Как бобр своё имя искал

Вера Сытник, 2020

Как-то раз один маленький бобр решил найти своё имя. Непростое это оказалось занятие! Пришлось искать под землёй, в воде и даже на небе! Отважный смельчак преодолел много испытаний, повстречался с добрыми и злыми зверями и людьми. Он ушёл далеко от родного пруда, но потом всё-таки вернулся к нему. Почему? Вы узнаете об этом, прочитав сказку.

2. Встреча

Прошла зима, закончились холода, растаяла лужа. Бобры повеселели. Они покинули соломенные подстилки и с удовольствием плескались в воде. На завтрак, на обед и на ужин по-прежнему приносили пожухлый тростник — и ни одного свежего стебелька кувшинки! В ответ на ворчание восьмого сына-бобра самый старый здешний бобр сказал:

— Может быть, кувшинка и вкуснее, чем прошлогодний тростник. Зато не нужно нырять в воду и искать еду, опасаясь, что наткнёшься на щуку и сам послужишь для неё пищей. Нет уж! Куда приятнее лежать на солнышке и грызть высохший тростник.

Восьмой сын-бобр вспомнил, что ни разу так и не сорвал ни одной кувшинки! Даже не знает, как она крепится ко дну пруда. Да и крепится ли вообще? Может быть, просто плавает в воде?

Он спросил:

— Кто знает, как растёт кувшинка? Есть ли у неё корни?

— Ха-ха-ха! — рассмеялись бобры. — Спохватился! Зачем тебе это? Достаточно знать, что она съедобная!

— Всё имеет свои корни, иначе все растения взлетели бы на воздух, — ответил восьмой сын-бобр. — Я видел, когда полз, что и трава, и кусты, и деревья держатся корнями за землю.

— Если всё имеет свои корни, значит, и у тебя они тоже есть? Где же они? Уж не в пруду ли? И почему ты не в воздухе, если от них оторвался? — захохотал самый старый бобр.

Восьмой сын-бобр промолчал и больше не задавал вопросов. Сквозь прутья решётки он смотрел на деревья, на появившиеся зелёные листочки и думал о том, что у кувшинки должны быть крепкие корни, если она не взлетает в воздух.

— Эй, Боб! Почему не отвечаешь? Ты загрустил о грязном пруде? — спросил его самый старый бобр.

— Не называй меня Бобом! — огрызнулся восьмой сын-бобр. — Терпеть не могу это имя!

— Ха-ха-ха! «Терпеть не могу!» — передразнил восьмого сына-бобра самый старый бобр. — Придётся терпеть, если оказался в клетке!

— Не хочу и не буду! Хочу своё имя!

— Посмотрите на него! — удивился старый бобр. — Он хочет своё имя! Да где же ты его найдёшь?

— Пока не знаю, но обязательно найду!

— Отсюда не убежишь: прутья железные — не перегрызёшь. Вся земля покрыта бетоном, нору не выроешь. Так что сиди на месте, Боб!

Восьмой сын-бобр не стал спорить, уполз в лужу.

Однажды в солнечный денёк, когда, пообедав, он устроился, чтобы поспать, в соломе что-то зашуршало, и вдруг показалась мордочка мамы-бобрихи. А вслед за мордочкой и вся мама-бобриха вылезла из норки, которую закрывала солома.

— Мама… — изумлённо прошептал восьмой сын-бобр. — Ты прогрызла бетон… у тебя сломаны зубы. Ты не забыла и любишь меня, раз пришла сюда?

— Тише, сынок, тише. Можно сломать зубы, но не материнское сердце! Так ты обиделся, что остался один? Но мы работали, готовились к зиме! Знай, не быть вместе не означает равнодушие. Близкие расстояния зарождают любовь, а далёкие делают её крепкой. Я сразу поняла, что тебя забрали люди и отнесли в зоопарк. Видела это место, когда мы с твоим отцом искали пруд для зимовки. Мы тогда обошли зоопарк стороной, а вам я сказала, что нужно быть осторожными и не ползать здесь, да тебе, видно, и слушать было лень.

— Извини, мама… — тихо сказал восьмой сын-бобр, обрадованный неожиданной встречей.

