Хороший день для зомби-апокалипсиса

Василий Панфилов, 2022

«… он ударяется черепушкой о стену так, что у меня сердце от испуга заходится – убил?! Но алкаш будто не чувствует боли и продолжает резво размахивать руками, пытаясь ухватить меня и кажется – укусить. В узком коридоре, освещённом единственной тусклой лампочкой, престарелый маргинал кажется персонажем низкобюджетного фильма ужасов, аж до кишок пробирает…»

Третья глава

— Доброе утро, — едва я заворочался на постели, поприветствовал меня до отвращения бодрый Серёга, — Как спалось?

Сидя по-турецки на туристическом коврике в углу гаража, он деловито ковыряется в разобранном планшете, и судя по всему, проснулся достаточно давно.

— Доброе… — зеваю, до хруста выворачивая челюсть, — спасибо, отвратительно.

— Сны?

— Всего помаленьку, — отвечаю неохотно, пребывая в отвратительном настроении. Сны… а ещё липкая гаражная духота, пропитанная запахами металла, масла и бетона, — сколько там натикало?

— Четыре утра… почти, — бросив взгляд на монитор ноутбука, ответил Пирог, — можешь ещё спать.

— Не… — мотаю головой, прогоняя сон, — по утрянке надо дела переделать.

— Ну да, жара, — кивает друг, не отрываясь от электронных потрохов.

— Это тоже, — встав, начинаю собирать постель. Бельё, поднять матрас с пола и поставить к стене, убрать толстую полиэтиленовую плёнку, на которой он лежал, ещё раз потянуться до хруста в суставах…

— Глянем? — отложив планшет, спросил Серёга, глазами показывая на дверь.

— Угум, — присев у выхода за импровизированным щитом из куска толстой листовой резины, выставляю алебарду, пока Пирог открывает дверь с моим ружьём в руках.

— Гули-гули… — с серьёзным лицом говорит он, напряжённо вглядываясь в дверной проём.

У меня вырывается смешок, Серёга тоже кривовато усмехается.

— Чисто, — констатирует он, выходя на улицу, — Вон… глянь, работает наша баррикада. Собрались!

— А… — снова зеваю и потягиваюсь, делаю короткую разминку и беру нераспечатанную ещё зубную щётку, — вижу, да. Ну что, завтракаем? Я предлагаю не рассиживаться, а по-быстрому поесть чё-ничё, и за дело. Распихать добычу надо, пока народ просыпаться не стал. Только вот куда? Ваше слово, товарищ Пирог!

— Найдём места, — кивает тот, вытаскивая во двор плитку. Электричество и интернет пока не навернулись, что для меня сродни чуду. Я примерно представляю, как это работает, и… это даже не подвиг людей, вкалывающих на подстанциях, а именно чудо. Так не бывает!

— Давай я свои соображения выскажу, лады? Как младший по званию.

— Давай без этих игр в младший-старший? — кривит лицо друг, — не люблю я всю эту иерархию!

— Окей, — пристроив на перевёрнутом металлическом ведре банку печени трески, начинаю орудовать консервным ножом, — Народ в массе своей читал те же форумы и книги о выживании, что и ты…

— Не думаю, — усмехается Сергей с видом человека, скачавшего весь Интернет.

— Пусть не те самые, — охотно соглашаюсь я, — суть ты уловил. А кто из диванных выживальщиков раньше не читал полезных по нынешним временам книжек, и даже кина́ про апокалипсис не смотрел, те вчера просвещались в срочном порядке. Авральном. Полагаю, в массе своей они пойдут грабить магазины и склады, ну и самые продвинутые из хитрожопых до гаражей доберутся. Хомячков, понятное дело, я в расчёт не беру, эти из своих квартир и не выйдут.

— Да уж… — Серёга дёрнул щекой, — спорить не буду. Думаю, особо продвинутые и по подвалам жилых домов шариться начнут в поисках ништяков и хабара.

— И?

— Есть мысли, — он снял закипевший чайник, — тебе налить?

— Давай, — подставляю кружку, в которую щедро набухан растворимый кофе и сгущёнка. Обычно пью несладкий чай и кофе, но вот потянуло. Пробую осторожно… сироп как есть, но вкусно!

— Я в Водоканале работаю… работал, — продолжил он, усаживаясь напротив с огромным многослойным бутербродом в стиле «Разорви ебало», — вот думаю, там и прятать.

— В конторе?

— Нет! — он смеётся, запивая смех крепким кофе, — В технических сооружениях по городу.

— А-а… сильно! А аварийщики чё? — спохватываюсь я.

