Гибель короля

Виктория Фрэнсис

Враги короля Вальтэриана обрели силу и жаждут кровавой расправы. Жрец Нави мечтает открыть портал между мирами и скинуть туда короля, чтобы избавить от него магическое сообщество. Придворные замышляют ослабить Вальтэриана, создав смертельный вирус. Лишь фаворитка короля сохраняет ему преданность и готова ступить в мир демонов, чтобы предотвратить войну. Героев нет. У трона остались только злодеи.

Глава 15

Религиозные реформы

Спустя месяц Кастор поспешил освободить из заточения Майслава и Шератана. Он взял со стола связку ключей и направился к их покоям. На пути ему встречались братья и сёстры. Они приветствовали его и спешили на молитву. Для них месяц прошёл незаметно, в отличии от тех, кто подвергся олоткарии.

Оказавшись возле покоев, Высший жрец попробовал открыть поржавевшую замочную скважину. Ему пришлось изрядно помучиться, прежде чем дверь отворилась.

Свет ударил в глаза Кастору, и тот сделал шаг назад. Из комнаты выплыла чёрная тень. Высший жрец присмотрелся и разглядел осунувшееся серое лицо с глубокими морщинами. Майслав встретился взглядом с Кастором и поднял уголки губ в подобии улыбки. Он выглядел уставшим, однако глаза его горели молодецким огнём.

— Рад видеть тебя, — произнёс старший жрец. — Олоткария подошла к концу?

— Да, — сказал Высший жрец, виновато потупив взор. — Ты же понимаешь, я был вынужден…

— Ты соблюдаешь правила, написанные праотцами, — понимающе кивнул Майслав. — Похвально. Я бы половину их отменил. Ну да ладно. Это разговор минувших дней. Не беспокойся за меня. Я в порядке. Месяц заключения — ничто для того, кто провёл много лет в подземелье.

— Извините, — пробормотал Кастор. От напоминания о тяготах жизни при Заваде тошнота сковала его горло. — В заточении вы ждали прихода мессии, надеясь обрести свободу, а я снова запер вас. Злая шутка судьбы.

— Судьба вообще шутница, — хмыкнул старший жрец. — Я не сержусь на тебя. Пошли. Полагаю, Шератан ждёт освобождения.

Навьяны прошли до конца коридора и отворили дверь в покои проповедника. Кастор проскользнул внутрь, споткнувшись о табуретку. Темнота мешала ориентироваться. Он ойкнул и отскочил к кровати. На ней спал Шератан, укутавшись толстым одеялом. Высший жрец потряс его за плечо. Проповедник заворочался и проснулся.

— Утро Создателя началось! — поприветствовал он братьев, поспешно вставая с кровати.

— Верно, — распахнул шторы Майслав.

— Олоткария закончилась, — объявил Кастор. — Поздравляю, братья, ваши грехи искуплены.

— Как себя чувствует Вартан? — поинтересовался Шератан.

— Он ещё не приходил в себя, — пояснил Высший жрец. — Сёстры старательно за ним ухаживают. Жить будет. Мы боялись худшего.

— Да сохранит ребёнка Создатель, — сложил руки в молитвенном жесте проповедник.

— Вы сможете навестить его, когда пожелаете, — добавил Кастор. — Встретимся на утренней молитве.

Шератан опустошил графин воды, как только за собратьями закрылась дверь. Неприязни к ним он больше не испытывал. Время прошло, обиды забылись. В коридоре проповедник расспросил сестёр, где находится Вартан, и отправился к нему.

Его взору предстала ослепительно белая кровать. Девятилетний мальчик с покрасневшей слезающей кожей выделялся на ней, как капля крови на снегу. Кипящая вода до неузнаваемости изменила его, превратив в монстра без заклинаний.

— Брат Шератан, что ты здесь делаешь? — послышался тонкий женский голосок за спиной проповедника.

— Я пришёл проведать Вартана, — повернулся к сестре Шератан.

— Час назад он открывал глаза, — сказала навьянка. — Пока не разговаривает. Но я верю, Создатель будет милостив к невинному ребёнку, и он поправится.

— Да поможет ему Навь! — воскликнул проповедник и подошёл к кровати.

Смотреть на Вартана было противно. Но он не отворачивался, будто этой маленькой пыткой мог заглушить голос совести.

Покрасневшая кожа слазила с лица мальчика и пузырилась. На скуле проглядывала кость. Глаза заплыли и гноились. Руки приобрели форму расплющенных плавников. Пальцы стали месивом из мяса и ошмётков кожи.

