Хороший день для зомби-апокалипсиса

Василий Панфилов, 2022

«… он ударяется черепушкой о стену так, что у меня сердце от испуга заходится – убил?! Но алкаш будто не чувствует боли и продолжает резво размахивать руками, пытаясь ухватить меня и кажется – укусить. В узком коридоре, освещённом единственной тусклой лампочкой, престарелый маргинал кажется персонажем низкобюджетного фильма ужасов, аж до кишок пробирает…»

Вторая глава

— Владимир! — едва я вышел из подъезда, гружёный после мародёрки не хуже верблюда ко мне спешно подбежал толстый, отчаянно нервничающий Вадик, обдав запахами пота, больных зубов и страха, — Общественность провела собрание и выбрала Совет Квартала!

Вадик сказал это с таким придыханием, как умеют только прирождённые жополизы, рассказывающие в курилке о непосредственном начальнике, Светоче Мысли и Самом Человечном Человеке.

— Ну? — я чуть повёл плечом, поправляя лямку тяжёлого рюкзака, и глядя на помятую общественность, сбившуюся стайкой возле «Нивы», — Давай быстрей рожай!

— Совет Квартала, — зачастил он, тщетно пытаясь сохранить торжественный вид и нервничая ещё больше, — принял постановление о мобилизации Евгенова Владимира Николаевича на Альтернативную гражданскую службу^[2]!

— Чего, блять?! — я уставился на него бараньим взглядом и почистил ухо мизинцем.

— Это законно! — разом вспотев, зачастил Вадик и какая-то толстая тётка из «общественниц», выдвинув искусственную челюсть и дряблые подбородки с редкими волосками, выразительно помахала стопкой распечатанных бумаг долженствующих, по-видимому, убедить меня в законности происходящего.

— Стопэ! — взмахом руки торможу тётку, начавшую двигаться ко мне с неотвратимостью асфальтоукладчика. Она сделала ещё несколько шагов, но наконец остановилась под моим мрачным взглядом. Затоптавшись на месте, тётка шагнула назад, растеряв неотвратимость и даже будто сдувшись, — Какая, на хуй, общественность? С хуя ли вы проводили собрания и что-то там постановляли обо мне без моего участия? Что за хуета, народ?

— Владимир Евгеньевич, — Вадик сложил руки перед собой, а выражение его лица приняло странное выражение служебной необходимости и плаксивости. Будто чувство Служебного Долга борется в нём с личным неприятием происходящего, — Вы должны понять, что общественное во все времена превалировало над личным!

— Да ладно? — удивился я.

— Владимир Евгеньевич! — ко мне шагнула дама лет сорока с непонятным гаком, рыхлая и дородная, но с детским, несколько даже кукольным лицом, на котором её несколько обвядшая кожа и двойной подбородок казались чем-то противоестественным, — Вы молодой, здоровый, тренированный мужчина…

Она журчала ручейком, говорила «Владимир Евгеньевич» и то и дело прикасалась то к руке, то к плечу, выпячивая обильное декольте размера этак седьмого, колышущееся, как пакеты с кефиром.

–… ну зачем вам оружие? — ласково уговаривала она меня, заглядывая в глаза и прижимаясь грудью к руке, — Вы молодой, здоровый и не побоюсь этого слова — эталонный мужчина!

Общественность кивала и нестройно поддакивала, соглашаясь с каждым словом предводительницы.

— А здесь… — широко повела рукой престарелая кукла, — женщины и дети!

Я смутно удивился, что к «женщинам и детям» она, по-видимому, причисляет Вадика, равно как и ещё с десяток мужчин.

— Женщины? — перевожу взгляд на Вадика…

… и в это время меня рванули за рюкзак назад и вбок!

Развернувшись, на автомате бью бэкфист, пробивая в голову худому мужику в новеньких кедах, грязной ЛДПРовской футболке не по размеру, обвисшей мешком на покатых плечах, и лоснящихся от старости спортивных штанах.

— Сука! — он взвыл и присел на корточки, обхватывая закровившую голову, выронив арматуру, обмотанную чёрной матерчатой изолентой.

— Идиот! — взвыла баба-кукольница, ещё сильней выпячивая грудь и делая шаг ко мне, — Владимир Евгеньевич, это недоразумение!

В её голосе появились нотки, которые она, наверное, считала завлекающими, но прозвучали они на редкость фальшиво, да и разница в возрасте…

Не слушая её, срываю с плеча ружьё и пячусь в сторону от общественности, стараясь глядеть во все стороны разом.

— Игорёк, дебил! — продолжила баба, благоразумно остановившись в отдалении от меня.

— Мразь! — перебивая кукольницу, пронзительно взвизгнула ещё одна представительница общественности, вылетая из сбившей в кучу отары и несясь ко мне с лицом Фурии Революции, вытянув вперёд худые, но рыхлые руки с длинными ногтями, украшенными облупившимся красным лаком, — Как ты посмел тронуть моего мужа!

Уйдя в сторону, с силой бью лоу по бедру Фурии и направляю на заворочавшуюся общественность ружьё.

— Что за на?! — в голове у меня до странности спокойное отношение к происходящему, но подпускаю в голос истеричную готовность стрелять во всё, что движется, — Народ, вы в конец охуели?

