Такая разная любовь

Вера и Марина Воробей

Как пережить разлуку с любимым, если он уехал учиться за границу? И как избавиться от ревности, зная, что там он встретил новых друзей и девушку по имени Сабрина. Ира Дмитриева после отъезда Ильи в Милан мучается и не находит себе места. И только благодаря тому, что ей приходится помогать Егору Тарасову, который попал в больницу, она смогла справиться с разочарованием в любви.

4

Утром Ира проснулась от звонка, тихой возни и переговоров в коридоре.

— К тебе Анюта пришла, — сообщила мама излишне бодро. — Раздевается.

Ира повернула будильник, взглянула на стрелки. Полдвенадцатого! Нормальное время, если учесть, что заснула она не раньше двух часов ночи.

— Ты заболела? — уточнила Аня, встревоженная видом Ирины в постели.

— Просто ленюсь. — Ира отбросила спутанные длинные волосы за плечи. В последнее время они ее стали раздражать, и она все чаще подумывала о короткой стрижке.

— Нет, что-то не так. — Аня подозрительно прищурила глаза.

Обмануть Малышеву, подругу детства, было практически невозможно. Ира и не пыталась.

— Илья письмо прислал. — Она потянулась к тумбочке, подала Ане конверт: — На, прочти.

— Доверяешь?

— Выбора нет. Ты же все равно не отстанешь, пока все не выяснишь. А я пока умоюсь и приведу себя в божеский вид.

— А это возможно?

— В жизни нет ничего невозможного. Если очень захотеть, можно в космос полететь.

— Ну-ну.

Ира поднялась, натянула халат, влезла в тапочки и пошла в ванную. Зеркало подсказало ей, почему Аня так упорно сомневалась. Да! Ну и вид!

— Красиво зубы заговаривает! — констатировала Аня, прочитав послание Ильи от корки до корки. — Сессия у него на носу, извини за молчание, а на Везувий нашел время съездить, и во-о-ще…

— Ну, это ты зря. — Ира стянула волосы в хвост заколкой. — Я бы тоже нашла время на такую поездку.

— Я — зря?! — прямо-таки взвилась Анька. — Блаженная ты, Ирка, какая-то! А ты спросила себя: откуда у этой Саби такая душевная чуткость выискалась, что она вся обрыдалась ему в рубашку?

— Полночи спрашивала, — призналась Ира. — И решила, что, если он так откровенно пишет об этом, значит, она ничего для него не значит.

— А ты значишь? Если он… Ой, прости! — Аня бросилась к Ире и умоляюще заглянула ей в глаза. — Дурочка я, Ир! Ну, дурочка и есть!

— Чего там… — Ира махнула рукой, в которой был конверт. — Я — блаженная, ты — дурочка, прямо парочка убогих подружек, по которым богадельня плачет. Но знаешь, Малышева, ты в целом права, — расстроенно призналась она. — Что-то у нас с Ильей изменилось, и я никак не могу понять: что? Вчера перечитала его письма, кажется, все как прежде: «Ириш, целую, жду ответа», и все равно что-то не так.

— Ну, дела… — Пухленькие губы скептически поджались. Аня задумчиво помолчала, но, видно, эта волнующая тема не давала ей покоя. — Ир, а вы с Ильей о чувствах когда-нибудь говорили?

— Было пару раз — абстрактно.

— Как это абстрактно?

— Ну, когда об искусстве речь заходила. О Родене, к примеру, — пояснила Ира, заметив недоумение на Анином круглом личике. — В него была влюблена талантливая молодая скульпторша Камилла Клодель. Она посвятила ему более десяти лет жизни, вдохновляла его, помогала во всем. С ней Роден создал свои лучшие работы, добился славы, но так и не смог понять, какой щедрый подарок сделала ему судьба. Он боготворил только искусство.

— А что было потом? — проявила живейший интерес к рассказу Аня.

— Потом они расстались, он женился на другой женщине, от которой у него был сын и перед которой у него были обязательства, а Камилла сошла с ума и много-много лет провела в сумасшедшем доме. — Ира печально улыбнулась. — Представляешь, Роден уже умер, а она разговаривала с ним, как с живым. До последнего своего вздоха то упрекала, то умоляла вернуться к ней.

— Ужас какой-то. Что это за любовь такая… жестокая?

— Вот и я Илье так сказала, а он ответил, что иногда любовь убивает сильнее ненависти.

Ира присела к столу, подвинула лист белой бумаги, всегда лежащий наготове, принялась водить карандашом. Мгновенно увлеклась. На листе стали появляться знакомые черты.

Аня присмотрелась к рисунку: Илья!..

— Странно все это как-то, — сказала она, подперев голову рукой. — Вас вокруг считали идеальной парой, а вы о любви ни разу не говорили. И даже когда он улетал в Италию, ни намека, ни полсловечка? — выспрашивала она.

Ира укоризненно оглянулась на подругу.