Остальное от Шератана скрывало одеяло. Он изобразил перед собой исцеляющую руну и до боли прикусил язык, борясь с приступом жалости и вины. У проповедника появилась мысль, что лучше бы мальчику умереть, чем жить в образе чудовища.

Тихий стон прервал его размышления. Шератан приблизился к обваренному уху Вартана и прошептал:

— Прости, дитя. Я испортил тебе жизнь. Да покарает меня Создатель! Брат Майслав тоже виноват. Не знаю, кается ли он? Я каюсь. Трудно тебе придётся, коли выживешь. Из обители уйти не сможешь. Вне её тебя будут страшиться, мучить, считать проклятым. Тех, кто отличается, толпа не любит. Захочешь ли остаться здесь, среди жрецов, которые во имя света изуродовали тебя?

— Истерзанная плоть не означает истерзанную душу, — вмешалась навьянка. — Мы поможем мальчику поправиться. Вернуть ему прежний облик, конечно, не получится. Однако за душу его поборемся!

— Поборемся, — эхом повторил Шератан. — Сохранять душу в чистоте — наше ремесло. Заплатки поставим, зашьём и…

— Свою душу ты уже исцелил? — намекнула на олоткарию навьянка.

— Не ведаю, — буркнул проповедник и поплёлся к двери.

Он шёл по коридору, как в тумане, пока не услышал заливистый звон колокола. «Что-то случилось», — мелькнула мысль в голове Шератана, и он поспешил в главный зал.

Навьяны стояли вокруг алтаря, взявшись за руки. Проповедник присоединился к ним и украдкой взглянул на Высшего жреца.

Тот выглядел напряжённым и задумчивым. Необходимость наказать собратьев олоткарией сильно повлияла на него. Шератану показалось, Кастор хочет сказать что-то важное.

— Братья и сёстры, — с волнением обратился к собравшимся Высший жрец. — Олоткария, которой я был вынужден подвергнуть Майслава и Шератана, натолкнула меня на мысль о неправильности заповедей нашей веры. Заповедь «Не смей поднять руки на брата своего» — ложь. «Не смей поднять руки, если не будет на то необходимости» — вот правда! Заповедь «Смирись с трудностями» — тоже ложь. Не смирись, а борись! Заповедь «Прощай врагов и помогай им» — враньё. Свиньи добра не ценят! Ещё хочу отметить, что медитировать нужно чаще. Благодаря медитациям мы соединяемся с аурой Создателя. Молитвы не столь полезны.

Высший жрец замолчал, высказав бунтарские предположения. Братья и сёстры зароптали. Заявлением он перечеркнул законы, по которым они жили много лет. Навьяны чтили мессию, но принять его мнение им было тяжело. Кастор понял, что напряжение нарастает, и воскликнул:

— Не удивляйтесь моим словам! Наша жизнь праведна. Однако заповеди культа Нави слишком похожи на заповеди Четырёх Стихий, чьи жрецы поклонились короне, а значит, предали идеалы веры, став рабами демонов. Мы не должны быть покорными жертвенными овцами. Мы борцы с тьмой! Быть добродетельным и всепрощающим невозможно в краю, где каждый день кого-то грабят, насилуют и убивают. Правители Сноуколда заставляют воспитывать с помощью веры рабов, покорных им. Мы долго терпели беззаконие! Пора поднять головы.

— Ты призываешь к восстанию? — уточнил Шератан.

— У меня есть волшебный жезл, — проигнорировал вопрос Высший жрец. — Когда пойму, как владеть им, то уничтожу великое зло! Для наступления эпохи добра мне понадобится ваша помощь. Легионы света должны следовать за мной и вершить правосудие. Покарать злодеев не грешно. Позволять творить зло — это грех!

— Мы не должны убивать во имя веры, — напомнила заповедь Ликея.

— Вам и не придётся, — отмахнулся Кастор. — Наша цель — построить мир, лишённый зла. Нам поможет жезл Четырёх Стихий, который отныне будет называться Рукой Создателя!

Высший жрец подошёл к окну, раздвинул тонкие шторы и достал жезл. Солнечные зайчики проникли в зал, запрыгали по стенам и потолку. Кастор демонстративно покрутил жезл перед собратьями.

— Магия его безгранична, как Создатель! — воскликнул он. — Верьте! Я мессия. Мне известно, как сотворить лучший мир.

