Коротенькие рассказики. Том II

Виктор Алексеевич Уськов

Автор – не профессиональный писатель, а свидетель, представитель многомиллионного советского народа, крестьянский сын, сменивший много рабочих профессий, дитя войны, перенесшее вместе с Родиной трудные будни колхозной жизни, тяготы и лишения военных и послевоенных лет. Подкупает, что автор «без унынья и лени» предает бумаге не только свои воспоминания, но и мысли о времени, восхищение природой, тревоги и заботы о нравственности народа, будущем планеты.

КАК ТЕТЯ ФЕДОРА УЧИЛАСЬ В ШКОЛЕ

Её отправили как путнюю в школу в первый класс. Это было при царе Горохе восемьдесят примерно лет назад в деревне.

Все ученики давно пришли домой, а её всё не было. Наконец приходит она сердитая. Средний дядя Александр, долго не раздумывая, побежал в школу. Тем более, школа была недалеко, в раскулаченном крестьянском доме.

— Что-то с Федорой. И сердитая и не рассказывает ни черта, — дорогой шел и думал дядя.

Семьи в то время были большими, и младшие старших часто называли дядями, тетками в Сибири.

Быстро дошел до школы. Учитель был ещё там. Учитель был один на всю деревню, когда ещё будет у класса!

Он прямо с порога, — Что было с ней? Не разговаривает, я её брат.

Учительница сама рассказала, как Федорка западню подняла и открыла. Учительница зашла и, не успев поздороваться, бух в подполье. Ладно, в подполе стояла лестница из широких досок, и она здорово-то не ушиблась, встала и не пошла жаловаться. Да и некому было! Директора в школе не было вообще.

Федора в дальнейшем самостоятельно научилась читать и писать, стала одной из первых коммунистов.

Всю жизнь пробыла военнообязанной в КГБ. И никого не сдала, не выдала. Потом, когда она умерла в девяносто три с половиной года, командир отделения, прежде, чем три раза выстрелить, сказал небольшую речь.

— Митинг, посвященный захоронению Муравьевой Федоры Евстафьевны, считаю открытым. Товарищи, она пробыла у нас на службе 56 лет. За это время были у руля государства: Сталин, Хрущев и другие.

— Пли! — Три раза пальнули из автоматов.

— Ей полагалась машина, легковая, конечно, но она отказалась, сказала, что возить её некому. Хотя и имела двух сыновей: один был пенсионер, другой сын пьет…

— Пли! Второй «раз-два» и третий раз — пли!

Так похоронили Федору Евстафьевну. Кстати, мою родную тётю.