Клетка для эгоиста

Вероника Летова, 2022

Кристина приезжает из Вены в Москву на похороны отца. В городе детства ее настигает прошлое – мужчина, в которого она влюбилась без оглядки в юности, после которого долго не могла прийти в себя. От воспоминаний о нем ее до сих пор бьет дрожь, потому что он циничен, порочен, опасен и до сих пор безнравственно притягателен. Когда-то он стал ее первым любовником, требовательным и не знающим слова «нет», развлекся и забыл. Ей бы держаться от него подальше, но спустя годы влечение к нему так и не отпускает… К тому же сам он кажется изменившимся. Только можно ли доверять человеку, если ты уже познала его темную сторону?

Глава 1

Телефон разрывался до тех пор, пока Кристина, наконец, его не выключила. От врачей теперь уже мало чего можно было добиться — состояние отца оценивалось как стабильно тяжелое. А на звонки по работе она уже не могла отвечать — исчерпала запас моральных сил. По крайней мере, почти трехчасовой перелет из Вены в Москву — это убедительное оправдание для молчания. Последний год работы в информационном агентстве в Австрии вымотал ее неимоверно. Иногда ей казалось, что она просто не выдержит этого напряжения, но на деле все оказалось еще хуже, когда мачеха вдруг сообщила о неожиданной госпитализации отца.

Найдя свое место в салоне самолета, она достала было ноутбук, раскрыла его, ввела пароль, загрузила документ со статьей, которую должна была закончить и сдать сегодня утром, но не смогла напечатать ни строчки. Руки опускались, в голове была полная пустота, в груди все сжималось. Облизала пересохшие губы, закрыла глаза, откинула голову, прижала ладони к лицу. Похоже, все три часа пройдут в терзаниях. Она сто лет не виделась с отцом, будто намеренно не желая возвращаться к прошлому. За долгих семь лет их встречи можно было по пальцам пересчитать и они отдалились, став почти чужими. Наверное, так было проще принять, что детство ее было далеко позади, что дом, в котором она выросла, стал совсем другим, да и настоящая семья, в которой она когда-то росла и была счастлива, уже канула в лету. Теперь папа в реанимации, а она столько не успела ему сказать…

Родная столица встретила неприветливым холодным дождем. Поздняя осень не собиралась радовать ни последним солнечным лучом, ни яркими листьями на деревьях, ни добрыми вестями. Как только самолет приземлился и она включила телефон, даже еще не успев забрать багаж, вновь раздался звонок. Откуда-то она заранее знала, что это за звонок. Будто физически почувствовала непоправимое. Его трель отозвалась ледяным ознобом вдоль позвоночника и болью в груди.

— Кристиночка… — раздался в трубке заискивающий и слащавый голос мачехи, каким она всегда с ней почему-то говорила. — Крепись… Папа умер…

Во рту тут же пересохло, мышцы ослабли. Она остановилась, не чувствуя, как потоком движущиеся мимо нее люди цепляют и задевают ее, непрерывно обтекая со всех сторон.

— Что?.. — непонимающе пролепетала она, пытаясь собраться с мыслями. — Я… я еще не выехала из аэропорта. Буду только через пару часов… Куда мне ехать? В больницу?

— Да, если хочешь попрощаться. Он будет в морге ЦКБ. Тебя пропустят.

В трубке повисло молчание.

— Соболезную, моя милая, — выговорила наконец Лариса.

— Я… т-тоже вам соболезную, — через силу выговорила Кристина не своим голосом и больше не смогла терпеть — сбросила звонок.

Опустошенная и расколотая на части, Кристина добрела до ближайшего свободного сидения и опустилась на его край. Как давно она привыкла быть одна, рассчитывать только на себя, жить вдали от дома и от родных… Но сейчас все равно накрыло чувством полной растерянности. Как теперь жить? Как она справится? Почему он ушел так внезапно, и почему она только сейчас осознала, как он ей нужен?! Тут же обрушились обрывки воспоминаний, безжалостно счастливых и одновременно разрывающих сердце… Из глаз хлынули слезы, и это было знаком к тому, что больше нельзя медлить, потому что она должна быть там, рядом с ним. От жуткого осознания, что он больше ее не ждет, боль буквально оглушила. Чтобы вытянуть себя из этой черной пропасти отчаяния, она вся собралась и заставила себя действовать, делать хоть что-то. Подскочив с сидения, все также обливаясь слезами, она двинулась к транспортеру забрать свой багаж, выискала небольшой чемодан среди сплошного потока чужих вещей и поспешила к выходу. Первое попавшееся такси приняло в свой уютный замкнутый мир.

