Семнадцать дней под небом

Виктория Топоногова, 2023

Московский восьмиклассник Санёк Доломитов отправляется в поход по карельской реке, надеясь сдружиться с одноклассницей Селеной, которая занимается в турклубе. Однако и Селена оказывается не совсем такой, как ему представлялось, и сам он тяжело переносит роль новичка. В его экипаж попадает Василиса, которая и воды боится, и готовить не умеет, так что Саньку не раз приходится её спасать в разных ситуациях. Зато он открывает для себя поэзию, слушая бардовские песни в исполнении гитаристки Ани.Постепенно мальчик осваивается в группе, учится вести себя в лесу, проходить пороги, и начинает иначе смотреть и на жизнь, и на ребят вокруг: серьёзного студента Борю, балагура Веню, хозяйственную Веру, походного медика Фиму… Внезапно выясняется, что турклуб «Костры» находится под угрозой закрытия, в чём отчасти виновата и Селена. Ребята встают перед нравственным выбором: осудить Селену или поверить в её раскаяние и вместе противостоять интригам взрослых, которым нет дела до детского туризма.

3. Хрючево

Когда Санёк узнал, что приготовление еды в походе — это обязанность дежурных, а его экипаж дежурит уже завтра, он почти испугался. Почти — потому что была надежда на то, что Василиса умеет готовить. Она, конечно, миниатюрная, как Дюймовочка (а ещё конопатая и с торчащими в разные стороны двумя тонкими косичками), но должны же быть у человека скрытые таланты.

Когда в обед все выбрались на берег, он отозвал Василису в сторонку.

— Василис… тут вот один вопрос…

— Какой вопрос?

— Ты же умеешь готовить, да?

— Немножко… А что?

— Нам завтра дежурить, оказывается…

— А ты разве не умеешь?

— Я?! С какой стати?

— Ты старше. А я в походе в первый раз.

— Я тоже в первый раз. А ты — девочка.

— Ну и что? Если девочка — то с пелёнок у плиты, по-твоему?

— Ладно, ладно… Только дела это не меняет — мы оба не умеем готовить.

— Я могу сделать яичницу.

— Я тоже. Но в походе данный полезный навык рискует остаться невостребованным. Что делать будем?

— Не знаю.

— Пошли к Татьяне Терентьевне. Сдаваться.

— И что? Думаешь, она за тебя обед приготовит?

— Я бы и от ужина не отказался.

— Ну ты на-а-аглы-ы-ый…

— Наглость города берёт.

— Это смелость города берёт, так Суворов сказал. А наглость получает по носу.

— Тоже Суворов сказал?

— Нет. Тогда наглых не было. А если и были, то сидели тихо и не высовывались.

Главной по продуктам выбрана Вера Поликарпова, и она отлично справляется со своим делом. Ребята ласково называют её Карпушечкой. Вере четырнадцать, как и Саньку, но она в отличие от него уже опытная походница. Даже ходит в тельняшке, как, впрочем, и Веня. Поэтому для начала Санёк с Василисой отправились со своей проблемой именно к ней.

Без всякого удивления Вера выслушала их покаянную речь, пожала плечами и сказала:

— Вначале никто ничего не умеет. Потом у всех всё получается. Вы что, особенные?

— Права на оригинальность развития отдельной человеческой личности ещё никто не отменял, — попытался ввернуть Санёк.

— Не до такой степени, юный психолог. Короче. Первое дежурство в обед — это суп из пакетиков. Всё элементарно. Воду вскипятить — раз. Пакетики засыпать — два. В большом кане чай заварите. Горстку. Маленькую, как у неё, — Вера показала на Василисину руку.

— Понятно, — кивнул мальчик.

Вера достала блокнот и углубилась в его изучение. Потом Санёк узнал, что это была раскладка, то есть полное содержание завтраков, обедов и ужинов до самого конца похода. Но только со второго своего дежурства он догадался, что раскладка, как Периодическая таблица Менделеева, имеет свой период, равный количеству экипажей, поэтому каждый экипаж готовит в своё дежурство одни и те же блюда.

