Волшебная больница Святого Владимурра

Виктория Миш

Мне обещали помочь. Вылечить сына, спасти от преследователей. Но волшебная больница Междумирья скрывает больше секретов, чем кажется. Например, тайну лечащего врача. Или того, кто клялся мне в любви. У меня тоже есть семейные тайны. И меньше всего я хочу посвящать в них врачей. А придется, ведь на кону стоит жизнь моего сына.

Глава 4

Мы поднялись на лифте на четвертый этаж. Потом шли по длинному долгому переходу. Стеклянному. Снаружи ничего не было видно из-за густого тумана, который буквально облизывал переход со всех сторон. Свет лился такой тусклый, что с трудом удавалось сообразить, день сейчас или ранний вечер.

Мы перешли в другой корпус с ровно такими же пустынными бело-желтыми коридорами. Спустились на лифте на второй этаж и потом снова куда-то шли.

Очнулась я только перед дверью с красивой табличкой, на которой были нарисованы черный и красный чемоданы. Медсестра деловито приложила указательный палец к сенсорной панели справа, и дверь щелкнула замком.

— Чемоданная, — пояснила Эллен, — Здесь вы можете оставить в выделенной ячейке все свои вещи на время лечения. В палаты брать их запрещено.

— Но у меня нет вещей, — я приоткрыла куртку и даже вывернула карманы брюк, — даже сумочки нет. Всё осталось в клинике. Со мной только то, что надето, и телефон.

— Вот всё это снимите и сложите в ячейку 351. Заходите внутрь, я поясню.

Мы вошли в комнату. Все три стены занимал огромный бежевый шкаф со множеством железных ячеек. В дверце каждой была плоская сенсорная панель.

— Приложите указательный палец к ячейке 351. Когда она откроется, положите на полку телефон. Тогда включится режим ожидания, и вы сможете спокойно переодеться.

Я с самым ошалелым видом уставилась на медсестру.

В комнате, кроме этих ячеек, а также пола и потолка, ничего не было.

— Во что переодеться?!

— В специальную больничную одежду, — Эллен взмахнула рукой, и позади меня прямо из воздуха материализовалась кушетка, на которой лежали какие-то свертки, — Здесь подобран домашний костюм, пижама и нижнее белье по вашему размеру. Шлепки, домашние туфли и кеды. Всё это одноразовое, и утилизируется после выписки. Так что не беспокойтесь, никто до вас одежду не носил. В палате, которую вам выделили, есть все необходимые гигиенические средства. Без зубной пасты и расчески не останетесь.

— Спасибо!

К такому супер сервису я оказалась не готова.

— То есть всё снимать и складывать на хранение? — недоверчиво спросила я.

Даже в Турции бесплатно на время выдают только халаты и полотенца. А здесь — прямо полностью обеспечивают, с головы до ног!

Что-то нереально волшебное тут творится!

— Да. Я подожду снаружи. Как сложите вещи, просто захлопните дверцу. Она запомнила отпечаток вашего пальца и ауры. Никому другому не откроется. Броня!

— Обалдеть!… То есть, спасибо!

Я подождала, когда Эллен выйдет за дверь, и стянула куртку со свитером.

И чем тут нас волшебная больница удивляет?

Я развернула первый сверток. Домашний костюм и футболка. Минуту пыталась понять, почему велюровый костюм коричневого цвета из сто процентного хлопка считается одноразовым. Пощупала его, повертела. Хорошая, добротная вещь!

Им его лень стирать, что ли?

Еще больше я удивилась хлопковому белью и фланелевой пижаме. И если белье было нейтрального бежевого цвета, то пижама оказалась светло-розовой да еще с принтом из снежинок.

— Миленько! — я переоделась в костюм, а оставшиеся вещи упаковала обратно, — А кеды действительно моего размера?

Что и говорить, они оказались впору.

— Вы там скоро? — постучали в дверь.

Кажется, я успела исчерпать ангельское терпение Эллен. Слишком долго переодевалась и рассматривала чудо-вещи. Мне они, в самом деле, показались прелюбопытными. Например, шлепки оказались в тон домашнему костюму. Как и кеды — коричневые с бежевыми вставками по бокам.

Аккуратно сложив вещи в ячейку, захлопнула ее.

— Кирилл Иванович уже прошел в ваше крыло. Обход, а ваша палата в самом начале, — обеспокоено сообщила Эллен и потянула в сторону очередного коридора, — Не стоит заставлять его ждать.