— Центральная Клиническая Больница, — назвала она пункт назначения водителю, конечно, даже не зная адреса. Закрыла глаза, откинула голову на подголовник и позволила горю и воспоминаниям завладеть собой. Спустя пару часов, усталый врач в темном ночном коридоре реанимационного отделения сообщил ей причину смерти — диабетический кетоацидоз. Она не сразу вникла, о чем идет речь, но в процессе объяснений вспомнила, что у отца был сахарный диабет. Она всегда считала его достаточно разумным, чтобы следить за своим здоровьем, но, возможно, тут она и сама была виновата… Никогда особо не интересовалась его жизнью и проблемами, как и он ее. По сути они давно стали посторонними людьми. Но как так могло получиться, если теперь ей так больно?

Она покинула больницу уже за полночь, чувствуя себя потрясенной и потерянной. На удивление, в сумочке вновь раздался звонок мобильного. Звонил один из сводных братьев.

— Как ты? — не поздоровавшись, спросил Матвей, с которым они тоже не общались сто лет, хотя и пытались быть друзьями когда-то.

— Я не знаю… — выдохнула, всхлипывая.

— Соболезную. Держись.

Кристина была благодарна ему, что он не развивал эту тему. Сил отвечать пока что особо не было, как и планов, куда теперь податься и с чего начать. Будто прочитав ее мысли, Матвей продолжил.

— Поезжай в гостиницу. Постарайся поспать. Ни о чем не беспокойся. Похоронами займется прокуратура. Все остальные важные вопросы решит Лука, а я приеду в назначенный день. И… Кристин, не позволяй, чтобы тебя накрыло… Это путь в никуда. Он не хотел бы, чтобы ты себя изводила.

Сделала глубокий вздох, но его вновь прервала судорога и всхлип.

— Я постараюсь.

Так она впервые услышала это имя — Лука, спустя многие годы. Что ж… в сравнении с тем, что происходило сейчас, это даже не предвещало начало катастрофы.

* * *

На Троекуровском кладбище без конца моросил дождь. Только терпкий отчетливый запах мокрых, чуть подпревших листьев и хвои немного успокаивал и холодил мокрые щеки и обожженные слезами глаза. Здесь, под соснами, почему-то стало намного спокойнее, чем в мраморном ритуальном зале, где проводили гражданскую панихиду и собралось слишком много народу. И все же Кристине постоянно не хватало воздуха. Грудь будто камнем сдавило, и вымученные попытки сделать глубокий вдох не приносили никакого облегчения. Она чувствовала себя здесь чужой и одинокой, хотя больше всего на свете сейчас желала бы остаться одна. Даже мама, стоявшая рядом и иногда поддерживающая под руку, казалась не своей, очень далекой и равнодушной, потому что любила уже другую семью и не могла в полной мере разделить ее потерю.

Все двигалось мимо, словно в тумане, медленно, заторможенно, торжественно, оставляя после себя зябкий холодок — почетный караул, речи, слова соболезнования сослуживцев, многочисленных друзей, знакомых, да просто благодарных ему за какие-то услуги, разговоры собравшихся, рукопожатия, ободряющие объятья, сочувствующие взгляды, розы, розы, почему-то все время красные, венки, венки. Все это не проникало внутрь, будто не касалось ее. Лишь один раз ее на доли секунды вырвало из этого состояния отречения от реальности. Высокий мужчина в темном плаще приблизился, взялся рукой в перчатке за ее плечо и чуть сжал.

— Мои соболезнования, — произнес он тихо и лаконично, ничем не выделяясь из десятков людей, которые уже подходили к ней сегодня с подобными словами и жестами. Только на него она все-таки подняла глаза в отличие от них, потому что его голос был другим, он всегда ее волновал, а еще он ассоциировался с болью. Встретив как всегда жесткий взгляд знакомых пасмурно-серых глаз, она медленно склонила голову, быстро потеряв интерес. Он уже давно стал ей безразличен. Особенно теперь, когда ничто уже не имело значения или потеряло прежние смыслы…

Мужчина отошел и затерялся в толпе. Она не искала его, она вообще не интересовалась тем, что происходило кругом. Ей просто приходилось играть некую роль, хотя душой и сердцем она была не здесь, потому что, чтобы горевать, не нужны были все эти люди и эти церемонии, нужны были только воспоминания, которые уже никогда не станут реальностью.