— Есть места, — немного туманно ответил Пирог, — но это проще показать, чем объяснять. Случайно не наткнутся, а если специально искать будут…

Он пожал плечами и я молча кивнул, продолжив есть, а точнее — жрать… как не в себя! Не знаю, но вчера ещё такой жор напал, что за вечер ухомячил свою норму дня этак за два. С утра тоже… причём, что странно, нет ощущения тяжести в животе.

— Я знаешь ещё что предлагаю?

— У? — промычал друг с набитым ртом.

— Не знаю… может, дурацкая мысль… но если раскидать мелкие нычки почти на самом видном месте? Ну… лежит какая-то куча строительного мусора, вот совсем мусора, который точно никому не понадобится! Упаковку питьевой воды под него, какой-нибудь еды простенькой, типа батончиков и хлебцев — чтобы на жаре долго не испортились.

— А крысы?

— Ну и от крыс что-то предусмотреть, — соглашаюсь с ним, — бадейку какую-нибудь жестяную… а? Нужное ведь дело! Мало ли, как обернётся. В эти твои… катакомбы, ещё не вдруг влезешь, а тут на бегу практически.

— Тогда и оружие нужно, раз на бегу, — дополняет Пирог, — хотя бы простенькое. Материал перевязочный и одежда.

— Да… — потираю подбородок и закуриваю, — с одеждой у нас скромно. Ладно, разберёмся! Что сперва?

— Бля… — озадачивается он, — всё сразу надо! Может, оружием займёмся сперва? Чтоб нычки делать комплексные, а не докладывать потом оружие.

— Хм…

— В гаражах всё есть! — понял моё сомнение Пирог, — У самого до хуя, а по соседям пошарился, так и вообще! Я, к слову, пока ты спал, в нете поставил на закачку всяких полезностей.

— По холодняку тоже? — на некоторую двусмысленность фразы «Пока ты спал» не обижаюсь. Пирог прямой, как рельса, и подъёбками с подковырочками не занимается никогда. Умеет, могёт… просто не любит.

— По всему, — успокоил меня Серёга, — Предлагаю сперва поработать дёшево и сердито. Всякие там глефы, глевии и прочие гизармы с алебардами маде ин гараж. У тебя кстати, совна, если верить реконструкторам.

— Совна так совна, — согласился я, — давай поработаем.

Первым делом мы переделали моё пыряло, посадив на титановую трубу с остро заточенной крестовиной, несколько загнутой к себе с одной стороны. Серёга предлагал дубовое древко, но я почему-то зациклился на металле. Уложились буквально в двадцать минут, и хотя любой реконструктор за такое говнище избил бы себя фэйспалмами до потери сознания, но конструкция получилась вполне надёжной. А вид… так мне ж не на ковёр вешать и глазами облизывать, а работать!

— Я хуй знаю, зачем ему это было нужно и где дядя Саша это спиздил, — говорил Пирог, таская из чужого гаража дубовый кругляк диаметром в сорок миллиметров, — но спасибо ему большое!

— Почему сразу спиздил?

— А… я его знал, с детства причём, — усмехнулся Серёга, вооружённый рулеткой и карандашом, — «Всё вокруг советское, всё вокруг моё»! Такой человек. Дядь Саша четверть века уже как помер, а до этого болел несколько лет. Гараж считай с того времени и стоит.

— Ой, бля…

— Да это фигня, — понял он меня, — не самый запущённый случай. Здесь таких полно. Сами гаражом не пользуются, но и не продают, вроде как на чёрный день держат. Ну и стаскивают всякий хлам, не в каждом гараже пройти нормально можно. Помойки!

Делали всё наспех, коряво и кондово. Серёга, правда, постоянно бубнил, что за такую халтуру надо руки отрубать и к жопе пришить, чтоб издали было видно жопорука, но… а куда деваться?

Оружия у нас выходит два варианта — грубое подобие алебарды из ранних образцов на относительно длинном древке, и длинные тесачины на коротком древке. Металл — обычный листовой, в основном четыре миллиметра толщиной, коего в гаражах — хоть жопой жуй!

Я сделал из картона два шаблона, которые обводил на металле мелом и вырезал затем резаком. Серёга грубо затачивал их на карбароне под углом градусов этак в сорок-шестьдесят, как топор, нещадно растрачивая точильные камни.

Никакой отделки! Ржавчину не счищаем даже поверхностно. Потом сваркой наварили две металлические полосы (и вот здесь немножко пришлось зачищать ржу), принося красоту в жертву кондовости.

