Тайна спиритического салона «Нить Ариадны»

Вера Анатольевна Прокопчук, 2021

Действие происходит в Санкт-Петербурге, в конце 19 века. Совершен налет на мистический салон «Нить Ариадны». Хозяйка салона, мадам Мессмер, ранена и лежит без сознания, ее муж пропал без вести. Но так как деньги и драгоценности остались нетронутыми, ясно, что это не грабеж: налетчики искали что-то другое… За дело берется следователь Полежаев и его неофициальная «помощница» – двенадцатилетняя дочь Верочка, смышленая девочка, мечтающая быть «сыщиком как папа». Расследование этого дела неожиданно приводит наших героев к… английскому частному сыщику, живущему в Санкт-Петербурге под псевдонимом Юджин Рейнберн. Удастся ли нашим героям выяснить, что настоящее имя сыщика – Шерлок Холмс, и он скрывается в Петербурге отнюдь не от профессора Мориарти, а от кое-кого гораздо более зловредного?

Тайна спиритического салона «Нить Ариадны»

Мягкий, крупный, словно нарисованный снежок тихо падал, создавая за окнами предвкушение Рождества. Нарядные витрины, полные елочных игрушек, дарили людям ощущение зимней сказки и умиротворенного покоя…

Покой это был, однако же, обманчив: в этот тихий декабрьский день уходящего 1895 года произошли два тревожных события.

***

— Помогите!!! Помогите… — нарядная женщина металась, выбежав на улицу, — да помогите же! Кто-нибудь!

— Что случилось?! — солидный господин, подбежавши к ней, едва успел подхватить даму, которая оседала в снег, указывая слабеющей ручкой на распахнутую дверь

— Там, там! Та дверь, видите? — шептала дама, — Городового, полицию…

Это был первый из трех дамских обмороков в нашей истории. Именно о нем и рассказывал вечером петербургский сыщик Аристарх Модестович Полежаев своей супруге Александрине, сидя в глубоком кресле за чашкой неизменного кофе.

— Это престранно, дорогая. Вообразите — разгромлен спиритический салон «Нить Ариадны». Ну вот — кому он был нужен?

— Грабителю, — предположила его очаровательная дочка, двенадцатилетняя Верочка, высунув носик из-за кресла.

— Нет, в том все и дело. Ничего не тронуто: деньги в ящике стола, ценные вещи в комнате…

— Интересно, — пробормотала Александрина Арнольдовна.

— Да уж. Колоритная картинка — на полу хрустальный шар, карты таро разбросаны, все перевёрнуто. А хозяйка — мадам Мессмер — лежит на полу, с кровью на виске… Клиентка пришла на сеанс, и — вообразите ее испуг…

— А хозяйку убили?

— Нет, только оглушили. Но все золотые украшения были на ней…

— Если это не грабеж, то может, месть?

— Все может быть. Пока что эту даму отвезли в больницу. Предположили месть конкурентов, но у тех алиби.

— А родственники, друзья, муж?

— Муж пропал. Возможно, это его рук дело…

— А как звали мужа? — осведомилась Верочка.

— Неизвестно. Едва ли Мессмер — настоящая фамилия. Скорее всего, псевдоним… Эй! Что там такое?

Эти слова относились к звонку в дверь, а затем чьим-то стремительным шагам. Посетитель, ворвавшийся в квартиру, бежал по натертому паркету тяжелой походкой бегемота, сметая все на своем пути.

— Мадам Белкина, это вы? А что случи… — начала было Александрина Арнольдовна.

Да! Это была ни кто иная, как мадам Белкина — соседка Полежаевых, проживающая этажом ниже, и, по совместительству, маменька Славиньки, друга и неизменного кавалера Верочки.

— Помогите, умоляю… Славиньку похитили! — выкрикнула мадам Белкина, вбежав в комнату, и начала тихо оседать на пол. Это был второй обморок в нашей истории.

