КЛЮЧИ ОТ РАВНОВЕСИЯ

Виктор Трошнев

Чаша весов клонится то в одну, то в другую сторону. Но в итоге всегда выравнивается. От чего или от кого зависит равновесие? На чём оно держится?Есть в Зоне отчуждения удивительный артефакт – Монолит, но насколько всё, что происходит внутри периметра зависит от него? Может быть главное, это нечто другое? Или даже некто?

Плюс

Давным-давно, когда я учился в университете, жил в общежитии, а денег не хватало ни на что, было у меня весёлое приключение.

Просыпаюсь рано утром в странном настроении. С одной стороны, оно отличное по причине дня рождения, с другой, поганое, из-за того, что отмечать его не на что. И вдруг появляется приятель и спрашивает, нужны ли мне деньги. Ага, думаю я, вот и подарок, ёлки-иголки. Кому ж в студенчестве деньги не нужны?

Оказывается, нужно было разгрузить вагон с этикетом на табачной фабрике. Что такое «этикет», мы тогда не знали, и это слово нас не напугало. Выяснилось, что это такие упаковки с картоном, из которого изготавливают пачки для сигарет. Тяжеленные упаковки, надо сказать, по ощущениям, в них не картон, а кирпичи. И их, прошу заметить, целый железнодорожный вагон. Но платят за разгрузку вагона аж двести сорок рублей. Нас трое. Несложный подсчёт даёт очень привлекательный результат — по восемьдесят рублей на нос, и это при том, что размер месячной стипендии тогда составлял сорок. Это я всё в тех, в старых деньгах помню. И на сорок тогда худо-бедно умудрялись месяц протянуть. А восемьдесят — это просто праздник какой-то!

Сорвались. Поехали. А там — полное разочарование. Вернее, не полное, а половинное. На разгрузке уже трое конкурентов. Ёлки-иголки! Опять несложные арифметические вычисления, и, как результат, понимание, что заработать получится только по сорок. Ну, в принципе, тоже неплохо. Стипендия за раз.

А вот закончили мы зарабатывать свою стипендию уже после часа ночи. Уработались так, что на ногах не стояли. Денег на такси не было, и в общагу возвращались пешком, транспорт уже не ходил. Вспомнить страшно, чего уж. Но этот день рождения я запомнил на всю жизнь.

Я про тот день не случайно вспомнил, а потому что попал, как говорится, с корабля на бал, ёлки-иголки. Из ходки, да на день рождения. И не кого-нибудь, а Звонаря. Ох, что-то слишком часто наши дорожки в Зоне пересекаются.

Я распахнул дверь в бар и обнаружил свою жену, в полной тишине заканчивающую анекдот и толпу молча внемлющих сталкеров. И вот дружный хохот. Умеет она, что уж говорить, Шутник, ёлки-иголки. Катя моя, Катерина. Уж и не знаю, когда я наконец-то привыкну называть её так. Хотя бы наедине. Особенно если учесть, что в Зоне настоящими именами не кличут, не принято.

— Ты зачем анекдот портишь? — ну не мог я её не подколоть, тем более, что анекдот и правда звучал смешнее в оригинале.

Она повернулась.

Я испытал такой прилив нежности. Как же мне повезло. Как же мне повезло, что я нашёл свою женщину, здесь, в чернобыльской Зоне отчуждения. Рыжую, смешливую, немного нелепую в камуфляже и неуместную здесь, в этом месте, но такую родную. Катю, ёлки-иголки. Умницу. Красавицу. Мою.

Она обвила мою шею руками и прошептала на ухо:

— Пытаюсь быть приличной мужней женой, анекдоты без пошлостей теперь рассказываю.

Я поцеловал её в щёку и сказал:

— Не-не-не, я не согласен. Тогда это будет не Шутник. Не та девушка, которую я знаю. Я категорически против, ёлки иголки.

Она отодвинулась от меня и засмеялась:

— Хорошо. Я согласна! Мне и самой так не нравится. Кстати, — она посерьёзнела. — Ты как сходил? Нормально? Голодный, небось? Тут, по бару слухи Феликс распускает, что Марта борщ сготовила. Ты будешь? Я бы не отказалась, сама голодна, как чернобыльский пёс!

