Последний подарок детству

Виктория Миронова, 2021

Что чувствуют дети, о чем они думают и мечтают, чего боятся? Как быть, если твоя мама учительница и всю себя отдает своим ученикам? А папа, вроде бы есть, но с ними ли? Что действительно происходит в школе? И как понять, где кончается невинная шутка и начинается жестокая игра? «Последний подарок детству» Виктории Мироновой – не только пронзительная история семьи, рассказанная всеми ее членами, и не только честная история детства, еще это книга о понимании. Взрослые часто забывают, что сами когда-то были маленькими, и иногда так важно им об этом напомнить.

Глава II

Моя мама — педагог, в дом несет проблем мешок

Дети и боги любят бывать там, где их хвалят.

Японская пословица

Учиться Саша в школе не хотела, потому что с самого рождения была вынуждена находиться в этой самой школе. Ее мама, педагог, безгранично любила свою работу, детей. О каждом своем ученике говорила часами, в каждом-то она выискивала способности: то выпускала сборники стихотворений, то организовывала выставки рисунков, то какой-нибудь авторский музыкальный вечер устраивала.

Когда ее родные дети вдруг заболевали, мама не могла себе позволить оставаться дома, а тащила их с собой в школу, потому что не могла бросить «своих» школьных детей. Там же всегда что-то происходило, ее присутствие было обязательным: то педсовет, то дискотеки, то трудовые десанты, а то — конец четверти, и мама, зарывшись в тетради и журналы, выставляла четвертные оценки.

Да, еще идиотские выходы в воскресенья, вся страна отдыхает, ее же мама должна обеспечить концерт и изобразить искусственную радость по поводу очередных выборов депутатов, мэров, президентов.

Где-то прямо орут с экранов о недопустимости киосков с алкоголем рядом со школами, а как выборы, так в самой школе наливают водку уже на крыльце, чтобы хоть как-то привлечь избирателей… Дети поют и пляшут в проходах, мимо дядьки с пивом ходят. Кому же такое в голову пришло, что именно дети должны петь для пьяной толпы? А главное зачем? Лишь бы избрали того, кого надо? Того, кого уже без выборов и так назначили?

Саша с детства ненавидела школу, потому что частенько мама плакала от этой самой школы, точнее, от администрации.

В голове маленькой Саши сложился страшный образ администрации — чудовища пострашнее, чем в мультике «Корпорация Монстров».

Хотя на деле оказалось, что администрация — это четыре толстые старые тетки, одинаково коротко постриженные, как будто недавно вышли из тюрьмы, и их волосы только-только начали отрастать.

Папа Саши всегда говорил, что женщину украшают волосы, поэтому все его девочки носили длинные волосы, мама собирала свои в пушистый хвост, может, ей лысые тетки из администрации и завидовали?

Одна из них называлась директором школы, другая — завхозом и ее лучшей подругой. Саша собственными глазами видела, как они прямо в школе среди белого дня распивали водку и матерились хуже тех сантехников, которые однажды в детском саду ремонтировали унитаз, куда Вовка выкинул старую плюшевую чебурашку. Молодец он, правда! Кому теперь нужны чебурашки? Спросите кого хотите, дети любят играть с Халком или Железным человеком. В крайнем случае сойдет Капитан Америка, у всех от него давно истерика! Lego — великая игра, она и унитаз не сможет засорить. Хотя и от нее вред случается… Вон Аринка, подружка Саши, в нос засунула детальку, так ее на «скорой» увозили. Про что это? А! Про школу!

Еще две другие тетки были завучами. Они так похожи друг на друга — всегда злые с нахмуренными бровями, властно орущие, Саша их постоянно путала. Да и как не спутать? Жабы Геннадьевны — Сонька их так называет — и впрямь на одно лицо.

Когда Саше было два годика, одна из них решила показать, что она страсть как любит малышей, взяла ее на руки и давай подкидывать, прижимать к себе, как родную.

Саша заинтересовалась массивной золотой сережкой в ухе завучихи и не со зла, конечно, но сильно дернула. Наверное, получилось больно…

— Ах ты, дрянь! — сразу завопила та. — Туда же, сучка маленькая, к золоту тянешься!

Мама незамедлительно ее забрала, а Саша громко сказала:

— Ты, тетя, сучка, ты!

Понятное дело, что после этого случая завучиха стала придираться к маме.

Потом испортились отношения с завхозихой.

