Гражданин ГР

Вера Сытник, 2016

Реальность или вымысел? Жизненная драма или фантастика? Социальная сатира или политическая утопия? Довольно трудно однозначно ответить на эти вопросы, пытаясь охарактеризовать новую книгу Веры Сытник «Гражданин Гр», представляющую собой эдакий микс стилей и жанров. Это произведение переносит читателя в некий альтернативный мир, который, по своей сути, является отражением действительности второй половины прошлого столетия со всеми ее плюсами и минусами. Вымышленные герои живут в вымышленных странах, в которых, если внимательно приглядеться, легко узнать настоящие государства и вполне обычных людей, знакомых каждому. Произведению свойственны утопичность и гротескность, помогающие расставить акценты, выделить главное и посмеяться над реалиями, которые заслуживали смеха. В то же время достойное восхищение осталось нетронутом и так же стоит на своем месте. Главный герой, который прошел сквозь социальную мясорубку, пытается найти свое место в мире и обрести новые идеалы взамен утраченных. Он идет навстречу своей призрачной мечте, пусть и не до конца понимает в чем именно она заключается. Можно не сомневаться, что путь этот будет долгим, трудным, полным казусов и драм, но не лишенным и приятностей. И все это на фоне безошибочно узнаваемых событий и быта, который помнит каждый, кому довелось жить несколько десятилетий назад.

Глава 2

Ло

Запах шоколада

Ло родилась в пиларусской деревне Козюльки-но, получившей своё название от привычки жителей время от времени вытаскивать из своих носов небольшие, мешающие дышать козюльки. Деревня укрылась за холмами, словно радуясь тому, что никто не видит кошмарных манер её обитателей. Между холмами бежала узкая дорога, устремлённая к районному центру. По ней ходила старая телега, прицепленная к упряжке облезлого мерина. Летом на телеге привозили хлеб, спички, мыло и табак, а зимой мерин скользил и спотыкался, поэтому товары доставлял грузовик, правда, очень редко.

Раз в год отец Ло, всегда пьяный деревенский ветеринар, брал телегу и отправлялся в районный центр за лекарствами для животных. Он громко матерился, понуждая мерина сдвинуться с места, но тот, давно привыкший к грубому обращению, невозмутимо щипал траву на обочине дороги и шёл вперёд только тогда, когда надо было передвинуться к новому корму. Стоило приложить немало усилий, чтобы упрямец тронулся в путь.

Однажды вместе с отцом на телеге приехала молодая красивая женщина, про которую уважительно говорили, что «девка выбилась в люди, тепереча больных в городе лечит», а с ней чистенькая девочка лет восьми, напоминавшая розовую пластмассовую куклу, разодетую как принцесса. Увидев незнакомку, До замерла. Внешность девочки лучше любого учебника помогла ей осознать, что мир не ограничивается рамками деревни.

Красненькое платьице в горошек, голубой бантик в волосах, беленькие туфельки, запах, исходивший от девочки, перевернули все представления о жизни. До приезда городской казалось нормальным, что от людей пахнет так же, как от животных, — навозом, сеном, молоком. Да и как иначе, если пьяный отец даже спит рядом с коровами, когда обозлённая мать прогоняет его из дома! А чем может пахнуть от До, если она часами пропадает на скотном дворе, помогая отцу ставить уколы свиньям? Только грязью. Но тут было что-то необычное! Девочка благоухала новыми разноцветными карандашами, чистыми белыми тетрадями, крахмалом, утренней свежестью, и всё это смешивалось с ароматом шоколадных конфет. Обёртки от таких конфет, привозимых отцом из районного центра, До бережно складывала в коробку из-под медицинских препаратов, а потом любовалась ими. У неё закружилась голова от зависти.

Девочка уехала, а в сердце десятилетней До поселилась тревога. Ей стало страшно, что она никогда больше не увидит это чудо, не почувствует этот волшебный аромат, говорящий о существовании где-то иной, прекрасной жизни. До взглянула на свою юбку, сшитую из материнского платья, на стоптанные ботинки, доставшиеся от соседского мальчишки, и почувствовала себя обиженной. Больше всего на свете ей захотелось избавиться от въевшегося в кожу запаха скотного двора, чтобы пахнуть так же, как городская девочка.

