Сказка о демократии

Виктор Гитин

Это сказочная политическая повесть-памфлет, в которой мир и события жизни животных наглядно раскрывают в сатиричной форме проблемы общественной жизни людей. Власть, демократия, выборы, нравственные ценности и моральные устои – всё это карикатурно показано на примере одного необыкновенного леса и его обитателей.

Глава 2. Стартуют все!

Первая всеобщая лесная сходка была назначена на утро следующего дня. Делёж власти, так же, как и делёж добычи, не допускал промедления. Каждому хотелось получить свою долю от освободившегося и пока ничейного пирога властных благ. Зверям была обещана временная неприкосновенность и сохранение жизни на этом собрании. Поэтому пришли почти все обители лесного края.

Природа дышала пьянящим ароматом свободы и будущей достойной жизни. Солнце весело улыбалось зарождающемуся самосознанию нового гражданского общества. Буйство зелени бодрило сердца собравшихся. А предвкушение великих событий окрыляло и возвышало мысли и чувства. Грандиозность момента возбуждала священный трепет. Прямо здесь и сейчас творилась великая история лесной чащи.

Для начала решили выслушать виновника события Зайца. Гордый таким вниманием, плохо скрывая свою внутреннюю дрожь, он вышел на середину поляны. Там на высоком постаменте стоял трон царя. Вокруг с внимательным сосредоточением сидели и стояли звери всех мастей и пород. Встав на возвышение, Заяц начал свой хвастливый рассказ.

— Я всегда был противником деспотии и тирании. Многие в лесу знают, каких усилий мне стоило жить и терпеть нашу общую несвободу и зависимость от царствовавшей в лесу несправедливости! Я считаю, что наша родина, наш самый чудесный в мире лес и болото, наши граждане достойны лучшей жизни. Ещё мой прапрадедушка учил меня, что лес — наше богатство. Мы должны сделать жизнь в нём прекрасной и удивительной. С мечтой о таком будущем всегда жил и мой дедушка. Он, как и я, родился в простой заячьей семье и ничем в детстве не выделялся. Семья была многодетной, жилось тяжело. Моя прапрабабушка, обычная честная зайчиха-домохозяйка, всю жизнь умело рожала ему детей, чем заслужила почёт и уважения всего заячьего сообщества. Прапрадедушка сумел воспитать в дедушке жажду справедливости, которую он по наследству передал моему отцу…

Слушать подробную родословную Зайца никто не хотел. Тем более, что многие звери не страдали склерозом и отлично помнили о том, что прапрадедушка Зайца на самом деле был пьяница и трус. Такой же, как вся его родня. И умер не на поле сражения за свободу и справедливость, а от перепоя зимой под кустом папоротника. Дедушка Зайца вообще почти не показывался в лесу. Полжизни просидел в своей норке, не высовывая носа. Странно было, как он сумел жениться, не выходя из дома, и родить кого-то. Казалось, что сама мысль об общении с кем-то, даже со своей собственной женой, приводила его в дикий трепет и содрогание. От такой жизни детей в этой семье вообще не должно было появиться. Либо уж совсем не от него. Поэтому, когда Заяц захотел рассказать историю о смелости и мужественной борьбе с тиранией его праотцов, многим стало очевидно, что сегодня собрание может не только не закончиться, но даже и не начаться.

— Заяц! Ты того… этого. Не отвлекайся. Хоть у нас действует договор никого не кушать, но, если ты долго будешь излагать свою историю, многие звери проголодаются, — многозначительно намекнул выступающему на его перспективу Удав и как культурная и разумная змея добавил. — Не подумайте, чего плохого. Я не о себе волнуюсь. Я уже завтракал. Мне дня на три теперь хватит переваривать.

— Да, Заяц! Ближе к делу. Как у тебя оказался зуб Льва? — решила взять в свои лапы управление процессом Лиса. — Звери ждут объяснений.

— Ну, вот я и говорю… — стушевался и поник на минуту Заяц. — Мой папа тоже внушил мне мысль о свободе… Поэтому я и победил Льва. То есть узурпатора и главу антинародного режима.

— Как-то это сомнительно. Заяц победил Льва?! А тело где? — решила уточнить у героя подробности подвига Гиена. — Ты же мясом не питаешься… Может там ещё что-нибудь осталось… надо бы проверить…

— Ну, тело того… В болоте утонуло.

— Как же ты его одолел? — не успокаивалась Гиена. — Лев ведь сильнее тебя?

