Гибель короля

Виктория Фрэнсис

Враги короля Вальтэриана обрели силу и жаждут кровавой расправы. Жрец Нави мечтает открыть портал между мирами и скинуть туда короля, чтобы избавить от него магическое сообщество. Придворные замышляют ослабить Вальтэриана, создав смертельный вирус. Лишь фаворитка короля сохраняет ему преданность и готова ступить в мир демонов, чтобы предотвратить войну. Героев нет. У трона остались только злодеи.

Глава 17

Кулачный бой

На рассвете Матильда Граффиас явилась в покои племянника. К её удивлению, он не спал, а тренировался. Посреди комнаты стояло чучело, обтянутое красной тряпкой. Конан бил его кулаком, яростно стискивая зубы. Он взмок и устал. Пот лился с него, как с водопада. Однако оборотень не собирался останавливаться. Каждый удар, обрушенный на голову чучела, был сильнее предыдущего.

— Потрясающе, — произнесла оборотниха. — Наконец в тебе проявилась наша порода! Жаль только, ярость ты растрачиваешь на пустяки. Что толку от сломанного чучела?

— Я представляю на его месте хионфлорского ублюдка, — рыкнул Конан. — Зачем пожаловали?

— Разве нужен повод? — иронизировала Матильда.

— Вам — да, — ударил чучело оборотень.

— Зря стараешься, — хмыкнула оборотниха. — Избить наследника востока я тебе не позволю. Он наш гость. Мы должны вести себя с ним учтиво. Иначе репутация нашей династии пострадает, и никто из правителей не захочет заключать с нами торговые соглашения.

— Вы, помнится, говорили, что вам наплевать на мнения лордов.

— Да, но привлекать внимание к династии сейчас нельзя. Ты и Авелина постарались, чтобы нам было, что скрывать.

— У вас опять претензии?

— А как ты думаешь? Ты изнасиловал принцессу мира, и она забеременела. Если об этом узнают правители шести королевств…

— Вы хотели, чтобы у меня поскорее родился наследник, и я сделал всё, чтобы исполнить ваше желание.

— Ты должен был обольстить Янину, расположить её к нам. Но ты не способен на умные действия. Зато Авелина молодец! Быстро подсуетилась, лишь бы сынок не мучился. Мне ни слова не сказала. Будто я никто!

— Тётя, вы драматизируете. Всё отлично! Принцесса добрая или глупая, или всё вместе. Она не расскажет о случившемся королю. За народ беспокоится! Меня от её лицемерия тошнит.

— Идиот.

— Хватит! Где видано, чтобы женщина отчитывала мужчину? У эльфов? От них повадок нахватались?

— Рот закрой. Я защищала юг, когда ты спал в колыбели. Ты обязан слушаться меня и молчать.

— Слушаю и повинуюсь, Ваше Величество, — с сарказмом молвил Конан.

— Не паясничай! — крикнула Матильда и, вздохнув, добавила. — Я пришла не для ссоры. Ты мне ближе, чем северная девка или её остроухий дружок. Мы предводители волков. За нами стая. Мы должны считаться с теми, кого презираем, чтобы сохранить её. Я поняла это, когда Гарольд погиб от руки Вальтэриана. Восстание нельзя было поднимать… Брат действовал безрассудно. Верил, что, если на нашей стороне правда, мы победим. Жалкий самообман. Не позволь ярости и мести одурманить тебя, как Гарольда. Хитрость и трезвый рассудок приведут к победе.

— Кулак поможет мне, — заверил Конан и ещё раз стукнул чучело.

— Сила у тебя есть, — признала Матильда. — Но не хватает ума. Умный воин послал бы слуг, чтобы они посмотрели, как тренируется эльф и узнали его слабые стороны.

— Пожалуй, вы правы, — согласился оборотень и крикнул. — Стражник!

— Я уже всё выяснила, — улыбнулась оборотниха. — Лорд Снэик переоценил себя, поддавшись гневу. Удар у него не поставлен. Ноги слабые. Женщины в наших краях дерутся лучше Лавриаля.

— Прекрасно! — обрадовался Конан.

— Теперь поговорим о твоих слабых местах.

— Моих?

— Начнём с головы.

— Что с ней?

— Ты ей не думаешь. Во время дуэли с эльфом не слушай его ядовитые слова. Он будет говорить их специально, чтобы вызвать в тебя ярость. Знает, она способна помешать воину. Снэиков с детства учат коварству. Будь готов к провокации.

— Мне нечего бояться. Я Граффиас! Мне задушить змею по силам.

