ГЛАВА 2

Виктор Владимирович Бондарюк, 2018

Сможет ли человек, зная что он единственное живое существо на земле, надеяться на то, что его ещё может ждать что-то хорошее? Каково это, живя в обнесённом гигантской стеной, разрушающемся от времени аналоге Эдемского сада, осознавать что для своего создателя ты просто рядовой элемент системы. Об этом расскажет история нашего современника Адама Фёрста. Обычного человека, попавшего в необычные обстоятельства.

6

Стоящее на высоком холме двухэтажное минималистичной архитектуры здание блестело окнами, защитные рольставни которых были подняты. Рядом с домом, соединённые переходами, стояли несколько вспомогательных строений. Парники с разбитыми стёклами, один давно сгоревший и два целых склада-ангара, на крышах которых, отражая небо чёрными ячейками, блестели ряды солнечных батарей. Чуть ниже по склону расположилась огромная, плотно засаженная территория, разделенная на сектора мощёными серой плиткой трёхметровой ширины дорожками и выходящими из искусственного озера четырьмя водостоками, больше похожими на небольшие речушки. Всё пространство насаждений было окружено очень высокой частично увитой плющом каменной стеной, с расположенными по всей её длине металлическими мачтами, на верхних концах которых под выключенными прожекторами освещения были видны грозные стволы оружия, смотревшие куда-то за периметр. Внешний вид имевшихся гигантских бронированных ворот совершенно ясно говорил о том, что их или никогда не открывали, или делали это невероятно давно. Стройная белая нога громадного безлопастного ветряка, стоя ровно за домом, господствовала над всей территорией, прилично возвышаясь над защищающими этот мир древними стенами. Находящаяся в верхней её половине продольная перекладина с расположенными на ней такими же, как и на стене, световыми приборами делала сооружение похожим на колоссальных размеров крест.

Резко контрастируя с буйством зелени внутренней территории, укрытые снежными шапками виднеющиеся вдалеке высокие горы, да и вся окружающая местность, сколько хватало глаз, поражали своей холодной безжизненностью. Ни в пустынном безоблачном небе, ни на каменистой земле, лишённой какой бы то ни было зелени, не видно было ни одного живого существа. Мёртвая тишина накрывала собой всё. И только ветер играющий листвой в плотно стоящих деревьях, гудящий в ветряке и в мачтах на стенах, производил хоть какой-то внешний шум.

