Заветное желание. Приключенческая повесть

Виталий Белоусов

«Заветное желание» – последняя книга трилогии, продолжение повестей «Вальс под облаками» и «Тили-тили тесто…», повествующих о событиях, которые происходили в годы перестройки в одном из провинциальных поселков средней полосы России. На фоне этих событий автор увлекательно рассказывает о приключениях подростков, об их заботах и увлечениях во время летних каникул.

Пока ничего не ясно

Домой попали к обеденному столу.

— Вовремя подоспели, — из беседки вышла тетя Оля. — Ставьте удочки, мойте руки и подсаживайтесь к нам. А я пока для вас тарелки и чашки принесу.

В беседке за столом сидели мои родители и Глебкин отец. Когда тетя Оля вернулась, мы, изголодавшиеся, за обе щеки уплетали картошку из общей сковороды.

— Да что ж вы творите?! — ахнула она. — Бескультурье!..

— Ничего, мать, — поспешил успокоить жену дядя Володя, — Так вкуснее… Ты вот лучше собирайся на рынок!..

— Зачем еще?..

— Ну как!.. Не отдавать же рыбу кошке?!

Мы не реагировали на шутки-прибаутки. Не знаю, о чем в это время думал Глеб, а я радовался, что взрослые пока еще не заинтересовались: почему это вдруг мы возвратились с рыбалки без велосипедов. Надо поскорее ускользнуть из дома!..

Но я не в силах был отказаться от вкусной еды, и когда за столом воцарилась тишина, поспешил затеять разговор хотя бы о чем.

— Новый магазин обворовали. Слышали? — сказал я, пережевывая картошку с салом.

— Мы мимо проходили. Там милиция, народ собрался, — добавил Глеб.

Тетя Оля все же наложила нам еду в отдельные тарелки.

— Кушайте, кушайте, — сказала, ставя их перед нами, и почему-то горько вздохнула.

Отмолчался дядя Володя, ничего не сказали и мои родители.

Я посмотрел на Глеба, Глеб — на меня. Было понятно, что взрослые до нас уже разговаривали об этом.

— И сегодня к Рудику собираетесь? — спросил дядя Володя.

— Не, не пойдем, — отмахнулся Глеб. — Надоело… Скучно у него… Если Серега хочет, — покосился на меня, — то и пусть дует к нему сам…

— Вот еще, — возразила тетя Оля. — Одного Сережу я на ночь не пущу…

Глеб только намеривался открыть рот, чтобы затеять перепалку, я торопливо двинул ногой под столом. Но не в Глеба попал, а в собачонку, мирно глодавшую кость. Бедный Ярик, от неожиданности дико взвизгнул и опрометью, скуля, выскочил из беседки.

— Глеб! — тетя Оля шлепнула сына по затылку. — Ты зачем на хвост собаке наступил? Нарочно?..

— Опять я? — вскинулся Глеб. — Чтоб ни случилось, всегда я виноват!.. Может. блоха Ярика укусила!..

— Знаю я эту блоху, — усмехнулась тетя Оля, — Ярик, Ярик! — позвала она пса. — Иди, косточек дам, — поднялась с табуретки и с миской в руке пошла к крыльцу.

Я управился с картошкой и салатом, придвинул к себе кружку с молоком и бутерброд с сыром.

— Пап, — обратился я к отцу. — Рудик утверждает, что с обратной стороны Луны — базы инопланетян. Мол, мы их не видим, а потому ничего о них не знаем. Но якобы об этом рассказывали по телевизору.

Дядя Володя оторвался от тарелки.

— Я что-то такое слышал, — сказал он. — Только не верю я этому…

— А ты что думаешь, пап? — повернулся я к отцу.

Отец положил ложку на тарелку.

— А ничего я не думаю, — сказал. — Думать поздно… Свершилось!.. Инопланетяне уже не посещают нашу землю; они давно живут здесь!.. И мало того, еще и хозяйничают!.. Эдак еще лет десять-двадцать грабежом позанимаются, и родных мест не узнаем!..

