Лапочки-дочки из прошлого. Исцели мое сердце

Вероника Лесневская, 2023

– Ты переезжаешь ко мне, – звучит безапелляционно. Как факт.– Я не могу, – спорю, но Воскресенский не знает слова «нет».– Тебе негде жить. Нет работы. А моим дочкам нужен присмотр. Ты нам подходишь.– Я ведь кондитер. У меня нет опыта общения с детьми. Совсем нет, – прячу взгляд.– Ты им нравишься. Остальное неважно. Я готов сделать тебе предложение, от которого ты не сможешь отказаться.Нас прерывают рыжие двойняшки. Забираются отцу на колени, и он тут же смягчается.– Мама будет жить с нами? – одновременно указывают на меня.*После развода я лишилась всего. Муж изменил мне, сделал ребенка любовнице, так еще и отсудил мой бизнес.Я должна подниматься с нуля. Подрабатывать кондитером, брать любые заказы. На одном из мероприятий я встретила его… Воскресенский – отец-одиночка в разводе. Холодный, циничный, презирает женщин и идет по головам. Мне надо держаться от него подальше… Но как вышло, что его дочки похожи на меня, как две мини-копии?

Глава 4

Вера, ты не могла выплеснуть эмоции чуть позже? После того, как спокойно забрала бы вещи и документы из кабинета, попрощалась с командой… А в идеале, вообще запихнуть обиды как можно глубже и держать чувства в узде. До последнего. Чтобы уйти отсюда с гордо поднятой головой.

Но нет… Дипломатия не мой конек. Я слишком импульсивная и честная, за что постоянно себя ругаю.

Кому легче стало от этой оплеухи?

Мне? Ни капли. Внутри все бурлит и клокочет, будто за секунду до извержения вулкана. Ладонь нещадно жжет огнем, а запястье попадает в болезненный капкан, когда Женя перехватывает мою руку.

Ему?

Смело впиваюсь взглядом в багровое от гнева лицо. Вижу, как раздуваются крылья носа, как губы сжимаются в тонкую нить, как подскакивают желваки. И осознаю, что терпеть его не могу. Полностью. Внешность, манеры, слова — раздражает все! Правильно говорят, что от любви до ненависти один шаг. Я не собиралась его делать, но муж сам толкнул меня. Прямо в пропасть.

И теперь играет такое искреннее возмущение, что хочется дико рассмеяться.

Грубые пальцы сильнее впиваются в мою руку. Надавливают там, где бьется пульс, будто собираются остановить его.

Кажется, наша ненависть взаимна…

— Вера Александровна, добрый день, — доносится сбоку знакомый мужской голос, и я машинально поворачиваю голову на звук.

Реагирует и Женя. Раздраженно, дергано, скрипнув зубами, он зыркает на того, кто посмел помешать ему убивать бывшую жену. И нервно откашливается.

— Добрый, Матвей, как у вас здесь дела? — произношу спокойно и легко. И не могу побороть улыбку.

Здоровый детина с черном поварском фартуке устрашающе поднимает шеф-нож и перекладывает из руки в руку. Хмуро поглядывает на Женю, но продолжает делать вид, что ничего не понимает. Знает, что я не люблю, когда кто-либо вмешивается в мою личную жизнь. Пусть даже разрушенную. И не хочет меня оскорблять своей помощью. Но это не мешает ему присматривать за мной.

Впрочем, одного его вида хватает, чтобы Женя отпустил мое запястье и сделал шаг назад.

— Возвращайся к работе. Полный зал клиентов, — со сталью в предательски подрагивающем голосе говорит он. Лжет. Посетителей не так много. Просто избавляется от ненужного свидетеля.

Женя потирает алую щеку, зло косится на меня и принимается поправлять лацканы пиджака.

— В целом хорошо, Вера Александровна, — проигнорировав его приказ, Матвей невозмутимо отчитывается передо мной. — Но вы почему-то давно не заезжали, и у нас накопились вопросы. Нужно сделать несколько важных заказов. Когда мы можем все обсудить?

— Иди на кухню, — цедит бывший, а я прищуриваюсь с подозрением. — Позже все решим…

— Стоп! — вскрикиваю, догадавшись, в чем дело. — Ты не сказал им? Умно-о, — демонстрируя широкую голливудскую улыбку, я хлопаю в ладони. И поворачиваюсь к шеф-повару: — Матвей, все вопросы вы теперь будете решать с Евгением Никитичем, — сообщаю ему, несмотря на предупреждающий кашель бывшего. — Я больше не хозяйка кафе.