— Игорёша, дебил! — козлячьим тенорком завопил кто-то из мужчин, спрятавшийся за спинами женщин, — Если (!) не отдаст! Если, сука! Ты разницу понимаешь?!

— У-убили! — держась за ногу, выла ушибленная, сидя на загаженном асфальте. По потрёпанному её лицу ручейками бежали мутные слёзы.

–… он бы и сам отдал! Сам! Нина Васильевна уже убедила его, а ты, мудак, всё испортил! Всё! — захлёбываясь ненавистью, завопила приземистая жопастая баба неопределённого возраста — от тридцати до пятидесяти, подлетев к Игорьку, всё ещё сидящему на корточках, — Козёл! Скотина!

Она начала бить его руками по голове — плашмя, неумело, но с большим остервенением.

— Не тронь! — завопила супруга избиваемого, не вставая с асфальта, и разразился самый безобразный скандал.

— Владимир Евгеньевич! — прижимая полные руки к груди и обещая глазами и голосом всё и немножечко больше, начала подходить ко мне престарелая кукла, — Ну вы же видите, что происходит? Мы беззащитны! Отдайте нам оружие, Владимир Евгеньевич! Вы молодой, здоровый мужчина, а мы — хрупкие женщины.

— Женщины? — подавился я смешком, показывая дулом ружья на взвизгнувшего Вадика и Игорька, начавшего вяло отбиваться от Фурии.

— Вадик инвалид, — кукла снова прижала руки к груди, — а Игорь Александрович немолод и тоже имеет проблемы со здоровьем! Владимир Евгеньевич, вы легко может отбиться от зомби даже голыми руками, в крайнем случае — добыть другое оружие.

Очень хотелось поделиться великой мудростью предков и всем богатством обсценной лексики, но я сдержался. Пять минут назад я чувствовал за них какую-то ответственность и готов был если не взять под опеку, то как минимум помочь с выживанием, но…

«Не мечите бисер перед свиньями» — всплыла в голове цитата мамы.

— Да ну вас на хуй, уёбков! — и стволом на толпу, — Съебались от машины по бырому!

По бырому не вышло, но съебались, сталкиваясь друг с другом, перегавкиваясь и подвывая от ужаса.

— Ах вы с-суки… колёса-то зачем было спускать? Ёб вашу… на хуй пошли!

— Владимир Евгеньевич…

— А тебя особенно касается, — я зло посмотрел на грудастую Нину Васильевну и повёл стволом, — вон! Раз…

Взвизгнув, та метнулась в подъезд, и её бегство стало сигналом. Общественность быстро рассосалась, задержались только ушибленные супруги, поливающие меня отборным матом. Но наконец, ухромали и они, с трогательной заботой поддерживая друг друга.

Ф-фу, бля… — скинув тяжёлый рюкзак, начал ревизию стоящих во дворе автомобилей.

— Не имеете права! — не высовываясь из окна, сиреной завопила Нина Васильевна, когда я подошёл к Рено Логану, — Это частная собственность!

— Ага, — ухмыляюсь злорадно, — частная, говорите…

Ещё раз обойдя частную собственность под причитания полногрудой мадам, я насколько мог (а могу немного) проверил пробег, исправность и комплектацию. Для верности достал планшет и сверился с интернетом, который, о чудо, продолжает работать без перебоев.

Машинка, согласно отзывам, не то чтобы пЭрсик, но однозначно лучшая из стоящих во дворе! Сносная проходимость, неплохой багажник и так далее.

Не думая долго, закинул туда свои вещи под дружно-матерное многоголосье общественности, а потом прошёлся по другим автомобилям, стоящим во дворе. Бензин, масла, смазки, подходящие по размеру запаски… Нужно, не нужно, потом разбираться буду.

Обходя машины, я свинчивал ниппеля с колёс, разбрасывая их как можно дальше жестом сеятеля. Даже не желание подгадить ближнему, оказавшемуся внезапно не просто дальним, а настоящим сукой, а скорее — здоровая опаска. А ну вдруг да и найдётся мститель? Как сядут в авто, да поедут за мной… а оно мне надо? Вот и я думаю, что нет!

Благо, своими планами по спасению Натахи я ни с кем не успел поделиться.

Вырулив со двора под громкие проклятья, сделал небольшой круг по Кольцу Трубного и прилегающим улицам. Автомобилей на дорогах мало, но есть, что радует!

— На Московской и Гагарина ментов и военных нет, — докладываю сам себе, с наслаждением разворачиваясь вопреки всем правилам ПДД и проезжая на Циолковского. Силовиков не оказалось и там, а печалиться этому или радоваться… пока не знаю.

С одной стороны — хорошо, если власть начнёт наводить порядок и отстреливать зомби. С другой — действовать они будут согласно инструкциям, полученным от сидящих в бункере начальников и не владеющих обстановкой. Ну и немножечко…

… в своих интересах. Как, впрочем, и обычно.

А я мало того, что командировочный, так ещё и влетел с этой грёбанной общественностью! Первый кандидат к стенке, ну или в штрафники, что по нынешним временам не слаще и всего лишь отсрочка, притом неприятная.

«Сейчас, наверное, собрались опять всем стадом и рассказывают друг другу, какой я сука и козёл! Версию, блять, вырабатывают! Общую.»

— Жопа, Вова! Жопа! — подмигиваю зачем-то себе в зеркало заднего вида.