— Я — о другом, папа… Я про настоящих инопланетян…

Отец улыбнулся:

— Про настоящих?.. А что мне, сынок, до них?.. Пусть себе летают, я не против… Они, как видим, никому не мешают… Неспокойно-то не от них, а от самих людей…

Моя мама, молчавшая до этого, спросила:

— А что, Рудик мечтает увидеть НЛО?

— Ага, и сачком поймать, — съязвил Глеб.

На него никто не обратил внимание.

— Он хочет сделать открытие, — сказал я.

Глеб тут же прыснул:

— Какое еще открытие?.. Рехнулся совсем… С его-то телескопом?..

Мой отец строго посмотрел на Глеба.

— Ну, ты не прав, — сказал сурово, — даже астроному-любителю выпадает счастье открыть звезду… Ну, может, не звезду, а что-то еще… Но для этого, ребята, надо много учиться, попотеть изрядно…

К моей ноге подкатился Ярик. Я нагнулся и рукой погладил его по шерстке, слегка потрепал. Извини, я ведь случайно ударил тебя. Я совсем не хотел. Ты машешь хвостом, — прощаешь мне?.. Спасибо, дружище!..

Мы допили молоко и поспешили убраться из беседки. Ярик, возможно, отыскал лакомую косточку под столом, а потому не последовал за нами. И мы незаметно для него выскочили за калитку.

На улице было пустынно, лишь одни куры беззаботно купались в пыли возле палисадников. Нас обогнала легковушка серебристого цвета, попался навстречу пожилой велосипедист.

Мы зашли за Димкой к нему домой и уже втроем двинулись к нашему кровному противнику.

Колька и не собирался от нас убегать. Он стоял возле своего дома, о чем-то беспечно разговаривал с дружками Ромкой и Васькой. И головы не повернул, когда мы с явно выраженной агрессией, как мне казалось, подошли к ним почти вплотную.

— Карасик! — окликнул Глеб Кольку. — Разговор есть, и серьезный…

Колька повернулся:

— Сто лет бы мне вас не видеть! — огрызнулся. — Я, кажется, вас не трогаю… Катитесь!..

— Ты велики упер? — наступил на него Димка сходу. — Ты? — попытался схватить Карасика за ворот рубахи.

— Чего? — отшатнулся тот. — Белены объелись?.. Какие еще велики?..

Признавайся!.. — пошел в атаку Димка.

— Карасик опять увернулся в сторону.

— Сдурели?!

— Ишь ты, — подступил к нему и Глеб, — простачком не прикидывайся!.. Серега скоро уезжает, его родители тут… Решил ему насолить напоследок?.. Думаешь, это тебе пройдет?.. Где велики?.. И не отпирайся!..

Карасик, пятясь, показал на дружков:

— Вот, спросите у них… Спросите… Я со вчерашнего вечера никуда… Батя на цепь посадил…

— То-то видно, что ты на цепи, — хмыкнул Глеб.

— Правда, — поспешил заступиться за друга Васька. — Отец пьянюжит, на Кольке зло срывает…

В это время отворилась калитка, и со двора на улицу выбрался Козырь. В мятой рубашке, взлохмаченный, не бритый, глаза на выкате. Пошатываясь и таращась на нас, сделал несколько шагов… Споткнулся, но успел вцепиться обеими руками за палисадник…

— Собрались? — промычал. — Колька! — взвизгнул. — Сейчас же домой!.. Меня не слушаться?! Изобью!.. — оторвал руку от палисадника и рубанул ею воздух. — Сидеть дома, пока не разрешу!.. Ну!..

Полминуты хватило Кольке, чтобы уйти с улицы.

Козырю было уже не до нас. Он повис всем туловищем над палисадником, закашлялся…

— Сами видите, что Колька ни при чем, — сказал Ромка.

— Ни при чем, — попугаем повторил Васька.

— Ну, глядите! — пригрозил им Димка, и мы расстались с ними.

Возле заброшенного колодца, на лужайке, приостановились в раздумье: что же дальше делать?..

Бревна сруба высохли и потрескались. Сюда, кроме мальчишек, наверное, никто уже не подходил.