И все это происходило на глазах Саши. Взрослые никогда не замечают детей: пьют, сквернословят, сводят друг с другом счеты. А дети-то все видят и соображают, что к чему. Почему же эти самые взрослые удивляются: где дети поднабрались всякой гадости? Ага, тетеньки, ага, дяденьки, вы и были примером во всем!

У мамы тогда умирал папа, дедушка Сони и Саши. Маме пришлось брать раньше отпуск, чтобы попрощаться, они тогда вместе и полетели в Москву. Саша приболела, не оставлять же ее, больную, на папу, ему бы с Соней справиться. Семья разделилась.

Саша увидела тогда постепенное угасание деда, и не она одна стала свидетелем его смерти. Очень помогала и даже спасала Земфира — певица, чей голос изо всех открытых окон просил: «Пожалуйста, не умирай!» И она же, Земфира, вернее, ее песня, была руководством к действию: «Хочешь сладких апельсинов…», и они с мамой покупали деду апельсинов. Да, если бы не Земфира!.. Спасибо ей… Она сильно тогда выручила своей замечательной песней. Такой растерянной, жалкой и несчастной Саша свою маму не помнила.

Жаль, дед умер… Хороший сильный человек был. На могиле говорили, что его убила перестройка, которая прокатилась по стране очередной гражданской войной. А на войне как на войне. Вот и ее последствия настигли деда через столько лет. Не мог он пережить расставания с Узбекистаном, в который вложил много сил. Когда поперли оттуда русских и рухнуло все, он лишился всего: работы, дома, сада, в котором каждое деревце было посажено и выхожено его руками, но главное, в нем пытались убить веру в партию, во имя которой ему было не жаль и своей жизни. Ему даже в гроб положили его партийный билет, так он завещал. Правда-правда, не все коммунисты были хапугами, преступниками, как их порой представляют. Большинство из них — честные и порядочные люди, которые старались служить людям, Родине. Не ради красного словца так говорили на похоронах деда — он действительно отдавал людям все, иногда последнее.

Похоронив своего отца, уже в июле мама приступила к работе. Ей поручили благоустройство школьного двора. Теперь уже детский сад был на карантине, поэтому Саша ходила вместе с мамой на работу. Они поливали цветы, пропалывали клумбы, подметали…

Работая на школьном участке, мама как-то смогла вовлечь в процесс детей из разных классов, и те с удовольствием с ней работали, так что клумбы полыхали разноцветьем, а двор — чистотой. Любо-дорого было смотреть на такой ухоженный пришкольный участок. Даже первое место присудили!

Однажды, когда, поработав во дворе, дети вернулись в школу, из своего кабинета выскочила завхозиха и начала орать и материться, выгоняя школьников из помещения, дескать, нехрен, и это, заметьте, в мягкой форме, очередной ремонт портить!

Понятное дело, мама встала на защиту детей: после трех часов работы на участке им и руки помыть нельзя?

Тут же получила мама от этой отвратительной тетки за все: за свой чудесный хвост (почему-то именно он стал главным раздражителем), за любовь детей, за то, что не в одиночку убирала двор, а ей помогали ученики, причем делали они это не из-под палки, а с видимым удовольствием.

Понятное дело, все матерные слова, услышанные от этой мерзкой тетки, даже вспоминать не хочется. Хорошо, что и закон есть о запрете нецензурной брани. Если бы еще он исполнялся в нашей стране… Эти поганые и мерзкие слова звучат везде, и так бывает страшно от их агрессивности!..

Саше стало очень обидно за маму, и она заплакала, а одна девочка, похоже, очень добрая, предложила:

— Моя мама работает в полиции, давайте пригласим ее, составим акт, мы — свидетели, что эта тетка оскорбила вас, нас. Какие мы ей ублюдки? Ее посадят суток на пятнадцать, или же заплатит административный штраф…

Но мама стала оправдывать эту хамку.

— Знаете, мои хорошие, спасибо вам за помощь, но Лидию Евгеньевну, а не тетку, можно понять, — в голосе мамы Саша слышала обиду и понимала, что она изо всех сил старается быть спокойной. — Все лето не была в отпуске, огромный ремонт в школе организовала… Вот нервы и не выдерживают. Она переживает за ремонт и чистоту в школе.

— Ну-ну, нервы у нее не выдерживают! А сколько она заработала себе в карман за этот самый ремонт?

