Последний подарок детству

Виктория Миронова, 2021

Что чувствуют дети, о чем они думают и мечтают, чего боятся? Как быть, если твоя мама учительница и всю себя отдает своим ученикам? А папа, вроде бы есть, но с ними ли? Что действительно происходит в школе? И как понять, где кончается невинная шутка и начинается жестокая игра? «Последний подарок детству» Виктории Мироновой – не только пронзительная история семьи, рассказанная всеми ее членами, и не только честная история детства, еще это книга о понимании. Взрослые часто забывают, что сами когда-то были маленькими, и иногда так важно им об этом напомнить.

Глава IV

Солнца цветастые брызги

Когда начинает прорастать трава,

Почему-то друга жду.

Танэда Сантока

Кто-то тронул сзади Сашу за плечо, и, оглянувшись, она увидела Витька. Когда встречается по дороге такой Витек, всегда стыдно за свое нытье. Правильно говорит папа, что если у тебя руки-ноги целы и с головой все в порядке, не ленись — и в жизни многого добьешься. И всегда в пример ставит Витька, у которого детский церебральный паралич, а с таким заболеванием шутки плохи. Это когда руки пляшут сами по себе, ноги друг с другом не ладят, походка от этого — прыг-скок, с подволоком то одной, то другой ноги, да еще и с речью — засада, то есть сплошное мычание. Ну ничего не понять!

Один раз сестренки целый день играли в «Витька», пока мама не увидела и обеих не поставила в разные углы. Она ведь тогда даже не поняла, что дочки таким образом старались примерить на себя судьбу Витька.

Ведь с такими, как у Витька, руками, чай и то невозможно попить, уж не говоря о том, что нож в руках становится смертельным оружием. Тогда в ходе эксперимента Саша порезала себе руку два раза, а Соня — один, но так сильно, что потом неделю не могла играть на пианино.

Нет, ну правда, взрослые — совсем другие люди. Когда они с Сонькой изображают узбечку, которая носит им молоко, мама всегда ввязывается в их игру, да еще и лопочет что-то, что осталось из ее узбекского детства.

До великой перестройки она вместе с родителями жила в Узбекистане, а когда всем русским там перекрыли газ и намекнули, что они вроде оккупантов, и узбеки поперли и немцев, и русских, и корейцев — всех, мама оказалась в Сибири. Своих «земляков» выискивает, помогает, а уж на базар с ней можно и вовсе не ходить, в ней восточный азарт просыпается, торгуется, но потом покупает по тем же сибирским ценам и сдачу не берет никогда.

— Там, в Узбекистане, нелегко, работы для людей нет, — грустно вздохнет, — где им еще заработать?

Так что же весь этот Чуркистан сюда валит? И всех их жалеть, когда они сами наживаются, заламывая такие цены на рынках России?

Вот, к примеру, у Сони в классе учатся Умиджон Давлятов — узбек, и Тамара Харашвили — грузинка. Родились они в Сибири, но, слыша разговоры взрослых, каждый день устраивают разборки:

— Ты, чурка, что ты делаешь в моей Сибири? Вали в свой Чуркистан!..

— А-а-а, Саакашвили, хайль Гитлер, а ты вообще давай в Грузию двигай!

Эти диалоги с первого класса слышат все одноклассники. Соня их очень артистично за ужином пересказывает. Папа хохочет, а мама всегда чуть не плачет.

В ее узбекской школе в классе было двадцать три человека пятнадцати национальностей, но дети все жили дружно, и для мамы воспоминания о школе —

всегда самые счастливые. Она считает, что когда начинаются ссоры по национальной принадлежности, в этом всегда виновата власть, политика. А простым людям нечего делить. Вот и Тамарка с Умиджоном — дети, а раз они уже сейчас конфликтуют, что будет, когда вырастут?

Сонька всегда маму успокаивает, что дети просто дурака валяют.

Ведь после всех уроков в школе этот самый Уми-джон тащит Томке Грузиашвили, как ее дразнят в школе, портфель до самой остановки. Да и фрукты он часто приносит в класс и раздает всем детям, иногда немытые. В прошлом году весь Сонькин класс подхватил дизентерию, но этот факт говорит только о душевной щедрости Умиджона и о том, что в классе нет никакой национальной вражды. Просто дружно тогда сходили на горшки всем классом, наверное, до сих пор врачи инфекционного отделения вздрагивают, вспоминая, как веселился весь этот народец.

Конец ознакомительного фрагмента.