво спросил Андрей Иванович.

— Как раз напротив нас. Та стороны улицы на один дом короче. Поэтому он был крайним.

— Как думаешь, почему он сгорел?

— Говорят, его фашисты пытали.

— У вас тут фашисты есть?

— Может, в лесу водятся, может, на парашютах спрыгнули.

— И зачем они его пытали?

— Секреты хотели узнать, — логично ответил подросток.

— Какие?

— Я откуда знаю? Я же не фашист.

— Правда, что Колю в спецшколу хотели перевести?

— Он левша и видит плохо, но стал отличником, поэтому его оставили с обычными детьми.

— Что можешь в общем о нем сказать?

— Хороший друг.

— Как вы, говоришь, познакомились?

— Они в том новом доме стали жить… Виталик с Костей в саду гуляли. Ну, я подошел и познакомился. Еще сала им принес тогда, так сказать, за знакомство.

— Сала?

— Мать их заставляла рыбий жир по утрам пить и Колю тошнило…

— Рыбий жир полезен от рахита, но я, — подмигнул Андрей Иванович, — его в детстве терпеть не мог.

— Потом Виталик красную шерстяную нитку на бутылку с жиром завязал, Екатерина Егоровна подумала, что это сглаз и сожгла жир, — задорно заулыбался Саша, — смешно?

— Очень смешно, — заулыбался в ответ следователь, — Екатерина Егоровна верит в сглаз?

— Верит, она же Колю по разным бабкам возила лечить. Виталика тоже.

— От чего лечили Виталика?

— Она ему ногу перебила чугунком и у него коленка была разбитая.

— Екатерина Егоровна перебила?

— Да, бросила в него за что-то и в коленку попала.

— Как интересно.

— А еще Коля говорил, что у них дед колдуном был, — рассказывал ободренный Саша, — и у матери его книги старинные хранятся, колдовские.

— Ты сам эти книги видел?

— Сам нет, но Коля врать не будет. А еще, — подросток понизил голос, — говорят, что у Виктора Владимировича брат сидит.

— В тюрьме?

— На зоне за убийство.

— Ого, — сделал большие глаза Андрей Иванович, — кто такое говорит?

— Мужики говорили, я слышал.

— Спасибо, ты нам очень помог. Сам что думаешь насчет убийства Андрея?

— Это ведьмы его убили, — помрачнел Саша.

— Какие ведьмы?

— Те, которые в заповеднике живут.

— Там разве кто-то живет?

— Да, там ведьмы живут.

— Кто тебе про это сказал?

— Все про это знают, но не говорят.

— Почему?

— Боятся. А вы сами посмотрите — заметили как птицы странно себя ведут?

— Как?

— Воробьи один за другим летают, как привязанные. Или вот клесты. Вы знаете, что клесты не гниют? Так и лежат дохлые, никто их не ест. Это не странно?

— Насколько я помню, клесты пропитываются смолой, поэтому ничего странного в этом нет.

— Смолой? — сник подросток. — А я думал… — он снова встрепенулся. — А еще за вашим окном все время сорока наблюдает!

— Просто сидит птица на дереве. Что тут такого?

— В сорок ведьмы оборачиваются!

— У вас есть ведьмы в деревне?

— Конечно! Бабка Максиманиха. Еще была бабка Фомячиха, но ее сожгли за колдовство.

— Кто сжег? — насторожился следователь.

— Дедушка Ленин.

— Это какой Лены дедушка? — потянулся за списками жителей Карловки Андрей Иванович.

— Это Ленин, который в Москве в Мавзолее, лежит, — как на дурака посмотрел на следователя Саша.

— Как же он мог из Мавзолея сжечь ведьму? — спросил Андрей Иванович.

— Смог же, — с полной убежденностью в голосе ответил Саша. — Он теперь и Стасика накажет!

— Кто такой Стасик и за что его наказывать?

— Сапунков Стасик, мой брат двоюродный. Он бюст Ленина из конторы украл и Витьку Пронкину продал. Витька уже Ленин наказал — ногу сломал. Теперь Стасика очередь.

— Зачем Стасику бюст Ленина? — спросил совершенно ошалевший от таких подробностей следователь.