Выходящая на крыльцо дома раздвижная дверь открылась, и из освещённого люминесцентными лампами коридора вышел Адам с зарубцевавшимся шрамом цифры 17 на плече. На его бёдрах узлом была повязана старая, многократно стиранная простынь, а ноги были обуты в высокие сапоги на шнуровке. Тут же отсоединившись от крепления на стене дома, навстречу ему чуть слышно, зашумев винтами моторов, взлетел дрон. Блеснув глазком камеры, механизм отразил сложенным стволом своего оружия попавший на него солнечный блик. Адам с интересом повернулся к зависшему рядом с ним механизму. «Это система внешнего контроля, или просто “глаз ГОДсис””, — произнёс дрон всё тем же знакомым голосом компьютера. “Тотальный контроль? Неплохо”, — заглядывая в отразившее его стеклянное око объектива, хмыкнул Адам. “Я вижу всё, что происходит внутри периметра, — подтвердил ГОДсис. — Это система внешнего контроля”. Входные двери плавно закрылись, и Адам, потеряв интерес к дрону, щурясь от яркого утреннего солнца, стал осматривать окружающий его пейзаж, ёжась от свежего горного ветра. Оценив колоссальных размеров территорию, впечатлённый размерами насаждений, вздохнул: “Ну и громадина… Это же надо? Я ненавидел даже газон стричь, а тут целый мир”. “Отныне и навсегда это твой дом Адам, — обыденно сообщил ГОДсис. — Перед тобой центр 3. Он разделён на четыре сектора: “Медведь”, “Лама”, “Змей” и “Лев”, — негромко жужжа пропеллерами, выдавал информацию дрон. — Границами между ними служат водостоки”. “Личный лес и реки”, — прошептал Адам, оглядывая раскинувшийся перед ним величественный пейзаж. Приглядевшись, он заметил между деревьями похожих на пауков размером с овчарку роботов, занимающихся садовыми работами. “А это?..” — кивнул он. “Механизмы поддержания функционала растений. Физическая часть системы, “Автоматическая Навигационная Группа Электро Логистики”, — пояснил ГОДсис, — или просто ангелы. Их задача — следить за опылением, здоровьем и уборкой жизнедеятельности всей флоры центра 3”. “Умер старшим техником, — покачал головой Адам, — а ожил начальником ангелов ГОДсис. Это повышение?” — саркастически спросил дрона Адам, провожая взглядом ползущий по своим делам один из механизмов, как и остальные, хорошо различимый благодаря белому цвету корпуса на сочной зелени сада. “Это решать тебе”, — ответил дрон, неподвижно вися в воздухе. Вглядевшись, Адам удивлённо заметил, что передняя часть ангела, походящая на голову жука, имела пластину, на которой было нарисовано не очень пропорциональное человеческое лицо, рот которого приходился на технологическое отверстие механизма. Узнав свою непрофессиональную технику письма, Адам улыбнулся жутковатому виду робота, благодаря рисунку получившему гротескный вид: “Неплохо. А это какой же из нас так над ними поработал?” “Все твои предшественники в какой-то момент начинали делать это. Я думаю, что и ты рано или поздно займешься тем же”, — ответил ГОДсис “Тут ты прав, — улыбнулся Адам, — раз уж существует такая традиция, то я просто обязан продолжить её. Ну, конечно, если найдётся чем”. “В доме ещё осталось небольшое количество краски, годной для технического обслуживания центра 3, — ответил дрон. — И хоть я не одобряю подобного времяпрепровождения, но это занятие не противоречит протоколам…” “Жизнедеятельности центра это только поможет, — широко улыбнувшись, перебил дрона Адам, — и хоть немного добавит жизни этой дыре. Решено, я тоже разрисую себе какого-нибудь любимчика. Буду его выгуливать, а по вечерам устраивать робопати или просто романтические посиделки светской болтовни”. “Прости, но у ангелов отсутствуют коммуникативные функции, — произнёс ГОДсис. — В твои обязанности входит только физический ремонт и, если потребуется, утилизация всех систем и механизмов внутри периметра”. “Слушай, это что, специально сделано так, чтобы мне не с кем было словом перемолвиться?!” — досадуя, спросил Адам. “Ты можешь говорить со мной, — ответил ГОДсис. — Прежде в доме были игровые приставки, фильмы и книги, но Адам 11…” “Сжёг их вместе с одеждой…” — сокрушённо закончил за дрона Адам.

В это мгновенье далёкий гул, похожий на гром, прервал их разговор. “Что это?” — спросил Адам, тревожно прислушиваясь. “Это всё ещё продолжающиеся последствия ядерных ударов, — ответил ГОДсис. — Центр 3 расположен в сейсмически активной зоне, поэтому землетрясения здесь обычное явление”. Прикрыв ладонью глаза от слепящего солнца, Адам поднял голову на громадину ветряка и, глядя на его стройные белоснежные формы, спросил: “А он не упадёт?” “Я не позволю этому случиться, — пообещал ГОДсис. — И ты создан, чтобы помочь мне в этом”. Едва дрон закончил фразу, дом вместе с крыльцом под ногами Адама сперва еле заметно, затем всё более ощутимо затряслись. Стёкла в окнах задребезжали, а стены кое-где осыпались штукатуркой. “Надеюсь, ты прав”, — засомневался Адам, разглядывая старые и расползающиеся, словно живые, тоненькие паутинки новых трещин здания. “Я никогда не ошибаюсь, — безапелляционно парировал ГОДсис. — По моим расчётам, при неблагоприятном развитии сценария возможно усиление земных возмущений, но не раньше чем через двести — триста лет”. Между тем дрожь земли начала сходить на нет и буквально через пару секунд пропала вовсе. “Всего-то?” — обрадовался Адам, потопав ногой по небольшой трещине, появившейся на крыльце. — На совесть строили”. Довольно спустившись на дорожку, сопровождаемый держащим математически точное расстояние от него “глазом ГОДсис”, Адам пошёл вдоль дома, негромко напевая: “Двести, триста, ерунда”. Затем, внезапно остановившись и повернувшись к тут же замершему в воздухе механизму, помедлив, спросил: “Ты убил его?” “Кого?” — в свою очередь задал вопрос ГОДсис. “Ну его, этого одиннадцатого?” — пронзительно глядя в зрачок камеры, спросил Адам. “Мой протокол выживания предусматривает любые меры защиты, направленные на продолжение жизнедеятельности центра 3. Но в данном случае этого не потребовалось. Он поджёг себя, пытаясь уничтожить дата-центр. Система пожаротушения сработала, но он не выжил», — буднично закончил ГОДсис. “Жёсткий был мужик, — помолчав, задумчиво произнёс Адам, — ничего уж тут не исправить. Игры только жалко”. И, тут же увидев несколько стоящих под навесом гольф-каров, оживившись, быстро пошёл в их сторону: “Хоть тачки не тронул, пироманьяк хренов”.

