И это пройдет…

Вера Александровна Чистякова, 2023

"Я знал двух влюблённых, живших в Петрограде в дни революции и не заметивших её",– однажды сказал Б. Пастернак. Почему же мы не замечаем историю, проходящую мимо нас? На этот вопрос ответят себе герои небольшого романа. Глядя на их жизни, возможно, и Ты сможешь заглянуть в себя.

Сентябрь 2001 год.

Дождик стучал по оконным стеклам, иногда пробираясь в комнату через плохо закрытую форточку. На подоконнике красовались малиновые астры, которые Мирина мама привезла в воскресенье из деревни вместе с большущей корзиной антоновских яблок. Мира и Аня сидели над ней, с тоской поглядывая на желтые бока наливных громадин, им предстояло перечистить больше половины. Мама собиралась варить варенье. На столе уже стояли ровные ряды блестящих стерилизованных банок. А в шкафчике под подоконником уютно устроились соленые огурцы, квашеная капуста и лечо. Сезон заготовок был в самом разгаре. Аня с мамой в эти выходные тоже ездила на овощную базу за перцами и помидорами-сливками, а потом весь вечер крутила их через мясорубку. Готовить девочке всегда нравилось. Особенно в те моменты, когда мама решала испечь торт и брала ее в помощницы. Тогда с верхней полки белого шкафчика, притаившегося у стены, доставалось граненое стеклянное ведерко, в котором взбивался крем из сливочного масла и сваренной на водяной бане кашицы из молока, желтка и ванилина. На столе раскатывалось тонкими слоями тесто для хрустящего высоченного «Наполеона». Такую красоту и вкусноту умела делать только Анина мама. Девочка ловила каждое ее движение. Мама была удивительно ловкой, когда она готовила, то кухня оставалась идеально чистой, как и руки мастерицы. Напевая себе под нос: «Несе Галя воду, коромисло гнеться, за нею Іванко як барвінок, в'ється» или какую-нибудь похабную песенку: «Была я белошвейкой и шила гладью, потом пошла в театр и стала актрисой, парам-пам-пам», катала она будущие коржи и колдовала над старой духовкой. Аня вертелась у нее под ногами, подавала продукты, мешала, взбивала или сидела на табуретке, читала вслух. Когда мама пекла пироги, то девочке разрешалось их начинять и украшать. Но вот заготовки на зиму Аня не любила, их всегда было очень много, процесс затягивался, она уставала. Чистка яблок была делом хлопотным, их нужно было нарезать на четвертинки, вырезать сердцевину и те места, где кожицу и мякоть проел червяк.

— Мир, а вы компоты с целыми яблоками не делаете? — спросила Аня.

— Мама с рябиной любит, там надо дольками, — ответила Мира, вырезая помятый бочок, — а вы?

— Бабушка целыми, а мама вообще сушит, но это жуть, пока нарежешь дольками. Мне кажется, я пол августа провела с ножом в руках, — потирая нос, ответила Аня. — Вот ты мне можешь объяснить, зачем мы постоянно солим, парим, квасим? Неужели нельзя купить?

— Ну поди да купи, много у тебя денег-то? Мы вон всю прошлую зиму на картошке да на огурцах солёных просидели, — пожала плечами Мира.

— А у нас полопались банки с вареньем из черной смородины, — хихикнула Аня, — так бабушка их в самогонку решила перегнать, такой запах стоял, словно в винном погребе.

–У меня папа наливки ставит, а потом к мужикам на работу носит, но они вкусно пахнут, — удивилась Мира.

— Мир, может видик включим? — с надеждой спросила Аня. У Мирославы было полно кассет с диснеевскими мультиками.

–Только не «Титаник», — взмолилась подруга.

— Давай «101 далматинец посмотрим»? — не унималась Аня.

— А яблоки кто чистить будет? — с сомнением спросила Мира.

— А мы с собой их в комнату возьмем, в таз очистки будем складывать. Мы с мамой так делаем, когда крыжовнику носики и хвостики обрезаем, — быстро нашлась Аня.

— Ну ладно, давай, — пробурчала Мира, — ты тащи тазы, а я сейчас включу кассету.

С этими словами она выскочила из кухни. Аня пошла в ванную, в голубом капроновом тазике, который она собиралась взять, спала пушистая полосатая кошка.

— Эх, Мотя, придется тебя достать отсюда, — аккуратна поднимая ее за лапки, сказала Аня. Она обожала кошек, у нее у самой дома жил дымчатый кот, хвост которого постоянно торчал трубой. Когда девочка играла на фортепиано, он забирался на клавиатуру и прохаживался между ее руками. Кошка недовольно мяукнула. Аня погладила ее по пушистой мягкой спинке. Та покосилась на нее медовым глазом, села на пол и начала старательно вылизывать то место, до которого девочка только что дотронулась. Аня рассмеялась, взяла таз. Все его дно было усыпано мелкой шерстью. Аня включила воду, неожиданно вместо крана плеснуло из душа. Холодные капли полились ей за шиворот. Кошка, на которую попал нежданный дождь, взвизгнула и пулей вылетела из ванны. Аня тоже фыркнула. Неожиданный полив ее раздосадовал, обмыв тазик, она вышла с ним на вытянутых руках. В квартире стояла тишина, только звук работающего телевизора отталкивался от стен.

— Мира, все нормально? — позвала Аня.

Подруга не отвечала. Девочка заглянула в комнату. Мирослава сидела на полу, напротив длинной темно-коричневой полированной стенки, в которой на верхних полках расположились ряды красных, зелёных, синих и бежевых переплётов классики мировой литературы, а за прозрачными стеклянными дверцами горделиво нахохлились тонкостенные рюмочки из голубого стекла, сервиз «Мадонна», который доставали только по праздникам. У Ани в комнате бабушки и дедушки стояла точно такая же стенка, только на одной из полок еще была статуэтка коня с золоченой гривой и фарфоровая «Хозяйка Медной горы». Правда, вопреки Аниным представлениям, сказочная дева была одета в голубое платье, а глаза у нее были серыми, но каменные цветы у ног не оставляли сомнения в личности красавицы. Телевизор, расположившийся на нижнем ярусе, показывал отнюдь не мультик про веселых и милых пёсиков. На экране мелькали люди, дым, и небоскребы.

— Это что? — с недоумением спросила Аня. — Твой папа принес какой-то боевик?

— Да нет, это в Нью-Йорке, — с ужасом прошептала Мира.

— Не может быть, — не поверила Аня. В США, крае невероятных технологий, маленьких карманных телефонов, компьютеров и красивых нарядов не может случиться ничего страшного.

— Может, самолёты влетели в башни, — выпучив глаза, проговорила Мира.

— Но зачем? — совсем растерялась Аня.

— Из-за Бога, — медленно проговорила Мира.

— Не говори глупостей, при чем тут Бог? — фыркнула Аня, известие шокировало и ее, но пока она чувствовала только недоумение, а страх, который читался на лице Миры, словно застрял где-то в глубине сознания и еще не овладел разумом.

— Мусульмане хотят убить всех неверных. Это у них религия так велит, — ответила Мирослава.

— Не может быть, — выдыхая и садясь рядом с подругой, проговорила Аня.