— Многие из нашей династии головы сложили на поле брани. Виной тому — ярость. В нас течёт кровь могущественных волков. Она может возвысить или погубить. Настали новые времена. Ум теперь важнее силы. Мне дорогого стоило признать это. Следи за врагами, учись у них и победишь.

— Понял, — развалился на кровати оборотень. — Мне нужно вести себя сдержанней, и тогда я размажу ушастого по рингу.

— Наносить ему сильные увечья я запрещаю, — рыкнула Матильда.

— Как тогда биться? — нахмурился Конан.

— Я вырубила бы эльфа с первого удара, — хмыкнула оборотниха. — Его поражение поднимет твой авторитет в глазах подданных. Но, если убьёшь Лавриаля Снэика, нам не миновать войны с Хионфлором.

— Ладно, — отмахнулся оборотень. — Я и без ваших наставлений лучший воин!

— Забудь о спеси, — шикнула Матильда. — Сосредоточься на технике боя. Каждый удар должен быть чёток и силён. Постарайся не оставлять на теле эльфа следов. Он ведь прибыл к нам с мирным посольством.

— А мы ему по морде надавали! Ха-ха!

— Не празднуй раньше времени. В конце дуэли веди себя вежливо независимо от того, победишь или проиграешь. Мы должны демонстрировать хоть изредка аристократические манеры, чтобы неженки из соседних земель не считали нас варварами. Это вредит экономике. Лорды севера, запада и востока боятся сотрудничать с теми, кто может перегрызть им горло. И главное, перед боем не пей.

— Всех радостей хотите меня лишить? — вспыхнул Конан. — Любовницу отправили куда подальше, пить запрещаете, ругаться не разрешаете, битву превращаете в школу танцев юных леди! Чёрте что! Я уже начинаю думать, что я святой!

— Удачного боя, — пожелала оборотниха.

Оборотень дождался, когда за ней закроется дверь, и завопил:

— Стража!

В покои незамедлительно вбежало два воина. Конан обрадовался их визиту и заявил:

— У меня настроение хорошее. Эльфа сегодня убивать буду! Принесите что-нибудь пожрать. Например, поросёнка. И бутылку вина. И позовите девушек из дома удовольствий. Хочу есть и развлекаться! Я выслушал до конца нудную речь нудной тётки. Нужно поскорее забыть её. У меня самого не получится. Надо, чтобы помогли. Ха-ха-ха! Что стоите? Свободны.

Стражники вышли. Их злило, что Конан не отказывает себе в удовольствиях, хотя подданные голодают. Словно прочитав мысли воинов, оборотень крикнул:

— Подниму бокал за голодающих королевства, когда упаду на пол, сытый и захмелевший!

Стражники вздохнули и поспешили раствориться в извилистых проходах замка. Тени от рыцарских доспехов падали на чучела медведей, создавая мрачную атмосферу. Головы львов, прикреплённые к стенам, угрожающе скалились. Свечи дрожали в лампадах.

Янина, сидя в покоях Лавриаля, уговаривала его отказаться от дуэли. Когда поняла, что он не намерен отступать, попросила беречь себя. Она была готова умолять ненавистного мужа пощадить эльфа, если бы не знала, что сострадание, как и порядочность, Конану не свойственны. Принцессе оставалось только молиться, чтобы духи сохранили Лавриалю жизнь. В них она пока ещё верила.

За помощью высших сил Янина отправилась в храм Четырёх Стихий вблизи Наккара. Стражники сопровождали её. Около храма она встретила всадника. Он поднял забрало, и принцесса узнала Рольфа Граффиаса.

— Зря надеешься на помощь духов, — произнёс юный оборотень. Его смуглое лицо сурово хмурилось. — Большинство лордов ставят на моего родственничка. Он осёл, но сражаться умеет.

— Злорадствуешь, как и леди Матильда? — уточнила Янина.

Её усталость, страх и боль бросились в глаза Рольфу. Он невольно смягчился:

— Злорадство по части женщин. Мне же свойственна ненависть. К тебе я её больше не питаю. Ненавижу только твою династию. Маги отняли у меня добрую половину родных. До сих пор не могу видеть, как кто-то из Колдов ходит по земле, обагренной кровью благородных волков.

— Я достаточно заплатила за ошибки брата. Твои родственники тоже не безгрешны.

— Ты права. Святых нет. Все хотят размножаться, питаться и отдыхать.

— Не всё сводится к этому. К примеру, искусство…

— Оно для избранных. Я его не понимаю, как и другие мужи Бекрукса. Слышал, лорд Лавриаль художник. Это делает ему честь. Однако не все южане со мной согласятся. В Бекруксе главное сила, выносливость, ловкость и хитрость.