— Он ворюга страшный, его скоро в колонию посадят. Он однажды пытался стол бильярдный из клуба утащить, но не дотянул до дома.

— Зачем ему стол? — Андрею Ивановичу уже не приходилось разыгрывать изумление.

— Не знаю. Мужики его поймали и побили за это.

— Сильно?

— Сильно, в больницу в Дроновке положили на три недели. Так он за это время целый мешок вилок и ложек там украл.

— Примечательный персонаж.

— Его Эмилем зовут все, кино такое есть¹¹.

— Ты его не любишь?

— Он и у меня все время ворует.

— А сестры его, Ира и Лена, как тебе?

— Они хорошие. Ленка с Андреем раньше ходила, а потом Ирка стала.

— Ты в лес ходишь?

— Хожу, я белок стреляю из лука.

— Зачем?

— Белок хорошо со свиным салом тушить — очень вкусно получается.

— Ты так хорошо из лука стреляешь? — польстил следователь.

— Не всегда, — засмущался подросток.

— Лук сам сделал?

— Лук и стрелы мне Виталик отдал.

— Сам он из лука не стреляет?

— У него самострел есть и поджиг, и ружье ему батя дает. Зачем ему лук?

— На самострел порох нужен.

— У них пороха этого дома завались — им крестный привозит из города. А еще Виталик залез в вагончик… — осекся Саша.

— Куда залез?

Подросток молчал.

— Александр, мы же просто разговариваем. Тебе ничего за это не будет, если скажешь правду.

— А Виталику будет?

— Нет, не будет. Так что там?

— Он залез в вагончик, что на строительном складе стоит и забрал строительные патроны. У него их много…

— Где этот склад?

— За почтой, за липами, с краю сада.

— Ясно, спасибо. А зачем Вите бюст Ленина?

— Он же Бутуя внук, — таким тоном, будто это все объясняло, ответил Саша.

— Не понял. Объясни, пожалуйста.

— Внук деда Бутуя, сын Васи-Мали. Они Ленину молятся.

— Это как? — не понял Андрей Иванович, подумав, что ослышался.

— Как на иконы, только Ленину. У них там своя компания: Бутуй, его сын Вася-Маля, дочка Бутуя — Бутуиха, Клопик и еще несколько человек.

— Сашка Газон, Жарик? — вспомнил следователь.

— Да, еще Шандорик с ними.

— А чем они занимаются?

— Я точно не знаю, только про Ленина слышал.

— Хорошо, можешь идти. Если что-то узнаешь или чего вспомнишь — забегай. Хорошо?

— Договорились.

***

На похороны Андрея собралась вся деревня.

— Я и не думал, что тут столько народа, — прошептал Слава участковому.

— Тут просто и из Афоньевки приехали и со всей округи люди.

— Выносите! — зычно командовал рослый широкоплечий поп, пребывающий, судя по всему, в состоянии легкого подпития. — Крест сначала! Дура, баба, прости Господи, куда ты прешь?

Надежда, заплаканная старшая сестра убитого, державшая портрет с черной лентой, послушно пропустила вперед сгорбленного от горя отца, несущего крест.

— Таперича и ты ступай, дщерь, — продолжал руководить батюшка. — С крышкой не спите там! Ногами вперед вертите, нехристи!

Несущие крышку Витек и Володька Шнеппе послушно поменялись местами. Рядом с сестрой встал старший брат Андрея — Сергей. За ними шла Елизавета Харитоновна, демонстративно неся старинную потемневшую икону — мужчину с огромными черными глазами.

— Это отец Василий — батюшка из Дроновки. Пьет запойно, но человек хороший, — вполголоса просвещал следователей участковый.

— Ставь на табуретки. Подходите прощаться, — разносился над притихшей деревней громкий голос батюшки. — Еще кто? Родные, подходите!

Люди подходили к гробу, где лежало тело, накрытое с головой красным флагом. Хоронить в закрытом гробу родные не согласились, но и выставлять на всеобщее обозрение изуродованный труп тоже не решились.

— Родные простились? Все простились? Ну, неси… С Богом!