Мечта о шоколаде, о его аромате сделалась частью внутренней жизни Ло, будоража воображение смутными картинами счастья. Она весь год приставала к отцу с просьбами взять её с собой в очередную поездку. Отец согласился, зато мать рассердилась, закричав: «Незачем потакать детской блажи!» Однако Ло канючила, пускала сопли, пытаясь заплакать, и не отставала. Видя настойчивость дочери, мать сдалась. Летом она вынула из комода платье, купленное на вырост, достала из-под кровати туфли, приготовленные к школе, и кинула всё со словами: «Катись, куда хочешь!»

В восторге от наряда, Ло уселась позади отца на солому, разбросанную по дну телеги, и отправилась в первое в своей жизни путешествие. Ей было одиннадцать лет. Новый мир бежал навстречу со скоростью грязного мерина, на удивление быстро дотащившего телегу до районного центра, улицы, переулки и тротуары которого поразили девочку отсутствием грязи на них. А воздух! Он был пропитан ощущением радости. Ло показалось, что она попала на праздник, о котором прежде лишь догадывалась. Жители городка изумили её. С ясными лицами, разодетые в красивые одежды, женщины с накрашенными губами, а мужчины с аккуратными стрижками, все они как-то странно разговаривали, без привычных для неё выражений, вроде «Чушка, куда прёшь?», и это было чудно. Ло вертелась из стороны в сторону, не замечая любопытных взглядов, которые бросали на них прохожие.

После того как лекарства были куплены, отец прокатил дочь на карусели, купил мороженое и они поехали назад. Ло лежала на дне телеге, потрясённая, закрыв глаза, и представляла, что всё ещё летит на карусели и что всё вокруг кружится, кружится, кружится… Ах! Всего несколько часов, проведённых в новой обстановке! Но и этой малости оказалось достаточно, чтобы она возненавидела родную деревню. Теперь появилась цель — вырваться отсюда, бежать от грязи скотного двора, перебраться в районный центр и превзойти по красоте городскую девочку. Но как?

Мать, с неохотой отрываясь от кухни, объяснила, что выбраться из Козюлыкино можно, бывали такие случаи, вот Тонька, например, она за границу уехала. Работает, говорят, переводчицей в Африке. Только для этого надо много учиться, надо много чего знать. Ло удивилась, что мать умеет разговаривать так складно, так ровно, так интересно. Прислонившись к косяку двери, девочка притихла и во все глаза смотрела на преображённую своим рассказом женщину, стараясь не упустить ни одного её слова.

— Учёба, — сказала мать, — она вроде как горизонт перед человеком открывает, дороги впереди показывает, много, много разных дорог! Нет, это не дорога в райцентр, те дороги лучше. Широкие, светлые, ведут далеко-далеко!

Лицо матери приняло непонятное выражение, сердитое и виноватое одновременно, как будто что-то давнее мешало ей говорить. Она тяжко вздохнула и посмотрела долгим взглядом в окно, куда-то поверх огорода, поверх видневшейся вдали фермы. Немного помолчала и с усилием продолжила:

— Оно, конечно, можно выйти замуж за городского, так даже надёжней. Но где ж его взять, в нашей-то глуши? Проще поступить в институт областной. Ты головастая. Получишь хорошую профессию, что-нибудь для настоящей женщины, и заживёшь в чистоте, с ванной. На наших баб не смотри, коровам хвосты крутить большого ума не надо. Учись, а там глядишь, и муж найдётся. Не такой, как твой отец, пьянь и рвань, змея подколодная! Главное, ищи мужика без придури, с понятиями, да чтобы с квартирой был.

Из слов матери Ло уловила главное — надо учиться, чтобы уехать из деревни. Что ж, она постарается, сделает всё, лишь бы убежать подальше от этого ужасного запаха, липнувшего к телу, как грязь к сапогам.