После поминок в ресторане Кристина вышла на улицу, чтобы здесь отдышаться в одиночестве. Пришедшие почтить память об отце тоже выходили по одному, парами и группами, чтобы сесть в автомобили или в специально нанятые автобусы и уехать в свои теплые уютные дома, к семьям, поскорее забыть всю эту атмосферу скорби… Она тоже ждала такси, и здесь никто ее не замечал. Во всяком случае, так ей казалось, пока чисто случайно она не поймала на себе тяжелый прямой взгляд знакомых серых глаз, волчьих, холодных. Лука помог надеть плащ какой-то молодой женщине, обменялся с ней парой фраз, но на Кристину смотрел, не отрываясь. Педантично элегантен, как всегда, суров и неприступен. Под ложечкой неприятно засосало, но ее вдруг отвлек приблизившийся немолодой мужчина, полноватый и приземистый, с поседевшими волосами, уложенными аккуратными волнами, но с одной стороны почему-то нелепо взъерошенными, с натянутой вежливой улыбкой и усталыми умными глазами.

— Такая потеря для всех нас… — начал он с той же искусственной улыбкой, изучая Кристину блестящим проницательным взглядом. — Очень тяжело так рано потерять отца… Он вас обожал, без конца про вас рассказывал, гордился вашими достижениями. — Заметив ее замешательство, мужчина едва заметно махнул рукой. — Не удивляйтесь и не напрягайте свою память. Вы меня не знаете… Это я много слышал о вас и сегодня за вами наблюдал. Знаете, думаю, у меня для вас есть очень интересное предложение. Знаю, что сейчас не время, и повод для деловых знакомств не самый удачный, но я все же не мог им не воспользоваться. Вот, возьмите… — Мужчина протянул растерянной Кристине свою визитку. Она взглянула на нее, но была слишком рассеянна, чтобы внимательно прочесть должность и даже имя. Кажется, там упоминался какой-то телевизионный канал. К тому же мужчина положил теплую пухлую руку ей на предплечье и помотал головой. — Потом, все потом… Извините, что так все внезапно… Соболезную вашему горю. Позвоните мне, когда сочтете себя готовой, хоть спустя месяц, хоть через год, но лучше в ближайшую неделю. Я всегда буду рад.

Мужчина скрылся в темноте также неожиданно, как и появился. Кристина огляделась, опасаясь вновь увидеть где-то поблизости Луку, но его не было. А потом в сумочке зазвонил мобильный, подъехало такси, и она поспешила скрыться, чтобы наконец остаться совсем одной. Визитка была небрежно спрятана в кармане плаща и тут же забыта. Дождь припустил вновь, отчетливо и усыпляюще забарабанив в лобовое стекло. Дворники начали беззвучно отбивать такт, как метрономы. Все события этого невыносимо долгого дня смазались и слились с общим ощущением горя и усталости. Кристина вновь думала об отце и чувствовала себя бесконечно одинокой.

* * *

Телефон разбудил ее ровно в семь утра, и это при том, что в Вене сейчас едва пробило пять. Еле продирая заплаканные после почти бессонной ночи глаза, она подняла трубку и тут же услышала напористый голос Оливера, ее шефа-редактора. Он как всегда требовал материалы, которые обычно привык получать в срок. За требовательность и нахрапистость коллеги прозвали его бульдогом.

— Будут через два часа, — прохрипела она в трубку, зная, что спорить и напоминать об обстоятельствах бесполезно. Оливера никогда не интересовали личные проблемы. Такое понятие, как «семья», для него не существовало, поэтому он считал, что и для других его нет. Впрочем, сама она тоже свыклась с таким образом жизни. Он не давал скучать. Он не позволял расслабляться. Благодаря ему она чувствовала себя живой, вовлеченной, активной и нужной. Настоящий профессионал. Сейчас мысль о работе тоже реанимировала.

