Записки миллионера

Виктор Валентинович Ермаков, 2017

"Записки миллионера" – это действительно не выдуманные истории, написанные от лица автора, автора миллионера. Вернее бывшего миллионера, потерявшего своё многомиллионное долларовое состояние, но не потерявшего чувство юмора, самоиронии, любви к жизни. Книга от первой и до последней страницы наполнена юмором и позитивом, который безусловно передастся вам, вашей семье, друзьям и коллегам. Приготовьте салфетки, потому что некоторые рассказы вызовут не просто улыбки, а смех до слез. Начните читать первую главу, уверен, захотите прочитать всю книгу.

Фаллос вместо ракет

Произошёл этот случай со мной года два назад. Познакомился в одной из соц сетей с девушкой. Я жил на солнечном побережье Коста-Бланка, она — в маленьком селе на востоке Украины. Я в разводе, она замужем. Мне 50, ей — немного за 30. Списывались раз в 2-3 дня. Так, ни о чём конкретно. Я жаловался на скуку, от которой уже не спасают ни море, ни пальмы, ни синее небо. Она — на то, что вокруг их села на 190 вёрст ни одного приличного городишка. В селе был клуб, да и тот закрыли, один сельмаг, грязь непролазная, подруг почти нет. Мужики, из тех, кто не уехал в город на заработки, — в поле: кто тракторист, кто на машине сено возит. Она живёт с мужем и свекровью Галой. Из хозяйства куры, пара свинок да кабанчик. Личной жизни почти никакой, муж с работы, поужинает и на боковую. О нормальном сексе, а не об исполнении супружеского долга два раза в месяц она уже и не мечтает даже. О том, чтобы любовника на стороне завести, и речи нет. Да и мужиков-то в селе — раз, два и обчёлся, даже если бы и решилась. Выбора ноль: половина — рвань да пьяницы, а за другими жены в оба глаза смотрят.

— И выхода из этого тупика не видно, — горестно поведала мне Оксана.

— Мда-а, Ксюха, не позавидуешь тебе, — искренне посочувствовал я ей. — Слушай, а может, тебе хотя бы фаллос купить? Я всё понимаю, фаллос не заменит любви и тепла душевного, но хотя бы какое-то физическое удовлетворение? — озвучил я пришедшую в голову мысль.

— Да какой фаллос? Где его купить-то? В наш сельмаг не завозят, а в город без мужа никак, — со смущением и грустью ответила она.

И тут случается у неё день рождения. Я ей пишу:

— Оксанка, Ты хорошая девчина. И хоть Вы нам за газ не платите, воруете его, Бандера теперь у Вас герой и всё такое, но я хочу тебе небольшой подарок сделать. Давай я тебе тысяч на 10 рублей перевод сделаю. Или куплю подарок и вышлю?

Она начала отнекиваться, благодарить, говорить, что не стоит этого делать. В общем, вела себя как обычно ведут женщины. В итоге согласилась.

— Мне так неудобно, ей Богу, но если Вы настаиваете, то купите что-нибудь на свой вкус и усмотрение и вышлите, — предложила она.

— Сумма-то небольшая, особо с выбором не разбежишься. Что на них можно купить? Я даже не знаю, может ты подскажешь? — пытаю я Оксанку.

— Да что купите, за то и спасибо. — Потом подумав, добавила: — Если нетрудно, можете сапоги купить. Мои старые уже. Прохудились совсем.

— Как скажешь, — отвечаю я. — Могу сапоги, а — может, фаллос, — пишу я и ставлю смайлики-улыбки.

Минут пять от неё ни слова, ни смайлика. Потом пишет:

— Давай я завтра отвечу. Хорошо? Ночь с этой мыслью пересплю и отвечу.

На этом и расстались. На следующий день опять на связи. Видимо, старые, дырявые сапоги не давали ей покоя, поэтому начала она разговор о них. Вернее, о своём покойном свёкре, который был неплохим сапожником и своё ремесло хотел даже передать сыну, то есть мужу Оксаны. Но муж пошёл в трактористы, хотя навыки сапожника у него всё-таки остались. В том году он матери своей заплатки на сапоги поставил, до сих пор ходит. Намёк на то, что и Оксанке муж сапоги может залатать, я понял не сразу, а когда до меня дошло — я подиграл.