Вера Андреевна, закутанная в черный платок, вынесла на тарелке граненый стакан, наполненный прозрачной жидкостью. Отец Василий одни махом опустошил его. Широким взмахом руки швырнул поднесенный стакан в закрытые ворота. Брызнули осколки стекла:

— Понеслась душа в рай! Отошел к Господу нашему! Понесли, христиане!

Люди подхватили гроб, и мрачная процессия длинной змеей двинулась по деревне к кладбищу, расположенному в роще за озером.

— Мрачная смерть вырвала из наших рядов одного из лучших, — комкая в руке коричневую фетровую шляпу, выступал директор, — мы не сберегли будущего строителя коммунизма, будущего защитника Родины. Он мог бороться с СОИ¹², мог нести народам Африки и Азии освобождение от гнета колониализма, но, увы… Но мы отомстим, — повысил он голос, — мы отомстим по всей строгости закона. Спи спокойно, дорогой товарищ, твоя жертва не была напрасной. Следствие вытащит этих подлых мокриц, этих сколопендр на дневной свет. Товарищи, мы отомстим!

— Андрей, на кого ты меня покинул?! — начала голосить мать убитого. — Андрей!!!

— Вера, не надо, — положил ей на плечо руку мрачный отец убитого. — Не надо, Вера.

Вера Андреевна замолчала. В проход меж могильных оград вышел, распространяя сильный запах нашатырного спирта, мужичонка лет сорока, одетый в картуз с лаковым козырьком и темно-синий пиджак.

— Кого хороним? — звонко спросил он.

— Ты чего, Володя, совсем что ли? — ответил смуглый, как цыган, коренастый мужик в черном замасленном комбинезоне и танкистском шлеме. — Андрюху Родина хороним.

— Эх, ма! — Володя, сорвав картуз, хлопнул его о землю. — Жизнь моя, жестянка! А ну ее в болото! Андрюха!!! — он с криком бросился к гробу, по пути задев невысокого мужика, стоявшего рядом с кудрявой поваром-секретаршей Валентиной.

— Ты чего, Печкин? — возмутился невысокий, хватая Володю за рукав. — Ослеп что ли?

— Отстань, Корявый, — движением плеча вырвал рукав Печкин, — не до тебя.

— Кто Корявый?! — раненым медведем взревел невысокий. — Ах ты падла! — немедленно последовал мощный удар в правое плечо, развернувший Володю.

Володя, используя инерцию, ударил противника левой в лицо. Тот отшатнулся, но потом, пригнувшись, бросился на Печкина и оба, сцепившись, упали на землю.

— Сережа, не надо! — кричала над ними Валентина.

Участковый и следователи, переглянувшись, двинулись к драке. Но, их вмешательство не потребовалось. Рослый директор, словно ледокол «Ленин», продавился, рассекая толпу, и оказался там раньше.

— Совсем совесть потеряли! — словно нашкодивших котят тряся их за шкирки, приговаривал Виктор Владимирович. — Такой день, а вы льете воду на мельницу мирового империализма! Премии лишу, уроды!

«Уроды» пристыженно молчали и лишь их головы качались в ответ. Со стороны директор напоминал неумелого кукловода, впервые взявшегося выступать на публике.

— Завтра оба ко мне в кабинет! — напоследок сказал он и отпустил драчунов.

Они, злобно посмотрев друг на друга, разошлись и стали в толпе, демонстративно не глядя по сторонам.

Гроб на вожжах опустили в могилу. Она словно вздохнула, принимая гроб.

— Закапывайте, — махнул рукой отец и отвернулся.

Сильный порыв ветра вдруг сорвал целое облако розовых лепестков с куста шиповника, росшего на соседней могиле, и швырнул в могилу, словно букет из роз. Люди в толпе начали усиленно креститься и бормотать молитвы.

— Это Вова Лучкин по кличке Клопик, он же Печкин, — негромко просветил участковый, заметив, что Андрей Иванович рассматривает драчунов, — местный киномеханик, бывший почтальон. Он часто ночует на этом кладбище. Второй — Сергей Старостенко, по кличке Корявый, механизатор.

— А в шлеме кто? — спросил Слава.

— Это Паша Кондураке по кличке Танкист, молдаван из Басарабяски.

