Топонимические предания: региональная топонимия юга и юго-востока Владимирской области

Виктор Евгеньевич Ершов

Данная книга входит в серию изданий автора на тему: Топонимия Нижнего Поочья. В 2021 г. она стала дипломантом VII областного конкурса «Владимирская книга года».

4. Топонимические предания юга и юго-востока Владимирской области

Из покон веков распространенными темами общения людей являлись предания о местах проживания, нашумевшие истории, отличившиеся люди, курьезы природы, важные события и т. д. При этом некоторые истории, очевидно, по причинам значимости для общества, яркости и остроты сюжета, нетипичности их участников, непредсказуемости, не терялись во времени.

Именно такие, переходящие из уст в уста, от поколения к поколению рассказы о былом, легенды называются преданиями [134]. Они подразделяются на следующие виды: народные, семейные,… исторические. Последние представляют повествовательный жанр фольклора, тексты которого содержат сведения о реальных лицах и событиях прошлого. Среди исторических выделяют топонимические предания, представляющие собой не развлекательный жанр, как, например, сказка, а жанр, ориентированный на познание. Это обусловлено, прежде всего, тем, что долгое время исторические, научные сведения, связанные с передачей знаний, умений и навыков следующим поколениям, передавались устно. Именно поэтому этот жанр фольклора долгое время представлял интерес только для историков и этнографов, и лишь совсем недавно фольклористы обратили внимание на топонимические предания как на фольклорный текст. Это обусловлено проявлением интереса широкого круга общественности к глубинам народной истории, к народному восприятию жизни.

В. К. Соколова разделяет топонимические предания на три класса. К первому классу она относит названия, «производящиеся от имён местных жителей», или же вместо имён этих лиц указываются их сословная принадлежность, занятия, национальность и пр. Второй класс, по ее мнению, представляют топонимы, связанные с историческими событиями, случаями с известными лицами, с местными происшествиями и обычаями. Третий класс состоит из названий, «производящихся от слов, произнесённых кем-то в данном месте» [135].

Юг и юго — восток Владимирской области бесспорно богат всякого рода преданиями. Среди собирателей фольклора края в первую очередь можно выделить А. А. Епанчина. По словам А. А. Епанчина, его «книга „Топонимика Мурома и его окрестностей“ — это результат топонимических исследований Мурома и его окрестностей с отроческих лет» [9. — с.3]. Нам же она интересна в первую очередь как сборник топонимических преданий региона, тем более что в ней автор указывает источники сведений.

Следуя установленной ранее классификации, мы находим в книге А. А. Епанчина предания, согласно которым географические названия произошли от фамилий и имен местных жителей. Например: «… в незапамятные времена поселился на месте, где впоследствии возникло село, крестьянин Илья (Илька). Так возникла деревня, названная по имени основателя Илькино». Автор ссылается на Аллу Мартынову, крестьянку деревни Кулаки Меленковского района [9. — с.48]. Крестьянин деревни Левино поведал А. А. Епанчину, что это деревня в старину принадлежала помещику Левину, от коего и получила свое название [9. — с.51]; а сельцо Лопатино, из содержания сказки лопатинского крестьянина, получило свое название от фамилии помещика Лопатина [9. — с.53]. Со слов Игоря Круглова, внука местного жителя, деревня Добрятино была основана помещиком Добрятой [9. — с.45]; деревня Савино, согласно преданию, поведанного Г. Н. Уробушкиным, «названа по помещику Савва» [9. — с. 62].

В торговых рядах Мурома А. И. Мельникова рассказала А. А. Епанчину о том, что название деревни Бердищево происходит от фамилии помещиков Бердищевых [9. — с.24]. Со слов местных жителей деревни, Большое Угрюмово и Малое Угрюмово основали два брата: старший — Большое Угрюмово, младший — Малое [9. — с.24]. Очевидно, к этому же классу топонимических преданий можно отнести историю деревни Битюково, рассказанную автору битюковским крестьянином Георгием: «… данная деревня получила свое название от народа „бетюки“, жившего в ней в старину» [9. — с.24].