— А он это… пьяный был, как всегда! — продолжал врать Заяц.

— Так ты пьяного Льва в болото спихнул? — наконец нашёл Медведь правдоподобную версию происшедшего.

— Нет, это неправильная формулировка. Был честный бой и моя достойная победа в великом сражении за свободу лесного народа! — Заяц снова осмелел. — Поэтому теперь я по праву могу занять место царя зверей! Как победитель деспота. Освободитель всех граждан и Отечества! Так гласит закон.

Для солидности своих претензий на трон Заяц выучил фразу на латыни: «Ду́ра лэкс, сэд лэкс» — «Закон суров, но это закон». Он гордо выпятил свою маленькую заячью грудку, высокомерно осмотрел собравшихся и громко провизжал эту фразу на всю поляну. Чтобы окончательно закрепить миг своего великого триумфа и развеять сомнения недоверчивых, он достал заранее приготовленный зуб Льва. Высоко поднял его над головой и пискливо прокричал:

— Вот, подтверждение моей силы, смелости и правоты! Кто не верит — можете убедиться! Настоящий клык Льва.

Вся поляна, переполненная лесными жителями, замерев и затаив дыхание, уставилась на выставленный аргумент. Сомнений нет — это был зуб Льва. И все понимали, что украсть из пасти живого хищника такое доказательство косой не мог. И сам царь дарить свои клыки никому не будет. Даже в очень пьяном состоянии. Единственное объяснение, нахождения зуба в руках Зайца — это то, что Лев мёртв. Не важно сам ли он скончался или кто-то, пусть даже Заяц, ему помог. Только у почившего монарха можно было выбить зуб и сейчас размахивать им на поляне перед всеми. К тому же звери хорошо знали, что Лев был давно не молод. Беспробудное пьянство серьёзно расшатало его здоровье. Так что далеко идущие выводы стали роиться в головах многих присутствующих.

После длительной молчаливой паузы Лиса, как самая инициативная, решила опять взять руководство собранием на себя:

— Вопрос ясен. Мы остались без царя. Зайца ли за это благодарить или природу, но Льва больше нет. А жизнь без вождя невозможна. В любом обществе должен быть глава и лидер, которому все подчиняются. Поэтому я предлагаю договориться и назначить царём Волка! Это самая подходящая кандидатура.

— Почему Волка? В лесу много достойных зверей, которые справятся с этой должностью, — усомнился Медведь.

— Сам метишь в цари? — язвительно посмотрел на косолапого Шакал.

— Ну… если хотите, могу и я, — наигранно скромно, но при том искренне лениво ответил Медведь. — Но я думал о других кандидатурах. Например,… вот Крот!

Косолапый специально назвал того, кого не увидел на поляне. У кого не было никаких шансов составить ему самому конкуренцию. Даже нерасторопных сонных мозгов Медведя было достаточно, чтобы сообразить, что тот, кто всю жизнь живёт под землёй, никогда не будет править на земле!

— Но ведь это я избавил мир ото Льва! Причём здесь Волк? — не понял резкой потери интереса к себе Заяц. — Я ваш спаситель и освободитель!

— Не мешай, Заяц. Твои заслуги мы оценим по достоинству потом. Если хочешь посмертно тебе памятник поставим. Сейчас надо правильно определиться, как жить дальше, — оборвал обиженные претензии косого Хамелеон.

Обещание посмертной славы, безусловно, вдохновило Зайца. Но гораздо больше привлекало получения хотя бы незначительной её части авансом, при жизни. Вчера вечером он так сильно разбередил свою фантазию и своё тщеславие, что сейчас серьёзно рассчитывал, что звери реально могут признать его государем. Ему стало горько за неблагодарность и непочтительность к его смелой и героической персоне обновителя общественной жизни. Заяц так уверенно убедил себя в своём собственном величии, что никак не мог понять, почему остальные звери такие глупые и не видят очевидного — его неординарной и самой подходящей для царствования фигуры.

Тем временем бескорыстные лесные граждане начинали входить в азарт дележа власти и привилегий.

— Волка нельзя! Он слишком злой, — вернулась Зебра к предложению Лисы.

— Самый злой в лесу не я, а Ёж! Он всегда колется. К нему с какой стороны не подойдёшь — везде колючки, обращённые к соседу. Я вообще не понимаю, как с ним Ежиха в одной постели спит?! — возразил Волк.