— Ну говно же! — с отвращением сказал Серёга, глядя на своё творение.

— Об черепушку не сломается?

— Нет, конечно! — возмутился он, небрежно ставя алебарду к стене гаража, — Ладно, я тебя понял… не скажу, что согласен, но здесь и сейчас именно так и надо.

— Ты вроде говорил, что оружием не занимался? — закуривая и приваливаясь спиной к прохладному бетону стены, интересуюсь у него.

— Не-е… — тянет Серёга, — неинтересно. Я металл хорошо чувствую, так-то меня многие уговорить пытались ножи делать и прочую приблуду. Но я больше по механике, ну и чутка по литью, как хобби.

— Не знал бы тебя, не поверил, — хмыкаю я, — как будто сотни раз такие вещи уже делал.

— Хер его знает, — пожимает плечами Пирог, потом замирает и забавно округляет глаза, — А знаешь! Сейчас вот вспомнил, и действительно — как будто точно знал, что делаю!

— Родовая память?

— Хер его знает! — он снова пожимает плечами, всерьёз озадачиваясь темой.

Но дела и правда очень странные. Я монтажник и с металлом работать умею. Не самый лучший спец, если честно. Средненький.

Ну да и возраст у меня не самый большой, равно как и опыт работы. Я в «ШаражМонтаж» три года назад пришёл, до этого пытался найти себя в торговле, прокачивая сперва навыки продавца, а потом логиста. Могу, умею… но неинтересно, аж вставать неохота было с утра, до состояния едва ли не депрессивного. Помню, ногу тогда сломал, и аж обрадовался, лёжа на скользком тротуаре… на работу идти не надо!

Сменил деятельность, и не то чтобы на работу, как на праздник, но хотя бы не тошнит от неё. По деньгам не проиграл, по времени и нервам точно выиграл.

Специалист я пока что средненький, своё беру соображалкой, схватываю чуть не на лету. Но то, что показал Серёга… нет слов! Сперва, по запаре, как-то внимания не обращал. Жопы в мыле, пашем, не отвлекаемся!

Я суечусь не всегда по делу, как это часто бывает с незнакомой работой, а у него ни одного движения лишнего. А потом оп-па… а разиков этак в пять от Пирога отдача больше.

Разница в квалификации и всё такое… понимаю. Только обычно эта разница сказывается, когда труд квалифицированный. И как это понимать? А чёрт его знает… наверное, так же как зомби — это просто есть.

— Давай для чистоты эксперимента несколько шестопёров сделаем и цепов, — предлагает неожиданно Пирог.

— Хм… а давай! — загораюсь я. Одинаковый инструмент, детали… В результате у меня один шестопёр и два цепа, у Серёги — четыре шестопёра и шесть цепов. И качество… на глазок легко отличить, кто что делал.

— А хер его знает, — озвучивает он наше общее мнение.

Загрузив машины, подъёхали к баррикаде, и я вскочил на неё с совной.

— Оп-па… — неловко извернувшись, прыгаю назад, — какой шустрый мертвяк попался… Серёг! Не знаю, кажется мне, или в натуре так, но мертвяки пошустрее стали!

— Глянем, — он подошёл с цепом, пристально вглядываясь в собравшуюся перед баррикадой кучку мертвяков, и натянул намордник противогаза на лицо.

— Сдаётся мне, что ты прав, — заключил он, немножечко гундося из-за противогаза. Ну…

— Поехали, — соглашаюсь я, быстрым выпадом подхватывая крюком совны толстую мертвечиху за разбухшую шею, подтягивая её к баррикаде. Серёга тут же размозжил ей голову цепом.

— Бля… — отхожу назад, вытирая лицо влажными салфетками, пока зомбаки, хрипя друг на друга и скаля длинные зубы, жрут свою дважды мёртвую товарку.

— Забрызгало? — участливо интересуется Пирог, — Ну извини.

— Сам виноват… — отмахиваюсь я, — пойду очки возьму и морду банданой обмотаю.

С очками дело пошло веселей. Не каждый мой выпад когтил зомби, и не каждый Серёгин удар ломал им бошки, но за несколько минут с основной массой мы расправились.

— Прикрывай, — отдаю Серёге ружьё и взбираюсь на баррикаду, — оп-па!

В прыжке разрубаю голову сухопарому зомби в оранжевой жилетке и замызганной донельзя рабочей одежде под ней. Машинально отмечаю, что руки-то у него того… выросли! Такой даже если кулаки сожмёт, то всё равно руки сильно ниже колен свисать будут!