Старокотлицкие старожилы рассказывают, что когда-то жители этих мест заказали мастерам, жившим в Климове, отлить большой колокол. Колокол на руках был принесен на погост, но при подъёме упал и дал трещину. Вызванные из Климова мастера на месте выкопали яму (котел), перелили в ней колокол и на руках перенесли к церкви. По этому «котлу» погост и назвали Котлицы [9. — с.67]. И уж совсем «чудную» историю поведал А. А. Епанчину Михаил Власов, родом из деревни Кривицы: «На том месте, где стоит село Борисоглеб, сначала поселился крестьянин Борис, а вскоре рядом с ним поселился крестьянин Глеб» [9. — с.25].

Второй класс топонимических преданий региона, связывающих названия с историческими событиями, случаями, произошедшими с известными лицами не столь представительный, как первый. Но все же народные этимологи в своих рассказах не оставили без внимания царские персоны. С. Володин, сын тумановского крестьянина, поделился историей, рассказанной ему отцом: «В 1552 г. Иван Грозный пошел в поход на Казань. 23 июля во время сильного тумана войско его проходило какой-то деревенькой, которую Государь в память о тумане назвал Туманово» [9. — с.24]. Л. Шашурин, крестьянин села Синжаны, рассказал А. А. Епанчину, что, когда в 1552 г. Иван Грозный пошел в поход на Казань, путь его пролегал через современный Меленковский район. «В его рати случилась чума, унесшая много воинов. Вырыв братскую могилу, воины шлемами насыпали над ней курган. Впоследствии около кургана возникла деревня, названная в честь рати» [9. — с.61]. Речь идет о деревне Ратново.

Незавидна рассказанная история, произошедшая у села Казнево. Когда в 1552 г. Иван Грозный шел на Казань, путь его лежал через наш край. «На берегу реки Оки Грозный казнил бесплодных женщин, а затем основал село с Никольской деревянной церковью на месте казней, названное Казнево» [9. — с.48]. А село Приклон, согласно преданию, своим названием обязано буре, которая поднялась на пути Ивана Грозного, шедшего на Казань и заставившего войко «приклниться», т.е. переждать бурю [9. — с.60].

Героем народных преданий оказался и Дмитрий Донской. Кононовский крестьянин Анатолий поведал, что «… в середине августа 1380 г. св. Дмитрий Донской вышел из Москвы в поход на Мамая». Путь его пролегал через современный Меленковский район. Недалеко от Оки «конница» его сделала остановку. Близ стана русское войско «воевало» с татарским, вышедшим навстречу. Разбив татар, войско прошло немного вверх по Оке и, дойдя до «гор», отправилось левым берегом Оки на Куликово поле. Впоследствии на месте остановки конницы было основано село Кононово, на месте «войны» — село Воютино. А на горах село получило название в честь св. Димитрия Дмитриевы Горы» [9. — с.49—50].

Иногда героями преданий становились малоизвестные персонажи широко известных событий. Так, со слов М. К. Левина, «… в 1552 г. Иван Грозный пошел в поход на Казань. 13 июля подошел к реке Ушне. В войске его был воевода Бутылин (Бутылица), разбивший здесь войско татар. На этом месте поставили крест и написали: „Здесь был воевода Бутылица“. По возвращении в Москву Грозный переселил на берег Ушны, где он проходил, а также в 6-ти верстах юго-западнее этого места, новгородцев, основав село Бутылицы» [9. — с.25]. А в Молотицах поговаривают, якобы, у села было второе название Малдицы, которое происходит от того, что «в старину, во время татарских набегов, здесь прятали молодиц в Молодицких луга, росших около села» [9. — с.54].

