Заветное желание. Приключенческая повесть

Виталий Белоусов

«Заветное желание» – последняя книга трилогии, продолжение повестей «Вальс под облаками» и «Тили-тили тесто…», повествующих о событиях, которые происходили в годы перестройки в одном из провинциальных поселков средней полосы России. На фоне этих событий автор увлекательно рассказывает о приключениях подростков, об их заботах и увлечениях во время летних каникул.

Тайник в зарослях лозняка

Оказывается, искать велосипеды в непролазном кустарнике и в зарослях крапивы — такая же сложная задача, как и выискивать иголку в стоге сена. Дали б нам на выручку роту солдат, может, тогда бы нам улыбнулась удача.

Почти два часа мы напрасно рыскали по обе стороны от дороги, то углубляясь в чащобу, то возвращаясь обратно. Назойливая сорока долго сопровождала нас своим противным стрекотаньем, как будто посмеивалась над нами.

Димка и Глеб остались на лугу играть с ребятами в футбол, а я один вернулся в поселок.

— Если хочешь, сходи к Астроному, — напутствовал Глеб. — Если задержишься и заявишься поздно, то не беспокойся: я створки окна оставлю приоткрытыми — тихонько залезешь в спальню…

Идти к Рудику было еще рано — ведь глупо белым днем глазеть в телескоп на светлое небо. Проведать Машу?.. Она, наверняка, сейчас дома. Если и сильно занята, отвлекусь от тяжелых мыслей игрой на компьютере.

Через несколько шагов я остановился. А вдруг она предложит прокатиться на велосипеде? Что ей скажу?.. Я вспомнил, как мы совершали путешествия далеко за поселок и как нам обоим было весело и интересно. Соврать?.. Мол, камеру пробил, латку наклеил, подсыхает… Я тяжело вздохнул… Кому-то соврать — ладно. Но не Маше… И голос у меня дрогнет, и глаза отведу, а то еще и покраснею к своему стыду…

Я не спеша побрел по центральной улице. С каждым шагом я все дальше отдалялся от площади и вскоре оказался на противоположной окраине поселка, куда Маша вряд ли заглядывает.

На перекрестке столкнулся с милицейской машиной. Она выворачивала с улицы, на которой в четвертом доме от перекрестка жил Астроном со своими родителями.

В машине сидели люди в милицейской форме и без формы. Когда я бродил по площади, обратил внимание, что дверь в магазин-вагончик была заперта. Сейчас откроют, подумал я, и оперативники продолжат работу.

Я позвонил. Никто не отозвался, и я постучал в калитку.

Во дворе послышались шаги. На улицу вышел Рудик — какой-то мрачный, чем-то расстроенный…

— Извини, я сегодня не могу, — сказал он и, опустив голову. — В другой раз… Хорошо?..

Я кивнул.

— А что случилось? — спросил участливо.

— И завтра не приходи… Ты лучше позвони мне…

Я улыбнулся:

— На сотовом ни копейки… Мама позавчера сто рублей положила, а я быстро просадил… Неудобно просить…

— У Глеба телефон есть… И у Димки…

— Глеб тоже потратился, а Димка свой где-то потерял…

— Ладно, я пошел, — вздохнул Рудик.

Он уже закрывал за собой калитку.

— А ты слышал, что новый магазин обворовали?.. — поспешил я поделиться свежими новостями. — Как думаешь, воришек найдут?.. А у нас с Глебом велики уперли, представляешь?.. Сегодня, когда мы на рыбалке были… Есть же людишки!..

Рудик молча закрыл калитку, шаги его отдалились.

Единственное, что мне оставалось — вернуться к ребятам. Меня, конечно, опять уговорят стать на ворота — ну, и ладно…

Слева, в проулок, был выход на болотистый луг, заросший лозняком. Если пойти там вдоль ручья, можно вдвое быстрее, чем по улицам, оказаться на другой окраине поселка. Глеб несколько раз водил меня извилистой тропкой среди кустарника, и я, кажется, запомнил дорогу.

Вначале, в низине, было сыро. Я продвигался вперед, прыгая по кочкам и придерживаясь за ветки лозняка. Но вскоре выбрался на сухое место, где тропка то выводила меня к ручью, то снова уводила в заросли. Тропка была едва приметна. Чувствовалось, что по ней мало кто ходит.

Ручей — широкий, однако неполноводный, всюду выступали островки, поросшие зеленью и даже камышом. На левом пологом берегу лозняк подступал вплотную к воде, правый же берег, по которому я пробивался, отличался крутизной; из него по откосу торчали крученые глыбы земли и тысячи причудливых корней, похожих на щупальца застывших чудовищ.