— Пройдемся? — предложил Андрей Иванович, видя, что люди потянулись к свежей могиле — поминать покойного.

— Давайте.

— Странно, тут одни осины растут, — заметил Слава.

— Местный обычай, — пожал плечами участковый. — В Афоньевке такая же картина на кладбище, да и в окрестных деревеньках тоже.

Они отделились от толпы и неспешно начали осматривать кладбище, разглядывая забытые полустертые имена на надгробьях. Внимание глазастого Славы привлекла покрытая мхом каменная могильная плита.

— Железнодорожный мастер Николай Ефимович Бельский, — прочел он надпись с ятями, — 1825 — 1875 год. Откуда тут железнодорожный мастер?

— Железка через Дроновку проходит.

— Где Дроновка и где Карловка?

— Не так уж и далеко.

— Сколько же лет Карловке?

— Никто не знает точно, но лет двести-двести пятьдесят как минимум.

— Для такой старой деревни слишком маленькое кладбище, — заметил Андрей Иванович.

— Может, раньше в другом месте хоронили? — пожал плечами участковый. — Народ тут скрытный, никто ничего толком не расскажет.

Какая-то птичка монотонно нудела: «рю-пинь-пинь-рю».

— Зяблик «рюлит», — сказал лейтенант. — К дождю.

— Это зяблик? — спросил Слава.

— Так точно.

— Я городской, птиц не знаю, — признался Слава.

— А я почитай, что и не уезжал из деревни, только в армию, — ответил Владимир Семенович. — Пойдемте, — кивнул он на толпу, селедочным косяком потянувшуюся в сторону деревни.

Поминки, куда волей-неволей попали участковый и следователи, проходили в столовой. Людей стало заметно меньше.

— У всех налито? — спросил Родин-старший. — Тогда помянем. Земля ему пухом.

Люди сидели понуро, хороня взгляды в тарелки, глотали кто что. После третьей за столами появились первые робкие улыбки, после пятой — послышался смех. Следователи и участковый пили воду, заранее налитую предусмотрительным лейтенантом в бутылку из-под водки.

— Да разверзнутся над содеявшим это злодеяние хляби небесные! — прогудел раскрасневшийся отец Василий. — Да прольется над ним дождь из серы кипящей, как над городами Содом и Гоморра, да поглотит его геенна огненная! Аминь!

Будто услышав эти слова, на улице громыхнул раскат грома. Мужчины потянулись на выход посудачить и покурить.

— Нам пора, — взяв со стакана с киселем пирожок с рисом и изюмом, сказал Андрей Иванович.

— Точно, помянули, пора и честь знать, — согласился Слава, беря свой пирожок.

— И мне пора, — сказал участковый.

Съев пирожки и выпив кисель, следователи и лейтенант вышли на улицу. Небо за время поминок налилось грозной фиолетовостью, все замерло в ожидании и лишь светло-зеленые верхушки осин робко трепетали.

— Пошлите быстрее, а то под ливень угодим, — сказал Андрей Иванович.

Они поспешили к общежитию. Вслед им неслась песня, залихватски выводимая Клопиком:

Шлю я, шлю я ей за пакетом пакет

Только, только нет мне ни слова в ответ

Значит, значит надо иметь ей в виду

Сам я за ответом приду

Что б ни случилось я к милой приду

В Вологду гду-гду-гду

В Вологду-гду

Сам я за ответом приду

Что б ни случилось я к милой приду-у-у-у-у

В Вологду гду-гду-гду

В Вологду-гду

Сам я за ответом приду-у-у-у!

— Петь на поминках для Карловки нормально? — спросил Андрей Иванович.

— Еще и драка обязательно будет, — заверил участковый.

— А крестины там, иль поминки — все одно — там пьянка-гулянка. Если забредет кто нездешний поразится живности бедной, нашей редкой силе сердешной, да дури нашей злой—заповедной.¹³, — негромко процитировал Андрей Иванович.

— Вы поэт, — восхитился Слава.

— Это не мои стихи. Их автор погиб, — ответил Андрей Иванович.

Едва успели поняться на крыльцо, как на землю разом бухнулись тонны воды.