Разумеется, даму уложили на диван, сунули нюхательные соли и расспросили подробности. Подробности были такие. Еще днем Славинька вместе с новой гувернанткой отправился на прогулку…

— И ведь говорил же мне мальчик, что эта гувернантка ему не нравится. Нет бы мне прислушаться к словам ребенка, — стонала мадам Белкина.

— А дальше? — не понял Полежаев.

А дальше, как объяснила Белкина — все. Они не вернулись. Вероятно, гувернантка была преступницей, которая похищает детей… Еле вас дождалась, мсье Полежаев, на вас последняя надежда.

— Возьмите себя в руки, — отвечал Полежаев безутешной Белкиной, рыдающей в платочек, — я сейчас подниму на ноги всех городовых. Надо составить описание ребенка и этой вашей гувернантки.

Но составить описание не успели. Ибо в комнату вошла горничная и сообщила:

— Там кухарка господ Белкиных пришла, говорит, что мальчик вернулся…

Эти слова подействовали на мадам Белкину как живительный эликсир. Громко ахнув, она вскочила, а затем, забыв даже извиниться, бросилась к дверям. Следом за ней, прихватив с вешалки свою шубку, метнулась и Верочка, и обе они запрыгали вниз по лестнице.

Пока мадам Белкина, вне себя от радости, обнимала мальчишку, Верочка стояла тихо. Потом пошел шквал вопросов, вроде «Как ты, мой маленький?!», на которые мадам и не желала получать ответы, она желала только излить, выплеснуть свой восторг.

Наконец, Славиньку отправили отпаиваться горячим бульоном, и Верочка смогла задать ему главный вопрос:

— Ты ее часом в Мойке не утопил, эту мымру длинномордую?!

Да простит меня уважаемый читатель, но что правда, то правда: о пропавшей гувернантке Верочка выразилась ужасно непочтительно. Славинька хихикнул и мотнул головой.

— А куда ты ее дел-то?

— Да честно, никуда не девал, — Славинька откусил кусок горячего пирожка. — Сама сбежала, ей-богу.

— Ты что — напугал ее чем-то?

Славинька пожал плечами.

— По-моему, она и без меня то ли боялась чего-то, то ли скрывала…

— Хм?!

Верочка дала Славиньке прожевать пирожок и попросила:

— Ну так расскажи, что случилось?!

По словам Славиньки, случилось вот что. Уехав на извозчике в центр города, они с гувернанткой пошли в небольшую кофейню, известную отличными шоколадными пирожными. Усевшись за столик у большой стеклянной витрины, они мирно пили чай… ну, как мирно…

— Каждую минуту меня дергала! Чашку не так держишь, пирожное не так берешь… Замучила! Вот каждую секунду ей чего-то надо, все что-то стрекочет, просто не даст спокойно поесть!

И тут произошло событие, которое освободило бедного Славиньку от назойливой воспитательницы. Напротив витринного окна остановились двое прилично, по-господски, одетых мужчин. О чем они говорили, понять было невозможно. Но это и не важно. А важно то, что на чопорном лице гувернантки вдруг появилось выражение крайнего смятения. Ее тонкие губы, вечно чопорно поджатые, приоткрылись, глаза широко распахнулись…

— Ты не поверишь, она выглядела как нормальный живой человек! — изумлялся Славинька. — А потом вскочила, что-то прострекотала, и выскочила…

— А что она тебе сказала?

— Я не понял, но она эдак рукой сделала, словно хотела сказать — погоди, я сейчас вернусь. И выбежала.

Далее Славинька видел, как гувернантка пробежала мимо витринного окна, и больше он ее не видел. Вот и все.

— Я ждал, ждал, ждал… а ее нет и нет. Ну — уже темнеть начало. А денег на извозчика у меня нет. Я примерно знал, куда идти, чтобы домой, пару раз спросил дорогу…

— Как ты думаешь, она вернется?

— Дай Бог — не вернется, — радовался Славинька. — Замучила! Спину держи, по сторонам не смотри, везде порядок! Книжки на полке — и те по алфавиту!

***

Утро поначалу показалось Полежаеву спокойным. Серьезных дел было немного; что же до странного нападения на мистический салон, то, по словам его верного помощника Кошечкина, м-м Мессмер пришла в себя.