Отпилив сухую ветку дерева, матово блестя белым корпусом в темноте ночного леса, ангел начал спускаться вниз по стволу задом наперёд, прямо на ходу отправляя её в “ротовое” отверстие на своём теле. Шум заработавших внутри тела механизмов стал громче, и из нижней части брюха, словно отходы жизнедеятельности, посыпались опилки.

На мгновенье выхватив из черноты леса тусклым светом фар ангела, занятого своей работой, тихо гудя электромотором, мимо него проехал гольф-кар. Подпрыгивая на сиденье от неровностей раскрошившейся плитки дорожки, сквозь которую пробивались ростки травы, Адам сжимал потрескавшийся от времени дёргающийся руль, с опаской вглядываясь в чернильный мрак, плотно укрывший близко подступившие деревья. Лежащая в его кузове лопата постукивала своим штыком о бывшую в употреблении, но всё ещё достаточно новую одноколёсную тележку, борта которой были выкрашены синей масляной краской с жёлтой надписью “Центр 3”. Едва различая дорогу, Адам с выжженной цифрой 18 на плече до боли в глазах всматривался в липкую темноту перед собой. Голое волосатое бедро выглядывало из-под намотанного на поясе коричневого полотенца. Ноги, обутые в ношеные, но ещё приличного состояния высокие сапоги на шнуровке, белели голыми коленками в темноте. Параллельно с ним, мигая зелёной лампочкой индикации и поблескивая глазком камеры, летел “глаз ГОДсис”. В какой-то момент Адам неожиданно громко закричал: “Хееей!!!” Его крик с эхом унёсся и пропал в тишине леса, нарушаемой только шелестящими на ветру листьями деревьев. “Всегда боялся ночного леса, — довольно сказал он, — а теперь, кажется, нет”. «Здесь тебе ничего не угрожает”, — уверенно ответил дрон. “Да знаю, — внезапно закипая, ответил Адам. — Тут даже мух нет, чёрт их дери”.

