Изнанка счастья

Вера Колочкова, 2018

У нее странное имя – Марсель. И брак у нее тоже странный: разница в возрасте с мужем, уважаемым хирургом, – тридцать пять лет. Выходя замуж, она не искала ни расчета, ни золота. Более того, сама напросилась в жены… Этот брак действительно оказался счастливым, и для пасынка Марсель стала хорошей мачехой. Мачехой-подругой… Ведь разница в возрасте с ним у нее невелика – всего-то восемь лет. И его другу Марсель тоже нравится… Счастье? Да, счастье. Но что оно прячет с изнанки? Что таит в себе неравный брак, соблазняемый юностью? И есть ли у Марсель право на искушение – почти преступное?

Часть II

— Мам, ты дома? М-а-а-а-м!

Марсель проснулась, подняла с подушки голову, пытаясь понять, приснился ей Юркин голос или нет. Все-таки приснился, наверное. Все-таки предыдущая бессонная ночь перед экзаменом дала о себе знать, уже и не поймешь, где сон, а где явь. Зато экзамен был последний в эту сессию. Героический экзамен, можно сказать. И сама она — героическая студентка. Второй курс медицинского за плечами остался, и ни одного завала. Хотя, если честно признаться. Если бы не мужнино любящее руководство и покровительство.

— М-а-а-а-м?! Ты дома или нет? Выгляни в окно, мам!

Точно, Юрка. Из школы пришел, наверное. Только зачем орать под окном на всю улицу? Обрадовался, что школьный год закончился и каникулы начались?

Марсель выглянула в окно — Юрка стоял на газоне, бросив портфель и радостно размахивая руками. Рядом с ним, конечно же, Ленка Григорьева, верная подруга. Руками не размахивает, не улыбается и не подпрыгивает, твердо на земле стоит. Кажется, будто снисходительность проявляет к Юркиному подпрыгиванию. Даже немного обидно за Юрку стало. Нет, а чего такая снисходительная-то, подруга верная? Не нравится тебе, как Юрка подпрыгивает, иди домой, не стой на нашем газоне.

Поймав себя на этой слегка недовольной мысли, Марсель тут же и прикрыла ее приветливым в Ленкину сторону кивком. Действительно — при чем тут ее недовольство? Если Юрке такая дружба нравится. Тем более за Юркиной спиной маячит еще какой-то незнакомый мальчишка, крупный, смуглый, в белой рубашке с распахнутым воротом. Такой безупречно белой, что смотрится как вызов на фоне Юркиной в красно-синюю клеточку. Откуда этот мальчишка взялся, интересно?

— Что, опять ключи дома забыл? — спросила Марсель, моргая все еще сонными глазами.

— Ага, мам. Сбрось, пожалуйста.

— Сейчас, погоди.

Ключи, конечно же, лежали на тумбочке в прихожей. Юрка был безалаберным в мелочах, как всякий подросток. Впрочем, не всякий. Наверняка Ленка Григорьева ключей дома не забывает. Непонятно только — почему из школы не домой к себе идет, а вечно за Юркой тащится?

Юрка поднял с газона брошенные ему ключи, прокричал упреждающе:

— Мы голодные, мам.

— Ну так… Понятное дело… — с улыбкой проворчала Марсель, отворачиваясь от окна и спеша на кухню.

И чем теперь кормить эту ораву? В холодильнике оставалось немного борща и котлеты, Юрке бы хватило… Но ничего не поделаешь, надо переключаться на новые обстоятельства, соображать быстро и желательно без досады. Досада еще никому не помогла. Горячие бутерброды сделать, что ли? Огурчик-помидорчик на хлеб положить, зеленью сверху присыпать, потом кусочки сыра сверху бросить, и в микроволновку. Сыр по овощам растечется — красота. Не ахти какое блюдо, но голод утолить можно. И вообще, ей, как хозяйке-студентке, простительно — такая трудная нынче сессия выдалась в институте. И не в каком-нибудь, а медицинском. Одна латынь чего стоила, до сих пор трудные слова занозами в мозговых извилинах торчат! Потому и понятно, что хозяйственные дела пошли второй очередью. И для них свое время придет. Еще успеет и борща наварить, и котлет нажарить, и еще всякого разного какао с чаем.

Пока компания поднималась в квартиру, Марсель успела нарезать батон. Когда услышала ребячьи голоса, пошла в прихожую — еще раз поздороваться. По пути пригладила волосы, потерла глаза — спала-то всего ничего, как с экзамена пришла! Вся институтская группа на природу по случаю радостного события рванула, а она, примерная женушка, домой.

