Рассказы

Виктор Андреевич Алехин

Жизнь каждого человека ежедневно и ежечасно проявляется в самых различных, ситуациях. Она во многом стихийна, скрытна от наших глаз, от нашего внимания. Молодой человек радуется, когда встречается с девушкой, в которую он влюбляется. И его радость усиливается, когда он узнает, что его чувство небезответно. У каждого каждый день случаются встречи, с разными людьми. И не всегда эти встречи бывают приятными. Наша жизнь сложна и многогранна. Невозможно предсказать, что она подбросит нам завтра.

Человек с большой буквы

Рано утром Нина Федоровна собралась на работу. Вышла на улицу и удивилась: ужасно сколько снега выпало за ночь. Наверное, всю ночь шел беспрестанно. Все пространство вокруг как будто покрылось кипельно белой новенькой скатертью. Деревья, словно на каком-то празднике, стоят в белом убранстве, кусты жимолости едва виднеются из-под снежных шапок. Но ее ожидало новое удивление, которое не было для нее большой новостью, удивление, смешанное с чувством тихой, но глубокой восторженности. Все пешеходные дорожки, тропинки, проложенные, протоптанные за многие годы жильцами ТСЖ в дворовом сквере, были освобождены, аккуратно расчищены, с какой-то прямо-таки необыкновенной любовью, от снежных заносов, завалов, сугробов, которые могли бы затруднять людям проход через сквер на улицу. Все дорожки расчищены, подметены так, как будто на них расстелены белые коврики, совершенно неразличимые от снега. Но ее удивление подскочило выше облаков, когда она прошла вдоль всего двенадцатиэтажного дома, в котором жила не один год. Все подъезды были совершенно чисты от снега. Сколько же надо покидать лопатой снега, чтобы все проходы, все подиумы и ступеньки были свободны для жильцов дома. И проезжая полоса вдоль дома так вычищена, разметена от снега, что по ней хоть на боку катись и нигде не почувствуешь даже маленькую преграду. Снег большими кучами лежал за пределами этой полосы, в просветах между деревьями. И Нина Федоровна невольно подумала о том, сколько же надо было поработать далеко не молодому дворнику Тихону Петровичу, чтобы навести такой, можно без преувеличения сказать, идеальный порядок для всех жильцов дома. Это самый настоящий для них подарок. Снег мягко и звучно похрустывал под ее зимними сапожками, и ей казалось, что во всех этих нежно хрустящих звуках слышится что-то музыкальное, словно рядом идет какой-то концерт. Свернув в сторону от угла дома и пройдя по узкой пешеходной дорожке, тоже идеально вычищенной и подметенной так, что виднелся асфальт, она увидела дворника, который жил с ней в одном подъезде, только на разных этажах. Он был в длинном ватнике, в шапке-ушанке с поднятыми и завязанными на затылке ушами. Дворник, перегнувшись почти пополам, держа обе руки перед самым животом и крепко сжимая ими черенок фанерной лопаты, по принципу бульдозера сдвигал снег до самого края дороги, в сторону уснувших в утреннем молчании берез и кленов. Сдвинул порцию снега в положенное место, он выпрямился, сдвинул шапку на затылок и решил, видимо, немного отдохнуть. Он поставил лопату перед собой и оперся о ее конец обеими руками.

— Здравствуйте, Тихон Петрович! — тепло и нежно прозвучал голос Нины Федоровны.

Тихон Петрович еще больше сдвинул шапку на лоб и медленно обернулся.

— Здравствуйте, Нина Федоровна! — бойким голосом приветствовал он хорошо знакомую женщину. На легком морозце его щеки, несмотря на немалый возраст, порозовели, придавая ему свежесть молодости… Ему было далеко за семьдесят, но он смотрелся еще сильным, бодрым, энергичным старичком, способным к трудовой деятельности.

— Тихон Петрович, — ласково улыбалась Нина Федоровна, — я не перестаю удивляться вашей работоспособностью и вашей добросовестностью. Вы, я уверена, самый лучший дворник во всем нашем городе. Как вы всегда чисто убираете всю нашу дворовую территорию! С такой тщательностью и скрупулезностью, будто готовитесь к приезду высокого начальства, которое решило проверить вашу работу. Вы очень добросовестный человек. Такие, как вы, не так уж часто встречаются. Все жильцы нашего дома очень благодарны вам за все, что вы для них делаете. А сегодня вы, я уверена, совершили самый настоящий героический поступок. Сколько снегу навалило за одну ночь. Подумать даже страшно. Но вы все расчистили, разгребли, подмели и как на блюдечке преподнесли всем нам своеобразный подарок. Низкий поклон вам за это, — и поклонилась, словно перед иконой.