— На ужин — макароны по-флотски, то есть с тушёнкой, — продолжала Вера. — Это сложнее только на один пункт. Воду вскипятить — раз, макароны засыпать — два, тушёнку вывалить — три.

— Сразу вывалить?

— Нет, когда макароны сварятся. Посолить не забудьте. Самое сложное — завтрак. Но вы к тому времени уже освоитесь. Каша имеет свойство подгорать. Пришкварите кан — сами его будете отскребать… Ладно, утром встану, помогу вам, сѝротам… Продукты на всё дежурство выдам после завтрака. Понятно?

— Понятно.

— Черничкины пяточки! — рявкнул вдруг подошедший Веня. — Как я люблю макароны по-флотски!

Весь день Санёк наблюдал за дежурными — Веней и его экипажем: сколько наливают воды, как засыпают продукты, как регулируют огонь в костре. Только завтрак проморгал — грохот половника о крышку кана разбудил спящий лагерь, когда всё было уже готово.

Этот день был объявлен днёвкой, то есть днём отдыха. Никуда не надо было плыть, красота!

После завтрака Вера, как и обещала, выдала Саньку с Василисой продукты на сутки.

— А классно, что на днёвку выпало, — сказал Санёк. — Спокойненько дров принесём, костёр разведём, никуда не будем бежать, торопиться.

— Угу… — согласилась Василиса. — И денёк хороший.

Лагерь стоял на крутом берегу, среди высоких сосен. Где-то неподалёку, говорили, есть посёлок, до которого можно дойти. После завтрака некоторые ребята купались, но не долго — водичка в реке холоднецкая. Всё-таки Карелия — это север…

Веня зашёл по щиколотку, и лес огласился его возмущённым юношеским баском:

— Да что за ч-ч… чудесное утро сегодня!

Санёк взял топор и отправился в лес. Набрав кучу дров, с запасом на обед и, как он надеялся, на ужин, мальчик позволил себе тоже залезть в речку, а потом поиграть с ребятами в мяч. А потом Татьяна Терентьевна заставила всех, а особенно новичков, отрабатывать на воде различные гребки — прямой гребок, обратный, подтяг, зацеп… Оказалось, что грести — это не просто так, а целая наука!

— Тяжело в ученьи — легко в бою! — заявила руководитель. — У нас впереди пороги второй и третьей категории, а тут экипаж совсем новичковый. Гонять вас и гонять, красавчиков. После обеда ещё потренируемся.

«Да, и на днёвке не особенно отдохнёшь», — подумал Санёк.

Ближе к обеду он занялся костром.

Тут пришла Катя и как ни в чём не бывало поставила рядом большой пакет с грибами.

— Там в лесу столько белых, ты не представляешь! Мы с Анькой собрали немного, можно приготовить.

У Санька словно оборвалось что-то внутри.

— Как — приготовить?

— Ну-у… сварить, наверное.

И ушла. Обратно в лес, не иначе теперь за ягодами.

Санёк побежал к Василисе:

— Василиса, у нас проблема. Называется — грибы. Много. Катя притащила. Я понятия не имею, что с ними делать!

— Не такая уж и проблема, — заметила вовремя оказавшаяся рядом Вера. — Просто добавьте в суп.

— Но у нас суп куриный! Там на пакетиках написано.

— Будет курино-грибной. Это нормально сочетается, как в жюльене. К тому же ни одна курица при приготовлении этого супа, скорее всего, не пострадала, а так наваристее будет.

Пришлось Василисе учиться чистить и варить грибы.

Зато супчик получился и вправду мировой, за уши не оттащишь. Ребята ели и искренне нахваливали дежурных.

«Рано радуетесь, мы ещё ужин не сделали», — думал Санёк.

