Рассказы

Виктор Андреевич Алехин

Жизнь каждого человека ежедневно и ежечасно проявляется в самых различных, ситуациях. Она во многом стихийна, скрытна от наших глаз, от нашего внимания. Молодой человек радуется, когда встречается с девушкой, в которую он влюбляется. И его радость усиливается, когда он узнает, что его чувство небезответно. У каждого каждый день случаются встречи, с разными людьми. И не всегда эти встречи бывают приятными. Наша жизнь сложна и многогранна. Невозможно предсказать, что она подбросит нам завтра.

Исторический пляж

Время шло к полудню. Солнце грело и жарило, со всех сторон начинала подступать духота, от которой невозможно спрятаться. Было тихо, как на Луне. Никакая, даже самая совершенная метеорологическая система не в силах дать показания даже о самых незначительных колебаниях слабенького ветерка. От тишины и зноя звенело в ушах.

Ермолай сидел на берегу реки, вытянув ноги почти до самой воды. Ему было уже далеко за семьдесят; он не боялся жары и, раздевшись до трусов, с удовольствием грелся на солнышке. В селе, в котором он жил, все знали о том, что дед каждое лето прогревал на солнышке свои старые кости.

Он пас фермерских коров, пригонял их на луг еще до восхода солнца, а после одиннадцати часов, когда становилось жарко, — к месту отдыха, чтобы скотина могла вдоволь напиться воды и полежать на песочке. Вот и сейчас он поручил своему подпаску присматривать за стадом, а сам переплыл на плоскодонке на другой берег, пришел на пляж и уселся на бережку, поближе к водичке. Он всю сознательную жизнь трудился пастухом. Пас колхозных коров, когда фермеров и в помине не было, пас коров своих односельчан, а теперь работал на фермеров. Он строго, четко выполнял распорядок рабочего дня. До обеденного перерыва коровы разбредаются по пространству луга, щиплют свежую травку, если какая-нибудь коровка отобьется слишком далеко от стада, маленький пастушок, помощник пастуха, догонит ее и вернет опять к стаду; после одиннадцати — отдых на берегу реки, а затем снова зеленая травка на лугу.

Всю свою жизнь, с самых малых лет Ермолай купался в этой реке, имя которой — Битюг. Когда был слишком маленький, его приводила на этот пляж бабушка. Сама купалась и купала внука, учила его плавать и не бояться воды. Он помнил об этом и с глубокой сердечной благодарностью вспоминал ее и желал ей царствия небесного.

Посидев на берегу с полчаса, Ермолай вошел в реку, поплескался, окунулся с головой и немного поплавал на мелководье. Здесь место было неглубокое, очень удобное для детей, для не умеющих хорошо плавать и, конечно, для пожилых людей.

Накупавшись, наплескавшись вдоволь, он вышел на берег и, не отжимая своих длинных и просторных трусов, похожих на юбку, сел на траву, рядом со своим бельем. Он не мог отвести взгляд от реки своего детства. Пусть не очень широкая, не полноводная, вода в ней чистая, прозрачная, как все равно хрустальная, еще чище, еще мягче, вкуснее, чем та, которую продают в магазинах в пластиковых бутылках. Ермолай восхищался красотой реки. Она как будто остановилась в тишине и абсолютном спокойствии. Ему казалось, что вместо водной глади лежит какое-то громадное зеркало, которое ослепительно блестит, сверкает, сияет солнечными вспышками. Раскаленное солнышко смотрелось в реку и можно было представить, что совершенно безоблачное небо и водное зеркало реки поменялись местами. Только вот небо несоизмеримо шире, больше, чем маленький кусочек речной глади. Вокруг него порхали яркие разноцветные бабочки, жужжали стрекозы, в траве беспрестанно прыгали кузнечики. К берегу маленькими стайками подлетали какие-то маленькие птички, садились на песок у самой воды, быстро опускали в воду и поднимали высоко маленькие клювики и, напившись водички, быстро улетали. Он чувствовал, что безвозвратно сроднился со своей родной рекой, с этим пляжем, куда его впервые привела бабушка. Река, село, пляж были его истинной исторической родиной, без которой он не мог представить своей жизни. Он никогда не ездил за границу и не думал туда ехать, да и не хотел. Зачем она ему? Ермолай задумался, ушел в свое детство, вспомнил всю свою жизнь, войну, с которой вернулся тяжело раненый в ногу и чуть не забыл, что надо идти к стаду, отправить его опять на луг, на то место, где трава еще не объедена и не помята копытами.

— Дедуль, — вдруг он услышал над головой негромкий, вкрадчивый голос. Ему было очень странно слышать этот голос. На пляже, кроме него, нет ни одной души. Он повернул голову сначала в одну сторону, потом в другую и увидел рядом с собой мужчину средних лет, в серых, хорошо отглаженных брюках, в голубоватой сорочке навыпуск, в соломенной шляпе с широкими полями, немного надвинутой на лоб.

— Ты кто? — обернулся к нему Ермолай передом и взглянул на него своими ослабевшими, но внимательными глазами.