Палата оказалась современной и весьма оборудованной. На двоих. Вернее, не так. Под каждым номером был бокс, разделенный на две комнаты. В каждой комнате лежал родитель с ребенком. Душ был один на две комнаты, также в помещении перед комнатами располагался холодильник.

— Для передачек? — усмехнулась я, вспомнив роддом.

— Нет, — Эллен провела меня в свободную палату и закрыла распахнутое окно. К слову, за окном ничего не было. Совсем ничего! Даже не по себе как-то стало, — По вечерам мы предлагаем кефир или ряженку. Можно не пить сразу, а поставить в холодильник и выпить перед сном. Или если на полдник выдаются глазированные сырки. Их тоже лучше хранить в холодильнике, сами знаете.

— Ясно. То есть передачки передавать запрещено?

— А зачем они вам? — Эллен поправила покрывало на односпальной кровати, — Вас всем обеспечивают, кормят. Вы приехали не на курорт, а на лечение. Незачем отвлекаться на постороннее, или кушать неизвестно что. Так что… Вы пока обустраивайтесь, и ждите Кирилла Ивановича. А я пойду.

— Хорошо. Спасибо, Эллен!

В палате было уютно. Как раз после слов медсестры я и провела параллель. Номер в гостинице и палата в больнице выглядели одинаково. Бежевые шторы, прозрачная белая тюль. Одна односпальная кровать. Детская кровать — без перил, зато с низкими продолговатыми бортиками, чтобы ребенок не вывалился. Стол деревянный и один стул. Весьма простенький, но чистый и новый шкаф. Пока я раскладывала вещи по полкам, не могла отделаться от мысли, что нам с Темкой нереально повезло.

— Мадам Крутецкая? — низкий бархатный голос застал меня за уборкой обуви. Я как раз раскладывала шлепки и кеды на нижней полке. Дернувшись, я неприятно стукнулась локтем о дверь шкафа.

— Можно просто Джули.

— Джульетта Ивановна, — высказал осведомленность голос, чем заставил снова вспыхнуть и критично посмотреть на его обладателя, — Я — Кирилл Иванович Свиридов, ваш лечащий врач. Давайте присядем.

Он был невысоким и коренастым. Уверенно стоял на ногах, сжимая в руке папку. Подтянутая спортивная фигура в белом халате смотрелась гармонично, будто передо мной не врач, а модель, изображающая врача. Коричневые короткие волосы аккуратно подстрижены. Медицинская маска на пол лица, переводила внимание на глаза. Темные, внимательные.

Но, что самое интересное, я не чувствовала в его присутствии страха. Он разительно отличался от других врачей. Не знаю, чем, но отличался.

— Очень приятно! — машинально буркнула я и села на односпальную кровать, — Расскажите, что будет с сыном?

На одну секунду в его глазах вспыхнула искра. Кивнув каким-то своим мыслям, он спокойно присел на единственный стул.

— Мы уберем зажим. Проведем процедуры, ускоряющие заживление и восстановление жизненных процессов. Организм вашего сына истощен. Сильно истощен. Я едва представляю, как он смог дожить в таком состоянии. Простите, что говорю прямо, но Артемий в очень критичной ситуации. Думаю, его вторая сторона вытягивала тело всё это время. Силой звериного духа. Знаю, что вы не в курсе об его истинной природе…

— Совсем не в курсе! — выдохнула я, — То есть, если бы мы не попали сюда, то?…

Даже не смотря на то, что на враче была надета маска, ответ я уже прочитала по глазам. И замерла от ужаса.

— Да, всё сложилось бы печально. Иннокентий Иванович считает, что после выписки вы должны обратиться в органы магического правопорядка, чтобы провели расследование и нашли виновных. Кто-то умышленно обрек вашего сына на смерть. Это нельзя оставлять безнаказанным.

— Но кому мы помешали?! — рыдания вырвались помимо воли. Я пыталась держать себя в руках и не истерить, но получалось плохо. Врач подтвердил мои худшие опасения, которые появились после разговора с заведующим — кто-то намерено хотел свести Тему в могилу. И… это было чудовищно! Ужасно! — Зачем? Зачем нужно было вставлять эту чертову штуку?

— Не знаю. Однако данная операция проведена противозаконно. Всеми врачами Междумирья признается право существ на здоровую и счастливую жизнь. Никто из нас не стал бы заниматься подобным вредительством.

И он говорил правду. Я чувствовала это всеми фибрами своей измученной души.

Очевидно, нам с сыном не повезло. Нам попался какой-то маньяк, который загнал нас в угол. Лишил будущего.

Но не лишил надежды!