— Что она говорит? — осведомился Полежаев.

— Почти ничего. Врачи-то мне только две минуты говорить с ней позволили, не больше, — Кошечкин вздохнул.

Кошечкин, надо заметить, был жалостлив.

Поэтому он с грустью вспомнил визит к мадам Мессмер; она лежала на подушках такая осунувшаяся — узкое личико, на котором, «один нос остался». Досталось бедняжке.

— Вы видели тех, кто напал на вас, мадам? — спросил он.

— Двое мужчин, — прошелестела м-м Мессмер слабым голоском, — в масках… не знаю, кто они…

— Двое мужчин, незнакомых, напали на вас?

— Да… Где мой муж?

— Мы сами желали бы знать, мадам. Вы кого-то подозреваете?

Женщина закрыла глаза и замолчала. Было очевидно, что ей очень трудно говорить. Наконец, она спросила:

— Сейф? Он пуст?

— Сейф, мадам? Какой сейф? Где он?

Дама пристально посмотрела в лицо Кошечкину. Затем лицо ее приняло выражение успокоенное, даже умиротворенное, и она снова закрыла глаза.

Выслушав этот доклад, Полежаев на секунду задумался. Прищурил глаза, потом спросил:

— Комнату вы хорошо обыскали?

— Да вроде все просмотрели.

— Возможно, именно «просмотрели». Ищите сейф, он должен быть в салоне. Там наверняка лежит то, что может пролить свет на происшествие. Грабители его не нашли, раз он не зиял на виду вскрытым. Идите, работайте…

После чего Аристарх Модестович углубился в дело, в котором излагались обстоятельства убийства адвоката Н.Н. И тут ему доложили, что его желает видеть Высокое Начальство.

***

— Мне пришла депеша из английского посольства, — сообщило Высокое Начальство и сделало паузу. Затем, отвечая на немой вопрос в глазах Полежаева, продолжило:

— Пропала некая дама, имеющая подданство Великобритании. Пока они ничего не говорят, но вы же знаете этих англичан. Стоит случиться с их подданным хоть какой мелочи — кофием за завтраком поперхнулся — тут же ищут повод высказать нам претензию, что хайли лайкли, это наши происки… У дамы, возможно, тайный роман, но виноваты будем мы. Так что надо ее найти и предъявить.

— Они хоть дали какое-то досье, что за дама?

— Лет тридцати пяти или более, собой ни дурна ни хороша, — тут Высокое Начальство протянуло Полежаеву фотографию дамы, которая точно была, как говорят англичане, plain, попросту — обыкновенной. Волосы собраны в дамскую прическу, длинноватый острый нос, тонкие губы, что же до глаз, то про них сказать можно было одно — они у нее были. — Звали ее миссис Хадсон, но, возможно, проживала в городе под другим именем.

— Под каким?

— Неизвестно. Служила, якобы, у хозяев или хозяина, у кого именно — они не позаботились нам сообщить; но пропала она при странных обстоятельствах. Теперь хозяева сообщили о своих претензиях в посольство, полагая, что эта дама сбежала; сами же англичане подозревают худшее. Начиная тем, что даму похитили, и кончая тем, что хозяева сами ее убили и спрятали в кладовке с вареньями…

— Понимаю, — задумчиво молвил Полежаев. — А кто хозяева?

Высокое Начальство пожало плечами.

— Поинтересуйтесь в посольстве. Главное — найти ее как можно скорее.

Ну вот, этого еще не хватало — ловить таинственную сбежавшую англичанку… Дав распоряжение положить ему на стол данные о всех особах женского пола, которые за последние сутки попали в морг, больницу, кутузку и просто фигурируют в уголовных делах — Полежаев снова погрузился в дело о таинственном убийстве адвоката…

И тут ему принесли список пропавших женщин. Половину он откинул сразу. Это были женщины много старше или много моложе названного возраста. Разобраться со второй половиной он отправил своих сотрудников. Увы, и тут отсеялись почти все. Одни имели нос картошкой и губы оладьями, другие уверенно называли свои вполне русские имена и подтверждали свое происхождение показаниями свидетелей.