Замужество

К семнадцати годам из худенькой девочки Ло превратилась в разбитную деваху, умевшую одинаково ловко управляться с быками на заднем дворе и с деревенскими парнями на улице. Узколицая, с невысоким лбом и маленькими глазами, Ло не боялась «вонючих сморчков», как она презрительно называла односельчан мужского пола, давала отпор каждому, кто тянул к ней грязные руки. Вскормленная коровьим молоком, домашними яйцами и рассыпчатой картошкой со своего огорода она обладала крепкой физической силой. Её груди, большие, как у взрослой женщины, грушами торчащие вперёд, придавали ей чувство уверенности. Поймав ухажёра за волосы, она безжалостно гнула парня к земле и ждала, пока тот запросит пощады. Представляя себя девочкой с голубеньким бантиком в волосах, гордячка не могла допустить, чтобы её лапали наглыми ручищами и заваливали в траву.

Ло рано поняла, что люди ничем не отличаются от животных, особенно мужики, когда, мучимые предчувствием любви, начинают грубо, бесцеремонно толкать друг друга в бока, громко визжать и напрягаться, напоминая бродячих собак, которые носятся за тощей сучкой, огрызаясь и скаля зубы. Она презирала деревенских, считая, что сначала нужно целоваться, как в кино, а уж потом валиться под куст. «Наверное, городскую обнимает какой-нибудь красавчик, от которого тоже пахнет шоколадом! И целует, целует!» — завистливо думала Ло. С годами она стала относиться к людям с ещё большим презрением, не видя ни в ком достойного примера. Одна только девочка с бантиком в волосах и с розовыми лепестками ногтей так и стояла особняком, не вписываясь в представления о мире. И чем взрослее становилась Ло, тем больше она перед ней робела.

Ло поступила в областной институт — прыгнула с радостью в незнакомый мир, захлопнув за собой дверь, чтобы не впускать в новую обстановку запахи фермы, и пять лет училась на логопеда. Поначалу она часто принюхивалась к себе, скромничала и молчала, но цветочные духи с одеколонами помогли справиться с деревенскими комплексами, и скоро Ло повеселела. Жизнь стала прекрасной: запахи скотного двора выветрились, а деревня отодвинулась в прошлое, изредка напоминая о своём существовании посылками с жареными семечками и салом, но с этим можно было мириться.

В конце четвёртого курса толстомордый парень с педагогического факультета поймал Ло в темноте общежитского коридора и, прижав к холодной шероховатой стене, признался, что после института пойдёт работать в «настоящие органы» и надеется, что у него будет отдельная квартира. Ло насторожилась. Толстомордый почувствовал, что ему поддаются, осмелел и предложил выйти за него замуж. Ло отвернулась от горячего, пахнущего луком шёпота, подумала о скором распределении, вспомнила слова матери и согласилась.

Парень не обманул: поженившись, они получили жильё в небольшом городке — крохотную квартирку с тёплой ванной, завладев которой, Ло решила сделать из себя даму. Купила зеркало, мочалки, дезодоранты и приступила: часами сидела в горячей воде, пропитываясь ароматом земляничного мыла, после чего крутила волосы на бигущи, красила ногти и мазалась кремами. Через полгода женщина была уверена, что всегда жила в роскоши. Коробочка с мятыми фантиками, разболтанная телега, ревущие быки, парни с немытыми ручищами — всё осталось позади! Воспоминания о прошлом изредка приходили к ней, но она отгоняла их, будто трусливых собак, на которых достаточно притопнуть ногой, чтобы они испугались. Только девочка, одна городская девочка с волосами, пахнущими свежестью, оставалась в памяти ярким событием, с которым невозможно было справиться. Как мадам ни старалась, она не могла не думать о ней. Не могла не представлять, в какую леди превратилось милое создание, некогда затмившее перед Ло скромные радости её деревенского детства.