— Нам родители постоянно говорят, что они с директором на пару воруют, а в администрации города кто-то свой прикормленный сидит.

— Видели бы вы их дачи, такие за школьную зарплату не построишь.

— У моего отца директриса постоянно деньги клянчит, и он ей не отказывает, чтобы у меня проблем с училками не было…

— А отца Додика они вообще достали, ведь он уже три кабинета отремонтировал за свой счет, им все мало…

— Да что ремонт! Где могут, везде воруют. На родительских собраниях всегда липовые отчеты показывают: как будто у нас в туалетах всегда есть бумага «Zewa», не хуже, воздухоочистители. И чего они только, заботливые такие, на наши нужды не тратят…

— Ну-ну, тратят на свои!

— Зимой каждую неделю шубы меняют!

— Да директриса на эти деньги на юга мотается!

— Или в Москву…

— Вчера только из Турции вернулась, хвасталась этой завхозихе, как ее там шоколадом обмазывали…

— Ну, а это вообще не наше дело, — строго перебила мама своих учеников, — этим занимаются или сплетники, или правоохранительные органы. Идите по домам, а завтра вас буду ждать, надо еще подбелить бордюры клумб.

Вечером Саша собственными ушами слышала, как мама позвонила директрисе и очень твердым голосом сказала, что если еще раз заместитель по хозяйственной части позволит оскорбления в адрес детей или ее самой, то она будет вынуждена обратиться в суд.

Понятно теперь, почему у мамы испортились отношения и с директрисой. Они же с завхозихой, может, подружками и не были, но воровали вместе, это факт, детей не проведешь. Да и папа всегда в таких случаях говорит, что рука руку моет…

И вот однажды этим двум теткам представился случай как следует отомстить маме, да так, что той пришлось подать заявление по собственному желанию.

Однажды она забыла ключ от кабинета. Что за трагедия, скажете вы и будете правы, потому что во всех приличных организациях всегда есть запасные ключи. Только не в маминой школе. Все они хранились у страшной-престрашной заместительницы по хозяйственной части. Во-во, у той самой тетки, которую все называют завхозихой.

И попала наша мама, бедная учительница, в ситуацию «ключа». Обратилась к завхозу, а та ей:

— Я не швейцар тут каждой открывать.

Обратилась к завучу, а та ей в ответ:

— Мне наплевать, где будете проводить свои уроки, хоть под лестницей. Забыла свой ключ от кабинета, сама виновата…

Вот и пришлось маме идти к директору, а та ждала какую-то очередную проверку и, как всегда, нервничала. Кстати, меньше бы воровала, меньше бы нервничала…

Но мама в тот момент думала, как типичная учительница. Ведь раз директор возглавляет школу, то, понятное дело, для нее должно быть важно, в кабинете ведет учитель свой урок или под лестницей.

Мама маленько странная. К примеру, наивно думает, что каждый ребенок является для учителя более важным, чем директор, завуч, методист, президент России… Что каждый учитель является для директора более важным, чем завхоз, завуч, методист, заведующий гороно, облоно, президент России…

Ха-ха-ха!.. Может, еще кто-то думает так же? Таких давно вышибли из школ.

Ученик — Учитель — Урок — основа любой школы. Так наивно думает мама. Ха-ха-ха… Три раза ха-ха-ха!

На самом деле всем на это наплевать!

Никто никогда не имеет права вторгаться в этот процесс. В этом — основа воспитания личности Гражданина Страны.

Бедная-бедная мамочка! Ха-ха-ха!! Сто раз хаха-ха…

Какие личности нужны, какой стране? Нужно стадо, быдло, которым удобно управлять!

В тот же день все это мама пыталась сказать директрисе, но та ждала какую-то проверку, и ей было не до высоких педагогических истин. О них она сама могла красиво говорить с высоких трибун, а тут, в обычной жизни, учителя ее раздражали, детей она уже давно ненавидела, а родителей воспринимала с позиции «даст — не даст». Любая же проверка могла закончиться снятием с должности.

Вместе с завхозом, не жалея оскорбительных слов, вылили на маму, как говорится, ведро помоев и ключа от кабинета не дали.

И маме не оставалось ничего другого, кроме как написать заявление без сохранения заработной платы на этот день и поехать за ключом в другой район города, а это с пробками часа три по времени в оба конца, на что директриса тут же среагировала в своей обычной хамской манере:

— А с чего ты взяла, что я его подпишу? Это будет прогул, и сама знаешь, какая статья будет при расчете.