— Боже! Как же так?!… — я уронила лицо в ладони. Слезы больше не сдерживала, они потекли горной рекой, водопадом…

Врач деликатно молчал и ждал, пока я нарыдаюсь. А я всё рыдала и рыдала, не в силах остановиться. Как же так?! За что?!! Разве я сделала что-то плохое? Перешла кому-то дорогу, чтобы так мстить? Но я ничего плохого за свою жизнь не делала и всегда всем помогала.

Или этого мало?!…

— Джули, успокойтесь! — Кирилл Иванович неожиданно навис надо мной темной тенью. А потом его широкая ладонь опустилась на плечо и ободряюще сжала, — Всё страшное — позади. Подумайте об этом. Через полтора часа операция. Хорошо, что вы доверились Рэю и приехали сюда. Это было важное решение. Вы стояли на распутье судьбы, но повернули в правильную сторону. Немногие соглашаются приехать к нам. А потом становится поздно… Вы же — молодец, что решились. Это было сложно, я знаю. Теперь всё изменится, ваш сын поправится. Обещаю!

— Кто такой Рэй? — всхлипнула я и подняла зареванные глаза.

Очертания врача размывались, даже темные глаза были скрыты за густой пеленой. Наверное, я здорово опухла. Но это было неважно. Главное, узнать! Узнать побольше!

— Охотник. Он ищет детенышей по всем мирам. Тех, кому нужна помощь. Впрочем, вас он привел по другой причине.

— По какой?

Врач замолчал. И это молчание длилось долго — минут пять.

— Пусть он сам расскажет вам об этом. Я не в праве говорить.

— Да как же я спрошу?! Мы даже не обменялись номерами телефонов. Он высадил нас у входа в больницу, и уехал, не попрощавшись!

Кирилл Иванович красноречиво молчал.

Понятно. Тема Рэя-табу. Разочарование, мгновенно затопившее меня по самые уши, подтолкнуло с вызовом спросить:

— Почему вы все Ивановичи? Все. Или почти все… Так не бывает!

— Вам важно уточнить это именно сейчас? — в нейтральном голосе врача мне послышался мягкий укор, — Если по Артемию больше нет вопросов, я продолжу обход. Сегодня я дежурю, так что еще загляну к вам часов в десять-одиннадцать вечера.

И он сделал пару шагов к двери.

Уйдет.

Я вскочила с кровати, как ошпаренная.

Сейчас он уйдет и бросит меня одну!

— Я задала вам… важный вопрос! — узнать загадку одинаковых отчеств мне показалось важным в эту минуту, — Почему вы не отвечаете? Это какой-то заговор?

Я не видела лица врача, но почему-то показалось, что он остановился перед порогом нервно, словно бы с досадой.

— Вы перенервничали, Джули. Не стоит загружать мозг лишней информацией. У вас итак, полагаю, выдался непростой день. Отдыхайте. Сын придет в себя к ночи. Возможно, будет бредить после переноса души в другое измерение. Вам стоит приберечь силы для ухода за ним. И не забивать голову глупостями.

— Это не глупости! Совсем!

Иногда, когда я чувствую чужое сопротивление, меня несет: хочется проломить, снести его. Доказать всем и каждому, что я права. А другие — нет. В детстве мама меня часто упрекала в том, что я делаю всё на зло. Наперекор ей. Но это не так. На самом деле я хочу докопаться до правды.

— До вечера, Джули! — тон врача был непоколебим.

Он спокойно вышел за дверь, проигнорировав мое учащенное дыхание и сжатые в приступе ярости кулаки.

— Да как же это так?!! — вскрикнула я и плюхнулась на кровать, — Всё в этой больнице не так!

Я и сама чувствовала, что мое поведение выходит за рамки. И Кирилл Иванович поступает мудро и правильно, не акцентируя внимание на моих вопросах.

И всё-таки, почему он не ответил? Почему?!

Умом я понимала, что истерить и принуждать врача к ответу — глупо и, как минимум, невоспитанно. Но ничего не могла с собой поделать. Мне до чертиков хотелось узнать, почему врачи называют себя Ивановичами. Не Петровичами, Александровичами или Георгиевичами. Именно Ивановичами. В этом мне виделся скрытый смысл.

Словно бы ответ был зацепкой в сложной детективной истории. Вот почему я пристала к Кириллу Ивановичу с этими отчествами.

— Ладно. Потом обязательно спрошу. У него или у Рэя… — я сбросила кеды и с наслаждением растянулась поверх покрывала, — А ведь они правы. Темка у меня — непростой малыш. Странности начались с самого начала. С его рождения…