Он оскалился и сам первый засмеялся своей двусмысленной шутке. Засмеялся по-настоящему добрым смехом, с явным оттенком злорадства и гнева.

— Наша постель с Ежихой, не твоего ума дело! — огрызнулся Ёж. — Лучше за своей женой следи. Я не злой, а хорошо защищённый от соседской доброты. Я всегда предусмотрительно укрываюсь от любых благих намерений. Это у меня врождённое, от природы. Поэтому пока жив.

— О чём говорим?! Не спорьте, — добродушно предложил Попугай. — Давайте поступим, как в других цивилизованных зарубежных лесах! Устроим выборы. Кого изберём — тот и будет править.

— Правильно! Чем мы хуже просвещённой заграницы! Нам тоже нужна демократия. Устроим всеобщие тайные и равные выборы, — не подумав о последствиях, заявил известный лесной интеллигент и мыслитель Козёл. — Я читал в одной научной книге, что демократические традиции благотворно сказываются на развитии творчества, искусства и науки в обществе. Я думаю, что демократия имманентно присуща дикой звериной натуре. И может повысить рождаемость и урожайность плодов. В текущей исторической эпохе нам это необходимо…

Скользкая мысль о внедрении демократии в лесную жизнь так возбудила зверей, что на поляне начал нарастать гул и одобрительный ропот. Только тот, кто начитался слишком много заумных иностранных книг, мог подкинуть лесному сообществу такую провокационную и порочную мысль — избирать себе царя, да ещё тайным и равным голосованием. Но, как известно, желание всеобщего блага и справедливости может совратить и испортить любую, даже самую непорочную натуру. Поэтому тлетворная идея уважения мнения простых обывателей, как зараза начала овладевать умами и настроениями собравшихся.

— Правильно! Требуем демократии и свободы! — крикнула с ветки Обезьяна и, скривив дикую ужасную рожицу, стала скакать по дереву. — Хочу имманентности!

— Царь зверей — это как-то старорежимно! Надо по-новому. В духе времени, с привкусом цивилизованности. Например, Президент граждан свободного леса! Или демократический Лидер лесного общества. А можно, Вождь лесной нации, — гордо заржала Лошадь и встала от посетившего её вдохновения на дыбы.

— Нет. Он должен быть нам, как отец родной. Всех нас любить и опекать. Поэтому пусть новый самодержец будет «Батюшка»! Изберём себе Батюшку всея леса, болота и горы! — умильно промямлил Бегемот.

Он уже хотел снова заснуть, как обычно на собраниях, но получил огромным кокосовым орехом по затылку от Обезьяны:

— Чепуха! Он должен быть таким, чтобы мы могли ему подражать, копирования его. Назовём его «Идеал». Мы выбираем наш лесной Идеал! — и вся стая обезьян с диким гиканьем и кривлянием запрыгала по веткам, выкрикивая: — Наш Идеал! Лесной Идеал!

— Ну, что вы! Мы избираем самого мудрого. Поэтому будем звать его Наимудрейшим, — попыталась остановить истерию обезьянничанья и кривляния Сова.

Но её, кажется, даже никто не услышал. От обиды она нахохлилась, спрятала голову в перья и закрыла свои огромные глаза. Так она показала своё пренебрежение этому глупому собранию.

— Нет, выберем самого красивого. Пусть он будет «Наша Прелесть»! — проворковал Павлин.

Желая продемонстрировать вершины прекрасного, он раскрыл цветастый яркий хвост и величаво прошёлся по поляне, то и дело поворачиваясь к собравшимся своим оголённым бесстыжим задом.

— Глупости. Самого сильного. Будем звать его «Наша Непобедимость», — рыкнул Тигр.

От этого рыка расшумевшиеся мелкие зверушки на минуту поутихли. Но это длилось лишь мгновение. Азарт дележа престола и гарантия неприкосновенности быстро вернули буйство вседозволенности.

— Пусть будет самый хитрый! — прервал паузу Хамелеон.

— Конечно, самый ловкий! — поспешила высказать своё мнение Пантера.

— Нет, самый мягкий и пушистый! — возразила Норка.

— Самый серый! — завизжала Крыса.

— Самый длинный! — прошипел Питон.

— Самый рогатый! — вступил в спор Олень.

Дальше поднялся такой невообразимый шум и гам, что понять что-то стало невозможно. Каждый видел в новом монархе, что-то своё и от себя или наоборот то, чего ему не хватало. В стремлении убедить, каждый пытался перекричать, перекаркать, перехрюкать, перевизжать другого. Слушать соседа никто не собирался.