Действительно, если у мужа навыки в сапожном деле есть он их тебе подлатает и все дела. Куда тебе в новых сапогах-то ходить? Сама же говоришь: клуб закрыт, вместо асфальта грязь да навоз, поэтому будут у тебя новые сапоги стоять, а выйти-то — и некуда. Какой от них прок?

По её молчанию я понял, — сапоги сейчас для неё не самая необходимая и нужная вещь.

–Давай адрес, куда бандероль высылать, — взял я инициативу в свои руки.

— Я тебе адрес подруги дам, её Марыся зовут, а то не дай бог муж или свекровь увидят, — оживилась Оксанка, а я почувствовал, что был прав, не настаивая на сапогах.

И вот я на следующий день прилетаю по делам в Москву и захожу в секс-шоп.

— Материал — «суперкожа», размерчик что надо, на батарейках, — убедительно и со знанием дела рекомендовала продавец.

–Беру говорю я, заверните.

Еду по Кутузовскому в сторону центра. Справа на здании красуется вывеска почты. Сто лет не был на почте, интересно какие изменения произошли за это время. Читал как то,что в руководство почты пришли новые люди, государство вложило деньги, привлечены инвестиции. В общем, сейчас почта совершенно на другом — современном, новом — уровне, отвечает самым высоким требованиям. По крайней мере, именно это я читал в прессе. Открываю тяжелую, старую, видавшую виды дверь почты. Высокие потолки сталинского дома, большой зал. На стенах плоские экраны телевизоров бесперебойно крутят рекламные ролики, из которых я узнаю о переменах и успехах почты. Молодые люди в униформе почты с непременной улыбкой быстро принимают отправления, чётко и в срок обещают доставить их до адресата. Всё это происходит как бы играючи. В удовольствие. Довольны все. В первую очередь, как я понимаю работники почты, потому что не прерывно улыбаются именно они.

Занимаю очередь и обвожу взглядом зал, пытаясь уловить связь между рекламным роликом и реальностью. С первого взгляда не нахожу. Очередь как и много лет назад, медленно движется вдоль стеклянных стеллажей. Стеллажи забиты как мне показалось не самыми необходимыми в данном заведении товаром: детскими машинками, кормом для попугаев, коробками с пазлами, макетом паровоза и шампунем для кошек. Хотя, может я чего то не понимаю. На другом стеллаже — почтовые и канцелярские товары. Стеллажи отделяют посетителей от рабочей зоны, где сидят две сотрудницы. Старушка, возможно ещё помнящая взятие почтамта большевиками, и девушка лет тридцати. Старушка резким и точным ударом, не соответствующим её возрасту, вручную, как и много лет назад, ставит штамп на письмах, бандеролях и посылках. Опять поднимаю взгляд на мониторы — и понимаю, что жизнь течёт своим чередом, а ролик — своим. Подходит моя очередь. Подаю бандероль. Вопрос приёмщицы: — Что в бандероли?

Отвечаю:

— Фаллос.

Даже не знаю, как описать выражение её лица. Впечатление, как будто я произнёс не «фаллос», а «все на пол, это ограбление» или «да так, ничего особенного, немного полония и 50 граммов урана».

Несколько секунд она смотрела на меня с открытым ртом, потом сглотнула слюну и произнесла:

— Не положено. Такие вещи мы не пересылаем.

Тут уж у меня округлились глаза, а очередь за мной, напрягая слух, оживилась.

— Не понял, — протянул я удивленно. — Что значит не положено?

— А вот так! — Как отрезала приёмщица. — Не положено, и всё.

Тут я потерял дар речи.

Старушка прекратила штамповать, подняла голову, поправила очки.

— Что там такое, в чём дело? — спросила она достаточно громко, так как сидела от приемщицы метров в восьми. Её вопрос эхом разнесся в высоте потолков. Приёмщица повернулась к ней и как можно тише произнесла:

— Фалло-о-о-ос-с-с.

— Не поняла, что он хочет отправить? — возможно, по причине плохого слуха, ещё громче переспросила старушка.