— Я предприниматель.

— Как тебя зовут?

— Емельян. А тебя?

— Ермолай. И что тебе нужно от меня, Емельян? — недружелюбно спросил Ермолай.

— Дедуль, тебе надо уйти отсюда. И как можно поскорей.

— Откуда это отсюда? — рассердился Ермолай. Ему не понравилось сытое, откормленное, надменное лицо предпринимателя. — С этого пляжа?

— Да, с этого места, с пляжа.

Ермолай, услышав, что он должен уйти с пляжа, несмотря на своим немалые годы, вскочил, как ошпаренный, одернул еще не высохшие трусы и подошел почти вплотную к предпринимателю.

— А почему я должен уходить с этого пляжа? — придирчиво спросил Ермолай.

— Дело в том, — спокойно разъяснял предприниматель, — что я купил этот пляж и теперь он принадлежит мне. Я владелец этого пляжа. Я его хозяин.

— Да ты что, рехнулся? — хриплым голоском вскрикнул Ермолай. — Кто ж тебе его продал?

— Я купил его у государства, которому принадлежит этот пляж. По-моему, я доступно тебе объяснил.

— Пляж принадлежит нам, жителям села.

— А причем здесь жители? — нахально улыбался Емельян.

— Как это причем? Наше село уже пятьсот лет стоит на этом месте, и все жители села пятьсот лет ходят на этот пляж. Это исторический пляж. На нем загорали многие выдающиеся, знаменитые люди. Суворов, Кутузов, Дмитрий Донской, маршал Жуков…

— Ну ладно, дедуль, хватит мне сказки рассказывать. Побережем их для внуков. Давай, уматывай отсюда. Посмотри вон туда, — указал Емельян на узкую дорогу, пролегающую по краю высокого берега, на котором находился пляж. — Посмотри, сколько машин идут.

Ермолай прикрыл глаза ладонью и посмотрел в ту сторону, куда указал предприниматель Емельян. По дороге действительно шли большегрузные машины, самосвалы и еще какая-то техника.

— Ну и что?

— Эти машины везут трубы и всякий другой материал. Сейчас тут развернутся работы.

— Рабочие будут забивать в землю железные трубы и начнут делать трехметровый забор по всей длине пляжа. Скоро сюда из города приедут люди отдыхать, загорать, плавать… Приедут с детьми.

— Ты будешь брать с них деньги?

— Разумеется. Но тебе я разрешу приходить на этот, как ты сказал, исторический пляж, бесплатно.

— Мне не нужна твоя милостыня, — с раздражением сказал Ермолай.

— Как хочешь, — спокойно сказал предприниматель.

— А с Богом государство твое посоветовалось, прежде чем продать тебе пляж? — спросил Ермолай.

— А причем здесь Бог?

— Он создал эту землю. Поэтому он главный здесь, а не государство.

Емельян слушал деда совсем равнодушно, хитрая, слегка подколодная ухмылка все время играла на его свежем, розовом лице. И смотрел он на Ермолая такими глазами, будто это был просто интересный чудак, глуповатый, недоразвитый, который ничего не понимает и не знает, что сейчас происходит в жизни. Ему даже было забавно видеть такого чудака, забавно говорить с ним. Таких чудаков и таких темных людей он еще ни разу не встречал и поэтому ему было интересно с ним поговорить, чтобы узнать его взгляды и представления о жизни. Но скоро ему надоело слушать Ермолая, надоело выслушивать глупые суждения о пляже.

Тем временем самосвалы и другая техника подъехали по водной кромке обрывистого берега и остановились как раз перед тем местом, где Емельян беседовал с пастухом. Из кабин вышли несколько молодых сильных работников в спецовках, спустились по отлогому берегу к нему и доложили, что они все привезли и готовы приступить к работе.

— Приступайте, — мягким тоном сказал Емельян. — Сегодня, завтра ограда вокруг пляжа должна быть готова.

Ребята дружно ушли разгружать машины.

— Ну что дедуль стоишь, рот разинул. Тебе уходить надо. Ты будешь тут мешаться. Ты тут лишний. Давай, забирай свои шмотки и валяй коров пасти. Они, наверное, уже соскучились по тебе, — внушающим голосом говорил предприниматель.

— Бог создал этот пляж для всех, а ты взял и купил его за деньги. Это неправильно.

— Дедуль, по этому вопросу обращайся к Богу. Правильно, неправильно — он все знает.

— Ты безбожник. Ты в рай не попадешь, — сопротивлялся по-своему Ермолай.

— Иди, дед, иди, — приказным тоном сказал Емельян. — Хватит торчать здесь.

Ермолай не уходил. Как будто чего-то ожидал.

— Иди, иди, — подошел Емельян к нему вплотную, взял за плечи, повернул в противоположную сторону и слегка подтолкнул в спину. — Иди, иди. А то сейчас ребята вынесут тебя отсюда.

Ермолай взял свои штаны, рубаху, картуз и потихоньку пошел к месту, где стояла плоскодонка.