Вот тогда мама и написала заявление по собственному желанию, и директриса тут же это заявление подписала. Мама уехала за ключом, чтобы забрать личные вещи из кабинета, но когда вернулась, ее 37 кабинет был открыт, ключ лежал на столе, а в школе уже рыдали директриса и завхозиха. Оказывается, по каким-то каналам ученики узнали, что мама увольняется. Они вышли на крыльцо и на видеокамеру высказали все, что думали и знали про администрацию школы. А одна девочка даже сказала:

— Если из школы уйдет Наталья Сергеевна, я сброшусь с девятого этажа. В своей предсмертной записке напишу, что есть еще такие учителя, ради которых и жизнь не страшно отдать, и там же укажу причину смерти: увольнение любимого учителя директором школы.

Как бы там дальше ни было, директриса была очень умным человеком, потому и сидела в своем кресле не один десяток лет, даже звание заслуженного учителя России себе выбила, не дав ни одного открытого урока, не поучаствовав ни в одном профессиональном конкурсе. Просто так, плечами отодвинула действительно достойных звания учителей, нагло и бессовестно присвоив результаты их труда себе. Сомневаетесь? Посмотрите!

В России что ни директор школы — то заслуженный учитель. В «заслуженных учителях» быстро оказываются и их дочки-сыночки. Да и школы переходят в наследство из поколения в поколение, а не только звания.

Можно снять шляпу, как говорил Сашин дед, перед теми директорами, которые смогли выдвинуть действительно настоящих учителей на звание «заслуженный».

Короче, эту ситуацию погасила сама директриса. Мамино заявление было порвано, но она написала новое, и тут уже дети упросили маму остаться в школе.

— Мы вас в обиду не дадим, нам осталось учиться в этой школе три года, нас выпустите и… уходите.

— Пока мы с вами, вас никто не оскорбит, не обидит.

— Вы нам нужны… Нас в этой школе никто никогда не понимал…

— Вы понимаете, что вы под нашей охраной? Они просто не посмеют…

Как ругался дома папа, он просто орал, что надо уходить из этой коррумпированной школы, что вокруг полно других школ — сотни, но мама сказала, что пообещала… детям…

Как вам это нравится?

И вот уже третий год она держит оборону против этой преступной администрации.

Взять хоть последнюю историю с учительским конкурсом. Бедным педагогам в нашей стране спокойно жить не дают…

Мама рассказывала про конкурс папе в спальне, а Саша с Сонькой все опять подслушали. Те еще шпионки — заранее под родительскую кровать залезли. Ладно б только про мамины секреты узнали, так еще ж чуть не стали свидетелями зачатия очередного ребенка… Товарищи взрослые! Укладываясь спать, обязательно заглядывайте под кровати!

Во второй части прослушивания ничего интересного, как кроме ахов-вздохов не было, а как выбираются лучшие учителя России мама папе со слезами поведала…

— Уважаемые коллеги! Сегодня мы заканчиваем наш педсовет голосованием. Я вам предлагаю кандидатуры на Всероссийский конкурс лучших учителей России. Голосуем поименно.

— Татьяна Ивановна?

— Все «за».

— Марина Владимировна?

— Все «за».

— Наталья Сергеевна?

— Все «за»? А я — против этой кандидатуры. Уважаемые коллеги, Наталья Сергеевна — самый недостойный учитель нашей школы, она зомбирует учеников. Помните ту историю, когда меня шантажировали ученики в связи с ее увольнением? А еще она подрабатывает в 84 лицее, приносит им грамоты, а не нам. Давайте еще раз проголосуем. Думаю, что вы меня поддержите. Это не тот учитель, кого мы можем рекомендовать… Что? Все «за»? Я же вам изложила свою позицию!

Саша помнит, как мама рассказывала папе:

— Я вышла, и было так хорошо на душе, что несмотря на призывы директора, учителя проголосовали за мою кандидатуру, не побоялись.

— Чего бы им бояться? Сама говорила, что про нее в кулуарах рассказывают. Взяточница, воровка…

— Да понятно… Но как я им всем благодарна, понимаешь, могли же и «против» проголосовать. Она вообще по-подлому поступила, уже все документы были готовы, нет бы сразу в лицо сказать, что не достойна, что не имею права участвовать! Столько времени убито было! Так обидно!

— Твои коллеги не без глаз, они что, не видят, как ты пашешь?