Злость на собственную бесхарактерность, на своё неумение обуздать мысли о дивном портрете иногда перерастала в ненависть к городской. Ло казалось, что воспоминания об одном только бантике унижают и оскорбляют её как женщину, ставят под сомнение произошедшие за последние годы перемены. Будто она не важная дама, имеющая диплом, мужа, квартиру, а всё та же деревенская девчонка с облезлой косичкой в виде мышиного хвостика. Впрочем, такое настроение накатывало редко, в основном Ло была довольна жизнью. Толстомордый оказался покладистым и неприхотливым в быту человеком: ел всё подряд, ложился рано спать, на работу убегал с первыми лучами солнца, одним словом, не мешал ей трудиться над своей внешностью и экспериментировать с духами. Рождение детей тоже не отвлекло от любимых занятий. Двух мальчиков, одного за другим, она легко произвела на свет, чем привела толстомордого в неописуемый восторг. Почувствовав себя отцом, он с радостью отдался новой роли и со временем даже отказался от совместного отпуска на море, предпочтя ему рыбалку в ближайшем озере, куда он отправлялся, прихватив палатку и сыновей, как только Ло уезжала на курорт.

Кое-что о походке

Мир раздвинул свои рамки перед Ло, диковинным образом изменив и свои пропорции: женщина перестала видеть небо, оно как будто потухло для неё, прекратив существование. Даже когда шёл дождь или снег, Ло думала, что это всё от смога. Стороны света сосредоточились теперь на юге, где она полюбила отдыхать и где можно было встретить разных людей. Туристические поездки познакомили её с большими городами, и Ло уже знала: такие города таят в себе массу интересных вещей, которые делают жизнь осмысленной. Музыка вечерних ресторанов, витрины магазинов, огни ночных проспектов неудержимо влекли её к себе, заставляя страдать и ненавидеть городок, в котором приходилось жить. О, как бы хотелось остаться в одном из больших городов, да никто не приглашал. Короткие знакомства, приобретённые во время отпуска, заканчивались до обидного банально. «Ну, будь здорова!» — говорили ей на прощанье и торопливо махали рукой, даже не пытаясь придать моменту оттенок грусти. Ло ничего не оставалось, кроме как возвращаться в Поддувалово и снова ждать весь год, надеясь, что уж в следующий раз с ней обязательно приключится романтическая история, что какой-нибудь герой в ботинках из крокодиловой кожи вдруг влюбится в неё и позовёт замуж…

Добравшись до курорта, Ло намётанным взглядом окидывала публику, с привычной зоркостью отмечая достойных её внимания мужчин. Она хорошо запомнила слова отца о том, что сильного быка, как и хорошего мужика, нужно искать по крупному заду и широким копытам. «Тогда, дочка, ни за что не ошибёшься! — говорил отец и пояснял: — Таких не столкнёшь с дороги, да и приплод получается жизнеусточивый». Поэтому первое, на что Ло смотрела, знакомясь с мужчинами, были их ноги и зад.

Наметив объект, она устремлялась вперёд, играя всем телом, помахивая кистью правой руки, будто готовилась огреть невидимым кнутом хребет своей жертвы. Но «объект» ржал, как жеребец при виде кобылы, а вступать в тесный контакт не спешил. Огорчаясь, не понимая, что мужикам надо, Ло отходила в сторонку и незаметно присматривалась. Какая досада! Никто не реагировал на горьковатые ароматы её духов, выбранные с особенной тщательностью и напоминающие запах шоколада. Никто не спешил знакомиться с ней! Но стоило появиться женщине без макияжа, с одной помадой на губах, с волнующей мягкой походкой, без ореола парфюма, с одним лишь намёком на него, как все кавалеры направляли на неё свои взгляды. Ло с грустью наблюдала за ними, завидуя чужому обаянию. Мысль о городской тотчас приходила ей в голову.

Она не сомневалась, выросшая девочка стала уверенной в себе красавицей, такой вот дамой с раскованной, смелой походкой, с небрежной причёской, окутанной таинственными духами, приковывающей всеобщее внимание. Откуда эта грациозная ровная поступь, недоумевала Ло, разглядывая, как шествует краля. Можно подумать, что на спор несёт коромысло с полными вёдрами! Особая плавность в движениях, энергия, скрытая сила! Ло казалось ненормальным, что городская лучше неё справляется с тяжёлым делом и ведёт себя так, будто она, а не Ло носила когда-то воду от колодца. Не коромысло, а королевская накидка! Сколько Ло ни вертелась перед зеркалом, тренируясь в грации, походка оставалась такой же, как всегда, грубой и неуклюжей.