— Ну, фаллос, фаллос он хочет отослать на Украину, — чуть громче ответила приёмщица. Старушка замерла, перебирая в памяти знакомые и известные ей слова. Слово «фаллос» там отсутствовало.

Приёмщица, поняв, что скоро вся очередь начнет подыскивать и выкрикивать синонимы слову «фаллос» (а в очереди было человек десять, и у каждого найдётся свой вариант), набрав воздуха и смелости, выпалила на весь зал:

— Член искусственный!

В зале повисла гробовая тишина. Вся очередь устремила взгляды на старушку. Теперь именно от нее зависело, пересечёт искусственный член государственную границу или останется на нашей стороне. Старушка медленно встала, подошла к приёмщице.

— Ну-ка, посмотри в перечне разрешённых и запрещенных товаров, что там написано?

Приёмщица выложила перед собой книжку листов в 50,открыв раздел разрешенных к пересылки товаров.Она шевеля губами, водила пальцем по строчкам, затем перелистывала страницу. В разделе разрешённых к пересылке товаров фаллос не значился. Я же был уверен, что и в разделе запрещенных он тоже отсутствовал. Через некоторое время,я поинтересовался, на какую букву она ищет? На Ф, на Ч или сразу на Х?

— Вы что там хотите увидеть? Строку: Пересылка фаллосов категорически запрещена? — не выдержал я.

Очередь начинала шуметь. Видно, что этот цирк ей изрядно надоел. Я хотел уже плюнуть и уйти, но вспомнил маленькое, забытое богом село, сидящую у окошка, подперев кулаком щеку, Оксану, ждущую подарочек, и решил не сдаваться.

Первая на компромисс пошла старушка. Она открыла книгу на странице «Подарки» и, тыча в нее пальцем, сказала:

— Ну, как его обозначу? Как подарок?

Очередь одобрительно зашумела.

— Да-а-а. Точно. Подарок.

— Да какой же это подарок? — возразила старушка. — Вот коробка конфет — это подарок, вот… — хотела перечислить старушка что-то ещё, что в её понимании есть настоящий подарок, но женщина из очереди поставила точку.

— Это подарок. Мне муж на 8 Марта подарил такой же.

Старушка хотела вступить в полемику, произнеся, что в её время настоящим подарком был томик Чехова… а это…

Очередь, конечно, интересовало, какие подарки считались наиболее ценными во времена молодости старушки, но более всего её интересовало другое. Когда наконец этот, так сказать, конец будет оформлен, упакован, проштемпелирован и, преодолев все кордоны и препятствия, полетит тому человеку, которому он и предназначался. А уж как его назвать — подарком, игрушкой, рабочим инструментом, да хоть чёртом лысым, — очередь не волновало. Очередь хотела на улицу, домой, в кафе, на работу — только не стоять дыша друг другу в затылок.

— Оформляй, — сказала старушка приёмщице, и вся очередь одобряюще выдохнула. И только один голос нарушил консенсус.

— Конечно, мы же Россия, щедрая душа.

В звенящей тишине, очередь, как по команде «на первый, второй расчитайсь», повернула головы на 180 градусов, устремив взгляды в самый хвост. Истинной патриоткой и противницей разбазаривания всего, что нам и самим пригодится, была женщина лет пятидесяти, обладательница достаточно крупной, если так можно сказать, фигуры. С грудью размером между 4 и 5 и шишкой волос на голове в стиле а-ля Людмила Зыкина. Она стояла подбоченившись, готовая вступить в полемику с любым из нас или со всей очередью сразу.

— А что вы на меня так смотрите? Я что, неправду говорю? За газ они не платят, кредит так и не возвращают, работают в России, не платя налоги. А мы давай ещё и прихоти их будем удовлетворять… Гуманитарную помощь слать. Вот пусть им ихние Яценюк да Ляшко и помогают.

— Гуманнее надо быть, женщина, — послышался женский голос из очереди.

— Только не надо вмешивать сюда политику, — вторил ему другой.

— Хватит, давайте уже оформляйте, развели демагогию, — взвизгнул мужчина в очках.

— Вот именно, — подхватила очередь.

— Да оформляю я, оформляю. И нечего на меня давить! — повысив голос до визга, произнесла приёмщица, сделав нужные записи и положив бандероль на весы.