Неожиданно оранжевый огонёк, коротко полыхнув, высветил одно из близко стоящих деревьев. “Это что там?” — резко остановив гольф-кар, спросил Адам, спрыгивая на плитки дорожки. Не дожидаясь ответа, он быстро пошёл в сторону недавней вспышки. И почти сразу заметил ангела, умиравшего прямо у него на глазах. Механизм лежал, подогнув членистые лапки, и, мелко трясясь, издавал короткие сигналы тревоги. Подойдя вплотную, Адам прикрыл глаза рукой от яркости полыхнувшего под белым корпусом нового замыкания, заставившего машину окончательно застыть, неестественно вывернув переднюю пластину с нарисованным на ней непропорционально довольным лицом. Глядя на неподвижное тело механизма и его растянувшийся в улыбке рот, создавалось впечатление того, что он рад пришедшей к нему смерти. Толкнув ногой не отозвавшегося на прикосновение робота, Адам нагнулся и, подсунув руки, попробовал его поднять. Поняв, что ангел достаточно тяжёл, он расстроено спросил: “И как же я, по-твоему, должен справляться вот с такими весельчаками? — затем, подумав, продолжил: — Да и вообще, почему нужно это делать в одиночку?” “Протокол выживания центра 3 допускает жизнь только одной единицы биологического вида”, — механически процитировал выдержку из протокола ГОДсис. Толкнув ногой тело ангела снова, Адам решительно подошёл к неподвижно висящему в воздухе дрону и произнёс: “Слушай, я ещё недавно был мёртв, а теперь… Смерть меня научила, что если очень нужно, то правила можно и нарушить. Иногда это помогает выжить. И мы с тобой это точно знаем, правда? А вот если я сейчас пойду включу аппарат, да и ещё пару Адамов для компании напечатаю?” “Протокол работы центра 3 предусматривает жизненные функции только для одной биологической единицы. И при возникновении предложенной тобой ситуации каждый Адам с нижестоящим номером будет уничтожен. Хотя, признаюсь, мне будет жаль зря потраченных ресурсов”, — невозмутимо ответил ГОДсис.

Отбрасывая длинную послеполуденную тень, Адам с зарубцевавшимся шрамом цифры 19 на плече в набедренной повязке и видавших виды старых высоких сапогах на шнуровке в сердцах плюнул под ноги, коротко бросив: “Тупизм”. Затем, забравшись на видавшее виды водительское сиденье, резким рывком тронул старый гольф-кар, заставив его колёса, чуть пробуксовав, выбросить из-под себя мелкие камешки. Не отстающий ни на сантиметр “глаз ГОДсис” невозмутимо продолжил свой полёт следом, держа всё то же математически выверенное расстояние. Проследовав за Адамом таким образом несколько сотен метров, дрон произнёс: “Вон до тех рядов туи и направо”. Доехав до указанного места, Адам затормозил и, выбравшись из-за руля, направился к кузову. “Его жизнедеятельность прекратилась раньше… — через небольшую паузу снова продолжил “глаз ГОДсис”, мягко опускаясь в специальный паз крепления, укрепленный на крыше гольф-кара. Начатая фраза продолжила звучать без паузы и фонетических отличий, когда, выпорхнув откуда-то из-за деревьев, её продолжил точно такой же дрон, что и прежний. — …просчитанного мной времени его существования. Он сам прекратил свои жизненные функции, отравившись ягодами”. “Сам? — эхом повторил Адам, сравнивая оба механизма. — Видно, жизнь тут не мёд, раз сам”. Новый дрон неподвижно висел на таком же расстоянии, что и его предшественник. Адам, глянув на погашенные огни индикации первого аппарата, достал из кузова старую тележку с мятыми бортиками, на которых ещё виднелись остатки облупившейся синей краски с жёлтой надписью, и, хмыкнув, произнёс: “Много же у тебя глаз всевидящих”. “Это элемент группы дальнего контроля, — ответил дрон всё тем же голосом ГОДсис, — система моей коммуникации имеет две линии. Ближняя, от дома и по дорожкам вдоль границ секторов, и дальняя, внутри каждой зоны, до внешней границы периметра”. Адам, потеряв всякий интерес к летевшему за ним механизму и даже как будто игнорируя и не слушая его, пробирался через плотные ряды туи, заметив неподалеку дружно сгребавших опавшие листья нескольких ангелов, один из которых выделялся не до конца нарисованным рассерженным, злым лицом.

Толкая перед собой старую с кривым колесом тележку, он шёл следом за “глазом ГОДсис” по лесу, тишина которого производила тягостное впечатление. “Слушай, — через какое-то время обратился Адам к дрону, — а у тебя есть какая-нибудь фонотека? Ну шумы, звуки записанные?” “Конечно”, — ответил “глаз ГОДсис”. “А можешь хоть пенье птиц включить, что ли? А то тут как-то…” — попросил Адам. И буквально через секунду ГОДсис оживил пространство леса зазвучавшим из его динамика пением птиц. И несмотря на то что идти с тележкой по траве, лавируя между корней деревьев, было достаточно сложно, Адам довольно улыбался, пробираясь следом за указывающим дорогу дроном.

