За границами книги

Виктория Романовна Борисюк

За закрытой обложкой – современный мир, на рукописных страницах – викторианская Англия. Молодая писательница даже не представляет, насколько сложный и тонкий мир она создала, но что будет, если однажды грань прорвется, и ей придётся встретиться со своим героем лицом к лицу и погрузиться в собственный мир, где всё неожиданно пошло совсем не по авторскому замыслу?

Глава 1

Уилл никогда не умел рассказывать сказки. Ну, не получалось у него заинтересовать слушателя, ввести его в волшебный мир и оставить до конца книги там. Так что я ему не только не поверил, но даже и рассмеялся. А, придя домой после смены, задумался.

Над тем, с каким спокойным выражением лица отвечал Уилл, прокручивал в голове свет, исходящий из шкафа. Ведь действительно, поблизости не было ни зеркал, ни как такового света. Но что, если за шкафом скрывалась дверь, ведущая в другую комнату? Однако, это ещё более фантастично, чем сказанное Уиллом.

Я прошёлся по улице, на которой был вчера, когда спасал мальчишку. Снег хрустел под ногами, пахло рыночными продуктами. Пугающий небритый старик подошёл ко мне и схватил за руку. Мельком я заметил у его ларька дубовый стол, накрытый тонкой клеёнкой, уже успевшей покрыться инеем На нём, видно спешно, в горстку были сложены маленькие, кое-как завёрнутые в бардовую ткань, зеркала. Остановившись, я тут же увидел своё отражение в одном из них, и что-то не то, как мне показалось, выразилось на моём лице.

— Сэр, не желаете купить зеркало? — спросил он, шевеля толстыми, обветренными губами.

Он внимательно смотрел на меня, до боли сжимая своей волосатой рукой мою руку.

В его глазах плясали не добрые, но и не злые искорки. Он улыбнулся, вытащил из-под материи одно зеркало и поднёс к моему лицу.

«Нас создали и за нами наблюдают», — произнёс появившийся в зеркале Уилл. Я мотнул головой и, отходя от ларька, оглядел торговца. Никаких черт злобы уже не было на нём — только удивление.

— Нет, благодарю, — отозвался я и, выдохнув свежий морозный воздух, зашагал прочь.

У меня было ощущение, что я сделал что-то против своей воли.

Девять. Девять вечера.

В девять, я знал, закрывается завод. Наконец перестают работать машины, всё затихает. Медленно затягивается небосклон чёрной, искрящейся наждачной поверхностью, голубеет белоснежная гладь, и тишина наполняет не только фабричную территорию, но и всё вокруг.

Я встал из-за письменного стола, взял пальто, повешенное на стул, и наскоро оделся. На улице крупными хлопьями падал снег. Осторожно открыв тяжёлую дверь завода, я оказался внутри; в тёмном, жутком пространстве. Единственное, что я не просчитал — так это то, что снег слетал с шапки, с пальто, с сапог и, попадая на пол, оставлял за мною мокрые следы. Силуэты паровых застывших машин угрожающе взглянули на меня, но я не стал там задерживаться, и тут же проник в запасную комнату.

Книги в шкафу стояли как обычно; я наспех зажёг свечу и снял с полки несколько книг. Никакого результата. Толстые томики я запихнул назад и провёл рукой по второй полке снизу. Неожиданно откуда-то сверху выпали две книги в чёрном переплёте — хорошо, я вовремя пригнулся, случайно погасив свечу.

Яркий свет, точно утром из окна, заполонил комнату. Я подошёл ближе к шкафу, дотронулся до исходящего от него золотистого света, перепрыгивающего от моих рук к складкам пальто, искрящегося, словно блики, которые скачут по чешуе рыбы, когда та только что после улова оказывается на берегу. Но в тот миг я и, признаться, испугался — шум, наделанный книгами, мог привлечь внимание к запасной комнате. И я оказался прав. У двери в комнату показался силуэт. Теперь его можно было легче разглядеть благодаря свету.