Нож с характерным звуком врезается острием в деревянную доску и остается там, пока Матвей вытирает руки о фартук.

— Нет, Вера Александровна, мы не в курсе, — растерянно тянет он. — Это многое меняет, — добавляет задумчиво.

— Ничего не меняется, — чеканит Женя и берет меня под локоть, на этот раз гораздо аккуратнее. — У нас с Верой Александровной деловые переговоры, а потом я объявлю всем окончательное решение.

— Интересно, — фыркаю удивленно, а он ведет меня через кухню в административное крыло.

Закрываемся в моем кабинете. Точнее, теперь здесь все принадлежит ему. И его беременной подстилке.

Стараясь не смотреть на изменника, чтобы не сорваться, я начинаю собирать вещи по пакетам и коробкам. Дипломы в рамках, сертификаты, рабочий ноутбук, блокноты с заметками… Задерживаюсь на фотографии, где запечатлены мы с Женей. Счастливые, влюбленные. Но все оказалось ложью…

Оставляю снимок на столе.

— Значит, точно ко мне не вернешься? — сложив руки в карманы, Женя меряет шагами пол.

— Точно, — выпаливаю без сомнений.

— Ты можешь остаться здесь, — вдруг предлагает. — Назначу тебя, допустим, управляющей кафе. И занимайся дальше любимым делом. Я ведь не урод и не тиран какой-то, все понимаю. Ты без работы осталась, тебе деньги нужны…

— Не-ет, ты не тиран, — цокаю языком. — Ты очень хитрый жук, который пытается усидеть одним задом на двух стульях, — складываю коробки у входа, чтобы удобнее было нести к машине. — Ты ни черта не смыслишь в этом бизнесе, поэтому тебе по-прежнему нужна я. Хочешь, чтобы я пахала на тебя и твою куклу?

— Да при чем тут Алька. Ей здесь ничего не обломится, так что ты не будешь ей подчиняться, не переживай, — отмахивается он.

— Зато тебе — буду, — шумно дышу носом. — И такой расклад меня не устраивает.

— Твой ответ «нет»? — становится напротив.

— Повторить? — сталкиваемся взглядами.

— Тогда я переделаю все твое кафе. Видела, уже вывеску сняли? А ты можешь это остановить…

— Иди к черту, — цежу сквозь зубы. — Я буду оспаривать решение суда, — бросаю угрозу. — Так что ты прав, у меня еще есть шанс все остановить.

Возвращаюсь к шкафу, распахиваю створки, проверяя, ничего ли не забыла.

— Наивная, у тебя столько денег нет, чтобы хорошего адвоката нанять. Я ведь просто так тоже не сдамся. Лучше прими мои условия, — давит, но от этого я лишь сильнее брыкаюсь.

— Никогда, — сжимаю кулаки. — Деньги не проблема. Найду себе богатого любовника. Дурачка типа тебя. Алька же смогла. Чем я хуже?

— Не шути так, — злобный жар касается затылка. — Ты выше этого. Слишком правильная.

Скорее, слишком глупая и доверчивая. Но я исправлюсь.

— Так, осталось забрать книгу авторских рецептов из кухни, — перевожу тему в другое русло. — И я откланяюсь из пока еще вашего кафе, Евгений Никитич.

Прижав одну из коробок к груди, направляюсь на выход. Нажимаю на ручку двери, тяну на себя и замираю.

— А это собственность кафе, — Женя специально добивает меня. Назло.

— С каких пор? — оглядываюсь.

— Но если ты останешься у нас управляющей… — нагло ухмыляется.

— Катись в ад, дорогой, — вылетаю на кухню.

Собираюсь проскочить мимо команды, чтобы никто не видел меня такой — разбитой и уничтоженной. Но… Врастаю в пол, едва не выпустив коробку из рук. Сдуваю кучеряшки со лба.

Боже, да я такое только в фильмах видела. Только бы не расплакаться впервые в жизни…

Весь персонал кафе выстроился в стройную шеренгу, перегородив мне дорогу к выходу. Вытянулись по стойке смирно, как солдаты. Только руки сцепили в замок перед собой. И зафиксировались в одинаковых позах.