— Обижаешь подруга, — я посмотрел в сторону бара.

За стойкой никого не было.

— Я и борщ буду, и не только, я ж с ходки. Кстати, а чего тут народу так много? Опять анекдотный бенефис устраиваешь?

— Нет, Шутник! Давай ещё! — крикнул из толпы подозрительно знакомый голос. Кричали явно капс локом.

— Да Звонарь день рождения свой празднует.

— Звонарь? День рождения? — я понял, чей голос я слышал.

А вот и физиономия его довольная.

— Звонарь, что ли с днюхой тебя!

— Нет, Плюс, спасибо!

— Так всё же, нет или спасибо? — неудачно попытался пошутить я.

— Нет. Что?

— Проехали. Я бы тебе пожелал, расти большой, да нафига оно тебе надо, ёлки-иголки, ты и так дылда ходячая.

Звонарь довольно захохотал и заявил:

— Нет, Плюс, с тебя тоже подарок!

— Подарок? — я слегка офонарел. — Это я неудачно зашёл, ёлки-иголки. Какой подарок, балабол?

— Нет, Плюс, а ты попроси жену ещё один свежий анекдот рассказать, вот и будет с тебя подарок, — он победно оглядел толпу. — Нет, верно я говорю?

— Да! — дружно взревела толпа.

Ну не так, чтобы все прям «Да» кричали. Орали и «Ага», и «Давай», и даже просто «Молодец!»

«Да?» — одними глазами спросил я у Кати. «Да!» — ответила она мне ресницами. Своими красивыми ресницами.

Я поднял руки ладонями вверх. Сталкеры постепенно стихли. Резко махнул правой рукой вниз:

— Мочи, Шутник!

Ответом был рёв, хохот и прочие, сопровождающие ликование толпы звуки и выкрики.

— Я коротко, хорошо? А то на голодный желудок голова не работает.

Шутник помолчала.

— В общем, на дне рождения что-то пошло не так, — она сделала паузу и продолжила: — И к концу праздника из пьяной стриптизёрши вылез торт, — жена повернулась ко мне. — Пошли борщ есть.

Судя по звукам, до народа начало доходить. Но не на взрыв. Так, хохотки, повтор финала. Хотя кто-то издавал звуки, словно из него тоже что-то вылезло. Не торт, конечно, откуда здесь торт, но что-то весомое.

Накатило. Я почувствовал себя дома. А вот, казалось бы, какой-то час назад я не знал, останусь жив или нет. Всё же попадание в аномалию, чаще всего верная смерть. Это в лучшем случае. В худшем можно остаться таким калекой, что дальше уже не жизнь, а прозябание.

Трамплин выстрелил мною, как ядром из пушки. Я и напугаться не успел. А вот с траекторией полёта повезло. Приземлился точнёхонько на то самое, единственное на всю округу чахлое деревце. Ствол спружинил, но выдержал. А я уцепился за ветви руками с такой силой, что оторвать меня не смог бы ни один псевдогигант. Если бы ноги были не в обуви, вцепился бы ещё и пальцами ног.

Не знаю, сколько времени прошло, пока я пришёл в себя от шока. «Грозы» нет, рюкзака нет, запасные магазины из разгрузки повылетали, нож остался только один, второй куда-то усвистел. Но это я не сразу осознал. Выдохнул, проморгался, осмотрелся. Второй раз за день на дереве сижу. Тенденция, однако. Может, гнездо свить? Опять от страха тупые шутки в голову лезут.

Мутантов и след простыл. Ну, то есть запчасти от чернобыльских кабанов можно было увидеть, но большей частью от них остались просто кровавые пятна, окружённые кучками мяса, костей и шкуры. Повеселились псевдогиганты. А вот меня не тронули. Странное везение. Впрочем, я о нём позже решил подумать. Осторожно спустился, потратил ещё почти полчаса на поиск утерянной амуниции, однако нож свой так и не нашёл. «SOG» — это вещь, ну, да ничего. Закажу у Скуперфильда новый.