Третий класс местных преданий, согласно которым названия произошли от слов, произнесённых кем-то в данном месте, самый малочисленный. К нему можно отнести историю, поведанную А. А. Епанчину неким Геннадием 58 лет: «… деревня Нежиловка получила свое название за то, что в ней было мало дворов и „не жило“ много крестьян» [9. — с.57]. И уж совсем откровенно предание, связанное с селом Николо — Ушна и рекой Ушной: «В старину на том месте… была гулянка молодежи. Один парень по имени Никола стал соблазнять девицу. Долго девка не соглашалась, но, наконец, природа восторжествовала над целомудрием, и она согласилась, сказав при этом: „Никола! Уж на!“ В честь этого село, возникшее впоследствии на этом месте, назвали Никола-Ушна, а речку — Ушна» [9. — с.57]. А сельцо Охеево, «получило свое название от восклицания „Ох!“, вызванное тем, что находится оно среди дремучих лесов и непроходимых болот» [9. — с.58].

Некоторые топонимические предания, на наш взгляд, нельзя отнести ни к одному, раннее обозначенному классу, так как они связаны с географией. Например, Г. А. Болугин, услышал от старика-крестьянина, что деревня Вощиха свое название получила от речки Вощ, на берегу которой она стоит [9. — с.27]. А со слов губинского крестьянина, «деревня Губино получила свое название от речки Губёнка, протекающей между деревней и Владимирским трактом» [9. — с. 29]. В деревне Пестенькино жители поведали, что она «получила своё название от „песчаной“ местности, в которой находится, или от растения „пести“, в изобилии растущего вокруг деревни» [9. — с.59]. Село Репино, якобы, получило свое название от того, что находится «на горе и всем своим видом напоминает репу» [9. — с. 61].

Отдельная глава книги А. А. Епанчина посвящена топонимическим преданиям, затрагивающим гидронимы и оронимы края. Следуя приведенной выше классификации, к первому классу преданий, в которых названия являются производными от собственных имён местных жителей, можно отнести рассказ проживающей в Красной Горбатке Евфимии Васильевой о том, как «… в старину пошел крестьянин деревни Теренино на болото близ этой деревни и провалился в трясину, так его и засосало. С тех пор болото стали называть по имени крестьянина Мирон — болото Мирон» [9. — с.75].

Алевтина Мартынова из деревни Кулаки поведала А. А. Епанчину, как «… однажды пошли в лес дед да бабка и потеряли друг друга. Бабка давай кричать: „Я, Сенька! Я, Сенька!“. Деда Степаном звали. С тех пор речку, на которой она заблудилась, назвали Ясенка. Она протекает около деревни Кулаки Меленковского района» [9. — с.78].

Намного богаче в этой главе книги представлены предания, которые связывают происхождение названий с происшествиями и обычаев. Ярким примером этому — рассказ все той же Евфимии Васильевой, проживающей в Красной Горбатке: «При крепостном праве жила в деревне Хвосцове барыня по прозванию Барынька. Будучи очень жестокой, она часто била своих служанок. Однажды после таких побоев мужья этих крестьянок решили убить Барыньку. Ночью втроем придя в имение, они залезли в окно спальни, связали Барыньку и, в одной рубашке посадив ее в сани, поехали к речке, протекающей юго-западнее села Горбатки (теперь — Красная Горбатка), и утопили в проруби. Началось следствие, из Мурома приехали в Хвосцово сыщики и, проходя по деревне, стали давать ребятам конфеты и спрашивать: „Не знают ли они, кто убил Барыньку?“ Один из ребятишек и сказал: „А Барыньку тятька убил“. Тут мужика того и арестовали, а вскоре и остальных двоих. Никто из них с каторги не вернулся. С тех пор речку ту называют Барынька» [9. — с.73].