Проезжая по Циолковского, внимательно гляжу по сторонам. Кое-где видны следы отстрела зомби, а сквере Маркова экскаватор роет ямину, куда в бульдозерных ковшах стаскивают тела. Остро завоняло гашеной известью, пробивающейся даже через отсутствующее обоняние.

— Ну, гут, — киваю одобрительно, но своей помощи не предлагаю, да и общаться не спешу. Кружок… выруливаю наконец к «Пролетарскому», в котором работает Натаха. Всего-то метров двести от дома, а то и меньше, а столько предосторожностей…

Веру в человечество после «общественности» я не потерял. Ну, публика такая… Здесь, в Липецке, в половине молодожёнок^[3] химики^[4] жили, да и сейчас либо сами доживают, либо потомки.

Нравы с тех пор несколько смягчились, разумеется. Да и маргиналы в «химических» молодожёнках оказались разбавлены молодыми семьями и незадачливыми мамашами из тех, кого именуют иногда неуважительно РСП^[5]. Но в целом…

Вырулив к «Пролетарскому», встал на стоянку, не глуша двигатель и собираясь с духом.

— Ну… с Богом! — похлопав по набедренному карману штанов, где лежит ТТ и две запасные обоймы, вешаю ружьё за спину, и натянув чистые строительные перчатки, выхожу с алебардой наперевес.

Внутрь заходить не спешу, и так ясно, что я не первый посетитель. Дверь выломана, витрины разбиты, видны опрокинутые полки с разбросанными по полу товарами и… люди.

— Слышь, ты, фраер ушастый… — походкой вразвалочку вышел через витрину рослый, но довольно-таки рыхлый мужик за сорок с металлической трубой на плече и кобурой на поясном ремне. Не вступая в пререкания, перекидываю ружьё на грудь и берусь правой рукой за цевьё, перекидывая алебарду в левую. Мужик делает шаг назад.

— Понял! — он вскидывает руки с трубой вверх и вынужденно смеётся, — Был не прав, исправлюсь!

Продолжая балболить и растягивая в резиновой улыбке лицо, он встал вполоборота.

Р-раз! Вращаясь как вертолёт, металлическая труба полетела в меня, и я…

… почти успел увернуться. Труба задела по плечу самым кончиком, и ружьё выпало из рук, повиснув на ремне. А рыхлый мужик тем временем резво стартанул, выставив плечо как в американском футболе и почти сходу набрав изрядную скорость.

— Это ты… — выдёргиваю алебарду из уже мёртвого тела, — зря, мужик! Сам набежал…

Голос у меня прерывистый, руки подрагивают, да и ноги… Я. Убил. Человека. Его кровь на моих руках — буквально. Вот она, стекает по металлу на строительные перчатки.

— Ко-оль? — послышался хриплый бас, — Долго ты там?

Из-за стеллажей, щурясь близоруко, вышел напарник убитого, белобрысый мужик примерно такого же возраста и габаритов, разве что заметно более подкачанный. Этакий борец в отставке, с возрастом перешедший на «железо».

— Да бля! — он шарахнулся назад, вскидывая «Ксюху^[6]» к плечу. В падении кидаю алебарду в автоматчика, и с такого расстояния — не промахиваюсь! Тяжёлый клинок попал в бедро с внутренней стороны и особых дел не наворотил, но автоматчик, взвизгнув по девчачьи, опустил руки вниз, схватившись за пах. Рефлекс!

Стартую с положения лёжа, выхватывая из-за спины кинжал. Врезавшись в здоровяка, опрокидываю его, подбивая ноги руками и втыкаясь плечом в рыхловатый живот, выбивая автомат из рук. Он достаточно умело берёт меня в гард^[7], но я втыкаю клинок ему в живот по самую рукоять. И снова, и снова…

— Бля… — встаю на дрожащих ногах и старюсь откинуть подальше неуместную рефлексию.

«Я. Убийца!»

Сняв с трупа автомат и два рожка, забираю ружьё и наспех обшариваю магазин в поисках врагов. Но… нет, только упокоенные зомби, стащенные в кучу.

— Натаха?! — откидываю в сторону тела, заметив знакомые шлёпки, — Она…

Провожу рукой по голове, будто пытаясь снять шапку, и только пачкая волосы кровью, налипшей на руках.

— Царствие небесное…

Постояв так с минуту, обыскиваю покойников ещё раз, разбогатев на пистолет с двумя обоймами у метателя железа. Марка решительно неизвестна, хотя я и не специалист, никогда оружием не увлекался. Обойм к автомату всего две, одна из них наполовину пустая, и больше патронов нет.

Зато есть ЧОПовские документы.

— Ах ты ж блять… — опомнившись, подскакиваю сперва к зашевелившемуся метателю, и смахиваю кинжалом голову. Хотя смахиваю здесь не совсем верно, скорее — нервно перерубая… Потом здоровяку.

— Не встанут? — пинаю головы подальше от тел. Настроение — поганейшее! День начался паскудно, продолжился ещё паскудней, а до вечера ещё далеко.

— Дебилы, блять, — говорю убитым, — С хуя ли такая агрессия? Или…

Меня пробило в пот… обычно сотрудники ЧОПов так или иначе связаны с полицией и силовыми структурами. Не всегда они из отставников, но всегда имеют связи, знакомства и… знают несколько больше простых смертных.