— Обида, понимаешь, обида меня душила, и я пошла в кабинет директора, говорю ей: «Людмила Евгеньевна, вы так себя некрасиво повели на педсовете. Неужели я мало грамот школе приношу? И в лицей на подработку пошла не от хорошей жизни. Вы прекрасно знаете, сколько я у вас получаю. Ну хорошо, я не буду участвовать в конкурсе, сниму свою кандидатуру, раз вы так против, но свою работу с результатами моих учеников я отправлю на сайт министерства образования с комментариями, как меня на конкурс не “пущали”, хорошо?»

И тут, представляешь, директриса говорит ласково так, я даже растерялась: «Принеси-ка мне твою трудовую, я в нее забыла одну благодарность вписать».

Мама тогда от возмущения даже задыхаться начала, папа ее утешал как мог.

— Видишь, она мгновенно перестроилась, как только поняла, что я молчать не стану. Какая подлая! Никогда я ей не прощу Ольгу Демидову, она тогда, перед смертью, приезжала ко мне попрощаться. Знаешь, Оленька тогда сказала мне, что заболела из-за нее, от ее беспросветного хамства, изощренного унижения. Ты ведь должен ее помнить? Как же она тогда сказала? Вспомнила: «Вот увидишь, Наташка, эта директриса загнала меня в могилу, а потом на поминках будет разливать кисель и говорить, какой же я была талантливой учительницей».

Как в воду глядела, на сорок дней нас собрала сестра Оленьки в ее квартире — она жила рядом со школой — сидели, хорошо так поминали, вдруг явилась эта с кастрюлей киселя из школьной столовой, уже поддатая, и давай Ольгу хвалить. Так противно стало… Многие сразу ушли с поминок. Сейчас только поняла, что она до сих пор обожает человека загонять в стрессовую ситуацию, наслаждаться его переживаниями, болезнью, смертью. Вспоминаю, кого бы ни хоронили, всегда в центр норовит усесться, поближе к родне, к гробу — может, от горя питается? Кто она после этого? Как же такие люди называются, которые питаются чужой энергией?

Родители ушли в ванную, Саша с Сонькой по-пластунски поползли в свою комнату. Еле успели, родители всегда вечером заглядывали к своим ненаглядным доченькам — одеяла подоткнуть, подушки поправить, лишний раз полюбоваться…

— Красавицы!

— Доченьки!

— Слушай, ну какие же они разные!

— Одна — мамина, другая — папина. Разные, но такие родные!

Вроде на год и отстала администрация от мамы, и конкурс она выиграла, хоть и лишь на областном уровне, и все вроде устаканилось, как на подмогу администрации явился сам министр образования. Он придумал — а может, его окружение — «Оценочные листы» деятельности педагога, по которым начислялись премиальные учителям за сверхурочные часы, олимпиады, конкурсы и прочую деятельность баллы, значительно повышающие зарплату.

И знаете, кто в школе стал получать самую маленькую зарплату? Догадались? Конечно, мама. Потому что даже этот умный министр — а он должен быть самым умным, раз назначен быть министром — не учел российского менталитета. Ведь во всех школах России, у всех директоров есть дочки-сыночки, которые, к примеру, ипотеку выплачивают или кучу других кредитов… Им всем нужна бо-о-ольшая зарплата, вот так-у-у-ща-а-а-я, а таким, как мама… зарплата вообще не нужна. Они и так любят и детей, и свою работу. Им можно не платить, они и так испытывают кайф и восторг оттого, что им вообще позволяют учить. С них даже можно брать за вход в школу — о-о-о, какой доход государству! — за каждый урок. Они, эти ненормальные педагоги, готовы свои копейки тратить на грамоты и призы, торты и игрушки своим ученикам. Таких учителей, как мама, давно бы выгнали изо всех школ, но боятся, что дети взбунтуются или администрация аттестацию не пройдет… Так что нужны эти фанатички, которые, кстати, и результатов высоких для школ добиваются.

В общем, учиться в школе Саша не хотела, сами понимаете, по каким причинам. Хотя… на уроках у мамы Саше нравилось. Как та шутит, устраивает игры, хвалит детей, придумывает такие задания, что дети все до одного тянут руки, а когда уходят, всегда говорят:

— Спасибо за урок!

МАМА

— Наталья Сергеевна, икону возьмите!