Спустя ещё метров сорок его нос начал улавливать едва заметную трупную вонь. Но пение птиц в сочетании с сочной зеленью леса эмоционально заслоняли собой всё более усиливающийся неприятный сладковатый запах. Внезапно тележка остановилась, уперевшись колесом во что-то скрывающееся в высокой траве. Пение птиц резко отключилось на полузвуке, и в наступившей звенящей тишине “глаз ГОДсис”, возвращая его к цели их путешествия, коротко отрезал: “Мы пришли”. И тут же на Адама навалилась до этого игнорируемая им удушающая вонь. Скривившись, он сделал два осторожных шага вперёд. Его глазам предстало морщинистое тело старого Адама с шрамом цифры 19 на плече. Оно лежало на спине рядом с опрокинутым лукошком, наполовину заполненным сгнившими и покрытыми плесенью ягодами. Смотрящие в небо стеклянно мертвые глаза были открыты. Из-под свалявшийся бороды за растрескавшимися бескровными губами виднелись давно не чищенные редкие жёлтые зубы и полный рот сгнивших и покрытых плесенью ягод. Эта ужасающая картина вызвала мгновенно родившуюся тошноту, стремительно начавшую заполнять пищевод Адама 20. Испугавшись, что его может вырвать прямо на тело предшественника, он зажал рот рукой, не в силах отвести взгляда от синюшно белого, худого тела. Старая рваная простынь, которая до этого покрывала бёдра трупа, размоталась, оставив его совершенно обнажённым. В длинных свалявшихся волосах давно не мытого тела виднелись пучки травы и несколько зацепившихся листьев. Скрюченные пальцы с нестрижеными грязными ногтями хищно держали пустоту. Наваливавшаяся тишина, нарушаемая лишь негромким шумом колышущейся на ветру листвы, давила, производя тягостное впечатление, добавляла невероятного трагизма всей представшей перед ним картине.

“Можешь приступать к исполнению своих обязанностей”, — буднично произнёс ГОДсис голосом, показавшимся невероятно громким. Вздрогнув от неожиданности, Адам с ужасом, не отрываясь, продолжал смотреть на мёртвое лицо своего предшественника. “Можешь приступать к исполнению своих обязанностей”, — через паузу с той же интонацией повторил ГОДсис. “Не каждый день видишь собственную смерть, — тихо пролепетал Адам. — Имей хоть каплю уважения”. “Это не ты и не твоё тело, — ответил поучительно дрон. — По Моим подсчётам, исходя из средней продолжительности жизни предыдущих репликантов, ты умрешь примерно через…” “Заткнись!.. — зло закричал Адам. — Я не хочу ничего этого знать!” “Данное право выбора не противоречит протоколам…” — проговорил дрон. “Да пошёл Ты”. — перебил его Адам и, осторожно ступая, подошёл к телу. Нагнувшись, трясущимися пальцами прикрыл мертвецу глаза, коснувшись его холодной мертвенно пергаментной кожи. Затем, постояв пару минут и собравшись с духом, аккуратно, стараясь реже дышать, кривясь от трупного запаха, взял мертвеца под мышки. Приминая ногами сочную зелень травы, он с трудом потащил оказавшееся невероятно тяжелым тело к тележке, которая, изначально не предусмотренная для перевозки подобного рода грузов, не могла вместить в себя умершего целиком. Измучившись, с трудом поместив в неё мертвеца, Адам с невероятными усилиями, тихо ругаясь себе поднос, уложил голову покойника на бортик, отчего его туловище, с трудом поместившись в узком пространстве бортов тележки, гротескно нелепо задрало согнутые ноги и корявые руки. Прикрыв труп старого Адам простынёй и не отводя от него взгляда, взявшись за ручки, он приподнял заднюю часть тележки, и собрав силы, с трудом сдвинул её с места, отправляясь в обратную дорогу. Отсутствие живых звуков, окружающие его равнодушные деревья, покойник, голова которого, выглядывая из-под простыни, беспощадно билась о борт тележки, родили в нём осознание бесконечной вселенской тоски. И эта до самой его смерти неминуемая обречённость одиночества наполнила слезами усталые глаза Адама, неотрывно смотрящие на мертвеца.