— И что же? — поднял брови Полежаев. — В этом списке остается одна только мадам Мессмер? Озабоченная своим сейфом?

— Но у нее вроде никаких хозяев…

— Да кто ее знает! Откуда нам известно, кому на самом деле принадлежал этот салон? Может, она — подставное лицо?

***

— Сейф нашли?

— Этим вопросом занимается дознаватель Новожилов, я по убийству графини Пигнатти занят, — отвечал Кошечкин, — я только навестил мадам Мессмер в больнице, а все остальное им поручил.

— Новожилова сюда!

Дознаватель Новожилов, вызванный в кабинет начальника, изрядно сдрейфил, тем более, что похвастаться ему было нечем. Сейф не нашли, несмотря на все старания. И вообще ничего не нашли. Словом, никаких подвижек.

— Ну, а клиентура? Вы их опрашивали?

Глаза Новожилова выпучились, и общий вид его стал напоминать красного вареного рака. Было видно, что его так и тянет спросить: «А зачем?!», но очень боязно. Только теперь он сообразил, что вероятно, опросить клиентуру было зачем-то надобно, но вот зачем — хоть убей, непонятно. Опять же неясно, а где она, эта клиентура, попряталась, и как ее отыскивать…

— Ясно, — вздохнул Полежаев. — Ну что же, вероятно учить дознавателей — тоже моя обязанность…

***

В салоне мадам Мессмер было изрядно натоптано — видимо, топтались тут в поисках сейфа основательно, но без толку. Все стены простучали, полы осмотрели, стены отодвинули. Результат нулевой. Присевши на стул посреди комнаты, Полежаев задумчиво огляделся по сторонам. Затем, подойдя к окну, наклонился, осмотрел подоконник, и, вынув перочинный нож, что-то поддел. Тут же от боков подоконника отскочила деревянная рамка, и под ней обнаружился плоский, размером с подоконник, железный ящик. Выдвинуть его оказалось нетрудно — подобно ящичку комода, он выдвинулся легко, скользя по железным полозьям — но вот дальше возникли проблемы. Ибо это был действительно сейф, с настоящим сейфовым замком, хотя и престранной плоской формы…

— Гениально! — выдохнул за его спиной Новожилов.

Полежаев только покосился.

— Распорядитесь отыскать «медвежатника», — буркнул он, — а где журналы записи клиентов? Они были?

Взгляд Новожилова опять заметался, ибо ответа он не знал.

— Ну так ищите!

Журнал был найден в ящике стола, стоило лишь выдвинуть.

— Интересно, — пробормотал Полежаев, просматривая список. — Вам просто услужили, Новожилов! Смотрите, тут не только фамилии, тут и адреса есть… Ну, что? Перепишите их, и идите опрашивать!

— А что спрашивать? — тихо спросил Новожилов.

— Все, — отвечал Полежаев, собирая в кулак крошки последнего терпения. — Все, что ни расскажут — записывайте. О чем они говорили с мадам Мессмер, что хотели узнать, не показалось ли им что-то странным… какова репутация салона и самой мадам. Сплетни, самые странные и наиглупейшие. Запомните, Новожилов: на первом этапе сбора информации для сыщика мелочей, достойных пренебрежения, просто не существует! Вы поняли?

— Так точно!

— Отлично, — бросил Полежаев. — Я в управление…

***

Господи, как же неудобно — держать в голове одновременно несколько дел! Через два часа, оторвавшись от кучи бумаг по краже в товариществе мыловаров, Полежаев выслушивал доклад Новожилова.

— Сейф вскрыли, но там ни золота, не денег…

— А что там есть?

— Да какой-то непонятный то ли механизм, ваше Высокоблагородие… Такая плоская коробка. Что с ним делать, мы не знаем, правда, там инструкция, но кто его знает? Вдруг там бомба какая? Рванет еще…

Конец ознакомительного фрагмента.