— Хляби небесные, — задумчиво повторил Слава, открывая дверной замок и пропуская товарищей в комнату. Войдя вслед за ними, повернулся закрыть дверь и замер.

— Смотрите!

— Что там?

На внутренней поверхности двери ржавой канцелярской кнопкой был пришпилен чистый почтовый конверт. Андрей Иванович, достав из внутреннего кармана пинцет, аккуратно снял конверт и положил на стол. Осторожно открыл его. В конверте оказался листок из тетради в клетку, на котором ровно, будто по линейке, было выведено синей шариковой ручкой: «Уезжайте отсюда!»

— Х-м… — Андрей Иванович задумчиво рассматривал послание.

— Кто мог его сюда повесить? — спросил Слава.

— Во-первых, тот, кого не было на похоронах и поминках и во-вторых, тот, у кого есть ключ от комнаты.

— На поминках половины деревни не было, — сказал участковый, — а ключи вам должны были все отдать.

— Два отдали, а в комплекте обычно три. Сказали, что третий ключ утерян.

— Значит, третий ключ от комнаты у убийцы, — сделал вывод Слава.

— Не факт, что послание от убийцы, — не согласился Андрей Иванович, — может быть, совсем наоборот. Владимир Семенович заберите конверт и письмо, отдайте в райотдел. Пускай отошлют экспертам в город. Надо найти отпечатки.

— Слушаюсь.

— А если по почерку попытаться? — предложил Слава.

— А смысл? Явно написано по линейке. Графология тут ничего не даст. Надо искать пальцы.

— Владимир Семенович, еще одна просьба, — Андрей Иванович достал из сумки пакет. — Пальчики на стакане надо пробить через информационный центр.

— Это займет уйму времени, — ответил участковый.

— Знаю, но что делать? — вздохнул Андрей Иванович. — До автоматизации в этом деле мы дойдем еще не скоро. Кроме того, запроси все, что есть на этого Бобка.

— Подозреваете его в чем-то?

— Пока нет, но мало ли, — уклончиво отозвался Андрей Иванович. — Владимир Семенович, — посмотрел он на лейтенанта, — в такой ливень вы все равно не поедете.

— Надо подождать. Скоро перестанет.

— Пока дождь не утих, ответьте еще на пару вопросов.

— Задавайте.

— Кто такая Елена Егорова?

— Это жены моей девичья фамилия…

— Что связывает вашу жену и школу в Афоньевке?

— Она сама из Афоньевки родом, педагогический в городе закончила, и первый год преподает в школе.

— С Андреем какая связь?

— Он вроде как к ней клеился, пока она за меня замуж не вышла…

— Понятно. Это от нее вы знаете обстоятельства смерти Савкина?

— Да.

— А что еще она рассказывала про школу? Происшествия какие-нибудь?

— Весной кто-то ограбил подсобку в кабинете химии: залезли через вытяжной шкаф и унесли кучу разных реактивов. Следов так и не нашли.

— Какие любознательные дети. На кого думаете?

— Да все на тех же: Андрей, Виталик и возможно еще кто-то.

— Слава, пометь себе: кровь из носу найти учительницу химии и выяснить, что именно было украдено из химкабинета.

— Сделаю, — отметил в блокноте Слава.

— Учителя в Афоньевке почти все местные, так что найти будет легко, — сказал лейтенант. — Если желаете, я созвонюсь с директором школы, и он соберет нужных учителей.

— Было бы просто отлично. В понедельник, часиков на десять утра?

— Сегодня же вечером позвоню Алексею Михайловичу.

— Спасибо.

— Еще бы хорошо вам встретиться с учителем истории Николаем Яковлевичем Ганцем. Он настоящий энтузиаст своего дела. Когда приезжают студенты на раскопки, то всегда с ними копает. При школе музей организовал, а сейчас пытается за свои деньги издать книгу с перечнем всех погибших в наших местах бойцов Советской армии. Он много интересного про эти места рассказать может.

— Непременно попытайтесь и его организовать, — одобрительно сказал Андрей Иванович. — Что про Бобка можете сказать?

— Что про него говорить? В армии контузило: котел взорвался.

— Шрам на голове оттуда? — уточнил Андрей Иванович.