Внезапно уперевшись обо что-то колесом, тележка, больно вывернув кисти рук, упала, выбросив мертвое тело. И Адам, не вытирая глаз, начал заталкивать покойника обратно, чтобы затем, теряя остатки сил, упрямо везти свой страшный груз, сопровождаемый неотступно следующим следом за ним и хранящим молчание “глазом ГОДсис”.

Через некоторое время совершенно обессилив, Адам наконец-то выбрался на дорожку. Подкатив тележку к кузову гольф-кара, он наклонился над трупом. Переборов отвращение, двадцатый завалил себе на плечо тело девятнадцатого, почувствовав, как из мёртвого рта с шумом вышли остатки зловонного воздуха. Попавший на линзу камеры дрона случайный солнечный блик, отразившись от линзы стекла, стрельнул по глазам неудобно согнувшегося под тяжестью своего мёртвого предшественника Адама, который, разозлившись на равнодушную холодность “глаза ГОДсис”, зло прошипел: “Чего вылупился?” Но дрон не только не ответил, но и внешне никак не отреагировал на грубость. Переведя дыхание и напрягая уже практически не слушающиеся ноги, Адам, как штангист в толчке, встал, распрямив туловище, и с выдохом свалил тяжёлое мёртвое тело в кузов гольф-кара. Затем, забравшись следом, уложил его на спину ногами вперед и укрыл его же простынёй. Спрыгнув обратно на дорожку и положив руку на борт кузова, он замер глядя на на старую в грязевых разводах и пятнах ткань, ставшую для покойника саваном.

Постояв какое-то время он спросил: “А мы все одинаковые?” — нарушив долгую паузу, спросил он. “Да”, — ответил ГОДсис. Адам обернулся и, заметив что-то у своих ног в траве, прилично проросшей сквозь растрескавшиеся древние плитки дорожки, сделал ещё не движение, а лишь намёк на него. “Только не нужно бросать в меня камень”, — мгновенно среагировал ГОДсис, на всякий случай отлетая чуть дальше. “Ну и хрен с тобой”, — выпалил Адам, раздосадованный тем, с какой легкостью дрон разгадал его замысел. В сердцах пнув ногой своё несостоявшееся оружие, он косо глянул в безэмоциональное чёрное око объектива и забрался в кабину гольф-кара.

Под шум вылетающих из-под колёс растрескавшихся плиток древней дороги, крепко держась за потрескавшийся от времени дребезжащий руль, Адам задумчиво смотрел на тело мёртвого предшественника, страшно подпрыгивающее на ямах, невидимых из-за разросшейся травы. “Но если мы одинаковые, почему же ни пятый, ни, например, девятый, а только одиннадцатый уничтожил склад? — спросил он. — Хотя мне кажется, что это был не самый правильный поступок. И я бы так не сделал, — закончил он свою мысль”. “При клонировании копируется только генотип. На сто процентов репродуцированный организм никогда не будет похож на образец”, — ответил ГОДсис. “Значит, при всей схожести мы всегда чуть-чуть разные?” — снова спросил Адам, повернувшись к дрону. “Репликант, — ответил ГОДсис, — исходя из сиюминутных ситуаций, сразу после клонирования принимает одинаковые решения на происходящие с ним события. Но с течением времени проявляет всё большую индивидуальность в действиях и поступках, исходя из предлагаемых обстоятельств и возникающих ситуаций”.