— На обломках старого? — уточнил Майслав. — Вижу, ты запомнил, что я рассказывал.

— Запомнил, — признал Высший жрец. — Возможно, ты прав… Братья и сёстры, поддержите ли вы меня, если я изменю устройство Сноуколда и сделаю нашу веру главной?

— Да! — отозвался Клык. — Жрецов Четырёх Стихий и лицемерных лордов давно надо наказать!

— Поддерживаю! — крикнул Коготь.

Братьям-близнецам не терпелось ввязаться в какое-нибудь приключение. Они обрадовались возможности показать себя и разогнать кровь по венам. Цель Кастора их не волновала. Хотя они искренне считали её благой. Да и в Высшего жреца верили.

Задор Когтя и Клыка передался другим навьянам. Они зашумели. Раздались удары в ладоши и одобрительные возгласы:

— Слава мессии!

Высший жрец ощутил спокойствие. Всё шло по плану, придуманному им давным-давно. Сначала он хотел убить короля, потом его сторонников, а затем взойти на трон и править миром, очищенным от несправедливости. Улыбка играла на губах Кастора. Крики «Да здравствует Кастор Хэдусхэдл!» льстили ему. Даже Майслав и Шератан поддались атмосфере всеобщего ликования в предвкушении светлых дней.

Многотонные колокола зазвонили, и обитель содрогнулась. Младший жрец, запыхавшись, вбежал в зал и объявил:

— Конь Гааврила вернулся без седока.

Майслав и Кастор поспешили во двор. Под раскидистыми ветвями фиолетовой ивы щипал траву хромающий жеребец. К седлу его была привязана коричневая сумка. Высший жрец открыл её и достал письмо.

— Здравствуйте, братья и сёстры! — прочитал он вслух. — Со мной всё хорошо, слава всевидящему Создателю. Каждый день молюсь за вас и верю, что обитель сохранена, законы не нарушены, традиции соблюдены. Я нахожусь в деревне Кордори, на родине. Мне повезло, ибо на пути к ней на меня не напали разбойники. Благодарю Создателя. Увы, сил вернуться нет. К сожалению, свои последние дни я встречу вдали от вас. Не печальтесь, меня окружают старые друзья. Я знаю, конец моей жизни близок, но телесной боли не чувствую. Видно, это дар Создателя за годы праведной жизни. Ещё раз благодарю его. Моя душа легка, потому что я не проливал крови, не лгал и не предавал. Стремитесь к тому же, братья и сёстры. Ещё прошу, покормите моего коня. Зачарованный магией моей соседки-ведьмы, он скакал почти без отдыха. Да поможет вам Создатель! Да будет свет и правда на вашей стороне! Только безгрешная жизнь приведёт к покою в объятьях Создателя.

Постскриптум: «Дорогой Кастор, надеюсь, ты ведёшь праведную жизнь и достоин звания Высшего жреца. Я верю в это, потому что иначе жизнь моя прошла напрасно. Помни, даже благие дела могут навредить. Сохрани благоразумие и не поддайся гордыне».

Кастор свернул письмо и взглянул на Майслава. Тот не предал значения последнему напутствию друга. Он вспоминал счастливые дни, прожитые в обители вместе с ним. Высший жрец спрятал письмо в рукав мантии и вернулся в обитель, бросив небрежно: «Рад, что Гааврил в порядке. Пусть Создатель дарует ему лёгкую смерть». Старший жрец кивнул в знак согласия, не заметив испортившегося настроения Кастора.

В печали и ярости Высший жрец ворвался в спальню и распахнул окно. Ветер растрепал его волосы и обдал холодом, будто хотел развеять планы. Кастор схватился за голову, отказываясь воспринимать слова Гааврила.

«Кто он, чтобы я его слушал? — размышлял Высший жрец. — Я избранный Создателем, а Грааврил один из… Мне лучше знать, как правильно жить. Создатель направляет меня. Он послал мне на помощь сильнейшее оружие — волшебный жезл. Я рождён, чтобы покарать Вальтэриана Колда. Мне ведомо, как создать идеальный мир. Справедливость воцарится, какой бы ни оказалась цена».

Верность собратьев придавала Кастору сил. Сжатый в руке жезл дурманил. Высший жрец позволил себе вершить судьбу навьянов, невзирая на мнение Гааврила, которому когда-то с трепетом внимал. Он счёл, что звание мессии делает его умнее других, и отринул сомнения. Самодовольство воспламенило сердце Кастора. Он не смел предположить, что пророчество об избранном — ложь.