«Так в чём же дело? — думала она с отчаянностью человека, потерявшего надежды понять секреты женского очарования. — Выходит, мало шоколадного запаха. Им ещё походку подавай! Ах, найти бы волшебное дерево, чтобы съесть его плод и сделаться неотразимой! Всем назло. Тогда уж точно, мужики бы штабелями валялись у ног. Но как найти такое дерево, да и есть ли оно?» — отрезвляла себя Ло. На самом деле мысль о чудесном, мгновенном превращении так нравилась завистнице, так успокаивала, так обнадёживала и примиряла с действительностью, что ей не хотелось с этой мыслью расставаться. Желание бурной красивой жизни всё больше овладевало проходимкой.

Встреча

Шли годы. В очередном отпуске Ло приглядела высокого молодого мужчину в очках, который с независимым видом слонялся по территории дома отдыха, не зная, чем заняться. Сложив руки за спиной, он равнодушно посматривал по сторонам, изредка останавливаясь, приподнимаясь на носки, чтобы прогнуть спину и размять шею. Немного покачавшись, шёл дальше. Дойдя до конца дорожки, проложенной посредине спортивной площадки, разворачивался и долго стоял там, осторожно поглядывая в небо. Остроносые чёрные туфли незнакомца блестели новенькой кожей, модные джинсы с заклёпками на карманах плотно обтягивали крепкий зад и сильные ноги. По тому, как мужчина изредка осматривал свою тёмную шёлковую рубашку с круглыми погончиками, слегка приподнимая при этом обе руки, чувствовалось, что он очень нравится себе. Он был здоров как бык, кудряв и молод. Да, несомненно, моложе её, если судить по гладкости кожи, лет тридцати двух, не больше, и с большим апломбом, ишь, как выворачивает плечи!

Ло караулила объект недолго. Она поймала его вечером в заросшем полынью сквере, когда мужчина присел на сломанную в нескольких местах скамейку с намерением покурить. Отпускница тихо опустилась рядом и попросила огонька. Ей понравилось, с какой небрежностью очкастый протянул золотистую зажигалку, щёлкнув пару раз для эффекта. Она прикурила неспеша, глотнула с удовольствием дыма и по привычке принюхалась. Восхитительный аромат парфюма летал вокруг мужчины, усиливаясь при малейшем его движении. Георгины на клумбе, поймавшие этот запах, смущённо переглянулись, а первая звезда, показавшаяся на ещё светлом небосводе, перестала мигать, сражённая видом плейбоя. Не зная, с чего начать разговор, Ло вытянула вперёд губы и посвистела. Затем в раздумье открыла сумочку. От нечего делать переложила из одного кармашка в другой расчёску для волос. Потрогала губную помаду, купленную специально для отпуска, и, наткнувшись на конфеты, неожиданно подала их молчаливому соседу.

— Угощайтесь, — сказала она, — выбирайте.

Красавчик посмотрел на женщину, на её ладони и выбрал «Снежок». Вытянул карамельку из-под горки шоколадных конфет, развернул и положил себе в рот.

— Мои любимые, — удивлённо протянул он.

Услышав капризный, с хрипотцой голос, Ло обмерла от восторга, очарованная низким тембром. Она приготовилась сказать, что обожает лето и море, как мужчина вдруг поднялся со скамейки и быстрыми шагами покинул сквер. Пыль, поднятая его туфлями, закружилась в свете загоревшегося фонаря, а Ло показалось, что это затрепетала королевская мантия. Она чихнула. «Вот. Как всегда! Такой же, как все. Умеет пыль в глаза пускать. Неблагодарный», — разочарованно подумала охотница, огорчаясь, что упустила добычу.

Но случай помог исправить ошибку.

Дня через три после несостоявшегося знакомства она прогуливалась недалеко от входа в дом отдыха, наблюдая за приезжающими. Ярко светило солнце, высокие платаны отбрасывали короткие тени, близилось время обеда. Кофточка с люрексом, о которую разбивались солнечные лучи, вишнёвая помада на губах и чешская бижутерия на шее не радовали Ло. К чему весь этот шик, если нет кавалера? А ей хотелось любви — горячей, стремительной, романтичной! Такой, чтобы сердце провалилось и дух захватило! Но вокруг одно непонимание!