Низко висящее серое небо вот-вот было готово разразится дождём. Пронизывающий холодный ветер нагонял тяжёлые, полные воды осенние тучи. Очень старый облупившийся гольф-кар с одной выбитой фарой и бортами кузова, сколоченными из кусков разноцветной фанеры, подъехал к одному из складов, у облупившейся задней стены которого были видны хаотичные бугорки могил. Адам спрыгнул на землю и, кутаясь на холодном ветру в завязанную узлом у шеи и накинутую на плечи в виде плаща старую скатерть, потянулся к кузову за видавшей виды лопатой. Он взял её, пошарив рукой между двумя мёртвыми ангелами и лежащим на самодельных волокушах телом, с головой накрытым вылинявшей шторой, идущей волнами от порывов ветра. Оглядевшись, Адам тяжело вздохнул и пошёл в сторону холмиков могил, шаркая надетыми на босу ногу ботинками без шнурков. Не дойдя нескольких метров, растеряно становился, оглядывая поросшие травой места упокоений. Заметив, что их явно больше двадцати, неосознанно потянулся к плечу. “Здесь и те, кто не прошёл подтверждения дееспособности”, — опережая вопрос, обыденно сообщил ГОДсис. “Ты убил их”, — скрывая дрожь в голосе, проговорил Адам, прикрыв шрам цифры 20. “Сожалею, — ответил дрон, — но ГОДсис подчиняется протоколам”. Адам тяжело глянул в холодное око направленной на него камеры и стал осматриваться в поиске места нового захоронения. Выбрав и отмерив границы свежей могилы, он сбросил плащ и, оставшись совершенно нагим, принялся копать. Постепенно усиливающийся дождь размягчил почву, и она, превращённая в грязь его ботинками, многократно увеличив их вес, быстро налипла тяжёлыми маслянистыми комками. Но будто и не замечая этого, Адам сосредоточенно отбрасывал землю лопатой в сторону, блестя мокрым разгорячённым работой телом, с шрамом цифры 21 на плече. “Было бы разумно подготовить несколько”, — посоветовал неподвижно висящий в воздухе дрон, заметив, что невольный могильщик выбирается из выкопанной им ямы. “Перебьешься, — ответил уставший Адам. — Я не стану рыть себе могилу. Пусть каждый хоронит своих мертвецов сам”. Волоча ноги, двадцать первый вернулся к гольф-кару. И под уже вовсю хлеставшим дождём вывалил из кузова тело. Ухватив мертвеца под мышки, выгибая горбом спину, Адам потащил его волоком по земле, уже порядочно раскисшей от падающей с неба воды. Доставив таким варварским образом свой скорбный груз до вырытой им ямы, он немного передохнул и столкнул труп в грязную липкую пасть могилы. Затем, спрыгнув следом и перевернув его на спину, убрал с лица мёртвого предшественника куски грязи. Силы Адама были на исходе, когда он, упираясь дрожащими от усталости руками и ногами, совершенно перепачканный, взобрался на край могилы. Посмотрев на заливаемого дождём лежавшего в грязи покойника, он спросил у дрона: “А какой он был?” “Достаточно уравновешенный, — почти без паузы отозвался ГОДсис, — у пятнадцатого была склонность к неврозам”. “Не удивительно”, — закашлялся Адам. Затем вытер стекающую по лицу воду, поднял служившую ему ранее плащом совершенно мокрую скатерть и намотал её себе на пояс, словно шотландскую юбку. Ухватив лопату красными от холода пальцами и стараясь не обращать внимания на хлещущие потоки воды, Адам, облокотившись о её черенок, задумчиво произнёс: “Наверное, сейчас бы надо молитву прочесть?” Закрыв глаза и подняв лицо прямо под рождённые низкими тучами струи дождя, он молча стоял на краю могилы. “Кого я обманываю? — внезапно нарушив тишину, в сердцах громко проговорил Адам. — Кому молиться-то, Ему? — Он посмотрел на неподвижно висящий в пространстве и совершенно игнорирующий проливной дождь «глаз ГОДсис», — Создателю, который летает рядом с тобой в виде сраного гаджета и максимум, что может сделать, это после того, как ты сдохнешь, сойдя с ума от одиночества, в мучениях репродуцировать тебя заново, только для того, чтобы ты служил Его протоколам?»”

Скорчив презрительно гримасу, Адам принялся яростно забрасывать потяжелевшей от дождя землёй уже прилично залитую водой яму.