Я не заметил, когда оборвалась тропка. Но оказавшись в окружении сплошных зарослей, не растерялся. С чего бы! Справа, в сотне метров от меня, высились деревья, за ними проглядывали крыши домов. Я полез напролом через кусты, и с разгону чуть было не заскочил на дощатый настил.

Оказалось, что я натолкнулся на яму. Она была глубиной в мой рост, прогнившие доски укрывали ее сверху более чем наполовину. «Вот бы кувыркнулся вниз!» — подумал я и перевел дух.

Что за убежище? Для чего? Я присел и заглянул под доски. В углу ямы заметил что-то объемное, прикрытое брезентом. Что там?.. Откуда?.. Было интересно, и я осторожно, ничуточки не тревожась, спустился в яму.

С трепетом откинул кусок брезента и обомлел. Сложенными один на другой стояли ящики с водкой, чем-то были набиты пакеты, откатилась в сторону от всей этой груды банка консервов.

Коленки у меня затряслись, под ложечкой похолодело. Не трудно было догадаться, что я обнаружил товары, украденные в магазине.

Обмирая от страха, я расправил брезент. Выскочив из ямы, распрямился, чтобы тут же, не медля ни секунды, дать стрекача, но в десяти шагах перед собой увидел человека в белоснежной рубашке, с овчаркой на поводке… Я отшатнулся. И человек, в свою очередь, тоже удивился и растерялся.

— Ты откуда?.. Что здесь делаешь? — спросил.

Псина напружинилась, зарычала.

— Я… Я случайно тут… Я заблудился, — залепетал я.

Человек пристально вглядывался в меня. И тут я его узнал. Ну, конечно! Конечно!

— Я видел вас возле магазина! — затараторил я. — Вы с участковым разговаривали… Вы оперативник?.. Или следователь?..

— Следователь, — услышал в ответ.

— У нас в этот день велики украли… Я хотел вам рассказать об этом…

— Ты кто такой?..

— Там, — я показал рукой в сторону ямы, — украденное из магазина, да?.. А почему овчарка вчера не взяла след?.. Или вчера была другая собака?..

— Ты один?.. — следователь, перехватив пса за ошейник, подошел к яме и заглянул под доски.

— Помогите найти наши велосипеды, пожалуйста, — попросил я. — Мы вчера утром поехали на них на рыбалку…

— Погоди, погоди. — парень выпрямился. — Сначала я задаю вопросы…

Я без утайки рассказал, откуда приехал, у кого живу в поселке, с кем дружу, как оказался возле ямы…

Следователь не сводил с меня взгляда.

— Вы не волнуйтесь, — поспешил я его успокоить. — Никому не расскажу… Ни взрослым, ни друзьям… Понимаю, что нельзя… Если воры из поселка, то только спугнем… А вы теперь здесь останетесь?.. Будете в засаде сидеть?.. И ночью?..

Следователь тронул меня за плечо.

— Пошли, на дорогу выведу, — сказал.

— А если сегодня не придут?..

Вопрос остался без ответа.

— А вы про наши велосипеды не забудьте?..

— Не забуду… Но и ты смотри, никому ничего… Умри, но никому!..

Выбравшись из зарослей на лужайку, я обернулся, но за спиной уже не обнаружил ни человека, ни собаки. Когда отстали? Вернулись назад? Затаились в лозняке возле тропинки?

Идти к футболистам перехотелось.

К удивлению, в проулок между огородов я вышел прямо на площадь. Вот те и на! Получается, что магазин обворовали местные. Ну, кто чужой может знать про яму в лозняке? Наверное, надеялись забрать товары за несколько раз, пакетами или свертками. Неси их по поселку даже днем, и то никто не заподозрит… Получается, что следователь раскусил воришек и теперь наверняка дождется их возле ямы…

На двери магазина-вагончика висел амбарный замок.

Шагая центральной улицей незнамо куда, я живо представлял, как сегодня следователь задержит людей, обворовавших магазин, как завтра, прямо с утра, вместе с ним и его овчаркой мы — Глеб, Димка и я — примемся искать наши велосипеды.

— Дружочек! — услышал я возглас и поднял голову.

На лавочке возле ворот сидел старый учитель Алексей Петрович.

— Подойди сюда, — попросил он. — Просьба к тебе небольшая… Я направлялся в сельсовет, да вот — ноги отказывают, присел и не могу отдышаться… Отнеси бумаги председателю… Сделаешь?..

Он протянул мне пакет.

— Товарищ приезжает… Полковник в отставке… Мы с ним с одного села, вместе по улицам бегали… Было время…

Я принял пакет.