Ленка Григорьева стояла в прихожей гордой цаплей, ждала, когда Юрка поможет ей стянуть рюкзачок с плеч. Юрка ее ожидания не заметил, шагнул вперед, проговорил торопливо, указывая на смуглого мальчика:

— Мам, это Джаник. Он со следующего года в нашем классе учиться будет, его сегодня директриса привела, чтоб мы заранее познакомились.

Смуглый Джаник глянул на нее очень серьезно и кивнул с достоинством. Глаза у него были большие, темно-карие, обрамленные длинными густыми ресницами. А над глазами — широкие брови вразлет. А еще Марсель заметила красиво вылепленный твердый рот, и подбородок тоже твердый, без детской пухлости. И челка надо лбом, как вороново крыло. Красавец, что сказать. Так и просились на язык слова из Омара Хайяма… О мальчик, поспеши, твой мир подобен сказке!..

— А это моя мама. Ее зовут Марсель. Классная, правда? — с торжеством в голосе представил ее Юрка и глянул на Джаника с гордостью счастливого обладателя, требуя немедленного подтверждения предъявленной взору «классности». Марсель даже смутилась немного — Юрка, Юрка! Словно дорогой вещью похвастался…

Джаник улыбнулся, соглашаясь с Юркиным торжеством. А Марсель опять страшно смутилась, махнула на Юрку рукой — да ну тебя. И произнесла торопливо, уходя на кухню:

— Мойте руки, сейчас я вас накормлю. Полноценного обеда точно не обещаю, но перекус гарантирую.

— Может, вам помочь? — вежливо спросила Ленка.

— Ну помоги… — обернувшись, пожала плечами Марсель.

Через пять минут, нарезая на доске овощи аккуратными кубиками, Ленка переспросила недоверчиво:

— Разве горячие бутерброды со свежими огурцами делают? Я понимаю, когда помидоры. Ну ладно, сладкий перец… Но огурцы?

— А почему нельзя с огурцом, Лен? Что тебя смущает?

— Потому что это неправильно.

— А кто решил и постановил, что неправильно?

— Ну, не знаю… Конечно, никто не решил и не постановил, но моя мама так не делает, например. И я ни разу не видела, чтобы кто-то делал горячие бутерброды с огурцами.

— А я делаю. То, что ты ни разу такого не видела, еще не говорит о том, что это неправильно. Правильность и неправильность вообще понятия обтекаемые, иногда плавно переходящие друг в друга, разве ты этого никогда не замечала? В каждой избушке свои погремушки, у всякого человека свой вкус. Один любит есть холодные огурцы, другой — горячие.

— Хм… Ладно, не буду с вами спорить. Но все равно я останусь при своем мнении.

— Да пожалуйста, дорогая. На, теперь петрушку порежь и укроп. А я в холодильнике пошурую — где-то еще банка с каперсами была.

— А как вам наш новенький, Марсель? Понравился?

— Не знаю. Поживем — увидим. На первый взгляд вроде хороший мальчик.

— А на внешность как? По-моему, слишком красивый. Мужчина не должен быть очень красивым, это неправильно.

— Почему?

— Не знаю… Так моя мама говорит.

— По-моему, Леночка, тебе пора учиться иметь свое мнение, а не следовать маминому. И вообще, нехорошо обсуждать человека в его отсутствие, согласна?

— Да, согласна. Я порезала зелень, Марсель.

— Молодец… Давай сюда. Еще пять минут, и перекус будет готов. Иди приглашай мальчишек.

Юрка, как всегда, уплел свои бутерброды очень быстро, не переставая болтать без умолку. Ленка, поджав губы, выковыривала из расплавленного сыра кусочки огурцов и выкладывала на краешек тарелки. Справившись с обязательной задачей, принялась за факультативную, то есть за сами, собственно, бутерброды. Вот же какая девчонка, а? Занудно правильная. И почему ее к веселому разгильдяю Юрке прибило? Наверное, Ленка намазывает Юркину веселость на свою правильность, как масло на хлеб, чтобы не есть ее всухомятку.

Джаник ел с молчаливым сосредоточенным достоинством. Можно сказать, с ярко выраженной благодарностью за хлеб насущный. Хороший мальчик. И взгляд у него серьезный. И лицо умное.

— Джаник, а ты раньше в другой школе учился, да? — спросила Марсель, подливая ему чаю.

— Да, в другой школе. И в другом городе. В Ереване.

— О, как далеко… Не жалко было свою школу бросать?

— Жалко, но что ж поделаешь. Понимаете, у папы здесь бизнес. И потому мы с мамой решили к нему приехать. Это ведь нехорошо, что папа все время один.

— Да, это нехорошо. Это вы с мамой правильно решили.