— Хватит!!! Замолчите! — не выдержав этого неимоверного бедлама, зарычал Медведь. — Демократия — это не вседозволенность! Если мы хотим выборов, то они должны пройти организованно и спокойно. Надо назначить определённый день. Выдвинуть достойных кандидатов. Дать им возможность агитировать за себя. Назначить избирательную комиссию. Сделаем всё постепенно. Хватит жить, как попало — будем жить как… придётся!

— Правильно, Миша! Долой бардак! Даёшь чистоту и порядок! — решительно в азарте свободного волеизъявления хрюкнула Свинья. Она высокомерно отряхнула клочья грязи со своих жирных боков на стоявших по соседству зверей. Потом резко пнула в бок мужа Кабана и грозно спросила: — Ты чего молчишь?! Твою жену обижают!

— А я что?! Я всегда! — не поняв, что от него хотят, на всякий случай быстро согласился приученный к свинскому порядку Кабан.

— И что каждый желающий сможет выдвинуться в цари? — усомнился Хамелеон. На всякий случай он сменил окраску и слился с окружающей листвой. И уже оттуда, почти незаметный, добавил: — И его за это не съедят?

— Если, по справедливости, то каждый! На время выборов установим всеобщее перемирие. Никто никого не ест. Даже я, — согласился Тигр. — Но надо как-то упорядочить выдвижение кандидатов. Иначе все захотят править. Пусть тот, кто хочет стать, царём обязательно заручится поддержкой одного из лесных сообществ. Если это Волк, как предлагала Лиса, то пусть его поддержат все волки. Если, к примеру, Заяц, то пусть его выдвигают зайцы или какие другие мелкие зверушки всем своим сообществом…

После слов о мелких тварях Тигр высокомерно сплюнул в сторону. Видимо сама такая мысль кроме горечи и отрыжки никаких иных ощущений у него не вызывала. Но, желая показать приверженность идеалам справедливости и равноправия, он должен был сказать эти мерзкие слова.

Массивное спокойствие грозного Медведя, а также авторитет клыков Тигра немного успокоили возбуждённых зверей.

— Однако, кандидатов будет много. А место царя одно. Что будет с теми, кто проиграет выборы? — не успокаивался любопытный Хамелеон.

— Можно всех претендентов не прошедших в цари записать потом в наш лесной Парламент, — подкинул очередную провокационную заграничную идею Козёл.

Он начитался иностранных книжек и был заражён порочными мыслями о справедливом государственном устройстве и торжестве прогресса и законов в обществе.

— А зачем нам Парламент? — не понял Осёл.

— Как зачем?! Он будет одобрять решения царя от имени народа, — Козёл продолжил развращать своими речами ничего не подозревающих доверчивых зверей.

— Ух ты! А если не одобрит какое-то решение? Самое маленькое такое решеньице… — усомнился Шакал.

— Чушь! Они что самоубийцы, чтобы возражать верховной власти и чего-то возражать? — удивительно быстро проникся идей Парламента Медведь. — Могут, конечно, в чём-нибудь немножко посомневаться. Даже попререкаться. Между собой естественно. Демократия ведь, блин! Но не сильно. И не долго! Потом всё должны одобрить. Народ будет счастлив, что у него есть разрешённая свобода и свои представители во власти. А у власти есть единство и взаимопонимание с народными избранниками.

— А если останутся несогласные? — упрямо не понимал Осёл.

— Несогласные? С кем? С властью или с народом? — переспросил тугодум Медведь.

— В принципе несогласные. Есть такие странные личности — борцы не против кого-то, а борцы за идею, — попытался оправдать свой глупый вопрос Осёл.

— Всех несогласных, как отклоняющийся от главного развития вид — съедим. Это естественный отбор по-научному называется. Книжки умные, учёные читать надо. Тогда глупых вопросов не будет, — поддержал косолапого Тигр.

Он мило улыбнулся, показав свои нежные острые клыки с застрявшими в них кусочками какого-то мелкого зверька, который в прошлом видимо тоже был несогласный. Как минимум несогласный с тем, что его съели.

— Понял. Исправлюсь. Завтра запишусь в библиотеку, — наконец осознал логику выборной демократии Осёл и успокоился.