Не зря Санёк волновался. Ближе к ужину появились ходившие с Татьяной Терентьевной в поселковый магазин Боря и Петя, а также увязавшаяся за ними Селена. С тех пор как Санёк сбежал из её экипажа, она, кажется, искала случая взять реванш.

Селена перехватила у Пети сумку с продуктами и подошла к Саньку.

— Вот. Тут молоко и яйца. Тэ-Тэ сказала омлет сделать.

«Как говорится, с приплыздом вас…» — подумал Санёк.

А вслух сказал:

— Омлет так омлет, — и забрал пакет.

Как можно спокойнее он спросил Василису:

— Василис, а ты омлет делать умеешь?

— Что? — она удивлённо округлила глаза.

— Ничего особенного. Надо сделать омлет. Это почти как яичница, которую ты умеешь.

Идти опять к Вере было неловко. Обращаться к Татьяне Терентьевне — тем более. К тому же она была занята: они с Фимой бились над заклинившей молнией на тенте.

— Подожди… я сейчас… — Василиса исчезла в палатке и появилась с телефоном в руке. — Хорошо, что здесь Интернет ловит. Пошли делать омлет.

Вскоре она уже колдовала над миской с яйцами и молоком. Санёк занимался костром.

— Сковороды у нас нет, но можно залить в крышки от канов, — объявила Василиса.

Так они и сделали.

На таганке стояли рядком кан с кипящими макаронами и две крышки с омлетом, который вёл себя как-то странно. Он совершенно не собирался равномерно запекаться, а норовил подло подгореть. По краям уже просматривались рыжеватые корочки. При этом жидкая серединка весело побулькивала.

— По-моему, пригорает, — сказал Санёк. — Может, помешать его?

— Кто ж омлет помешивает? — резонно возразила Василиса.

Они сидели на корточках, сунув носы почти в самое варево и периодически вскакивая, когда дым вдруг задувало в их сторону.

— Червоточина ты черешневая! — вдруг услышали они Венин ломающийся баритон. — У вас же всё сейчас сгорит к чумазой черёмухе!

— А что делать? — спросил Санёк.

— С огня снять для начала.

— Так не пропеклось же!

— И не пропечётся уже.

Санёк послушно снял омлет с огня.

— Так, — распорядился Веня, — будете сидеть, как чинные чижики, манна небесная с неба не свалится. Думать надо. Короче. В котле что?

— Макароны.

— Отлично. Макароны, яйца, молоко… нормально. Значит — вываливай!

— Что — вываливай?

— Омлет ваш недоделанный в макароны вываливай, там всё вместе и проварится.

— Да что за ерунда! — возмутился Санёк. — Кто ж так делает?

— Ну не знаю… возможно, вы будете первыми.

На шумное обсуждение подошли Аня и Катя.

— О чём спорите? — спросила Катя.

— У них омлет пригорает, а эти чокнутые чижики не хотят его в макароны вылить.

— Так не делают! — упирался Санёк. — А ты что молчишь, Василиса?

Та пожала плечами:

— Я думаю, Веня вообще-то дело говорит…

— Правильно! — поддержала Аня.

— И это будет лучше, чем просто сгоревший омлет, — согласилась Катя.

— Ну как знаете! Вы сами этого хотели! — сказал Санёк и опрокинул несостоявшийся омлет в почти готовые макароны.

— Пахнет вкусно, — констатировала Катя.

— Ещё бы, черничкины пяточки! — довольно улыбнулся Веня.

К костру подошла Вера.

— Ну как, справляетесь? Ребята помогают? Молодцы! Группа у нас — просто класс! А что это у вас макароны как-то странно выглядят?

Веня внезапно вспомнил про какое-то неотложное дело и побежал его выполнять. Аня и Катя тоже моментально испарились.

— Ну… — сказал Санёк, — короче, мы с омлетом не справились…

— С каким омлетом?

— Который Тэ…Татьяна Терентьевна велела приготовить…

— Она велела вам приготовить омлет?! На ужин? Да ла-адно!

— Нам так Селена сказала.