— Зачем ты мне это рассказываешь?

— Помогаю. Можешь передать мои слова Лавриалю. Глядишь, у него появятся хоть какие-то шансы. Понимаю, чем тебе не нравится Конан. Но не понимаю, чем нравится Лавриаль. Мой родственничек хотя бы умеет сражаться. Эльф же наверняка слабак.

— Зато у него есть манеры! — воскликнула принцесса. — За что члены твоей династии ненавидят меня? Я не убивала никого из Граффиасов, сдерживала жестокость брата. Сейчас защищаю Бекрукс, забочусь о нищих и больных.

— Не все Граффиасы против тебя. Я тебе сочувствую. По-своему… За остальных говорить не буду. Глупцов много. Их мысли не угадать. Сначала я презирал тебя. Союз оборотня и мага мне казался неприемлемым. Он подчёркивал, что мы проиграли в войне и вынуждены заключить с королём перемирие, чтобы выжить. Конан думал так же. Но всё же согласился стать твоим супругом. Я скорее бы прыгнул на меч, чем на кого-нибудь из северянок. Хотя, на деле вышло, что север лёг под юг, а не наоборот.

— Твои пошлости неуместны. Союз между нашими династиями придумала не я! Я согласилась стать женой Конана только ради мира. Я желаю добра магам и оборотням. Не понимаю, отчего удары достаются тем, кто не сделал ничего плохого?

— Ты в царстве зверей. А они чуют слабость. Хочешь уважения и любви, перестань бескорыстно вкладывать деньги в макфы и наивно хлопать ресницами. Превратись в злую фурию. Тогда тебе постараются понравиться, опасаясь твоего гнева. Последуй моему совету и увидишь, подданные запоют хвалебные оды в твою честь. По-иному среди волков уважения не получить.

— Мирные жители любят меня. Ненавидят лишь Граффиасы и горстка знати.

— Понятие «мирные» не подойдёт нашему народу. Его любовь может обернуться ненавистью. Пока ты покупаешь преданность бедняков, они за тебя. Но если придёт тот, кто отберёт у них твои подарки, они станут на его сторону. Страх сильнее любви.

— Твой ум не соответствует возрасту, лорд Рольф.

— Обстоятельства заставляют взрослеть быстрее, чем хотелось бы.

— Мне пора, — сказала Янина. — Приятно было поговорить, не обмениваясь упрёками.

«Зря бежишь в храм, — подумал оборотень. — Там спасенья нет. Лучше оправляйся на север. В Бекруксе ты рано или поздно растаешь, как снег. И оборотни умоются в воде, которая была тобой, не вспомнив даже твоё имя. О чём я размышляю? Жалось — плохое чувство. С появлением в волчьем логове овечки стало много влаги. Лёд, наверное, уже тает. Даже мне при виде печальных глаз Янины становится не по себе».

Принцесса, помолившись за возлюбленного, пришла на задний двор Наккара. В центре сада соорудили арену. Вокруг неё располагались трибуны для зрителей. Бедняки, жаждущие кровавого зрелища, быстро заполняли их. Выше находилось ложе господ, охраняемое стражей. Около него стояли столы с вином и фруктами на случай, если кто-то из лордов проголодается.

Лавриаль, облачённый в салатовый камзол с узором лилий, стоял у плачущей ивы. Она закрывала его ветвями, словно пыталась защитить. Тень падала на лицо эльфа, скрывая бледность и страх. Нарциссы, растущие на клумбе, склоняли головы, напоминая о долге перед династией Снэик. Со всех сторон их теснили коричневые и зелёные кактусы.

Янина подошла к Лавриалю. Небесно-голубая шаль закрыла её, точно щит. С надеждой принцесса спросила:

— Не передумал?

— Нет, — невесело отозвался Лавриаль. — Я обязан защитить честь семьи.

— Я полагала, ты сражаешься за мою честь.

Эльф не успел ответить. Глашатаи протрубили в рог, и лорд Снэик отправился на арену.

Принцесса вновь засомневалась в его искренности и любви. Лавриаль был отрешён и думал явно не о ней. Его глаза холодно смотрели по сторонам. В них плескались равнодушие и желание сбежать. Янина решила, что он просто взволнован. Она верила, дуэль с Конаном — проявление его любви. В голове её мелькали сотни тревожных мыслей, не давая здраво рассуждать.

Пажи ударили в барабаны, и под одобрительный крик толпы вышел Конан. Его коричневые сапоги скрипели, прибитые пылью. Лязг металлических застёжек на камзоле звучал тревожно и зловеще.