— И откуда взялась эта снежная прорва, — спокойно взглянул дворник на небо, сплошь закрытое темным слоем облаков, бегущих к горизонту. — Начал сыпать после полудня и валил почти до четырех часов утра. Я не видел на своем веку такой страсти. Как занавеской какой все закрылось от человеческих глаз. Деревьев не было видно на расстоянии трех метров.

— Вы, конечно, очень рано вышли расчищать?

— В четвертом часу утра снег значительно поредел. Уже не то, что было до этого. Деревья обнажились, стали видны. Вроде бы наступило какое-то прояснение. Ветер почти затих. Снег шел, но уже не мог намести большие сугробы. Одним словом, стихия начала засыпать, отдыхать, — шуточным тоном сказал дворник. — И как раз в это время я вышел. Ночные фонари у нас хорошо светят. И я приступил к работе.

— Четырех часов еще не было, а вы вышли работать? — огорченно-удивленно округлились глаза Нины Федоровны.

— А что вы думаете, Нина Федоровна? — спокойно возразил дворник. — А если бы я вышел в пять или в шесть часов? Что было бы тогда? Утром люди идут на работу, по разным делам, кто куда. Идут врачи, учителя, рабочие, идут дети в школу. Мамы и бабушки ведут малолеток в детские садики. А сколько инвалидов в нашем доме? Их немало. У одного ноги нет, на костылях прыгает как заяц, а у многих ноги так болят, что на них трудно ходить. Есть такие, которые из-за болезни передвигаются как черепахи. Всякие есть. Что было бы с людьми, если перед подъездами лежали сугробы? Я решил, что надо скорее идти разгребать сугробы, чтобы люди спокойно, без лишних проблем могли идти по двору и выйти из подъездов. Я сам еле открыл наружную дверь, потому что ее почти до половины засыпало снегом. И представьте себе, что кто-нибудь упал, поскользнулся и легко или сильно ушибся, получил какую-нибудь травму? Я обвинил бы в этом не Бога, а самого себя. Мне было бы стыдно не только перед нашими жильцами, но и перед всем миром. Моя совесть взорвалась бы в моем сердце, и я нигде и никогда не нашел бы себе покоя. Некоторые говорят — на все воля Всевышнего, а мы, маленькие людишки, не причем. Это говорят скверные, бессовестные люди. Другие говорят: «Стыд не дым, глаза не выедает». Тоже паршивые, бессовестные люди. Я вот что скажу, — провел Тихон Петрович морщинистой ладонью по лбу. — Я не думал о совести. Я думал о людях. И поэтому старался все сделать для них. И расчистил, устранил все завалы, посыпал песком там, где надо. И я считаю, что каждый человек на своем рабочем месте должен, обязан по зову своей души, совести думать о людях. Человек, который не думает о других людях, — это дерьмо, а не человек, — с какой-то внутренней, глубинной злостью сказал дворник. И еще я хочу сказать вам, Нина Федоровна, вот что. Вы удивлялись, что я так рано вышел разгребать снежные заносы. Я должен был все сделать до той минуты, когда рано утром взрослые, дети, инвалиды, больные начнут выходить из своих квартир по своим делам. И к этому времени я все приготовил, посыпал все ступеньки, дорожки песочком.

Нина Федоровна смотрела на дворника широко открытыми глазами, чтобы, наверное, лучше видеть его, лучше наблюдать за выражением его лица, глаз, лучше видеть его широкую душу. Каких только эмоций, чувств не было на ее открытом, благородном лице? Восхищение, восторженность, упоение, гордость за то, что была в хороших отношениях с этим замечательным человеком.

— Спасибо Вам, Тихон Петрович, за всё, за все ваши старания, за то беспокойство, которое вы неустанно испытываете за всех нас, — чуть ли не прослезилась Нина Федоровна. Сейчас он был у нее на первом месте в ряду тех ее знакомых и близких, которых она бескорыстно любила и уважала. — Вы Человек с большой буквы.

— Спасибо вам за добрые слова, — тихо сказал дворник. — Неважно, с какой буквы. Главное — быть человеком.