— Да. И папа тоже так решил. Сказал, что мне лучше в русской школе учиться, чтобы язык не забыть. Папа ведь русский наполовину, у него мама, то есть моя бабушка, русская была. А мама всегда в Ереване жила. Она не очень хотела ехать сюда, если честно. Но папа не хотел в Ереван, и маме пришлось принять такое решение. Мужчина всегда должен быть главным в семье и стараться, чтобы его семья жила хорошо и счастливо. Ведь это правильно, как вы считаете?

— Безусловно. Как дважды два.

— Спасибо. И за вкусные бутерброды тоже спасибо. Вы хорошая хозяйка, а еще у вас душа добрая. И пусть ваш дом всегда будет счастливым и добрым.

— Ой, спасибо, Джаник. Ты очень хорошо говоришь, мне так приятно!..

— А еще вы очень красивая. И глаза у вас красивые, как весенняя трава на солнышке. Необыкновенные глаза, я никогда таких не видел.

— Ой. Совсем ты меня смутил…

— У тебя тоже очень красивые глаза, Джаник! — вдруг подала ревнивый голос Ленка, и Марсель моргнула растерянно, будто и в самом деле была предметом Ленкиной ревности.

Джаник хотел что-то ответить, но Юрка ему не дал, проговорил весело:

— Ну что, перекусили? Тогда вперед? Времени-то мало осталось, не забыли?

— Куда это вы торопитесь? — поинтересовалась Марсель, пожав плечами.

— За подарком, мам. У Володьки Семенова сегодня день рождения, он весь класс позвал на аттракционы. Сбор около парка Победы через час, а нам еще подарок надо купить. А потом мы все к Володьке пойдем, чай пить. Так что скоро меня домой не жди, я поздно приду!

— Да? Ну ладно. Тебе денег дать?

— Не, я у папы еще утром взял. К тебе даже не приставал, ты на экзамен убегала и поэтому не в себе была.

— Ну, так уж и не в себе.

— Точно-точно, не в себе. Даже глаза были не зелеными, а желтыми в крапинку. От испуга, наверное.

— Не сочиняй, Юрка.

— Ой, я даже не спросил!.. Ты сдала экзамен-то?

— А то. На пятерку, между прочим.

— Ну кто бы сомневался. Если бы не сдала, и глаза бы желтыми остались. А так — все в норме.

— Вот же выдумщик, а? Ладно, идите, а то и впрямь не успеете подарок купить. И ключи больше не забывай, пожалуйста.

Марсель потом стояла у окна, смотрела, как вся компания дружно шагает по двору в сторону арки. Юрка посередине, конечно же. Рассказывает что-то весело, машет руками, поворачивая головой вправо-влево. Вот и в арку вошли, скрылись из виду…

До вечера она слонялась по квартире, наслаждаясь бездельем. Наверное, у безделья бывает особый вкус, когда нервные заботы успешно разрешены и еще долго до забот следующих. Очень приятный вкус безделья, сладко заслуженный. «Здравствуй, свобода» называется. Хочу халву ем, хочу пряники.

Устроилась в кресле перед телевизором, собираясь посмотреть старую добрую комедию, и заснула нечаянно. И проснулась от мужниного громкого голоса из прихожей:

— Мара, ты дома? Эй! Марсель! Марселина. Марсельеза. Ты где?

— Да здесь я… — отозвалась Марсель, потягиваясь, — хотела фильм посмотреть, да заснула нечаянно. Я тебе звонила, кстати, но ты на операции был. Хотела пятеркой по фармакологии похвастаться. Представляешь, фармакологию на пятерку сдать, это ж уметь надо! Вот скажи, у тебя была пятерка по фармакологии, когда ты учился?

— Да ни в жизнь! Я вообще на втором курсе страшный разгильдяй был.

— Вот! А у меня пятерка! Умная я у тебя, да?

— Не то слово, Марсельеза.

— Не называй меня так, мне не нравится. Уже по-всякому мое несчастное имя переиначил, как мог. Скоро Мартышкой Ивановной назовешь, наверное.

— Так я ж любя, дурочка.

— Я знаю. И все равно не надо.

— А как называть тебя, как? — одним рывком Леня подхватил Марсель из кресла, закружил по комнате. — Как тебе нравится, скажи? Крошка моя? Пупсик? Зайка? Птенчик? Черепашка-ниндзя?

— Фу, дурачок… Остановись, у меня голова закружилась!

— Ой, дурачок я, дурачок! — прижал ее Леня к себе. — А главное, какой счастливый дурачок! Ай да Соколовский, ай да сукин сын! Не думал, не гадал, счастье само в руки свалилось.

Конец ознакомительного фрагмента.