«Такие звуки должны сопровождать похоронную процессию», — подумала принцесса и пошатнулась. Ребёнок её был мал, чтобы шевелиться в утробе, однако она впервые почувствовала его. Янина положила руку на пока ещё плоский живот, в надежде успокоить дитя, и устремила взор на арену.

Глаза Конана горели от выпитого вина, а тело не забыло утренние наслаждения. Сшитый недавно камзол трещал, показывая недостатки располневшей фигуры. Сытый и довольный, оборотень не хотел начинать бой. Однако храбрость и ощущение всесилия, вызванные вином, побороли лень.

Конан помахал встревоженной матери и принялся разминаться. Янина случайно пересеклась взглядом с Авелиной и увидела, что в её глазах отражается та же боль и тревога. Принцессе стало жаль оборотниху. Она хотела подойти к ней, но Авелина одарила её взглядом, полным презрения, и отвернулась. Она не хотела показывать, что боится потерять последнего из выживших детей. Янине ничего не оставалось, как в одиночестве смотреть на дуэль.

Ещё раз прозвучал рог, заставив её вздрогнуть, и Матильда поднялась с трона, возвышающегося над ложей лордов. Коричневое платье сливалось с её смуглой кожей. Агатовая тиара поблёскивала в чёрных кудрявых волосах.

— Благородные волки и волчицы, мы собрались у арены, чтобы лицезреть дуэль лорда Лавриаля Снэика и лорда Конана Граффиаса, — обратилась правительница юга к подданным. — Они будут драться на кулаках. В кулачном бою любые удары допустимы. Однако воины не должны забывать кодекс чести! Если один из них признаёт поражение, поединок заканчивается. Пусть духи помогут бойцам!

— Да здравствует слава, да здравствует сила! — проскандировали оборотни девиз кулачных боёв.

Бойцы обвязали руки плотной тканью цвета своей династии. У эльфа она была зелёной, у оборотня — коричневой. Матильда поправила брошь в форме волка, скрепляющую высокий воротник, и воскликнула:

— Желаю удачи. На счёт три сходитесь. Раз… Два… Три!

Конан оскалился. Лавриаль сосредоточенно нахмурился, ожидая нападения. Тот медлил, поэтому эльф изловчился и ударил первым. Оборотень рыкнул и нанёс ответный удар. Эльф пошатнулся. Кровь хлынула из разбитого носа. Конан замахнулся ещё раз. Лавриаль упал. Зрители оживились, загудели. Оборотень поймал одобрительный взгляд матери и хотел добить соперника. Наклонился, однако занести кулак не успел. Эльф оказался проворнее. Он быстро поднялся, ударил его в кадык и отпрыгнул на другой конец арены. Конан зашатался. Лавриаль, вытерев с лица кровь, усмехнулся.

— Собака! — выругался оборотень и смерчем налетел на него.

Двумя точными ударами он разбил эльфу лицо и повалил на землю. Лавриаль извивался, силясь подняться, но не мог. Конан навалился на него всей тяжестью тела и продолжил наносить удары. Бить в ответ у эльфа не получалось. Руки, превратившиеся в месиво из сломанных костей и мяса, не слушались. Лицо стремительно теряло миловидные черты под ударами разгорячённого оборотня.

— Молодец! Ещё! — скандировала толпа. — Ну! Сильнее! Конан! Конан! Конан!

Звериное преобладало в оборотнях больше, чем в других жителях Сноуколда. Инстинкты брали верх, стоило им почуять запах крови. Азарт отражался в зрачках оборотней, горящих жёлтым, как луна. Они ждали окончания боя, желая видеть разорванную добычу.

У принцессы потемнело в глазах. Рычание, удары и крики превратились в шум, от которого заболели уши. Янина бросилась к Цефасии Шор.

— Где Патриция и Август? — в бреду спросила она. — Они должны остановить бой! У него есть сила, у неё — магия. Почему я не вижу их?

— Сир Лорвэйн и леди Цонфор ускакали на восток, — опешила оборотниха. — Они не вернутся.

— Вспомнила, — пролепетала Янина, и глаза её прояснились. — Я бы душу отдала, чтобы уехать с ними и Лавриалем.

— Тебе не следует смотреть на бой, — решила Цефасия. — Давай я уведу тебя.

От болезненного стона эльфа принцесса встрепенулась. Отчаянье захлестнуло её. Словно сумасшедшая, она закричала:

— Патриция, Август! Остановите дуэль!

