Пивняк №42

Виталик Клыков, 2023

«Пивняк №42» в основе своей не является художественным произведением. Это, скорее, внушительная пачка сеансов у опытного психолога, что медленно, но эффектно помогает автору выйти на свет из темнейшей пучины депрессии. Если сумеете продраться сквозь клоаку чернухи и матершины, то поможет и вам. Ведь далеко не каждый психолог способен вывести пациента на тот уровень откровенности, что позволяет себе автор. И да, супергерой в Пивняке действительно есть.

2013 год

После ухода из сети медиамаркетов Толик некоторое время не мог найти работу в управляющей должности. «Независимый Гусь» процветал, что очень радовало. Но «Независимый Гусь» не приносил дохода, если не считать халявного пива, что радовало уже не так сильно. Низкооплачиваемые статьи в других изданиях сильно погоду не делали. Поэтому Толик устроился продавцом в магазин брендовой одежды «ле Крокодайл». Оказалось, что если ты был директором в магазине, торгующем дисками с играми, фильмами и музыкой, пусть и большом по площади, с солидным штатом в подчинении, то это совершенно ничего не значит для дальнейшего трудоустройства. Запись в трудовой книге об этом подвиге карьеры и ударничества по степени полезности вплотную приблизился к диплому журфака КубГУ. Так что устроился Толик продавцом. Так сказать, обнулился в статусе. О том, насколько «ле Крокодайл» оказались пафосными чепушилами, можно судить по диалогу, который случился у Толика с директором торговой точки день примерно на третий.

— Кирилл, а ты можешь передать мне вон ту коробку?

— Ну, во-первых, не «ты», а «Вы». Я же здесь не какой-то там…

С тех пор работа в «ле Крокодайл» у Толика как-то не заладилась. Разумеется, он отлично продавал, но это было по привычке. Не ради компании или, например, удовольствия мужика, который хочет, чтобы в тридцать лет его называли на «Вы». Каждый ли раз, когда он слышит «Вы» в свой адрес, у него привстаёт? Понятное дело, всё можно спихнуть на корпоративную этику. Но, видя самодовольную рожу Кирилла, Толик придерживался мнения, что дело не в этом.

Работа в «ле Крокодайл» угнетала Толика. Приходя с работы после смены, он не шёл к Коту обниматься. Он шёл за бокалом для пива, которого обычно брал по две—три полторашки на вечер. И писал. Писал Толик много. Так делал это Толик преимущественно пьяным, тексты получались с огоньком. По непонятным для Толика причинам Кот несколько охладела к нему¹⁴. Пивные сеансы были ежевечерними, практически без исключений. Сеансы же графомании бывали не всегда. Иногда Кот наблюдала, как Толик, заливаясь пивом, смотрел на ноутбуке своих любимых комиков: Дага Стенхоупа, Дилана Морана, Стюарта Ли и им подобных. Дага он даже набил себе на спине. Кот любила Толика. Любила искренне. Но каждый раз, когда он уходил в запой, до отвращения оставалось совсем чуть-чуть.

Разумеется, хорошие и замечательные моменты тоже были. И в довольно больших количествах. Кот с огромным удовольствием занималась фотографией для «Независимого Гуся». Они с Толей часто ходили в кино. Причём поход в компании друзей или вдвоём дарили совершенно разные эмоции. Сборища у Кота и Толика дома всегда были весёлыми. И запоминающимися для людей, оказавшихся на такой тусовке впервые. Круг персонажей, которых Толик и Кот собрали вокруг себя, своей пары, состоял почти полностью из очень оригинальных личностей. Начитанных, умных, с витиеватой речью и способных подхватить любую беседу. Их попойки, преимущественно пивные, могли состоять из обсуждений Довлатова, Солженицына и картин Эдгара Райта и совершенно естественным образом перейти в рассказ о том, как двое ребят вышли из бара и один из них, облокотившись на дерево, начал блевать. Второму от такого великолепия стало плохо, так что тошнить начало и его. Первый, поняв причину тошноты второго, начал смеяться, причём ещё и плача от напряжения и продолжая извергать остатки пива из организма. Оба стоят, плачут, блюют и смеются. Как-то так. Как любил называть Толик эту компанию, «подзаборная элита». К ней же себя причислял и он сам. С нескрываемым удовольствием.

Помимо вышеперечисленного, Толик продолжал быть внимательным и заботливым. Поездка в Европу, уже вторая, прошла отлично и весьма романтично.

Но когда Толик уходил в себя, в свои размышления и, как следствие, в запой, терпеть его становилось почти невозможно. Почти.

Толик считал, что он умён и был прав. Он считал что может, а значит, должен изменить мир. И очень ошибался. Это его и съедало. Появись у него свободная минута, он сразу же накидывался на свою персону, в собственной голове перемалывая себе все кости. Кот считала, что то рвение, что Толик тратит на самокопание, можно было бы использовать более продуктивно. И если бы он это понял, то, возможно, его метафорическая революция всё-таки состоялась бы.