Я поднял камешек и бросил в колодец. Где-то там, внизу, камешек плюхнулся в воду.

— Не высох, представьте, — сказал Глеб. — Когда не было в поселке водопровода, здесь, в этом колодце, поговаривают, самая вкусная вода была… — и нежданно перевел тему разговора. — А Козыря-то почти месяц не было в поселке…

— Ну и что?.. — возразил Димка. — Вспомнил…

— А вы про Зоба забыли?..

— А он-то чего тебе?..

— Да любопытно… Зоб появился в поселке — Козырь куда-то исчез,.. Зоба посадили — Козырь опять вырисовался…

— Совпадение, — сказал я.

— Да бросьте! — Димка замахал руками. — Козырь, если хотите знать, шабашил в соседнем районе… Подзаработал деньжат, и теперь вот — пропивает их потихоньку…

— Откуда знаешь?..

— Слышал… Плохо Козырю без Наперстка… Хоть и в услужении у того был, а все равно на людях барином ходил… А теперь не знает, чем заняться… Злобствует…

— Одно ему остается — с Малямой дружить, — ухмыльнулся Глеб и, нагнувшись над срубом, прокричал вглубь колодца. — Эге-гей, Маляма!..

— Вспомнил, как тот в колодце плавал? — рассмеялся Димка.

— Как плавал? — опешил я.

— Да по пьяни, — расхохотался Глеб. — Маляма и еще два пастуха гнали мимо коров… Ну, Маляма, рассказывают, вздумал напиться… Опустил на цепи ведро в колодец, набрал воды, стал вытаскивать… Но то ли некрепко держался на ногах, то ли перегнулся слишком — тяжелое ведро с цепью перетянуло его… Так и полетел вверх тормашками!.. Хорошо, люди рядом были… Бросились и вытащили…

— Маляма сейчас бездельничает, — сказал Димка. — Сельхозкооператив продал всех коров, чтобы расплатиться с долгами за технику, удобрения и горючее… Об этом мне отец рассказал… Попробовал Маляма поработать плотником, да по пальцу молотком угодил… Тоже пьяный, говорят, был…

Мы проводили взглядом прокатившего мимо взрослого велосипедиста.

— Ну, если Колька отпадает, — сказал Глеб, — нужно проверить Тимоху…

— Ты думаешь? — насторожился Димка.

— Вполне возможно, — согласился я. — Тимоха, дубина, считает, что это я помог милиционерам схватить Зоба!.. У него не заржавеет отомстить мне за родного дядю!..

Дома Тимохи не оказалось. Не нашли мы его ни на лугу, ни на речке.

— И все же не мог он в одиночку утащить два велосипеда! — засомневался я.

— Еще как мог! — возразил Димка. — Пока вы ротозейничали, он сначала увел один велосипед, затем — вернулся и утащил другой…

— И что, на обоих укатил?..

— Чудак!.. Да их вполне можно было припрятать в лесу… Вы что, в кустах велосипеды не искали?..

Глеб огорченно развел руками.

— Мы же предположили, что на них укатили, — вздохнул я.

— «Укатили», — передразнил Димка. — Да их могли довести до дороги, подхватить на плечи и — в лес… Сами же говорите, что не видели на дороге четких следов от колес…

— Хочешь сказать, что Тимоха сейчас в лесу отсиживается и велосипеды караулит? — хмыкнул Глеб.

— Твой особенно, — сострил Димка.

— И мой, — не обиделся Глеб. — А чего?.. Перебрать его хорошенько, смазать деталюшки — и что новенький бегать будет…

— Вот-вот, Тимоха как раз этим и занимается, к велокроссу готовится…

Я поспешил унять спор:

— Думаю, днем он не решится появиться с великами в поселке… Будет дожидаться темноты…

— Ага, — вспылил Димка, — сидит сейчас в лесу, вечера ждет… Да посудите!.. Ну, где Тимоха тайком будет кататься на ваших великах?.. Они ему не нужны!.. Ему главное — нам насолить… Если Тимка увел велики, то их он там, в лесу, и бросил…

— И как я этого сразу не предположил?.. Вот чурбан! — постучал себя по голове Глеб.