— Вера, что ты здесь устроила? — шипит мне в спину бывший.

Передергиваю плечами от отвращения. Инстинктивно делаю шаг вперед.

— Вы все-таки уходите? — уточняет Матвей.

Не в силах вымолвить ни слова от накатившей тоски, я лишь слабо киваю.

Как по команде, все без исключения снимают с себя фартуки и складывают ровной стопкой на столе.

Что это? Восстание? Или плевок в лицо новому владельцу?

Смело, пафосно, но… невероятно глупо.

Мы дружно застываем, как сахарные фигурки на торте.

В полной тишине слышен гул холодильников и шум посетителей из зала. Внутри кухни время будто остановилось.

Женя прочищает горло, чтобы открыть пасть и наверняка наорать на МОЮ КОМАНДУ, но я опережаю его. Не позволю. Не при мне!

— Так, бездельники, это что за шутки? — включаю командирский голос, и боковые фланги вздрагивают. — Марш работать!

Младшие сотрудники послушно разбегаются по своим местам. Как трудолюбивые муравьи, принимаются за дело.

— Ваши семьи кто кормить будет, если вы лишитесь работы? — бью по мужской половине. — А детей? — достается и женщинам.

Тяжело вздохнув и переглянувшись, кухонные работники уныло разбредаются. Разумеется, не все.

Зачинщики бунта остаются непоколебимы. Мужская троица, которая вместе со мной стояла у истоков. Мы поднимали все и выстраивали по крупицам. Без них бы я не справилась тогда. Шеф-кондитер и его помощники. Почти три богатыря, только вместо щита и меча у них поварская книга и нож для фруктов.

Усмехаюсь — и сталкиваюсь взглядом с Матвеем. Отрицательно качаю головой. Провокатор.

— С тобой отдельно поговорим, — передаю ему коробку. Жестом приказываю помощникам отойти.

— Вера! — рычит позади Женя, отойдя от шока. Но воспринимаю его как надоедливую дворняжку, которая бежит за велосипедом, пытаясь цапнуть шину.

— Всего вам доброго, ребята. И спасибо за работу, — произношу искренне и покидаю кафе, пока ноги еще держат.

Матвей помогает мне перенести вещи, пока Женя провожает нас отупевшим взглядом. В итоге, наплевав на нас, бывший скрывается в кабинете.

Жду в машине шеф-кондитера, который сегодня заменил грузчика. Как-то долго он несет последнюю коробку. Потерял по пути? Или Женя отвлек?

Выдыхаю с облегчением, когда, наконец, вижу Матвея. Выхожу к нему навстречу.

— Брось, у тебя больные родители, — дружески хлопаю бугая по плечу. — Подумай о них. Кто будет зарабатывать им на лечение, если ты уволишься?

— Вы, Вера Александровна, — ухмыляется довольно, будто нашел выход. — Все это… — окидывает рукой кафе, — появилось благодаря вам. И нас с ребятами вы «сделали». Взяли без опыта работы, обучали, отправляли на курсы. Добро нельзя забывать.

— Вы отплатили мне преданностью и трудом. И ничего больше не должны, — отмахиваюсь. — Теперь наши пути расходятся.

— Все равно ваш муж просрет все, — неожиданно грубит. — Вопрос времени.

— Матвей, — осекаю его, возвращаясь за руль.

Подсознательно я с ним согласна, и от этого больно до обморока.

— Извините, но… — наклоняется к открытой двери. — Вы должны опять создать свое дело, а мы поддержим.

— У меня не осталось сил, — прячу взгляд.

Не хочу видеть разочарованное лицо шефа. Сама понимаю, какая я жалкая. Сдалась.

— Вера Александровна, вы забыли еще кое-что, — зовет меня Матвей, вырывая из туманной дымки, где я занимаюсь самобичеванием.

— Что? — поднимаю голову.

Он оглядывается по сторонам, а потом каким-то образом, словно фокусник, достает из-под поварского кителя книгу формата А4.

— Как ты… — ахаю и бережно поглаживаю потрепанную обложку. Пролистываю рецепты, нахожу свои пометки на полях. Тяну уголки губ вверх, заново учусь улыбаться, тем более, повод есть.