Вариантов наклёвывается два:

В городе наступает полный пиздец с периодом безвластия и необходимостью рвать тапки как можно быстрее и дальше из Липецка. Только вот куда?

У ЧОПовцев был карт-бланш от властей, и де-юре они были не мародёры, а доблестные защитники продуктовых запасов.

В любом случае мне надо валить отсюда подальше, и не отсвечивать.

— Бля…

Сполоснув руки и голову минералкой, ещё раз обхожу магазин. Но нет ни живых, спрятавшихся в подсобках, ни каких-то нычек, сделанных ЧОПовцами. Ни, на что я особенно надеялся — оружия и патронов.

— Та-ак… а что мне надо? — я задумываюсь, и получается так, что надо — решительно всё! Вот вообще всё!

Если в городе начинается пиздец и безвластие, то сейчас, так получается, то самое «окно». Зомби ещё не разожрались, а потенциальные мародёры только принюхиваются к запаху крови и пожаров, одним глазком посматривая в телевизор, где говорят такие правильные и утешительные слова.

Если власть начнут брать силовики, то будет та же жопа, только в профиль. Отстреливать зомби они будут, в этом я нисколько не сомневаюсь! Но попутно. А в первую очередь начнут спасть семьи и делить власть, оправдывая себя тем, что они-то Д'Артаньяны в белых по́льтах, и при них народ заживёт!

Надо только потерпеть и бросить все силы и ресурсы на гашение конкурентов. А как только, так сразу… всё для народа! В лице его отдельных представителей.

— Может и не убьют… сразу, — кусаю губы, прекращая работать. Автономка в таких условиях, это не романтичная плюшевая жопа, а вот… кусок афедрона валяется, недоеденный, — Одному тяжело, и прилепиться к коллективу было бы…

— Бля! — стряхнувшись, вспоминаю армейских «шакалов^[8]» и нерешительность проходит.

Дёрнувшись за консервами, стопорю первый порыв и ещё раз обхожу магазин, а потом, запоздало обмотав морду запасной футболкой, обшариваю машины на стоянке. Есть! Ухоженный Форд Фокус забит так, что просели колёса.

Добрая половина груза — алкоголь, и по меркам «Пролетарского» даже элитный. Не совсем откровенный контрафакт, и значит, в условиях апокалипсиса может сойти за валюту.

— Консервы… — быстро перебираю груз, — пельмени? На хуй!

Пачки летят на асфальт, туда же ящики с пивом и чипсы. Догружаю авто ящиками мясных и рыбных консервов, крупами и макаронами быстрого приготовления. Хватит!

Затем нагружаю Логан, и ввиду отсутствия хоть какого-то напарника — не слишком вдумчиво. Консервы, крупы, горох, чечевица, мука, соль… и побольше! Туалетная бумага, куда ж без неё…

— Ага! — спохватившись, подметаю с полок все пряники, сушки и печенья, стараясь выбирать пачки с плотной упаковкой. В машину награбленное затаскиваю бегом, постоянно озираясь и не выпуская ружьё.

Сердце бухает как сумасшедшее, страшно… просто пиздец как! Мертвяки, ЧОПовцы, возможные конкуренты из окрестных домов, силовики…

— А ведь я мародёр… зачем-то говорю вслух, — и по законам военного времени меня можно к стенке!

Силы сразу удваиваются, и раз уж в машине осталось место, догружаю Логан «химическими» рулетиками, батончиками, шоколадками, козинаками, орешками и сладкими намазками.

— А, блять… — спохватившись, бытовую химию и средства гигиены утрамбовываю поверх жрачки. По-хорошему, места ещё полно, и если поиграть в «Тетрис», то можно впихнуть ещё минимум четверть от впихнутого, но… время, время!

Уже шесть вечера, и быть такого не может…

— Не подходить, нах! — стволом ружья отгоняю кучку обывателей, стоящих с дрекольем в десятке метров от входа. Дреколье, судя по бурым следам явно побывало в деле.

Когда кричал, ещё и голос изменил… на автомате причём, без участия мозгов. Детский сад, конечно, но по нынешним меркам и эта фигня может если не помочь, то как минимум дать отсрочку.

Быстро, как только могу, беру Фордик на буксир, и молясь всем богам, трогаюсь.

— Магазин от зомби зачищен! — высунувшись в окно, кричу с кавказским акцентом, — Не благодаритэ!

Пока выехал на дорогу, потерял ведро пота и моток нервов. Я и так-то… водятел. Права ещё до армии получил, а своей машины никогда и не было. Могу рулить в не слишком густом потоке, заменить колёса и свечи, поменять масло и… да, ещё залить бензин. На этом, пожалуй, мои полномочия всё!

А когда на буксире гружёная машина, за рулём которой никого нет, ехать я могу только медленно и печально. Не думая долго, доехав до площади Великолепова, свернул к городскому кладбищу.

— Зомби-хуёмби, — бурчу, плавно выворачивая руль, — человек, вот главная пакость во время апокалипсиса!

Планов у меня особых нет, скорее вялая надежда, что большая часть горожан не сунется в сторону кладбища ни за какие коврижки. По крайней мере, не в ближайшие дни.