Продержавшись около девяти месяцев в «ле Крокодайл» и так и не дождавшись обещанного при устройстве повышения, Толик ушёл в соседний магазин. Опять же продавцом. Но там хотя бы коллектив был хороший.

В то же время случилось неожиданное событие, хорошенько встряхнувшее и взбодрившее Толика. У редакции «Независимого Гуся» захотели взять интервью. Забавно, но это было уже второе интервью, предложенное ребятам. Первое ещё до выхода дебютного номера собирались провести журналисты издания «Собака КРД». Ещё бы. Некие неизвестные никому пацаны лезут в рынок, строят из себя журналистику будущего, кривляются и задают вопросы о Бэтмене и Супермене¹⁵ всем подряд. Так что интервью было согласовано. Толик почувствовал себя важным и сильным, что очень радовало Кота. В моменты, когда Толик начинал верить в себя, он источал эту уверенность, что было очень сексуально. Однако чуть позже первый номер «Независимого Гуся» всё-таки увидел свет. Со всеми своими запрещёнными темами и нецензурной бранью. И с интервью, к примеру, с горячо любимой Толиком группой «Красен Глаз». У данной группы имеется песня про некую маму, которой девятнадцать лет. И она в первый раз делает минет¹⁶. Выход первого номера привёл к тому, что «Собака КРД» словно молча цитируя строчку «СБПЧ» и Борецкого «Как же, блять, ебать, культура» благополучно с интервью слились. Что, как ни парадоксально, совершенно не расстроило Толика. Ведь если глянцевое издание решило, что «Независимый Гусь» слишком неформатный для него, значит, Толик и его друзья все делают правильно. Возможно, это был первый, пусть совсем крохотный, шаг к той самой метафорической революции.

Если перефразировать, то шла бы та собака на хуй.

В этот же раз интервью состоялось. Правда, так никогда и не было опубликовано¹⁷. Парень, пришедший его проводить, очевидно, не был готов к эпатажному трио в лице редакции «Независимого Гуся».

— Ты, как я понимаю, еще на журфаке учишься?

— Да. На третьем курсе.

— Ну, как закончишь и заберёшь диплом, знай, в ОЗ молле очень много новых магазинов и везде требуется продавец-консультант.

Немного смутившись, парень начал задавать свои вопросы. Толика и Гнома в ответах знатно понесло, ведь это реальная возможность поменяться ролью, высказаться, а не придумывать вопросы самим. Был поднят вопрос современной журналистики. Толик обстоятельно ругал современное образование, которое, по его мнению, старательно вбивает студентам в голову шаблон, убивая всякий талант. Толик пояснил, почему никогда не редактирует свои тексты, говоря о том, что журналистика — это здесь и сейчас. Править собственные мысли по прошествии времени сродни ночным озарениям, когда понимаешь, что тогда, в некоем споре три года назад, нужно было ответить иначе. Гном много рассуждал о том, что сейчас у всех нас, у молодёжи очень много возможностей для творческой реализации, для заявления миру о себе. О том, насколько случайно и, разумеется, по пьяни появился «Независимый Гусь». Вскользь была затронута тема того, что на вторую годовщину журнала будет выпущена статья «Я Сплю С Гением», в которой планировалось собрать интервью с девушками трёх создателей журнала.

Скорее всего, для юного журналиста, проводящего интервью, серьёзно добавляло сюрреализма в ситуацию то, что встреча проходила у Кота и Толика дома. Убранство этого жилища представляло собой смесь вкусов и увлечений Кота, которая жила в нём с рождения, и мимолётными штрихами присутствия Толика. Этими достаточно жирными штрихами были фигурки персонажей комиксов и фильмов, привезённые из Европы, полки с книгами комиксов и пустые полторашки из-под пива. В сочетании с коллекцией фотоаппаратов, огромным количеством книг и четырьмя представителями семейства кошачьих, обстановка в доме давала понять — тут живут яростные задроты.

Парнишка ушёл, оставив после себя для Толика отличное настроение. В таком состоянии Толик всегда спешил поделиться им с близкими и особенно с любимой. Последующий поход в любимый бар, прогулки по ночному городу, кроватный просмотр «Как я встретил вашу маму» сопровождавшийся обнимашками, поцелуями в щеку, поцелуями в губы. В её, Кота, очаровательные губы. И касаниями её столь милой сердцу Толика попки. И взаимными влюблёнными взглядами.

Засыпая, Толик обнимал любовь всей своей жизни. Он верил в это.

А ещё Толик верил в себя.

Примечания

14

Если бы у меня сейчас была возможность оказаться около «Толика» тех лет, то я бы дал ему по роже. От всей души. Как и все читатели, надеюсь.

15

Там дело еще в рекламной компании было. Никто из нас не был маркетологом. Поэтому и вышло оригинально и свежо.

16

По моему личному мнению, это лучшая шутка про мамаш в истории шуток про мамаш.

17

Над этим мы тоже, в свое время, поржали.