— Так точно. Комиссовали вчистую. С тех пор только и годен, что коров пасти.

— В остальное время чем он занимается?

— Ничем, живет тем, что за сезон заработал. А у него двое детей: сын и дочка, — вздохнул лейтенант, — живут впроголодь — чем бог послал, да что люди добрые из жалости подали. Хотели их даже в интернат забрать, но что-то не срослось. Так и спотыкаются по деревне. На сына время от времени жалуются, что приворовывает, но заявлений писать никто не хочет — жалеют.

— А дочка? — задумчиво почесал подбородок Андрей Иванович.

— Дочка, судя по всему, пойдет по стопам покойной Жанны Фомичевой. Во всяком случае, природа ее для этого щедро оснастила.

— Понятно. Владимир Семенович, полно у вас в Карловке социальных язв, — покачал головой Андрей Иванович. — А насчет Гитлера это у него откуда?

— Старая история. Шел он как-то, скорее всего по пьяной лавочке, ночью по деревне и примерещился ему убегающий в сторону карьера Гитлер.

— Белая горячка на местный манер? — улыбнулся Слава.

— Не знаю, но с тех пор, когда волнуется, то всегда начинает про Гитлера рассказывать. Даже когда труп Андрея нашел, то начал про Гитлера нести. Ребята из райотдела его едва на СПЭ¹⁴ не отправили. Хорошо, что я вовремя подъехал и объяснил что к чему.

— В протоколе про Гитлера ни слова не было, — внимательно посмотрел на милиционера Андрей Иванович.

— Ребята не стали про это писать, — виновато признался лейтенант. — После моих объяснений.

— Но он говорил, что видел в лесу Гитлера?

— Да, — еле слышно сказал участковый. — Но это же бред.

— Я уже ничему в Карловке не удивлюсь, — покачал головой Андрей Иванович. — Даже Гитлеру в лесу. Бобок подписал протокол не читая? — нахмурился он. — Или на него было оказано давление? — досадливо поморщился следователь.

— Нет, никакого давления. Он просто не умеет читать, — развел руками лейтенант.

— Как так? — изумился Слава. — Разве такое возможно? У нас в стране всеобщая грамотность.

— Возможно. Он делает вид, что читает, но читать не умеет. Мы ему случайно дали протокол вверх ногами, так он едва не подписал. Хорошо, что заметили вовремя.

— То-то мне показалось, что он слишком быстро протокол прочел, — подошел к окну Андрей Иванович. — Теперь понятно. А вы, Владимир Семенович, впредь запомните — каким бы бредом не казались слова свидетеля, к ним надо прислушиваться.

— И что можно извлечь из такого бреда? — обиженно спросил участковый. — А если бы он Пол Пота увидел?

— Из этого бреда можно извлечь хотя бы то, что где-то тут бродит человек, похожий на Гитлера. Если бы он увидел Пол Пота, то вам, Владимир Семенович, необходимо было бы проверить Пол Пота на наличие алиби…

Слава и участковый изумленно уставились на Андрея Ивановича.

–… или поискать в округе человека, похожего на Пол Пота, — закончил фразу Андрей Иванович.

— Спасибо, учту на будущее, — отозвался участковый.

Примечания

11

«Проделки сорванца» (латыш. Emīla nedarbi) — художественный фильм режиссёра Вариса Браслы по мотивам книги Астрид Линдгрен об Эмиле из Лённеберги. Снят на Рижской киностудии в 1985 году. https://ru.wikipedia.org/wiki/Проделки_сорванца

12

Стратегическая оборонная инициатива (СОИ, SDI — Strategic Defense Initiative) — объявленная президентом США Рональдом Рейганом 23 марта 1983 года долгосрочная программа научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ. Основной целью СОИ являлось создание научно-технического задела для разработки широкомасштабной системы противоракетной обороны (ПРО) с элементами космического базирования, исключающей или ограничивающей возможное поражение наземных и морских целей из космоса. https://ru.wikipedia.org/wiki/Стратегическая_оборонная_инициатива

13

Башлачев Александр «Некому березу заломати». Советский поэт и автор песен. Погиб 17.02.1988 года.

14

Судебно-Психиатрическая Экспертиза.