Ну и оптовые склады со всяко-разным, коих здесь целые микрорайоны. Народу на складах должно быть немного, и наверное, можно найти место для припарковаться и подумать.

Загнав машины во двор склада так, чтобы с дороги не было видно, но выехать я мог в любой момент, начинаю обзванивать липецких знакомых, надеясь скорее на чудо.

— Абонент не абонент… — покосившись на зомби, ковыляющего по двору с оторванной человеческой ногой, набираю другой номер и снова глухо. В это время телефон начинает звонить, номер незнакомый, но вряд ли это спамеры!

— Слушаю.

— Алло! Алло! — слышится незнакомый женский голос, — Дима умер! Приезжай! Мы с девочками здесь совсем одни и….

… звонок прервался. Дозвониться в обратку так и не удалось, и у меня осталось тягостное чувство, что я кого-то предал. Снова звонки… пусто, пусто…

— Да! — отзывается наконец Попик, — Вов, ты?

— Он самый! Чо как?

— Пизда! — следующие пару минут коллега весьма эмоционально изливает душу. Если убрать из монолога обсценную лексику, то полученную информацию можно уложить в несколько предложений.

Пиздец на НЛМК начался аккурат перед началом смены, когда народ толпился в раздевалках.

–… три четверти, Вова! — надрывно кричал коллега в трубку, — Три четверти!

— Сам как?!

— Херово! Охрана и служба безопасности как с цепи сорвались, лютуют не по делу! Строят всех, лишь бы построить!

— Телефоны не отбирают?

— Спрятал! — истерически смеётся Попик, — Прикинь? У них тут оружия до жопы оказалось, а они не зомбаков отстреливают, а концлагерь устроили!

— А мужики? — задаю резонный вопрос.

— А что мужики? — СБшники пообещали, что семьи сотрудников Новолипецка начнут эвакуировать. Как только, так сразу! Нужно только подождать, потерпеть и въёбывать! Орут про убытки и про то, что если из-за нас остановится производство, то виновников распотрошат на органы.

— Они ёбнулись?!

— Да! — снова засмеялся Попик, — Прикинь? Сам знаешь, некоторые производства нужно стопорить в ситуации Большого Песца!

— Ну, — киваю машинально, будто собеседник увидит, — Конкретики не помню, но вроде как на НЛМК есть несколько цехов, авария в каждом из которых приведёт к аналогу Чернобыля. Плюс-минус.

— На любом металлургическом заводе так! — надрывается Попик, — Если что, весь город накроет нахуй!

— Всё, — заторопился он, — давай!

— Бля… — от услышанного волосы на жопе дыбом встали. В металлургическом производстве используется до хрена горючки, вплоть до маслопроводов в прокатных цехах. Одна ошибка, и будет даже не пожар, а Огненный Шторм! А ещё, кажется, в металлургии используются химические вещества, и…

— Бля, — повторил я, стараясь не думать о плохом и искренне надеясь на здравомыслие новолипецкого начальства. Но… может, власть там взяли не инженеры, а СБшники? Тогда всё… публика эта специфическая и мозги у них повёрнуты знатно. Сталкивался, да…

Телефон, и о чудо!

— Да, — отозвался спокойный голос.

— Серёг?!

— Вов? — голос ощутимо потеплел, — Ты как?

— Нормально! — перебиваю я, зная за Серёгой привычку виснуть на телефоне, — Жив, здоров, с трофеями и проблемами! Сам как?

— В гараже, — отозвался Пирог, — я с самого утра решил металлом заняться, к шести утра уже на месте был.

— Про апокалипсис в курсе?

— В курсе, — в трубке раздалось хмыканье, — но как по мне, это тот случай, когда внутреннее содержание вылезло наружу.

— Далеко? — сменил он тему, — А то подъезжай!

— Рядышком! Но я проблемный, учти.

— Похуй!

— До связи! — жму отбой и тихохонько трогаюсь с места, скорость максимум километров пять. Мимо кладбища и в обычные дни народ особо не ходит, а сейчас и подавно, так что доехал спокойно.

Настроение пошло на подъём. Знаю Пирога не так давно, но сугубо с положительных сторон. Сперва по работе пересеклись, потом в спортзале, ну и сдружились потихонечку. Мужик он непростой, но надёжный, как автомат Калашникова.

— Серёг? — подъехав, позвал я, удивлённо глядя на импровизированную баррикаду перед гаражами. Фигура, одетая в камуфляжные штаны и рабочую спецовку, выглянула из гаража и помахала рукой.

— Сейчас!

Обменявшись рукопожатиями, вдвоём убрали набросанные перед въездом старые столы и разный крупный хлам.

— Машины куда поставить?

— А… вон! — Серёга махнул рукой, — Я заброшенные вскрыл, в любой ставь.

— Много заброшек?

— Было штук семь в нашем тупичке, а сейчас, думаю, почти все, — кривовато усмехается он.

Загнав машины, частично разгружаю барахло и Пирог, полив мне, ставит чайник.

Ест он жадно, но аккуратно.

— С утра чай только попил, — поясняет он, — Возился, и нате… с кладбища подтянулись, из свеженьких.

— Думал, в штаны наложу, — признался он усмешливо.

— И… как?

— Нормально, — подал плечами Пирог, — Сам знаешь, сюда и в выходные-то народ почти не ходит, так что врасплох не застали. А уж чем отоварить по башке, этого добра у меня до хуя!