— Ничего, сынок. Каждый бобр хоть раз, но ошибался. Без ошибок жизнь скучна! Плотина не бывает ровненькой и гладенькой, в ней обязательно должны быть сучья и камни, так и бобровая жизнь полна неровностей. Знаешь, в молодости я едва не попалась на обед щуке, когда танцевала в пруду, забыв про опасность. Теперь танцую только за плотиной. Зато так весело вспоминать, как я обманула щуку, выпрыгнув на берег!.. Некогда мне, сынок. У меня малыши, твои сестрички, к ним надо спешить.

— Маленькие сестрички! — воскликнул восьмой сын-бобр. — А мои братья?

— Пока с нами, ремонтируют плотину, подправляют хатку.

— Ремонтируют плотину? Занимаются хаткой? Я так и не увидел её… А братья танцуют в воде? Слушают лягушек?

— Иногда танцуют. Когда делать нечего, однако такое бывает редко. Но и ты можешь слушать лягушек и строить плотину! — с жаром воскликнула мама-бобриха. — Надо только выбраться отсюда. Ступай за мной, сын! Я специально прорыла этот длинный путь, чтобы освободить тебя. Ползи скорее и будешь на свободе! Вперёд!

Мама-бобриха нырнула в норку. Восьмой сын-бобр хотел последовать за ней, но застрял. Он стал таким толстым, что не мог протиснуться в узкое отверстие.

Мама-бобриха обернулась и сказала:

— Нет времени ждать. Оставайся и хорошенько потрудись, чтобы воспользоваться подземным ходом и выбраться на свободу. Прощай!

— Мама, как звать меня?

— Зачем тебе?

— Все бобры в клетке имеют одно имя — Боб. А я хочу своё!

— Бобры не называют своих детей именами, для нас вы просто первый, второй, третий и так далее. Нам некогда задумываться над такими вещами, везде подстерегает опасность. Но я всегда мечтала, чтобы кто-нибудь из моих сыновей имел настоящее имя. Может быть, этим сыном станешь ты? Удачи тебе, сынок!

— Скажи, а где наши корни? Есть ли они у бобров?

— Найди имя, и ты найдёшь свои корни!

Мама-бобриха скрылась в темноте лабиринта. Восьмой сын-бобр дал задний ход, с трудом выполз наружу и отряхнулся.

— Неужто тебя навестила твоя мать? — удивлённо спросил самый старый бобр. — Счастливый… а меня за десять лет никто не навещал…

— У тебя есть возможность самому вернуться к родным. Вот выход — беги!

Старый бобр грустно покачал головой.

— Поздно. Где мой дом? Я не помню. Дом мой теперь здесь, в зоопарке.

— Дом не может быть клеткой! Ты сам говорил, что из хатки должно быть несколько выходов, что хатка — настоящий дом! А в клетке только один выход, тот, которым пользуются люди. Но моя мама спасла нас, она прорыла запасной путь. Вот он! Ступай!

— Нет! — старый бобр разозлился. — Не приставай! Я отвык добывать себе пищу!

— Но ты говорил, что инстинкты на воле оживают! Что нельзя разучиться строить плотину, нельзя забыть сочные стебли кувшинок!

— Замолчи!

Старый бобр грозно взглянул на восьмого сына-бобра, уполз в лужу и стал кувыркаться.

— Ты плачешь?! Ты плаваешь, чтобы скрыть свои слёзы? — поразился восьмой сын-бобр.

— Иногда лучше скрыть то, что нарушает твоё счастье.

— Ты ошибаешься, клетка — это не счастье! К счастью нельзя привыкнуть, а ты привык к нашей тюрьме и теперь боишься свободы.

— Отстань!

В это время несколько более худых бобров юркнули в нору и уползли. Остальные, более толстые, у которых не получилось последовать за товарищами, сгрудились вокруг норы и угрюмо молчали.

— Подумаешь, — сказал один, — мне и здесь хорошо.

— Я и не хотел никуда ползти, а только посмотреть… — сказал другой.

— Ненавижу, когда кто-то приходит и мешает твоему спокойствию, — сказал третий.

— Этот «кто-то» — моя мать! — закричал восьмой сын-бобр и кинулся на соседа.

Завязалась драка, в которой восьмому сыну-бобру досталось бы на орехи, если бы не помощь самого старого бобра. Он выполз из лужи и раскидал молодых в разные стороны.

— Не сметь! — сказал он. — У каждого бобра есть мать! Это святое. К тому же нам совсем не нужны сейчас гости. Не нужно, чтобы люди видели этот лаз.

Он закидал вход в нору соломой и снова полез в лужу. Хулиганы разошлись, восьмой сын-бобр лёг на солому и стал думать.