Как же он надоел со своим мотоциклом вместе. Уроки вести невозможно. В жаркий день окна не открыть. Как только сходит снег, Димка Подцепин собственной персоной нарезает круги на своем драндулете. И тарахтит, и тарахтит. Понятно, что хорошо, что ребенок сам себя нашел, увлечен делом, не болтается. Сам собрал мотоцикл. Сколько же от него шума! Эта постоянно вопящая и визжащая толпа его поклонников!.. Катает всех по очереди… Мотодром, а не школа. Понятное дело, пусть лучше на школьном дворе, на глазах, так сказать, осваивает технику. На большую дорогу выбираться и рановато, и опасно.

— Димка, а ты ее где нашел?

— На помойке.

Во-во, все с помойки мне и несите. Небольшая доска, в черноте еле-еле угадываются очертания Божьей матери. На правой руке держит Богомладенца. Надо бы посмотреть, что за тип иконы.

— На помойке? Чего тебя туда занесло?

— Я детали там искал для мотоцикла.

— Дим, так ты же себе мотоцикл собрал?

— Андрюха, друг, просит ему собрать. Вместе кататься будем. На багажнике ему надоело, вот и приходится по помойкам шариться. А икону я спиртом протер. Берите, она чистая!

А сам стоя на мотоцикле перекатывается. Тот еще каскадер! Икону сунул мне в окно.

— Дим, а почему икону ты мне принес, а не домой, а?

— Так я подумал, что она вам нужнее, детям будете показывать и рассказывать. Да и дома у меня никто не верит в Бога.

Вздернутый нос, ярко-синие глаза, чумазое лицо и руки в мазуте… Ох, Димка, Димка, найдешь еще заразу какую-нибудь на своей помойке…

— Смотрите, я научился кататься стоя!

Делает круг, демонстрируя свои умения: стоя, без рук, задом наперед. Циркач!!

— Молодец, уже за деньги можешь выступать. Вот так бы и на математике, да, Дим?

— Да она мне зачем? Я летом на стройке работал, каждый день по пятьсот рублей зарабатывал. Мог и больше, но не хотел. Вот вы вон сколько учились, а сколько в день зарабатываете?

— Да разве в деньгах счастье? Вот смотри: сегодня день еще не закончился — а я уже и подарок от тебя получила, и цирковое представление ты мне устроил. А мои уроки? Сам знаешь — сплошное счастье, так же?

— Еще бы! У вас предмет прикольный! Музыка!

— Вот и я тебе о том же. Главное — себя найти.

— А гонщики много зарабатывают?

— Не знаю. Почитай в Интернете про Шумахера. Это очень опасная работа. Наверное, и платят хорошо. Видишь, ты же сам и мотоцикл собрал, а это, мне кажется, очень хорошо для профессии, когда в технике разбираешься от и до. Дерзай! За икону спасибо, как ты только понял, что это икона-то?

— Да я сначала отбросил, а потом вроде как лик увидел. Да и на уроке вы интересно рассказывали. Про Марию. Мне и музыка Каччини понравилась. Ну, поехали, Дрон, прыгай!

…Уже на выходе всех учителей развернули, собрали в кабинете директора. Срочное совещание! Все журналы по технике безопасности сюда, все инструкции по ПДД сюда, все беседы, все-все сюда!

— Даже не знаю, как мы, коллеги, будем выкручиваться. У нас ЧП.

Директриса вся в пятнах, глаза блуждают. Не лучше выглядят и завучи.

— Да этого и следовало ожидать, у всех на глазах, ведь все понимали, что добром не кончится. Сейчас позвонили из полиции — под Камазом погиб наш ученик Дмитрий Подцепин. Дал порулить своему другу Андрею Нагайцеву, у того ни царапины, а Диму, бедного… соскребали с асфальта.

Жуткая тишина.

Час назад — живой веселый ребенок, так и стоит перед глазами — весь в мазуте, вот вам икона… Скажи об этой встрече, так и будешь крайней…

А провели ли вы беседу? А позвонили ли вы родителям? А почему не предупредили о возможных последствиях?

Господи, ведь последнее, что сделал ребенок — нашел икону на помойке, не оставил, принес тебе. Почему Господь его не уберег?

Как это он сказал? Детям будете показывать и рассказывать…

Потрясенные учителя разбрелись по кабинетам. Домой, естественно, никто не ушел. На свет извлекались журналы инструктажей по технике безопасности, протоколы родительских собраний. Вот расписка от мамы Димы, оплаченные штрафы… На что надеялись? Семиклассник. Жизнь оборвалась на четырнадцатом году. Кроме помоек, еще познал ощущение скорости. На столе — последний подарок Димки.