В один ряд с преданием о речке Барынька можно поставить сказ о Бабьем озере, находящемся в двух верстах юго-восточнее села Чаадаево Муромского района, получившем свое название за то, что в старину «сюда приходили рожать девки, нагулявшие ребенка». Или повествование о речке Выжига, которая «получила свое название за то, что в старину на ее берегах случился пожар и выгорела, по-видимому, значительная местность» [9. — с.73].

Большая часть книги А. А. Епанчина посвящена Мурому, названиям его улиц, площадей, рельефам местности и т. д. Но данные географические названия в топонимике объединены в группу микротопонимов, которые в данной книге не рассматриваются.

Наряду с А. А. Епанчиным, топонимические предания юга и юго-востока Владимирской области собирала В. И. Тагунова. Итогом его изысканий стала работа «Топонимия Муромской земли в народных преданиях и легендах» [129. — с.353]. Автор сразу оговаривает, что «народные предания и легенды представляют собой значительный интерес для изучения истории народа. Некоторые из них содержат топонимические данные, отражают стремление народа этимологизировать местные названия, приблизить их к конкретным фактам действительности. Конечно, предания и легенды не передают истинного значения топонимов, но могут стать стимулом к проверке этимологических гипотез, к исследовательским поискам» [129. — с.353].

Остановимся кратко на некоторых преданиях и легендах, связанных с топонимией Муромской земли. Например, название села Татарово, озера Татаровского связывают с местом пребывания татар во время их набегов на Муром и близлежащие селения [129. — с.354]. Названия сел Хоробрицы и Молотицы в народе объясняют тем, что в старину здесь жили «храбрецы» и «молодцы», смело сражавшиеся с врагами. Село Булатниково, по преданию, возникло от имени атамана Булата, сражавшегося с мордвой. Имя былинного русского богатыря Ильи Муромца связано в народе с селом Карачаровым, где считают Илью Муромца своим, карачаровским: «Чай, он наш, карачай был».

Существуют легенды о кладе в муромских лесах. Например, из рассказа старожила М. В. Иванова следует, что «недалеко от деревни Переложникова Муромского района есть Золотая горка, в которой будто бы при набеге Мамая были зарыты золотая сбруя и золотая карета. Долго некоторые жителя пытались найти этот золотой клад, с которым связано название горки, но безуспешно» [129. — с.355]. В. С. Кротов поведал В. И. Тагуновой, что «около села Чаадаева есть поле Сечи. Название поля связывают с тем, что в старину там была сделана деревянная лошадь („конь“), на которую садился слуга и, по приказу барина, сек провинившихся крестьян». [129. — с.355].

В своем «Кратком путеводителе» В. Я. Чернышев, ссылаясь на народную молву, пишет, что гора Сколкова или Скокова называется так «от ступившего сюда копыта богатырского коня Илии Муромца» [41.-с.29]. А гора Богатырева своим названием обязана переходившей из поколения в поколение красивой легенде «о сильных богатырях, павших в жестоком бою, защищая родной город. По месту захоронения их она стала называться Богатыревой» [41. — с.54].

Разнообразные топонимические предания края встречаются и в других источниках. Примером этому может послужить размещенная на одном из интернет-сайтов народная легенда о разгадке тайны происхождения названий деревень Надеждино и Екатериновка. Автор пишет: «Потомками Кравковых, корни которых из Мурома, стали господа Косливцевы, владевшие Лукиным и окрестностями на рубеже XVIII — XIX вв. У хозяина тех мест, отставного армейского подпоручика Федора Косливцева, было трое детей: сын Василий, дочери Надежда и Екатерина. Василий Косливцев получил часть усадьбы в Лукино, а остальное имение старый барин поделил между дочерьми. Лукино и соседняя деревенька Ульяниха на безымянном ручье достались Екатерине Косливцевой, вышедшей замуж за дворянина Алексея Васильевича Гриденкова. Молодая барыня решила увековечить свое имя в названии своей деревни и нарекла Ульяниху Екатериновкой. Ее сестра не осталась в долгу. Поселив доставшихся ей от отца крепостных, она устроила новую деревню рядом с сельцом Лукино, всего лишь через овраг, и назвала новое селение Надеждино — тоже в честь себя любимой. Так в первой трети XIX века на карте тогдашнего Судогодского уезда вследствие амбиций сентиментальных барышень появились Надеждино и Екатериновка» [103].