— А, ну если вам Селена сказала… Так, а с тушёнкой что будем делать?

— С какой тушёнкой?

— Которая в макароны шла. Я её обратно в Москву не повезу.

— И что теперь?

— Вываливайте туда и тушёнку.

— В молоко?!

— Молоко — продукт съедобный, тушёнка тоже. А если смешать два съедобных продукта, получается что?

— Что получается? — переспросил Санёк.

— Новый съедобный продукт. Всё нормально сочетается. Короче, тушёнку надо утилизировать. Это лишний вес в моей байдарке, — она выразительно сделала ударение на слове «моей».

— Ну что ж, попробуем… — сказал Санёк, открыл банки и вывалил тушёнку в кан.

То, что получилось в итоге, не было похоже ни на один съедобный продукт. И, придя на ужин, все были весьма удивлены видом этого самого ужина. В тарелках лежала комковатая масса весьма неаппетитного светло-коричневого цвета.

— Ой, крачки мои чумовые… даже не буду говорить, что мне это напоминает… — хрипло пробормотал Веня.

Девочки фыркнули.

— Это что? — спросила Селена. — Я это есть не буду. Это… это же хрючево какое-то, а не еда! — она сфотографировала на телефон содержимое миски, а потом демонстративно вывалила всё в кусты.

— Вы что, пиявок нам наварили? — спросила Тоня.

— Скорее, мухоморов… — вставила Селена.

Остальные тоже энтузиазма не проявляли.

Одна Вера спокойно села, зачерпнула ложку макарон и отправила в рот.

— Ух ты! — сказала она. — Вкусно-то как!

— Вкусно? — переспросил Петя.

— Тебе точно понравится.

Петя с сомнением на лице принюхался, попробовал варево кончиком языка, потом съел пол-ложечки, следом целую ложку и воскликнул:

— А хрючево-то — ничего!

Вера достала из кухонного пакета бутылку кетчупа:

— Да, чуть не забыла… Можно добавить, кто хочет… для цвета, — и передала бутылку по кругу.

— Карпушечка, ты гений! — констатировал Веня.

Когда к костру подошли Татьяна Терентьевна с Фимой, ребята уже за обе щёки трескали получившееся «хрючево» и только Селена сидела, отвернувшись от костра.

— Петя, а куда ты поставил сумку с яйцами и молоком? — спросила Татьяна Терентьевна. — Что-то я её нигде не вижу.

Повисла пауза.

— Селена у меня её взяла. Селена, где сумка?

Селена оглянулась.

— Вы сказали, омлет надо сделать, я дежурным отдала.

— Я же сказала, что сама сделаю омлет утром, поскольку дежурные ещё неопытные… — возразила Татьяна Терентьевна. — Так где же оно всё?

— Там, — показал Санёк на остатки макарон в кане. — Просто омлет у нас не получился, и пришлось всё смешать…

— Мировая вещь получилась! — одобрил Веня. — Почаще бы так готовили! Я добавки возьму? Чумовое хрючево!

— Веня, мы же договорились, что ты не ругаешься… За тобой уже скоро вся группа повторять будет!

— Да разве ж я ругаюсь? Это же чистая похвала до последней чертёжной чёрточки!

— Ладно… пока… Но я за тобой наблюдаю, запомни.

— Вообще ни на секунду не забываю!

— Смотри у меня… А кан после этого вашего «хрючева» будет сегодня мыть…

Ребята затихли. Мытьё кана являлось в группе универсальным наказанием за самые разные провинности. Если же все были просто паиньками, эта обязанность оставалась за дежурными.

— Кан сегодня будет мыть Селена, — безапелляционно подытожила Татьяна Терентьевна.

— За что? — вскинулась Селена. — Я этого даже не ела!

— Как бы тебе сформулировать… Венечка, помоги, пожалуйста.

— За ч-чрезвыч-чайное ч-человеколюбие! — радостно объявил Веня.

— Можно и так, — согласилась руководитель.

Ребята улыбались. Все всё поняли.