— Взвесила? Давай я штемпель поставлю, — сказала старушка, вставая из-за стола и направляясь к приёмщице. Приёмщица, повернувшись в кресле, слегка оттолкнулась ногами от пола и покатилась с бандеролью в вытянутой руке ей навстречу. В момент, когда бандероль перекачивала из одних рук в другие, она"сдетонировала". В испуге приёмщица с силой оттолкнулась от пола ногами и покатилась назад, чуть не опрокинув напольные весы. Старушка не по возрасту резво отпрыгнула в сторону, а бандероль упала на пол, жужжа и вибрируя, словно готовая вот-вот взорваться.

— Блин, вибратор это, вибратор, батарейка включилась, — чуть не кричал я, пытаясь успокоить побледневших служащих почты.

— Твою мать, — взвыл кто-то из очереди. — Да когда же всё это кончится? Вы что, издеваетесь над нами? Отправьте вы уже его на Украину или в Украину, хоть на северный полюс к белым медведям. У меня уже обед заканчивается.

Вскрыв бандероль, вытащив и выбросив злосчастную батарейку, вновь запаковав, я сунул её в приёмное окошко. С чувством выполненного обещания вышел на улицу. Первым делом, чтобы окончательно закрыть этот вопрос, я отослал смс Оксане: «Товар ушел, встречай».

По моим расчетам, через пять-шесть дней бандероль должна уже быть на почте Украины. А там и до адресата недалеко. Я уже видел картинку, как по пыльной дороге, вдоль подсолнухов и кукурузных полей едет на велосипеде добрый почтальон, типа нашего Печкина. Подъедет к хате, постучит в оконце, откуда выскочит гарная девчина по имени Марыся и скажет: «Пляши, я Вам х.. привез». Хм, хотя… откуда он знает, что там? На бандероли-то не написано, что внутри. Может, конечно, на ощупь определит. Бандероль-то в мягкой упаковке. Тогда, у Марыси могут быть неприятности на селе. Начнут злые языки судачить: «Марыся-то за х.. москалям продалась, всякую военную тайну в обмен на х.. шлёт». А там, глядишь, за верёвочку потянут, выйдут и на Оксану, а это уже подпольная ячейка. С одной стороны, думаю, до такого абсурда дело дойти не может, но с другой… Почитаешь прессу — волосы дыбом встают. Ладно, разберутся, моё дело маленькое. Обещал — сделал. Сейчас главное — даже не местный почтальон, а Украинская почта. Если уж у нас при отсылке такие проблемы возникли, то что может быть у них — одному богу известно. Тут ведь как дело повернуть. С одной стороны, вроде, личное дело. Хочет и пользуется девчина им, но с другой… От кого посылка? От недружественной стороны. Тут моральный, и даже политический, аспект. Пусть даже фаллос и не натуральный и, скорее всего, китайского производства, но всё равно обидно. Пользуют наших девчин, пусть и опосредованно, но тем не менее. К тому же бесплатно, не за ломаный грош, так сказать. То есть гривну. Обидно. Ладно бы европейцы. Всё-таки не сегодня завтра Украина будет в Евросоюзе, и тогда это будет обычным делом, но сейчас!..

Эх, — махнул я рукой, садясь в машину. Ведь такая дружба народов была. Сотни лет. И на тебе. Кто? Кто смог сделать так, чтобы всё, что сейчас происходит между нашими странами, было не кошмарным сном, а явью?..

До возвращения в Испанию оставалось ещё больше недели, и я окунулся в дела, ради которых собственно и прилетал в Москву. За это время два-три раза коротко списывались с Оксаной. Бандероли не было. И тут получаю от неё короткое сообщение. Бандероль пришла. И четыре смайлика. Два грустных и два весёлых.

Спрашиваю:

— Оксана, что не так? Почему грустные смайлики? — Сам думаю, мало ли что, вдруг размер не подошёл или ещё какие претензии к состоянию. В смысле стояния.

— Марыська бандероль не отдаёт, — ошарашила она меня ответом.

— В смысле? Что значит не отдаёт?