Внезапно послышался сильный шум, идущий с улицы. Проходимка остановилась. Через распахнутые ворота на территорию дома отдыха влетел огромный живой шар, клубящийся людьми. Он катился прямо на неё, угрожая раздавить или втянуть в себя. Ло не в первый раз видела подобную картину, но, занятая мыслями о волшебном дереве, никогда не обращала на неё внимания. Вот и сейчас она хотела отбежать, чтобы высовывающиеся из клубка пальцы не схватили её, но шар вдруг замер, перестав шевелиться, будто наткнулся на невидимое препятствие, и в руки присевшей от неожиданности Ло свалился мужчина, тот самый, со скамейки, любитель «Снежка». Только сегодня он был не в джинсах и рубашке, а в помятом военном костюме: тёмно-зелёные брюки, китель, галстук. Упавшая с головы фуражка укатилась в клумбу с цветами. Увидев спасительницу и узнав её, офицер облегчённо вздохнул, а Ло, потрясённая столь неожиданным поворотом событий, засмеялась.

— Глупый! — сказала она, с нежностью разглядывая оголившиеся ноги мужчины, — зачем ты лез на это? — Она кивнула в сторону клубка. — Посмотри, ведь он же круглый, где ты видишь у него вершину? Он катится, поэтому может запросто тебя раздавить. Уж если хочешь куда-то ползти, карабкайся на пирамиду.

В это время мужчина, продолжая лежать на руках Ло, потрогал её груди, словно проверяя, настоящие ли они, и по тому ощущению, которое она испытала в этот момент, Ло поняла, что встретила своё счастье. Голова её затуманилась, глаза закрылись, мысли поплыли в сторону от волшебного дерева как от ненужного сейчас предмета. Секундное видение пыльного городишки, где в двухкомнатной квартирке её ждали толстомордый и два подросших сына, заставило усмехнуться.

Всё, кончено. Прошлое взмыло в прозрачный летний воздух и унеслось за Авказские горы, затерявшись в скуке прошлой жизни.

Домой она не вернулась. Промытая минеральными водами, помолодевшая от любви и новых надежд, Ло уехала в азахскую столицу, там проходил службу её кудрявый жених. Толстомордому она телеграфировала уже с нового места жительства: «Сам виноват надо было соображать шли развод и вещи не надейся не передумаю». И адрес обратный указала. Толстомордый в ответной телеграмме одно только слово швырнул, как плюнул. «Скотина», — написал он и даже точку в конце не поставил. Перед этим обманутый муж долго ругался с телеграфисткой, которая ни за какие уговоры не хотела пропускать первый вариант телеграммы, где он указал другое слово, наиболее точно отражающее его отношение к поступку жены. Девушка упёрлась, не соглашаясь, и подсказала нейтральный, общепринятый вариант, которым толстомордый и воспользовался.

— Козёл, — сказала вслух Ло, получив телеграмму. Она поняла, что не дождётся посылки от мужа, и решила написать матери. Сообщила, что живёт теперь в азахской столице с молодым мужем, у которого есть квартира на девятом этаже, остроносые туфли, и он собирается отвезти её в скором времени за границу. В какую сторону, она ещё не точно знает, но то, что увезёт, в этом нет сомнений. Ло уже продумывает гардероб для поездки. Когда произойдёт путешествие, об этом ещё рано говорить, но надо быть готовой к нему.

Через месяц из Козюлькино пришёл ответ, в нём говорилось, что родители очень радуются за дочь, желают ей счастья и здоровья за границей и много «шикарной» одежды. «Поживёшь, как королева, — писала мать и советовала, прощаясь: — Купи себе круглую шляпку, как у Елизаветы, я недавно видела по телевизору, и ни о чём не думай». Ло прочитала короткие искренние строчки и почувствовала: с прошлым покончено навсегда. Она подошла к окну, взглянуть на город, и вспомнила, как мечтала когда-то жить в районном центре, в каменном доме на втором этаже, в квартире с балконом и без печки, а теперь стоит вот под самым небом и смотрит сверху вниз на столицу, пусть не центральную, но всё же столицу. О чём ещё можно мечтать? «Какая я счастливая!» — подумала она и пошла на кухню варить кофе.