А. А. Вагин, обращаясь к названию села Карачарово, вспоминает сказку, базирующуюся на местных легендах. «Кара за чару» — так объясняли происхождение имени села Карачарова его жители. «На краю косогора, почти отвесно спускающегося к берегу Оки, чародея постигла кара в наказание за использование чар, т.е. превращение людей в хищных зверей» [75. — с.146].

Итак, при обращении к преданиям юга и юго-востока Владимирской области, знакомстве с рассказом об истории происхождения названия того или иного географического пункта, возникают следующие вопросы: как давно появилось это повествование? На самом ли деле оно является древним, или сочинил его современный житель этого поселения? И если даже источник — далекий предок, то действовал ли он «по законам народной этимологии», которую ученые называют «ложной»? При этом, по мнению Г. П. Смолицкой, в основе сложения предания лежит следующая особенность: «У народа всегда есть чувство того, что название не может быть дано просто так, что оно дано в связи с каким-то необычным, важным событием» [33. — с.65].

Очевидно, поэтому М. П. Шустов определяет предание как «фольклорный жанр, дефиниция которого до сих пор лишена определенности и четкого отграничения от других жанров, в частности от легенды, хотя дифференциальные признаки указываются, такие, как: историчность, достоверность событийного, общего акционального, субъектно-объектного рядов, относящихся к прошлому, ретроспективность, интерпретируемость» [44. — с. 22].

Л. А. Климкова, рассматривая микротопонимические предания, пишет: «… они свидетельствуют о том, что в памяти народа, жителей региона сохраняются значимые страницы, вехи истории, относящиеся к более или менее отдаленным временам: заселение края, татаро-монгольское иго; эпоха Ивана Грозного, в частности, его поход на Казанское ханство; Пугачевское восстание; противостояние Степана Разина; церковный раскол, крепостное право и др.» [67. — с.91—93].

В настоящее время среди ученых наблюдаются различные взгляды на топографические предания. По мнению М. В. Горбаневского, «… легенды (предания) не имеют ничего общего с действительным происхождением названия поселений. Все стихийные переосмысливания значения топонима (связь с Петром I, Екатериной II) — не более чем досужый вымысел, лишь иногда имеющий косвенную связь с настоящими событиями» [6.-с.16]. Такого же мнения придерживается В. Б. Кобрин, который предупреждает, что «… главная опасность, подстерегающая начинающего топонимиста, — излишнее доверие к легендам о происхождении тех или иных географических названий» [18.-с.162].

Но существует и другая точка зрения. Так О. Е. Афанасьев и А. В. Троценко в свой работе «Категория „легенда“ в региональном топонимическом пространстве» делают вывод о том, что «топонимическая легенда — это часть мифологического пространства, создаваемого народом веками в попытках объяснить особенности окружающей среды, те или иные палеотопонимы. Они являются неотъемлемой частью топонимии края, культуры народа, продуктом творчества, а поэтому должны быть исследованы методами географической культуры, топонимики и фольклористики одновременно» [140].

Таким образом, к топонимическим преданиям надо относиться осторожно. Принимать их как достоверное объяснение образования географического названия можно лишь, подкрепив сведениями из истории, географии и лингвистики. В первую очередь, следует обратить внимания на те предания, в которых названия являются производными от фамилий, имён землевладельцев, местных жителей, а также от географических особенностей местности. Что касается микротопонимических преданий, зачастую имеющих более позднюю историю происхождения, то только те из них, которые объяснят возникновение названия неровностей рельефа, небольших водоемов, участков леса, могут оказаться связанными с реальными историями.