— А вот так, не отдаёт, и всё. У тебя, говорит, муж, хоть какой-никакой, есть, а ещё и эта штука будет, а я одна. Отдай его мне. А я тебе, говорит, с осеннего приплода поросёночка отдам. Нашла дуру. Я его даже на новые сапоги не променяла, а тут какой-то порося.

Не долго думая, пишу:

— Всё, Оксана, извини, но вот заниматься ещё и распределением я точно не имею ни малейшего желания. Сами поделите его, без моего участия.

Недели две не было от неё ни одной смски. И тут вижу — целая обойма смайликов-улыбок, поцелуев, и сообщение:

— Ой спасибо, ой угодил, теперь я понимаю, почему Марыська не отдавала. Теперь вот другая головная боль — куда прятать его. Хата небольшая, особо-то и не спрячешь, не дай бог свекровка найдёт. Мы и так живём как кошка с собакой. Хотела в огороде закапывать, но каждый раз не набегаешься, да, боюсь, пёс раскопать может. На сеновале спрятать — так ищи его потом, как иголку в стогу сена.

— Ну не знаю, ты уже сама там на местности сориентируйся. Я бы на твоём месте спрятал где-нибудь в хате. Чтобы под рукой, так сказать, был. Например, в зимние какие-нибудь вещи. Сейчас же лето, зимние вещи никто не трогает.

— Точно! Хорошая мысль, я его сейчас на полку спрячу, над дверью, в сенях, тесть-покойничек мастерил. Там как раз всякая зимняя одежда. Надежно будет, высоко, с полу-то и не достать, да и свекровка не раньше зимы полезет туда.

Через день смска:

— Всё, теперь он в тепле, сухости и сохранности. Я его в пакет целлофановый и в валенок, да ещё и старой шалью заткнула.

Больше месяца от Оксанки ни слуху ни духу. Да и то понятно. По хозяйству, куры, свиньи, мужа с работы встретить, накормить надо. Да и так, теперь есть чем в свободное время заняться.

— Мне конец! — получаю от неё смску. — Точно, конец. Вчера…

И тут поведала она мне историю, которая случилась с ней вчера:

— Свекровка занималась чем-то в хате, я пошла на огород нарвать зелени да окрошку приготовить. Открываю дверь — и чуть в обморок не упала. Стоит Гала на табурете и что-то копается, перебирает на той полке, где валенок заветный лежит. Меня аж в жар бросило. Чуть огурцы с редиской на пол не уронила. Первая мысль — выбить табурет из-под ног. Потом чуть не кричу: «Мама, шо Вы там делаете? У Вас же давление, слазьте сейчас же. Не дай бог упадете, беды не оберешься».

–«Шалфеем решила вещи переложить, в том году моль побила кофту вязаную да шаль», — говорит, а сама уже тянет шаль из валенка. И кому в голову пришло её туда запихать?» Вытащила шаль, чувствует, что-то в валенке ещё есть. «Никак сынуля здесь бутыль припрятал», — улыбается, — а сама руку в валенок суёт…

Месяц мы не общались. Она не пишет, я тоже молчу. И тут получаю смс от Марыси.

— Добрый день, Виктор. Меня Оксана попросила Вам написать. У неё теперь нет телефона, и она не может с Вами общаться. Просила передать, что у неё всё хорошо, только теперь очень занят всегда. Свекровь с самого утра загружает работой и глаз с неё не спускает. Не знаю, что она на неё так взъелась?

Я из деликатности ответил. Просил при случае Оксанке привет передать. В ответ Марыся спрашивает: Какая в Испании погода. Отвечаю: Хорошая. Море еще теплое не смотря,что сентябрь.

–А когда у Вас день рождение? Кто вы по гороскопу, интересуется Марыся.?

–Я ответил, что весы и скоро день рождения.

— Ой, а у меня тоже через месяц день рождения. Люблю Новый год и день рождения. — поведала она. Все тебя поздравляют, подарки дарят.

Не знаю, был ли это тонкий намёк, и если да, то с чего бы она начала? Не думаю,что со старых сапог. Наверное Марыся была добрая и хорошая девчина, но идти еще раз на почту мне совсем не хотелось. Попрощавшись,я написал, что еду в командировку на три месяца в Сахару. Ответа не было. Собственно именно этого я и желал.