Стряхнув сон и глубоко запрятав отголоски боли, девушка вынырнула из-под одеяла и голой направилась в душ. Контраст прохладной и почти горячей воды привел в чувства и прояснил мысли. Почистив зубы, обернув голову полотенцем и закутавшись в халат, Кристина вернулась в спальню, подняла трубку и заказала в номер завтрак. Времени спускаться в ресторан у нее попросту не было. Только открыв ноутбук, она с головой ушла в очередную статью, по которой две недели собирала информацию и которая должна была войти в ленту информагентства не позднее девяти утра по венскому времени. Быстро просмотрев вчерашнюю и утреннюю прессу на предмет глобальных изменений и актуальности ее собственной аналитики, она застучала по клавишам, больше ни на что не отвлекаясь. Только когда официант доставил завтрак, позволила себе насладиться чашкой крепкого эспрессо, всыпав в него две ложки сахара.

Отправив готовый материал, девушка встала, потянулась, упала спиной на кровать и уставилась стеклянным взглядом в потолок. Без работы она чувствовала себя пустой и растерянной в этом ставшем чужим городе, в котором к тому же без конца шел дождь. Но телефон на столе зазвонил вновь и она безучастно повернула голову, затем встала и взяла его в руки. Звонил Гюнтер, ее коллега по цеху, явно строивший на ее счет романтические планы, но терпеливо дожидающийся, когда кто-то из них сменит место работы, чтобы отношениям не препятствовал деловой кодекс. Кристине он нравился — интеллигентный, умный, внимательный, рассудительный, симпатичный и очень терпеливый. Очень. Даже сейчас при виде его имени на телефоне она невольно улыбнулась.

— Судя по тому, что Оливер весь светится после получения твоих материалов, ты как-то держишься… — сочувствующе улыбнулся Гюнтер.

— Да… держусь за работу… Общаться мне здесь все равно особо не с кем, да и настроения нет… так что… Оливеру повезло как всегда…

— Надолго там?

— Я не знаю… Возможно, понадобится еще уладить кое-какие дела, встретиться с мачехой… К тому же мама звала в гости… Но мне просто нужно собраться с силами…

Кристина старалась, чтобы голос не дрожал, но ее все же выдал очередной судорожный вздох. Грудь постоянно будто сдавливало бетонной плитой, отчего периодически мучило удушье. Гюнтер не мог не заметить ее состояния и позволил ей немного прийти в себя.

— Понимаю… — продолжил он. — Но тебе вовсе не обязательно там оставаться, если не хочется или слишком тяжело… Ему ты уже все равно ничем не поможешь…

— Ты прав… Я просто… Мне нужен небольшой таймаут… Возможно, отпуск возьму…

— Оливер скорее удавится, чем даст тебе отпуск. Ты один из лучших экономических обозревателей. Ну, после меня, конечно…

— Тут бы я поспорила… — Кристина попыталась усмехнуться.

— Ладно, ладно… Мы делим пальму первенства… — послушно согласился ее собеседник. — Слушай, обещай мне, что уложишься в неделю. Тогда точно смогу тебя прикрыть.

— Ты даже не представляешь, что на себя берешь… Уверяю, за неделю ты меня возненавидишь, если начнешь разгребать мои завалы…

— Я тебя? О, это очень маловероятно, Кристина… — Интонация мужчины многозначительно изменилась, так что она прекрасно понимала, что он вкладывал в эти слова.

— Ты просто плохо меня знаешь.

— Напротив. Слишком хорошо…

— Ладно. Тогда… останусь твоим должником. У тебя будет время, чтобы придумать, чего ты хочешь в обмен на прикрытие…

— Опасное обещание. Иметь дело с Оливером — это очень дорого… Я обязательно подумаю.

Оба они тихо рассмеялись, только Кристина вовсе не чувствовала, что делает это искренне. Слишком отравлена была душа горем, чтобы она могла веселиться. В телефоне вдруг раздался звук параллельного входящего звонка, и девушка поспешно попрощалась с другом, прежде чем разговор завел бы их туда, откуда потом выбраться было бы крайне сложно. Его мягкий голос и волшебный немецкий выговор всегда волновал ее и тревожил, только в данный момент она была не готова переступить эту черту. Расстояние иногда сближает, но при реальной встрече все произнесенное может показаться лишним и неправильным.