— Ань, мы с Ильей знакомы всего ничего…

— Ну и что, — перебила Аня, выпрямилась и наивно заметила: — Мне вот Ваня меньше чем через месяц в любви признался. Сказал, что он в меня с первого взгляда влюбился, только не сразу понял это, на Светкину модельную внешность польстился.

Аня не относилась к числу писаных красавиц, как говорится, от правды никуда не денешься. Ей не нравилась щербинка между передними зубами, круглое простоватое лицо с неизменным здоровым румянцем. Но больше всего подруга страдала из-за того, что слишком легко набирала вес. Только взглянет на пирожное и уже чувствует, что поправляется. Из-за этого Аня совершенно отказалась от мучного и любимого шоколада. А в последнее время, когда она еще и диетами увлеклась, Ваня не на шутку заволновался и предупредил, что, если она станет бледной и худой, он ее сразу же разлюбит.

— Любовь — она ведь у всех разная, — сказала Ира, чуть-чуть завидуя простоте отношений близких друзей. — Вы вон уже и пожениться решили, вся школа ждет не дождется этого события.

— И поженимся, дай только время, — с невозмутимой уверенностью заявила Аня и, взглянув неодобрительно на изображение Ильи, спросила:

— Что собираешься ему ответить?

— А что я могу ответить? — Ира грустно улыбнулась, вспомнив вчерашний разговор с мамой. — Пожелаю веселых праздников.

— Правильно! — горячо поддержала Аня. — Мы здесь и без него отлично отпразднуем, у меня соберемся, а он пусть катится в свои Альпы.

— Едет, — поправила Ира.

— Ну едет, какая разница!

Дверь осторожно приоткрылась.

— Девочки, — позвала мама, — идите завтракать. Я блинчики твои любимые испекла, Ирочка, с джемом и творогом.

Дверь так же осторожно прикрылась.

— Видишь, как мамочка переживает?

— Вижу. — Аня озабоченно покачала головой. — Идем, что ли, блинчики есть?

— Ты же на диете, — напомнила Ира, поднимаясь.

— Только не сегодня!

Поздно вечером раздался телефонный звонок.

— Ириш, это я, — сказал Илья. — Слушай, у меня всего трехминутная карточка, так что не перебивай. Я послал тебе на днях письмо с однокурсником, но потом понял, что это как-то неправильно, что я тебе в письме… — сбивчиво объяснял он, — как трус какой-то…

— Я вчера его получила.

— Черт! Шустрый парень Айвар! Ну раз так, значит, ты уже знаешь, о чем речь. Не придется объяснять…

— Да, не придется.

— Ириш, ты мне прямо скажи: как ты к этому относишься? — У Иры упало сердце… — Ириш!

— Я здесь. — Ира собрала все свои силы в кулак.

Она должна справиться с этим.

Она сможет справиться с этим.

Она не даст Илье ни малейшего повода заподозрить, как это письмо ее расстроило.

— Положительно отношусь.

— Точно? Ты согласна? — переспросил Илья с сомнением и надеждой.

— Разве можно упускать такой счастливый случай. Альпы, солнце, лыжи!

— Ириш! Ты — человек! Ты просто не знаешь… — Илья зашелся от восторга. — У меня просто глыба каменная с души свалилась!.. Ты правда не обиделась?

Что можно ответить на такой наивный вопрос?

— Правда!

— Но я тебе голову на отсечение даю, каникулы я в Москве, с тобой!

— А как же! — поддакнула Ира.

— Ириш, может быть, ты хочешь что-нибудь особенное под елку? Ты скажи, я пришлю.

«Тебя! — беззвучно кричала Ира. — Упакуй себя в цветную оберточную бумагу, перевяжи бантиком и пришли!»

— Ир, ты что молчишь? Время кончается, — напомнил Илья нетерпеливо.

— Придумать ничего не могу.

— Тогда я сам, хорошо?

— Да, так будет лучше. Выбери сам… Илья?!

— Да?

— Ты там поаккуратнее на склонах, и от лавин подальше держись, — предупредила она.

Илья беспечно рассмеялся:

— Не волн… — Связь оборвалась на полуслове.

«Вот и все!» — подумала Ира. Эта фраза болью отозвалась в сердце, но именно она лучше всего отражала Ирины чувства, разрушая последние надежды на счастливый Новый год. Вот уже второй Новый год подряд у нее все идет кувырком, словно кто-то сглазил ее и ее любимый праздник.

Ира не стала возвращаться в гостиную, где до этого вместе с родителями смотрела телевизор. Ей не хотелось ни с кем говорить, никого видеть. Она закрылась в своей комнате, разделась, легла в кровать, а когда папа заглянул к ней, притворилась, что спит. Ира была уверена, что ей предстоит бессонная ночь, но, видно, она так устала душою за эти дни, что случилось чудо: ее веки налились свинцом, и вскоре она уже брела по дорожкам царства Морфея.