То ли от спирта, то ли чудо церковное, но только икона, пока шло совещание, расцвела. Заалел мафорий, печальные глаза Божьей матери окрасились в карий цвет. Появились золотистые звезды. Была практически черная доска, то ли изъеденная жучками, то ли кто-то ее пробивал гвоздями… И вдруг такое чудо. Иисус все еще был как бы в дымке, но и он проступал все явственнее. На этой иконе он изображен подростком, своей рукой он перекрещивает всех, кто обращается за помощью. Сразу всплыло и название иконы «Праворучица». Известная икона. Первую сам апостол Лука создал. Вот и надписи проявились. Очень хорошая икона. Какой варвар тебя выбросил? Димка, Димка, горе-то какое! Почему же не оберегла ты ребенка? Может, если б не отдал мне, защитила бы?

— Молишься? Нам всем теперь молиться день и ночь надо будет. Деньги на похороны сдавай. Мать Подцепина в школе. Она обвиняет только себя, школа ни при чем. Так и говорит, что и сны ей снились нехорошие, и предчувствия были. Ребенок безотцовщина… Мужик растет, как лишить мужского увлечения?

Председатель профсоюзного комитета Ирина Анатольевна как всегда собрана, деловита.

— Да вот смотрю, любуюсь. Знаешь, мне час назад ее сам Димка отдал. Сказал, что на помойке нашел.

— Иди матери отдай, пусть память о ребенке будет.

— Да нет, он принес мне и сказал, чтобы я детям ее показывала и рассказывала. Домой он и сам бы отнес, но сказал, что дома никто не верит в Бога.

— Ну что, тогда это твоя память и твоя молитва о душе Димки. Знаешь, ты еще подумай, как лучше проводить его в последний путь. Надо, чтобы дети поняли, что опасно собирать мотоциклы, опасно ездить по дорогам. Ты же лучше всех в школе сможешь и придумать, и сказать, и организовать. Ты же наша творческая личность! Мне директриса задание дала, да я могу только деньги собрать.

Вот они все такие, эти профсоюзные деятели. На них пахать при их энергичности надо. Как точно Эльдар Рязанов подметил в них типичную суетливость, «боль за весь коллектив» в «Служебном романе»! Как они любят-то быть на виду!

— Знаешь, и жить опасно. А Димка прожил свою короткую жизнь ярко. На скорости. Потом представь, когда в твоих руках железо оживает… Это дорогого стоит! Не собираюсь я на смерти ребенка бурную воспитательную деятельность развивать! Дети лучше нас с тобой понимают и оценивают эту ситуацию. Молиться о душе Димки буду. Всегда. Ведь не зря он вспомнил обо мне, когда нашел эту деревяшку, не отбросил, понял ведь, что икона это. Она ж, смотри, на глазах расцветает! Мне говорили про это свойство икон, но чтобы видеть воочию… Смотри, как четко проступил Иисус. И это все за те пять минут, что ты здесь.

— Слушай, ее надо в церковь, там ее место…

— Ирина Анатольевна, у нас на Руси всегда существовало такое понятие, как воля умершего. Знаешь, мне эта икона с каждой секундой все дороже становится. Да еще и накануне Пасхи пришла ко мне…

— Вот теперь у нас тихо будет, можно будет окна открывать, а то и в классе погибаешь от жары, окно откроешь, голоса своего не слышишь, да и детки только в окно и смотрели, как он круги нарезал. Отъездил свое, царство ему небесное, отъездил. Точно, в воскресенье ж Пасха! Так Димка наш еще и в рай угодил, да?..

Интернет наконец-то включился. Да, все правильно… «Икона, по преданию, создана апостолом и евангелистом Лукой. Название объясняется тем, что Матерь держит Богомладенца на правой руке. В Афинах построен большой храм в честь этой иконы. Сама Богородица, увидев работу Луки, сказала: “Благодать рожденного от Меня и Моя пребудет с образом сим”. Копия этой иконы еще есть в монастыре святой Екатерины на Синае».

Димка, Димочка, спасибо, родной, спасибо… Во умилении и сокрушении сердца моего молю Тя, Господи, помяни во Царствии Твоем душу усопшаго раба твоего Дмитрия и сотвори ему вечную память.