— Эт да, — согласился я, машинально заглядывая в открытую настежь калитку гаража, — иной слесарке фору даст!

— Да! — я подскочил и закопался во внутренностях Логана, достав Ксюху.

Сжато, в несколько минут рассказываю историю, как выбирался из молодожёнки, про Сашку-ВДВшника, общественность и столкновение с ЧОПовцами.

— Серьёзно, — кивает он.

— Угу. Так что смотри, могу отдать Ксюху, но она с такой историей, что можешь и не отмыться.

— Похуй, — он спокоен, как удав, и кивнув благодарно, взял автомат и положил на колени.

— Твои-то как? — спрашиваю запоздало.

— Похоронил, — голос спокойный… но нет, трёт лицо руками, отворачивается на миг… — здесь пока отбился, до дома добежал, а там…

Он замолчал, отхлёбывая чай из керамической кружки, и я понял, что выспрашивать подробности, пожалуй, не следует.

— Ну и какие планы? — спросил Серёга, — Помимо мародёрки и ныканья в гаражах?

— А хуй его знает! Ни-че-го не понятно!

Выкладываю свой разговор с Попиком, пересказываю блог росгвардейского прапора и свои соображения по части делёжки власти в верхах.

У Пирога свои соображения и спорим жарко… чтобы десять минут спустя придти к выводу, что все они — пидорасы! Далее разговор принимает более конструктивную форму и переходит к обсуждению выживания.

— Для начала нужно сделать хотя бы несколько нычек, — уверенно говорит он, — Еда длительного хранения, вода… кстати, ты всего одну упаковку привёз!

— Ну как есть, — жму плечами, — воду проще добыть.

— Не скажи, — тянет Сергей, но тему не развивает. Он турист и выживальщик со стажем, и не то чтобы профессионал и фанат, но немного соображает.

— Еда и вода, патроны и оружие, лекарства, одежда и обувь, — я загибаю пальцы, — ничего не забыл?

— До хуя всего, — усмехается он, — палатки или убежища, лопаты, пилы, слесарные инструменты, горючее и транспорт.

— Ну… — немного неприятно, но это тот случай, когда нужно не выёбываться, а просто слушать человека, который хотя бы немного в теме, — командуй!

— Заметь! — снова усмешечка, — Сам предложил!

— Времени… — он поглядывает на телефон, — у нас немного, до темноты. Хуй его знает, но темноту я предпочту переждать, запершись на все замки!

Киваю согласно, зомби как-то не слишком подпадают под категорию «Последствия вируса». Сплошная, ебёна мать, мистика и колдунство!

— Часа два, — прикидываю я.

— Больше!

— Мало ли! Я так понимаю, в гаражах предлагаешь ночевать?

— Ну да, — кивает друг, — кладбищенских я перебил, а так-то район здесь безлюдный. Не думаю, что городские зомби потянутся ночью к кладбищу, скорее наоборот.

— Ну… всё равно! В таком деле нужно запас по времени иметь!

— Здесь я соглашусь, — кивает он после короткой паузы, — давай тогда машины довыгрузим, и съездим.

— Мародёрка? — усмехаюсь кривовато.

— А куда деваться? — зеркалит он, — Или ты на власти надеешься?

— Пф-ф… вот уж на кого…

Выдвинулись на двух машинах с прицепами, найденными в гаражах. Один из прицепов изрядно проржавел, второму пришлось менять «родные» колёса на «трофейные», но на ходу, и ладно.

— Я здесь всё знаю, — бесшумно закрывая дверцу Фокуса, сказал Сергей, сканируя окрестности склада, — ещё когда в охране работал, всё здесь облазил.

— Пф-ф… ты, по-моему, весь Липецк знаешь!

— Ну да, — согласился он не без самодовольства, — десять лет в охране отработал, в основном в ГБР^[9]. Сейчас в «Водоканале». Весь город, получается, и знаю, все подвалы и закоулки.

— Кучеряво! И что, всё и всех помнишь?

— Конечно! — Пирог удивлённо уставился на меня, — Помню, и связи поддерживаю. Мало ли!

Дверь в контору вела не то чтобы бронебойная, но где-то рядышком, так что, учитывая закрытые окна первого этажа, все зомбаки в здании. Открыли её осторожно, и со всеми предосторожностями подпёрли кирпичами.

— Эй, народ! — захожу в узкий вестибюль, держа палец на спусковом крючке, — Есть кто живой? Ау!

— Хыр-р… — на голос потянулись мертвяки, которых мы упокаивали по отлаженной схеме, выманивая на улицу.

— Вроде всё, — настороженно сказал Пирог, убирая кирпичи и закрывая за собой дверь. Осторожно двинулись вперёд, проверяя каждую дверь и готовые отскочить, если вдруг что.

Остро не хватает защитной амуниции, а лучше — полного готического доспеха, но чего нет, того нет… да и жарко! На ногах берцы, предплечья обмотаны брезентом, лица банданами, и уже не продохнуть!

«Не вовремя апокалипсис случился, — мелькнула дурацкая мысль, — в ноябре бы в самый раз!»

Остановив меня жестом, Сергей прислушался.

— Ага, вот они, ходячие мертвецы!