— Не положено, — вместо них ответила леди Шор. — Бой без правил. Пока один из бойцов не сдастся, вмешиваться нельзя. Ты беременна, не лучше ли тебе уйти?

Янина не послушала. Она кинулась на арену, не смотря по сторонам, не слушая крики и призывы. Принцесса хотела защитить Лавриаля. Но стражники преградили путь.

— Отойдите! — воскликнула она. — Я приказываю!

Воины не пошевелились. Матильда похвалила их и наполнила кубок вином, с интересом глядя на арену. Принцесса, видя невозможность повлиять на оборотней, воззвала к эльфу:

— Лавриаль, откажись от боя! Скажи, что сдаёшься! Скажи!

Эльф молчал. Гордость не давала сдаться. Он видел бледную дрожащую Янину слипающимися от крови глазами. Однако не пожалел ни её, ни себя.

Фрейлины оттащили принцессу от арены и усадили в ложе для зрителей. Давясь рыданиями, она обратилась к Матильде, прося отменить бой. Правительнице оборотней Лавриаль нужен был живым. Но нарушать традицию и вмешиваться в поединок она не хотела.

Толпа взревела. Эльф стиснул зубы и сумел скинуть оборотня. От неожиданности Конан пропустил три удара в лицо. Однако быстро оправился и ударил Лавриаля в висок. Эльф упал и попросил пощады. Но оборотень продолжил наносить удары. Последним, что прошептал Лавриаль, проваливаясь в забытье, были просьба пощадить и мелодичное мужское имя.

Конана захватила ярость. Он стал сильнее избивать бессознательное тело, наслаждаясь видом крови, вытекающей из разбитых губ, носа и глаз. Зрители зашептались о необходимости завершить поединок.

— Лорд Граффиас, бой окончен! — воскликнула Матильда. — Покиньте арену.

— Ещё чего! — озверел Конан.

— Это приказ.

— Плевать!

Рольф встал с ложа и взошёл на арену. Не сказав ни слова, он взял родственника за шкирку и отшвырнул в угол.

— Хватит вмешиваться в чужие дела! — взревел Конан.

— Бой окончен, — спокойно уведомил Рольф.

— Он закончится, когда от эльфа останется кровавое месиво! Я так сказал! Я!

— Лорд Снэик попросил пощады.

— Кулачный бой — бой на смерть! То, что эльфийская тряпка сдалась, ничего не меняет. Я закончу начатое и выдавлю остроухому глаза, которыми он пялился на мою жену! Если оборотни дерутся, они убивают. Ты мне не помешаешь!

— В таком случае, я вызываю тебя, — сказал Рольф и бросил на землю кожаную перчатку. — Как ты хотел, бой продолжается! Только на этот раз твой соперник не эльф, не умеющий драться, а я.

— Шакал, — прорычал Конан и набросился на родственника. — Я научу тебя уважать старших, паршивый щенок.

Рольф ловко увернулся и повалил родственника на землю. Конан, пыхтя, попробовал подняться, но Рольф скрутил его.

— Успокойся или я тебя вырублю, — предупредил он. — От тебя вином разит. Ты должен протрезветь.

— Не дорос ещё, чтобы мне приказывать! — вырывался Конан.

Рольф, желая поразвлечься, отпустил родственника. Когда тот напал, он ударил его в грудь кулаком. Старший оборотень повалился, как набитое соломой чучело, и скрючился в углу арены.

Прогудел рог. Кулачный бой закончился. Подданные встали и захлопали. Послышались крики: «Да здравствует лорд Рольф!» Подданные искренне радовались. Ведь любили Рольфа больше, чем Конана, прославившегося ленью и обжорством.

Стражники положили Лавриаля на бамбуковые носилки и отнесли в лечебницу. Служанки обступили Конана и залили ему в рот зелье, приводящее в чувство. Оборотень поднялся, опираясь на четырёх подданных, и грязно выругался. Рольф не повредил его тело, но растерзал гордость и разжёг жажду мести.

— Ещё свидимся, — шепнул он родственнику.

— Конечно, — согласился Рольф. — Мы ведь в одном замке живём.

Конан не нашёл, что сказать. Хромая, он побрёл в Наккар. Оцепенение спало с Янины. Она встала с ложа и подошла к Рольфу, чувствуя болезненную слабость.

— Спасибо, — пробормотала принцесса. — Ты спас Лавриалю жизнь.

— Не за что, — ответил Рольф и, развернувшись, ушёл.

Янина застыла, точно превратилась в безжизненный сосуд. Покрасневшими глазами она смотрела, как убирают столы и подметают. Принцесса благодарила Четыре Стихии, что они даровали жизнь эльфу.