Теперь на том конце зазвучал голос Ларисы, и девушка невольно поморщилась. С годами эта дамочка только стала раздражать ее еще больше. Поверхностная, глупая, жадная, хищная. Казалось, самым интересным для нее были разговоры о маникюре, массаже или модных нарядах. Иногда Кристина была вовсе не против поболтать о всякой чепухе, чтобы расслабиться, но со временем это начало напрягать, потому что другие темы Ларисе были откровенно неинтересны. Насколько ей было известно, несколько лет назад мачеха открыла элитный салон красоты, но не столько зарабатывала, сколько тратилась на свое излюбленное хобби… Бесконечные ремонты, смены имиджа компании, увольнение одних сотрудников по ничтожным поводам и поиск других, все более высокооплачиваемых и престижных… Папа ворчал иногда, но не было похоже, чтобы это всерьез его напрягало. Во всяком случае, они находили общий язык и со стороны выглядели как вполне себе гармоничная пара. Наверное, Кристина должна была чувствовать себя благодарной Ларисе, что та сделала счастливым ее отца, но вот любить ее она никак не могла себя заставить.

— Девочка моя, ну как ты там? — чересчур уж сочувственно промурлыкала в трубку Лариса. Почему-то не верила она в ее искренность и доброту… Вот ни капельки… Но считала себя обязанной соблюдать приличия.

— Я в порядке. Как вы сами?

— Ну что сказать? — манерно протянула вдова, должно быть, трагически закатывая глаза. — Для всех нас это стало неожиданностью, но мы ведь не должны опускать руки, правда? Жизнь продолжается! — Подобными заранее заготовленными банальными фразами она и на похоронах сыпала бесконечно. Кристина слышала в них фальшь, потому что сама толком не могла подобрать слов для своего горя. Впрочем, не получив отклика со стороны девушки, Лариса быстро сменила тему. — В общем ты же понимаешь… У меня бизнес на руках, так что мне не до отдыха и нытья, моя дорогая… Вчера уволила очередного администратора. Девица совсем берегов не чует… Корчила из себя серьезную деловую женщину, а сама при мне пыталась флиртовать с уважаемым клиентом! У меня там не агентство знакомств для всяких старых дев! Это, в конце концов, неприлично!

Лариса долго еще говорила, а Кристина терпеливо слушала, мрачнея с каждым сказанным ей словом и уже чувствуя, что все это было лишь вступлением к чему-то более глобальному… Она не ошиблась. Посетовав на целую серию своих неудач, а также крайне неблагоприятное положение финансов салона, Лариса вдруг стала говорить еще более вкрадчиво и заискивающе…

— Ты видишь, в каком я положении… Ума не приложу, как выпутываться из этой ситуации… Насколько помню, второе образование у тебя ведь экономическое? Ну и девушка ты эффектная и при этом воспитанная, иностранными языками владеешь… Думаю, должность администратора в моем салоне вполне тебе подойдет. Только немножечко придадим шика твоей внешности… Ты должна будешь стать лицом салона, так что, сама понимаешь, прическа, ногти, одежда — все должно быть на уровне… Плюс немного поможешь мне с управлением… Так что? — вдруг неестественно весело и возбужденно воскликнула она. — Займемся семейным бизнесом? Когда дела пойдут в гору, могу гарантировать тебе десять процентов прибыли! М-м-м?

Слегка оторопев от подобной бесцеремонности и абсурдности этого предложения, Кристина выдержала паузу.

— Лариса… при всем моем уважении, я журналист и не собиралась менять профессию… Мне бы хотелось достойно проводить отца, побыстрее уладить формальные дела наследства, если такое возможно, и вернуться в Вену. Меня тоже ждет работа. Очень много работы. Давайте обсудим организацию поминок на девять дней. Уверена, много близких друзей отца захотят прийти…

Кристина не пыталась смягчить этот отказ интонацией и надеялась, что он прозвучал достаточно убедительно, но Ларису он, похоже, не поставил в тупик.