На этом вопрос о необходимости Парламента больше не возникал. Аргумент о естественном демократическом отборе в форме поедания был, может быть, не самым гуманным, возможно даже грубым, но весомым и убедительным.

Только Ёж как-то недовольно и достаточно громко промолвил:

— Первая ложь любой демократии в том, что она существует!

После этого скорбного вывода он развернулся и побежал предусмотрительно запасаться продуктами. Что никого не расстроило. Он вообще не мог идти в ногу со всеми, потому что не хотел сбиться со своего верного пути. На его замечание никто не обратил внимание. Все уже были слишком увлечены запахом утопической свободы и осязанием близкого дележа полномочий.

Дальнейшее обсуждение пошло в спокойном режиме назначения ответственных за разгул демократии в лесу. Вначале назвали избирательную комиссию. Она должна была не только организовать выборы, но и следить за порядком и соблюдением правил во время великого моратория-перемирия. Здесь сразу появились первые скрытые политические интриги. В число членов комиссии следовало ввести представителей, которые сами не претендуют на царствование. По идее — независимых, объективных и беспристрастных. Но каждый заинтересованный в итогах выборов хотел иметь возможность влиять на членов комиссии. Вдруг придётся, потом договариваться о каких-то послаблениях себе и неприятностях для конкурентов. Первой проявила инициативу Лиса:

— Пусть комиссию возглавит Осёл. Он пытлив и упрям в достижении цели. Обещал в библиотеку записаться.

Она руководствовалась простой логикой: Осёл — глуп, а она — хитра. Она сможет перехитрить тупого председателя и провести своё решение.

— Что ж, это достойная кандидатура, — согласился Медведь. Он тоже подумал, что, несмотря на ослиное упрямство, тот не слишком умён и таким председателем будет легко управлять. — Осёл продемонстрировал нам, какие вдумчивые и смелые вопросы он может ставить. Вот про Парламент волнуется. Много размышляет о судьбах нашего леса и о смысле жизни на болоте. Хорошая кандидатура!

— Поддерживаю Осла в председатели, — рыкнул Тигр.

Ему понравилось, как быстро он убедил Осла единственным своим аргументом о пожирании несогласных. Даже демонстрировать на практике не пришлось. В будущем с ним будет легко договориться. Ну, в крайнем случае, если не получится убедить, то его можно просто съесть. Ослиное мясо Тигр любил и поэтому такой вариант председателя избиркома показался ему приемлемым и вкусным.

— Голосуем за Осла! Все подняли лапы, я считаю! — ускорила процесс Лиса.

Звери, как зачарованные подняли лапы. Большинство из них голосовали первый раз в жизни. Поэтому даже не осознавали, что они делают. Но сам факт, что они причастны к некому таинству принятия исторических решений в лесу, окрыляло и пьянило. Осла избрали единогласно. Так же без возражений избрали членом комиссии Жирафа. Аргумент, что Жираф большой и ему всё с высоты видно, был достаточно убедительным. При этом сам Жираф даже не заметил, что попал в орган управления торжеством свободомыслия. Он в этот момент вдохновенно жевал листву с верхушек деревьев и совсем не вникал в происходящую где-то внизу на поляне суету.

А вот по кандидатуре Кенгуру в качестве члена избиркома возражения возникли. От самой Кенгуру. Она искренне пыталась объяснить, что у неё маленькие дети. За ними надо следить и ухаживать. И ей совсем некогда заниматься всякой чепухой в виде выборов. Но это не только не убедило заинтересованных лиц, но и наоборот подтвердило правильность предложения. Ведь понятно, что заполошная обеспокоенная мамаша Кенгуру не станет углубляться в тонкости избирательного процесса. Поэтому её легко обмануть и запутать. Окончательно решило вопрос с избранием Кенгуру то, что у неё есть сумка на животе, а значит, она сможет надёжно хранить важные документы. Не потеряет. В итоге её назначили секретарём комиссии.