В полном раздрае и смятении в башке, ощущая, что там каша из мыслей, пошёл на «Росток». Без, заметьте, приключений. Почти без. Потому что чуть не наткнулся на очень редкую аномалию. Её гаечками не обнаружишь, да и детектор на неё не срабатывает. Благо я про такое уже знал, так что только опыт и помог. А так, прилёг бы поспать вечным сном.

Аномалия «Цветочный луг» и выглядит, как цветочный луг. Ну, то есть в нормальном мире встретить красивую цветочную и цветущую поляну нормальное дело, а вот в Зоне обильно растущие цветы вызывают подозрение. И не зря. Ибо растут они обычно на трупах, буквально покрывают их своими кустами. И эти самые цветочки, на вид невинные, вырабатывают большое количество пыльцы, имеющей галлюциногенное и усыпляющее воздействие. Заходишь на такую полянку, чувствуешь усталость, нападает сонливость, ляжешь и уже не встанешь. Сам я, к счастью, с таким не сталкивался, но читал и рассказы слышал. Так что, когда прямо по курсу нарисовалась достаточно большая поляна с красиво цветущими цветами, я залез в ПДА и сравнил описание. Ага, точно она. В общем, обошёл её по кругу и двинул дальше.

И вот я дома, ёлки-иголки.

Феликс появился из подсобки:

— Какие люди! — он широко улыбался. — Как всегда или как?

— Или как всегда, — я протянул руку, и мы поздоровались. — Слух прошёл, что у тебя тут борщ сегодня подают?

— Ну как, борщ. Я бы сказал, красный суп, поскольку не я варил.

— Феликс, — подала голос жена. — У меня муж с ходки пришёл. Вот ему сейчас хоть красный суп, хоть зелёный, всё равно.

— Не-не, я не согласен! — возразил я. — Не хочу я зелёный суп. Давай красный. Главное, чтобы горячий, а не синий от холода!

— Э, Плюс, ничего ты не понимаешь. Борщ, он настояться должен, а значит, горячим он только разогретый бывает. Сейчас же он только сварен, — бармен посмотрел на нас как-то с сожалением, потом махнул рукой. — Э, ешьте, что хотите, вам только у Марты моей и столоваться.

— Феликс, без обид, а? — я поднял вверх руки. — Сдаюсь. Только накорми нас, пэжээл, а меня ещё и напои.

Бармен поджал губы:

— Значица так. Предлагаю борщ не моего производства. К нему хлеб чёрный, бородинский, чеснок, сало солёное из морозилки. Оттуда же и остальное, что положено. Салаты или ещё какие закуски? — он переводил взгляд с меня на Катю.

Чёрт, я уже в мыслях всё же называю Шутника Катей. Прогресс, ёлки-иголки. Главное, вслух не начать, при всех.

Но при этом рот наполнился слюной, как только я представил всё, что перечислил Феликс. Прямо почувствовал аромат чеснока и увидел тоненькие, с мясными прожилками, кусочки солёного сала, обсыпанные чёрным перцем.

Я повернулся к ней:

— Ты как? Я к борщу ещё мяска съел бы. Не наемся я супом.

— Не, я только борщ. Ну, может, потом ещё салат какой попрошу. Можно же, Феликс, да?

— Да как хотите, мне последовательность неважна, — Феликс снова улыбался. — А тебе могу предложить отбивные, остальное ждать надо. А на гарнир, — он наморщил лоб, — по-моему, только картошка жареная и осталась, оглоеды эти жрут так, что готовить не успеваем в четыре руки.

— Не, ждать не могу, организма моя не хочет ждать, а хочет, наоборот, срочно что-нибудь съесть. В том числе и отбивные с жареной картошкой. Уверен, к ним и ещё чего-нибудь найдётся, — я снова посмотрел на жену. — Тут посидим? А то в толпу не хочется, ёлки-иголки.

— Посидим, — согласно кивнула она. — Только бесполезно. Ты же знаешь, если гора не идёт к Магомету, то Магомет сам припрётся к горе.

— В каком смысле? — я пытался понять, что она имеет в виду.

— Ты думаешь, Звонарь отстанет? Десять против одного, и пяти минут не пройдёт, как он тут нарисуется.

Я засмеялся:

— Не, ёлки-иголки, я заведомо проигрышные пари не держу.