— Перестраховался, пока вы в кабинете были. И еще скачал все с нашего компьютера, а жесткий диск почистил, — протягивает мне флешку. — Мало ли.

— Тебе влетит от хозяина за эту диверсию, — неодобрительно качаю головой, но «добычу» забираю.

— Я служу одному, — салютует мне двумя пальцами. — Жду вашего звонка и дальнейших инструкций, — развернувшись, направляется в кафе, не позволив мне возразить.

На автопилоте возвращаюсь в скромную бабушкину квартирку на окраине города. От Жени я съехала в тот же день, как нашла в его телефоне доказательства измены. Сразу же после того, как он сам подтвердил, что это не чья-то глупая шутка и не ошибка. Не словами, нет. Лгал и отпирался мой благоверный до последнего. Но взгляд, мимика, рваные движения — все его поведение вопило о том, что он предал меня. Растоптал наши клятвы.

После долгого разговора Женя все-таки сдался. Виновато, едва заметно кивнул. И бросил фразу, которая врезалась мне в душу:

— Это ничего не значит. Ты же умная, сознательная женщина, Вера, и не уйдешь от меня из-за небольшого проступка… Ведь так?

Оказалось, не так. В тот же вечер я собрала чемоданы и уехала, хлопнув дверью.

Потом… Начался ад…

Попытки Жени извиниться сменились угрозами. А в ответ на заявление на развод мне пришел вызов в суд. Жизнь разделилась на «до» и «после».

И сейчас я варюсь в этом «после» и не знаю, как выбраться живой и невредимой.

Переступаю порог пустой, холодной бабушкиной квартиры. Я вернулась сюда несколько месяцев назад, но толком не разобрала вещи. Не могла принять новую реальность. Словно уехала в командировку на повышение квалификации и сняла номер в отеле. Временно. И, казалось бы, мне вот-вот возвращаться домой… А больше некуда…

Ставлю коробки в прихожей — и, сбросив обувь и куртку, сразу иду в душ.

Становлюсь под хлесткие струи воды прямо в одежде. Хочу смыть с себя этот день. И все, что было «до». Забыть, отпустить, похоронить.

Но пока не могу. В груди гудит дрель, пробивая новые дыры и превращая меня в решето.

Замерзаю. Переключаю кран на теплую воду. И стою так еще некоторое время, уткнувшись лбом в стеклянную стенку.

Дышу машинально. Живу по инерции. Труп, биоробот.

Касаюсь пальцами щек. Смахиваю капли.

Вода. Это просто вода.

Сбрасываю с себя одежду, яростно натираю тело цветочным гелем. Сбиваю с полки разноцветные баночки со скрабами, молочком, кондиционером и прочими женскими штучками. Зачем все это? Для кого?

Идеальная и никому не нужная. Уступила какой-то случайной студентке-уборщице.

Встряхиваю себя мысленно.

И поднимаю всю косметику. Сцепив зубы, провожу привычные процедуры.

Для себя, черт возьми! Для себя!

Стараюсь не смотреть в зеркало, чтобы не видеть себя разбитой. Благо, оно запотело — и отражает лишь очертания. Укутавшись в халат, бреду в небольшую спальню.

Падаю на кровать, не расстилая ее.

Не сплю. Разучилась. Смотрю в потолок.

Не плачу. Высохла и опустошена.

Не чувствую. Погибла.

Думаю. Слава богу, хоть мозг еще шевелится, пока все остальное разлагается.

Размышляю о будущем. Надо существовать как-то дальше. Не жить, нет. Я могла бы попробовать воскреснуть после развода. И у меня бы получилось, уверена. Но потеря любимого дела меня добила. Расколола пополам. Одна часть сдохла окончательно, а вторая — барахтается из последних сил, пытаясь взбить из молока масло, как лягушка из притчи.

«Матвей, я согласна. Буду пробовать начать все с нуля», — отправляю короткую эсэмэску.

Ноль. Это все, что я имею на сегодня. Хуже ситуации сложно представить. Падение после взлета. Об асфальт. Вдребезги.

«Понял. Соберу ребят. Есть несколько предложений. Выслушаете?»

«Я всегда открыта для конструктивного диалога».

Особенно сейчас…

Выплыву. Обязана.

Вопреки. Назло. И еще… из мести.