Выбив ногой дверь в бухгалтерию, он отскочил в сторону и обрушил удар цепа на голову толстой зомбачке с сохранившейся модной причёской, крашеной «пёрышками».

— Всё, что ли? — удивился он десяток секунд спустя, переступая через тело на полу и осторожно проглядывая кабинет.

— Главбух, — проглядывая инфу на включенном ещё с утра компе, делюсь с ним мудростью, — остальных она, похоже, и сожрала.

— Вонища! — не слушая меня, он натянул противогаз-намордник, отодвигая ногой погрызенные куски тел от сейфа и сверяясь с паролевой бумажкой, найденной в столе главбуха, — Как ты можешь дышать спокойно?

— Спасибо Ковиду, — хмыкаю, не вылезая из-за копма, — Глянь пока, что тут намародёрить можно, а я в документах покопаюсь.

— На хуя? — не оборачиваясь, поинтересовался он, открывая наконец сейф.

— Зная, где смотреть… — отзываюсь рассеянно, продолжая проглядывать документы и доставая папиросы.

— Ну давай, — пожал плечами Пирог, наскоро перебрал содержимое сейфа, оказавшееся решительно бесполезным для нас, и ушёл мародёрить офис на предмет годных смартфонов, ноутбуков и внешних аккумуляторов. Попутно он сократил популяцию офисных зомби, обойдясь без стрельбы.

— Техника так себе, — доложился он десять минут спустя, — зато два ствола у охранников добыл. Говно, конечно, но копеечка к копеечке! Нашёл что?

— Ага, — принтер начинает выплёвывать листки, — пошли!

— Хм… — зайдя на склад, я осознал свою ошибку. Вот какая на хрен разница, возьмём мы липецкую минералку с «Шагающим Петром» или «Пирамидкой», консервы одной марки или другой?

Хотя с другой стороны, времени я потратил немного, и хотя бы точно теперь знаем, где что. Если есть возможность схватить не просто продукты, а то, что нравится лично тебе, то не такая уж это и ошибка! С комфортом выживать интересней.

Таскали бегом, не забывая поглядывать по сторонам и готовые чуть что, бросить ящик или упаковку и начать стрельбу.

— Бля… — закидываю в салон коробку с консервами и вытираю концом банданы на лице пот, стекающий со лба, — я думал, что в хорошей форме!

— А куда деваться? — пыхтя, несколько невнятно отозвался такой же взмыленный Пирог с такой же банданой, — Сейчас самая страда!

Съездили ещё трижды, загружаясь и разгружаясь в адском темпе. Помимо нас, на складах уже мародёрничают как индивидуалисты, так и организованные группки по три-пять человек.

К нам не лезут, а единственную попытку пообщаться мы сразу пресекли, молча продемонстрировав оружие.

— Хорош! — сообщаю Серёге, укладывая в багажник упаковку питьевой воды и прогибая назад ноющую поясницу.

— Ещё ходочку можно сделать, — не соглашается он, — Время есть!

— На хуй! Ты глянь, что творится? Дело к вечеру, а народу на складах всё прибавляется, секёшь фишку? Слышишь?

–… владимирский централ, ветер северный, — доносилось из стоящей в полусотне метров от нас Лады Калины.

–… это небо, плачущее небо под ногами, — на грани слышимости пел из магнитолы Шевчук где-то за заборами.

— Храбрости народ набрался, — подытоживаю я мрачно, — и что-то мне подсказывает, что храбрость эта густо замешана на алкоголе! Ещё чутка, и можем вляпаться в выяснение отношений, а оно нам надо, на ровно месте конфликт? Не дай Бог ещё, со стрельбой!

— Думаешь? — он задумался, покусывая губы и вслушиваясь в музыку, — Хорошо, давай только на обратном пути в Дом Мебели заедем, матрасы возьмём.

Взяли матрасы, постельное бельё, и в гаражи приехали незадолго до сумерек. Сразу, не разгружая машин, восстановили баррикаду.

— Зомби, — пыхтел Пирог, подтаскивая старый письменный стол, невесть зачем отвезённый хозяевами в гараж, — они тупые…

— Пока! — перебиваю его.

— Пока, — кивает друг, — тьфу-тьфу-тьфу! Они если в препятствие упрутся, то буксуют.

Он объяснял очевидные вещи, но я не перебиваю. Ну, нервяк так у человека проявляется… не самый страшный вариант.

— Всё, хорош!

— Думаешь? — Серёга с сомнением смотрит на баррикаду.

— Да её броневик не сразу продавит!

— Х-хе! Тоже верно, — соглашается он, — польёшь?

Помылись, скупо расходуя воду и закинув грязные одежды в вёдра, засыпав туда химии и залив водой. Одевшись в чистое Пирог сразу включил плитку, пока я ещё вытирался.

— Есть пожелания шеф-повару? — осведомился он с улыбкой человека, знакомого с кулинарным искусством не понаслышке.

— Да… — прислушиваюсь к хотению организма, — чаю несладкого и… сдобы нажрусь, пожалуй. Что-то не хочу на мясо даже смотреть.

— А… — он за мгновение застыл, — а если я буду?

— Да ешь, — пожимаю плечами, копаясь в упаковках рулетиков, капкейков и печенек, — всё нормально. Не так, чтоб блевать, а просто не хочу.

