Замуж. За сводного!

Виктория Волкова, 2022

Я беременна от сводного брата. Но свадьбы не будет. Он – влиятельный бизнесмен, чье слово на вес золота. Я – бедная родственница в богатом семействе. Девочка, которую приютили из жалости. Пять лет нам удавалось хранить нашу связь в тайне от всех, а теперь он вынужден жениться на другой. Содержит нецензурную брань

Глава 7

Тимур

Вернувшись в спальню, со всего размаху плюхаюсь на кровать. Моя маленькая лиса мостится рядом. Укладывает голову мне на грудь. Ногу закидывает на бедро.

— Драгоценности Алтуфьева… Это как-то связано с гибелью твоего отца.

— Да, — киваю скупо. А в душе радуюсь, что Любе ничего не нужно объяснять. Она и так член семьи и в курсе основных вех жизни Манучаровых.

— Паша Алтуфьев — второй учредитель компании, был женат на Марине, маминой сестре. «Алмаз» изначально развивался как семейный бизнес, Любушка.

— Там что-то было с заказом, насколько я помню, — вздыхает она. — Отец с Альбиной при мне обсуждали.

— Алтуфьев где-то раздобыл заказ на целый гарнитур. Серьги, подвески, браслеты, корона какая-то дурацкая… Все с рубинами. Отец воспротивился категорически. Кажется, он навел справки о заказчике и посоветовал отказаться. Но Паша уже взял аванс. Пришлось впрягаться. До сих пор непонятно, на каком этапе подменили камни. Отправили клиенту рубины, а он получил шпинель. Решил, что его обманули. Разбираться не стал. Грохнул всех разом.

— Взорвал офис?

— Кабинет отца, — морщусь, словно от боли. Из всех щелей лезут воспоминания. Факты, детали, о которых я предпочел бы забыть.

Мама, лежащая пластом. Врачи, дежурящие сутками. И мой потаенный страх, что останусь сиротой в свои четырнадцать.

Это потом уже через пару лет мать сойдется с Андреем. Быстро забеременеет и родит Миланку. Но первые полгода после папиной смерти она была похожа на приведение.

Мама! Еперный театр! Как бы следаки не добрались до нее. Опять начнется эта мышиная возня. Недомолвки, намеки. Снова вылезет какая-нибудь байда, а истинного убийцу так и не найдут. Да и хрен его сыщешь спустя двадцать три года!

Потянувшись, беру с тумбочки сотовый. Звоню матери. Лучше принять меры сразу, чем ждать, когда снова откроется ящик Пандоры и нас всех накроет его содержимым.

— Не хочу с тобой разговаривать! — капризно заявляет маман. — Ты — хам, Тимур! Отец в домовине переворачивается.

«Папу хоронили в закрытом гробу. И то благодаря экспертам удалось отделить останки от двух других жертв, — некстати вспоминаю я. — И там точно переворачиваться нечему», — морщусь от черного неуместного юморка.

Но с матерью так пошутить я себе не позволю. Сколько бы лет ни прошло, старая рана до сих пор саднит и кровоточит. Мои родители любили друг друга. Парочка однолюбов. Сэм обожал Альбину. А она души в нем не чаяла.

— Мам, — обрываю я заполошные крики. — Мы с Любой сейчас к вам придем на кофе. Там же торт остался свадебный. Я ни кусочка не съел.

— Как же так, Тимочка! — причитает она. — Вроде бы всем разносили по кусочку. А ты еще выкупил один за тридцатку.

— Так часто бывает, купишь и хрен воспользуешься. Кто-то сожрал! — вздыхаю я, пытаясь удержать рядом строптивую Любу. Девчонка смотрит на меня возмущенно и все норовит смыться. Приходится усилить захват.

— Конечно, торт остался, сыночек, — ласково уверяет меня мама и тут же настороженно спрашивает. — Ты сказал — с Любой? Видеть не хочу эту мерзавку! Втравила нас в историю…

— Нашлись Пашины цацки, мам, — выдаю я истинную причину встречи. — Нужно поговорить. Люба как член семьи и эксперт компании должна присутствовать. Времени мало, а я не собираюсь повторять одно и то же по несколько раз.

— Ну, приходите, — сквозь зубы соглашается мама и отбивает звонок.

— Я не пойду к ней! — возмущенно заявляет любимая. — Эта злыдня меня отравит.

— Сейчас хороший повод помириться, Любовь моя. От Альбины хрен куда денешься. Лучше дружить с ней, чем ссориться. Она же голову вынесет… Одевайся. Пойдем. Разговор предстоит серьезный.

— Ты думаешь, нам грозит опасность? — распахивает и без того огромные глазищи Люба.

«Ага! Если я тебе все расскажу, ты ночей спать не будешь, — усмехаюсь мысленно. — Да ну на фиг — пугать беременную жену! А вот дать усеченную информацию, чтоб вела себя осторожно, не помешает».

— До сих пор неясно, кто стоит за гибелью отца и Алтуфьевых. Непонятно, кто поставил бомбу. Метили в отца и в Павла. А заодно попала и Марина. Темная история, Любушка.

Обняв девчонку, покрепче прижимаю к себе. Слышу, как стучит сердце любимой, как замирает дыхание.

— Приставлю к тебе охрану, — рычу я и добавляю сердито. — Не спорь.

— Хорошо, — неожиданно соглашается она. — Как скажешь, Тимур-мур-мур… Только идти к родакам я не хочу. Избавь меня от этой повинности.

— Люба, пожалуйста, — хрипло прошу я, зарываясь пальцами в блондинистую гриву волос. — Мне самому неохота. Но поверь, лучшего способа настоять на своем у нас не представится.

Целую лоб, глаза, щеки. Жадно веду ладонями по спине, сминая пальцами упругие ягодицы.

Любин нос утыкается в меня где-то в районе ключицы. Ее губы скользят где попало, а руки уверенно заныривают под майку.

— Она меня не любит, — ноет моя ненаглядная.

— Ну и не надо, — фыркаю я. — Главное, тебя люблю я.

— И я тебя, — хнычет Люба. — Но идти никуда не хочу.

— Мать воспримет твой отказ как смертельную обиду. Поэтому пять минут на сборы.

— Я не успею, Тимур! — возмущенно вопит девчонка.

— Хорошо, — тут же соглашаюсь я, вставая вместе с Любой. — Тогда десять! Время пошло!

Мы вваливаемся к матери и Андрею минут через сорок. Сразу считываю напряженную атмосферу. Мать явно не в духе, Андрей насуплен.

А еще чувствую панику, витающую в воздухе. Дикую, почти животную, она точно ощущается в родительском пентхаусе.

Не осуждаю мать. Не имею права. Напротив, отлично понимаю ее. Она до сих пор боится за меня и Милану. Война, объявленная много лет назад, еще не окончена. И самое ужасное, мы до сих пор не знаем, кто ее начал.