— Ты Павла Васильевича встречаешь? — спросил учитель.

Я пожал плечами:

— А кто это?..

Алексей Петрович улыбнулся.

— Понятно-понятно, — сказал. — Откуда ж вам, ребятне, знать, что именно так по паспорту величают пастуха Маляму?.. Ах, дурья его башка, когда-то ж, по молодости, нормальным человеком был… В тюрьму попал по дурости, спился, опустился совсем… Видишь его?..

— Не, — покачал я головой.

— Если встретишь, скажи, что я спрашивал… Пусть ко мне домой заглянет… Дело одно есть…

Я недоуменно уставился на Алексея Петровича. Ну, какие еще общие интересы могут быть у старого учителя и пастуха-забулдыги?

— Ладно, ступай, — махнул рукой Алексей Петрович. — Тебя Сережей зовут, кажется?.. Хорошие вы, мальчишки!..

Я повернул обратно.

Выполнить поручение не составляло никакого труда, мне все равно некуда было торопиться. Зато появилась возможность пообщаться с участковым милиционером. Однажды воры утащили со двора у соседей Глеба две кастрюли. Даже по кастрюлям завели дело, их искали и нашли. А тут велосипеды. По ценности они не идут ни в какое сравнение с кастрюлями!.. А заодно, возможно, узнаю новые подробности про кражу в магазине… Вот уж рты раскроют Глеб и Димка, когда я им расскажу!..

На крыльце сельсовета никого не было. Я открыл дверь и зашел в коридор.

В кабинете председателя разговаривали.

— Я по делу, — вырвалось у меня, когда из соседнего кабинета появилась женщина с явным намерением приостановить меня.

— Ну, раз по делу, — улыбнулась она и развела руками.

Председатель сидел за своим столом, трое незнакомых мне мужчин — на стульях вдоль стены.

Я протянул пакет, объяснил, откуда он у меня взялся, возвратился к двери и тихонько опустился на стул, ее подпиравший. Я почему-то подумал, что председатель просмотрит бумаги, что-то напишет или скажет мне для передачи Алексею Петровичу.

Председатель вынул из конверта сложенные листы бумаги, развернул их, стал проглядывать.

— Я так и знал, — обмолвился наконец, — Ветераны, жители поселка, собрали свои собственные средства на памятник. Просил их этого не делать, не послушались… Вот кипа квитанций… А это, как понимаю, их предложения по проведению праздничных торжеств… Гаврилов завтра приезжает. Надо будет его встретить с поезда…

— Молодец полковник, — сказал мужчина, сидевший поближе ко мне. — Жизнь прожил за тридевять земель, а о родных местах не забывает… И за какое дело взялся!.. Не каждый решится!..

— Воинская закалка, — заметил другой мужчина. — Говорят, в последний год то ли пять, то ли шесть раз приезжал к нам… По силам ли старику?..

— И не просто приезжал, — отодвинул бумаги председатель. — Он поднял на ноги весь район!.. Подключил к своей идее музей, военкомат, редакцию газеты, депутата областной думы… «Хочу увековечить память о своих земляках!» — заявил, открыл счет в банке, положил на него свои деньги за проданные машину и дачу… И вот — настоял на своем… Памятник вчера привезли, быть может завтра-послезавтра начнем устанавливать…

Хлопнула входная дверь, послышались шаги по коридору и в кабинет зашел участковый.

— Заседаете? — бросил толстую папку на диван и сам устало плюхнулся рядом с ней.

Ну, подумал я, сейчас начнет рассказывать про яму в зарослях возле ручья, про найденные товары в яме.

Но участковый уставился на меня.

— А паренек что здесь делает? — спросил. — Набедокурил?.. Пробираете?..

Председатель будто увидел меня впервые.

— А чего ты сидишь? — спросил.

Я пожал плечами и неопределенно ответил:

— Жду.

— Кого?..

— Ну, — я стушевался. — Ну, что мне сказать Алексею Петровичу, учителю…

— Ах да, — спохватился председатель. — Я и забыл, увлеклись разговором, — порылся в бумагах. — Ладно, — сказал. — Иди себе… Я сам Алексею Петровичу позвоню, поговорю с ним, — и обернулся к народу. — Ветераны не сдаются. Ну, почему б ему мне не позвонить? Я бы сто раз к нему домой заехал. Так нет, сам в дорогу пустился, мальчишку послал.

Участковый выразительно посмотрел на меня, и я поспешно подхватился со стула.

— Дверь за собой закрой, — велел и взял в руки свою папку.

Возле крыльца стоял милицейский мотоцикл. Я с досады стукнул кулаком по сиденью, и пошел от сельсовета восвояси.