— Смотри, если вдруг…

— Стесняться не буду, — киваю я, — скажу.

В хозяйстве у Пирога нашёлся, чайник, кружки, тарелки и всё, что нужно для полноценной жизни в гараже. Кроме сортира.

— Ведро, — мотанул он головой, — поставлю у входа, на улицу ночью лучше не вылезать.

— А…

— Если вдруг «А», — усмехнулся он, — песком сверху засыплешь.

— Продуманно.

— А то!

Ели под Ютуб на ноутбуке, слушая попеременно то Соловьёвушкина и других официалов, то блоггеров. Блоггеры были интересней и информативней, но временами перехлёстывали с натуралистичностью. Разорванные тела крупным планом и вскрытие зомби на стриме, это, как по мне, некоторый перебор.

— Дорогие мои… — начал Верховный.

— Нарезка, — почти сразу сказал Серёга, — я клипы монтировал, такое на раз вижу. Халтура!

— Да даже я вижу, что халтура, — откусываю капкейк и задираю голову к небу.

— Ой, бля…

— Чего? — повернулся Пирог, прерывая свой монолог о халтуре.

— Да… — тыкаю пальцем на северное сияние, хорошо видимое в начинающихся сумерках.

— Так… я сейчас, — Сергей сбежал в подвальчик и зашелестел перекладываемым с место на место хламом.

— Помочь?! — кричу вниз.

— Не! Сейчас поднимусь!

— Дозиметр?

— Он самый, — Сергей кивнул, не отрывая глаз от прибор, — да чтоб…

Он опять сбегал вниз и принёс второй дозиметр.

— Работает, — заключил он неуверенно несколько минут спустя, — радиация в норме.

— А это? — тыкаю пальцем в разгорающееся небо.

— А хуй его знает! Я их с рук покупал, но проверял потом. Последний раз… — он задумывается, — да в начале весны. Лазил на одну заброшку, там остаточный фон был небольшой, и всё работало. А это…

Пирог пожал плечами и мы сели пить чай, поглядывая на северное сияние и огни пожаров, разгорающихся где-то в районе частного сектора за кладбищем.

— Внимание! Внимание! Граждане! — захрипело где-то далеко не демонтированная радиоточка, — Прослушайте сообщение администрации города Липецка! Сегодня…

–… на территории города Липецка и Липецкой области отмечены случаи заболевания людей опасным вирусом!

— Опомнились, — усмехнулся Сергей.

— Администрацией города Липецка предпринимаются все меры для локализации заболевания и предотвращения возникновения эпидемий, — продолжал хрипеть динамик, — Прослушайте порядок поведения населения…

В районе складов велась редкая перестрелка, а несколько минут спустя что-то громко взорвалось.

— Ну всё, — прожевав кусок колбасы, спокойно сказал Пирог, — цивилизация накрылась пиздой. Гейм овер!

Сидели допоздна, разговаривая о всяком, и на душе царило странное кладбищенское спокойствие. Ну вот и все, доигрались.

Почему-то, не так обидно присутствовать при конце света из-за ещё большего пиздеца в США и Китае, где творится нечто совершенно невообразимое. Не злорадство даже, хотя отчасти и оно, а скорее ощущение некоей сакральной справедливости, совершенно дурацкой с точки зрения логики и человечности.

Немного беспокоит эмоциональная тупость, вернее даже не тупость, а ощущение, что смерть Натахи и убийства ЧОПовцев были давным-давно, и я успешно их пережил. Ситуация, когда я, рискую жизнью, иду спасать Натаху, потому что иначе нельзя, и искренне сожалею о смерти…

… и бросаю её мёртвое тело, даже не подумав о захоронении — естественна и едва ли не обыденна. Во всяком случае, кажется таковой.

Это очень, очень странно… и должно свидетельствовать как минимум о серьёзнейших психологических проблемах, а может быть, и о начинающемся сумасшествии. Но ведь психи никогда не считают себя сумасшедшими, и значит, я не псих… или нет?

Примечания

2

Альтернативная гражданская служба (АГС) в Российской Федерации представляет собой особый вид трудовой деятельности в интересах общества и государства, осуществляемый гражданами вместо военной службы.

3

Молодожёнка — в Липецке (в других городах не знаю) так называется квартира-студия советских времён, очень небольшая. Дома такого рода могли использоваться как общежития для «химиков» или обычных работяг, а могли выделять комнаты молодым семьям (временно, до получения нормальной квартиры) или одиноким людям, не дотянувшим по «заслуженности» до полноценной квартиры.

4

ХИМИК — Человек, отбывающий наказание или просто работающий на вредном производстве.

5

РСП — Разведёнка с прицепом (ребёнком). Пы Сы. Просьба не писать мне гневных писем, это просто жаргон, знакомый ГГ.

6

5,45×39 автомат Калашникова складной укороченный, АКС-74У, — укороченный вариант автомата АКС74, был разработан в конце 1970 — начале 1980-х годов для вооружения экипажей боевых машин, авиатехники, расчётов орудий, а также десантников. В просторечии «Ксюха». Используется в МВД и охранных структурах из-за небольших размеров.

7

Гард (guard) — защитная позиция, при которой борец лежит на спине и ногами обхватывает туловище соперника.

8

Шакалы — офицеры (жарг.)

9

ГБР — Группа Быстрого Реагирования.