Дальше быстро определились с днём выборов и поручили Кукушке отсчитывать время до дня голосования. Чтобы звери не сбились и не забыли вовремя явиться на поляну. На том довольные проделанной работой, разошлись по домам. Чувство выполненного гражданского долга и собственной сопричастности к великим свершениям переполняло многих разбегавшихся и расползавшихся обитателей чащобы. Некоторые из них наивно полагали, что в жизни произошло что-то важное и значительное. Они даже не подозревали, что всё самое главное ещё впереди. И то, что получилось в итоге — лучше не вспоминать. А то, что помнилось — лучше бы не получалось…

* * *

Свинья и Кабан пришли домой с собрания в разном настроении и состоянии духа. Это было обычное разнообразие их семейной жизни. Если Кабану хотелось немного отдохнуть от сна или побездельничать после отдыха, то Свинья всегда находила ему какое-нибудь пустое и ненужное занятие. Либо починить крышу у сарая, либо отремонтировать дверь в коморке. Если домашних дел не оставалось совсем, жена всё равно придумывала какую-то суету и возню. Вот и сейчас стоило переступить порог, как она начала приставать к нему с мелочными вопросами:

— Почему бы тебе не стать царём зверей? — решительно спросила она и многозначительно хрюкнула.

За годы совместной жизни Кабан хорошо усвоил, что жена всегда права. Мужу же свойственно ошибаться. А если ты споришь с женой, то ошибка становиться преступной. И исправить её можно только покаянием и полным согласием с супругой со смиренным молчанием. Но и это не всегда спасает мужа от наказания за совершенные либо сказанные женой глупости. Поэтому он научился признавать свои ошибки даже когда был не виноват. Он никогда не знал — чего она хочет. Но всегда заранее был согласен с её мнением. Это спасало их семейные отношения от многих ненужных споров. Как только он хотел поменять мнение жены, то тут же с ней соглашался. И она сразу меняла свой взгляд на противоположный.

— Пожалуйста, не мешай мне бездельничать! Это сложное и ответственное занятие. Оно не терпит посредственности и некомпетентности, — попытался оправдаться Кабан. — Им тоже надо заниматься на своём месте, а не где придётся.

Как всякая женщина Свинья была последовательна в своих рассуждениях. Вначале она сама задавала вопрос, потом сама же на него отвечала. И лишь потом объясняла мужу, почему тот ответил неправильно и в чём его вина. При этом она была внимательной и чуткой собеседницей. Поэтому не давала вставить в разговоре ни единого слова. Однако, на этот раз, в силу чрезвычайности событий, она решила подарить мужу ещё один шанс:

— Нет, ты не увиливай! Скажи честно, ты хочешь, чтобы я была первой леди в лесу? Естественно хочешь! Тогда ты должен стать царём зверей. Что тут непонятно?

Кабан задумался. Ему так часто приходилось только лишь сильно хотеть и желать, что он уже забыл, как надо реализовывать эти желания. Поэтому, когда Свинья стала убеждать его выдвинуться в цари, он в начале похотливо хрюкнул. Но сразу испугался. Вдруг на самом деле изберут. Что он тогда будет делать? Он уверенно заколебался в принятии решения и как обычно мужественно отложил его на потом.

Свинья продолжила пилить:

— Ты совсем меня не любишь! Ты ни капли не думаешь обо мне. Ты умеешь лишь пролёживать бока и бездельничать. В результате первой леди в лесу станет какая-нибудь медведица или полосатая тигрица. А я во всех отношениях готовая леди буду опять совсем не первой!

Глядя на свою жену, Кабан отчётливо понимал: то, что он её когда-то соблазнил — была не его, а её заслуга. Но изменить что-то, к сожалению, было уже нельзя. Ему не повезло в любви. Встретив Свинью в молодости, он сразу же полюбил её насмерть. До смерти дело не дошло, а жениться пришлось. Что, в общем-то, было одно и тоже. Потом он, конечно, понял, что натворил, но было поздно. В итоге Кабан превратился в бесправное приложение к своей супруге. Только в отсутствие жены он мог побыть самим собой. В её присутствии он почему-то всегда оказывался дураком.

— Милая! Я тебя очень люблю. Но не всё время и не так часто… Иногда и мне надо отдыхать, от любви к тебе — попробовал смягчить недовольство супруги Кабан.

Бесполезно. Его никто не собирался слушать. Оставалось только забиться в угол как-нибудь поудобней и молча внимать очередную тираду своей благоверной. На втором часу объяснения мужу, какой он негодяй и глупец, словарный запас Свиньи стал мельчать и повторяться.