— Милая, да кого интересуют поминки, кроме ближайших родственников?! — чуть ли не перебив ее, заявила собеседница. — Мы с тобой обязательно помянем твоего папочку, хотя, ты уж извини, с твоей мамой я точно не хочу иметь дела, как и с вашими родственниками с обеих сторон. Мы жили довольно уединенно с твоим отцом. Он не любил шум и веселье. Возраст, знаешь ли, уже не тот…

«Папа» и «уединенно» — это были несколько несовместимые понятия. Он всегда был довольно общительным человеком, душой компании, люди к нему тянулись, и он любил объединять их вокруг себя… Во всяком случае, так было когда-то… Скорее всего, прежние близкие связи раскритиковала новая жена, да и здоровье могло не позволять ему жить на широкую ногу, как, бывало, раньше…

— Что касается наследства, то полностью разделяю твой деловой подход, — продолжала щебетать Лариса. — Тянуть тут незачем. Нам с тобой лучше как можно быстрее определиться по всем вопросам. Надеюсь, с законодательством ты в общих чертах знакома, так что приблизительно можешь себе представить, какой будет расклад без завещания… Уж поверь, я тебя не обижу, хотя кое-какие моменты нам необходимо прояснить, — в ее и без того неприятном тоне прямо-таки звенела жадность и уверенность в том, что все будет так, как она пожелает. Кристину передернуло, а мачеха запела вновь. — Так что… Давай знаешь как поступим? Думаю, нам нужно встретиться… и… я приду на встречу со своим юристом. Он в свою очередь поможет договориться с нотариусом, как нам удобно.

— Эм… — Кристина нахмурилась. — Не очень поняла, зачем нам нужен юрист и о чем придется через него договариваться с нотариусом, если все будет по законодательству… Процедура вполне стандартная. Единственное, о чем хотела вас попросить, это… позволить мне ознакомиться с вашим брачным контрактом с отцом. Ведь в нем обговаривались какие-то вопросы, касающиеся его собственности? Я даже не знаю, что именно принадлежало отцу на момент смерти…

— Хах… — послышался в трубке легкий взволнованный выдох. — Вот именно это нам и следует обсудить с моим юристом, Кристиночка! Он все-все тебе разъяснит, чтобы не осталось никакого недопонимания и обид. Ты ведь свободна сегодня в восемь вечера? Давай выберем приличный ресторан, поужинаем, поболтаем о всяких наших женских делах… Ну и юрист потом подойдет. Обещаю, что мы все разложим по полочкам.

— Да, личная встреча будет гораздо лучше, вы правы, — мрачнея все больше от этого нахально радостного тона, подтвердила Кристина.

— Ну вот и отлично! Только обещай мне еще подумать насчет салона! — добавила мачеха с показным энтузиазмом. — Мне кажется, для тебя это будет прекрасной возможностью, как в карьерном, так и в материальном плане! Да и мы смогли бы легче найти общий язык…

— До свидания, Лариса, — холодно произнесла девушка и сбросила звонок. Сердце стучало, как сумасшедшее. Но на этот раз не только от волнения, а еще и от гнева. Она чувствовала и знала, что ее сегодня не ждут хорошие новости, и едва ли она будет в состоянии что-то изменить… Бог ведал, что она не претендовала на имущество отца и не нуждалась в средствах, однако, наблюдать, как все, нажитое его трудом, достанется этой нахалке, тоже было невыносимо. Наверное, ей действительно лучше уехать отсюда поскорее, лишь исполнив формальности. Там, вдалеке от дома, где ничто не станет напоминать обо всей этой грязной истории, ей будет легче перенести постигшую ее беду и разочарование. В конце концов, Ларису выбрал сам отец. Должно быть, ее общество его устраивало.

Высушив волосы, она уложила их в аккуратную улитку, по привычке нанесла легкий макияж, оделась в элегантное, мягко облегающее стройную фигуру теплое вязаное платье, накинула пальто, легкий шарф, надела высокие узкие сапожки и брызнула немного духов на шею и на запястья. На улице, не переставая, лил дождь, но оставаться наедине с собственными мыслями в этом номере было невыносимо. Купив в небольшом магазинчике на первом этаже отеля зонтик, она вышла в мрачную мокрую мглу и с наслаждением вдохнула свежий холодный воздух. Через полчаса от Ларисы пришло сообщение с названием и адресом ресторана. Погуглив информацию, девушка скривилась еще больше. Один из самых дорогих и вычурно роскошных ресторанов столицы… Похоже, ее сегодня ожидал показательный спектакль, в котором ей была отведена роль мальчика для битья… Конечно, ей было не впервой иметь дело со всякого рода акулами, и она уже давно научилась выстраивать защиту и держать удар, но в нынешнем состоянии перспектива вечера и обозримого будущего казалась не самой приятной.