Проснувшийся от неожиданного затишья Кабан понял, что может поинтересоваться, ждёт ли его сегодня обед. Но прежде он решил проверить исчерпаны ли все словесные претензии жены. Или она притихла лишь потому, что отвлеклась на что-то более важное. Например, на какое-то свинство для соседей. Он осторожно осмотрелся и увидел, стоящую перед окном жену. Надо было что-то спросить. Что-то совсем незначительное, чтобы не рассердить её:

— Послушай, дорогая, если тебе так хочется стать первой леди в лесу, то иди сама на выборы. Становись царицей. Политика — это самое место для свинства и свиней. И шансов у тебя больше. Ты женщина. Потребуешь женского политико-полового равноправия. Женщины тебя поддержат.

— А что! Вот возьму и выдвинусь! — вдруг резко развернулась к нему Свинья. — Я буду честным и чистым политиком. В отличие от всех остальных — продажных и грязных! К тому же бедные звери будут за меня. Я ведь тоже живу в лишениях.

Конечно, её декларируемая честность и искренность никак не соответствовала довольному и счастливому выражению морды. А упитанные формы говорили о достатке и обильном питании. Но это сейчас не имело значения. Главное для Кабана было то, что жена успокоилась и нашла ответ на заданный ему вопрос. Теперь наступило время намекнуть об обеде. В животе урчало после сна. Хотелось сытости и покоя.

— Милая, может быть, мы покушаем немного? — робко спросил голодный муж.

— Почему немного?! Я считаю, что мы заслуживаем хорошего сытного обеда. Пойдём в гости. Нас никто не ждёт, поэтому будет вдвойне приятно. И поедим на халяву, и настроение хозяевам испортим! За одно разведаем, что они думают о выборах. Мне надо начинать готовить почву к своей выборной кампании.

Ничего против такого логичного предложения Кабан не имел. Они быстро собрались и направились к ближайшим знакомым.

Как и ожидалось, соседи не проявили особой радости, узнав, что Свинья с Кабаном явились к ним на обед. Но когда Свинья сказала, что она намерена обсудить своё выдвижение в царицы, соседи опешили и поспешили накрыть стол с должным размахом. Наивная соседка даже спросила: почему выдвигается Свинья, а не её муж Кабан? Ведь как-то принято на руководящую работу выдвигать мужчин. На что Свинья резонно возразила:

— У моего мужа мания величия. Он считает себя главой семьи. Поэтому ему нельзя руководить по медицинским основаниям. У меня же гораздо больше причин для царствования. Моя скромность не позволяет мне говорить обо всех моих достоинствах вслух. Поэтому я лучше вам напишу их список. Вы заучите его наизусть. Когда я стану царицей, вы будете каждое утро приходить ко мне и напоминать мне о моём великолепии и необыкновенной скромности.

Соседи с готовностью согласились на такую необременительную повинность для будущей царственной особы. Ведь известно, что близость и знакомство с верховной властью может обернуться значительными благами для себя. Тем временем Свинья, насытив свои буйные телеса вкусной едой, развивала дальше свои политические идеи:

— Меня должны поддержать угнетённые мужьями женщины! Независимо от рода и племени. Я буду бороться за женское равноправие. За свободу женщин от грубости и деспотии мужчин. Мы организуем женское движение в лесу.

— Движение? Что мужчинам вообще нельзя будет передвигаться по лесу? — не понял глубины политической дальновидности своей жены Кабан.

— Заткнись! Я о другом движении. Не в смысле передвижения, а в смысле объединения наших сил.

— Хорошо, хорошо! Молчу, дорогая. Просто я обрадовался, что мужчинам можно будет лежать дома. Не надо будет выходить на улицу, ходить на работу, ухаживать за вами…

— Тебе этого не понять! Ты такой же тупой и грубый, как все мужчины, — ответила будущая царица. — Но я остановлю мужское засилье в политике и семейной жизни. Верну женщинам их достоинство и честь. Женщины возьмут на себя основные прелести мужской жизни. Мы заставим мужей выполнять все женские функции.

— Что рожать теперь тоже будут мужчины? — наивно поинтересовалась соседка.

Этот вопрос застал Свинью врасплох. Она долго сопела и кряхтела, пытаясь придумать правильный ответ. Было заметно, что её концепция женского равноправия не продуманна до конца. Но потом солидно хрюкнула:

— Я обдумываю сейчас эту проблему. Позже сообщу народу моё решение о том, кто будет рожать. Нам пора.

И гордо удалилась сытая и довольная. Было видно, что идея баллотироваться в монархи всё больше овладевает Свиньёй. Уже вечером ложась в постель, вместо пожелания спокойной ночи она вдруг снова громко и решительно взвизгнула на ухо Кабану:

Конец ознакомительного фрагмента.