— Хар-р… — толстая тётка со смутно знакомым лицом, раздувшимся как воздушный шарик, бросается на меня с грацией вусмерть пьяного борца сумо. Увернувшись, подцепляю её крестовиной за лодыжку и с силой дёргаю к себе.

— Фу, бля! — с матом отскакиваю назад. Тётка в падении треснула, и вся её гнилая сущность показалась наружу, — Н-на!

Оскаленная голова с излишне длинными коричневыми зубами покатилась по асфальту, клацая челюстью.

— Хыр-р… — подволакивающей трусцой набежал на меня седовласый зомби с тростью наперевес, выпятив вперёд огромное, отожравшееся на мертвечине брюхо.

— Хыр-р… — на последних метрах он ускорился почти вдвое, заставив меня вспомнить об осторожности. Подрубив ему ногу, оставляю на время без внимания и отбегаю на дорогу, растягивая за собой зомби.

— А то столпились мы! — кричу Серёге, и перехватив совну почти за самый конец, хоккейным движением подрубаю ногу ещё одному спринтеру.

— Эволюционируют, — закончив зачистку, спокойно констатировал Пирог, опустив запачканный мозгами цеп к ногам, — Если так дальше пойдёт, нам надо будет или из гаражей куда-то перебираться, или всерьёз заморочиться и наварить ограду.

— А на крышах? Мало ли…

— Можно и на крышах, — с сомнением говорит друг, — правда, ебли до хера! Ладно, посмотрим по ситуации!

Разобрали баррикаду, и Серёга сел за руль Форда, а я подцеплял мертвяков тросами. Минут за десять вывезли всю падаль подальше, оставив на дороге кровавые разводы и части тел. Доскребали эту дрянь совковой лопатой, выкидывая фарш прямо на дорогу, на радость рассевшимся на гаражах воронам.

— Тут неподалёку садовые товарищества, — сказал Пирог, ополаскивая руки под умывальником.

— А! — споласкивая замоченную вчера одежду, я вызвал в памяти весьма примерную карту Липецка, разворачивая протеиновый батончик, — Металлург и Тракторостроитель! Знаю, знаю… думаешь, там нычки делать?

— Не совсем. Сады и частный сектор вообще шерстить полезут, это к гадалке не ходи. Вдоль дорог по кустам заныкаем, под мусором. Там мелких свалок до хуища!

Пока я вешал постиранное сушиться, он, занимаясь в гараже закачкой нужного, разорялся на тему, что есть люди как люди, а есть — как свиньи, но наконец мы уселись в автомобили.

— Давай впереди, — предлагаю я, — если уж ты все места мусорные знаешь.

— Вообще-то тема, — прикапывая битым шифером нычку, и не забывая бдительно озираться по сторонам, сказал я, — если вдруг что, здесь можно долго прятаться. Да и зомбаков в садах поменьше.

— Поменьше, — кивнул Пирог, притаскивая ломаный кирпич, рассыпающийся от времени прямо в руках, — но и спрятаться им попроще.

— И укрыться… — он выложил кирпич на шифер с видом дизайнера, придавая куче отвратно-мусорный вид, — случись чего, тоже особо негде.

— Личинки сверху не хватает, — хохотнул я, наблюдая за украшательством.

— Эт да! — усмехнулся Пирог, — тебя как, природа не зовёт? А жаль!

Раскидались на удивление быстро, не затратив и часа, пару раз прервавшись на упокоение зомби-пенсионеров. Кучи мусора, полусгнивший мелкий валежник и даже засраные донельзя кусты возле одной из остановок. Правда, качество нычек…

Оглядев их напоследок, оставил скепсис при себе. Как умеем. Тайники уровня «Лесных братьев», прятавшихся от Советской власти десятилетиями, это конечно хорошо, но почти нереально. Кто ж думал…

— Два варианта, — Пирог вытащил планшет и открыл карту, — Можно на Опытную через Окружное шоссе выехать. Там я…

— Работал, — заканчиваю за него, глядя через плечо, — и всё знаешь.

Смеётся…

— Давай, — я соглашаюсь, открывая газировку и всасывая разом треть баклажки, — район там, насколько я помню, достаточно удалённый от центра, но пешком, если что, дойти вполне реально. А потом?

— Через микрорайоны на Лог выйдем. Где Вермишева, с той стороны.

— Понял. Давай сперва Опытную засеем, потом в Лог. Единственное, нам по возможности объехать подальше Трубный завод и все крупные здания, особенно офисные и торговые центры. А то боюсь, там все патроны и просадим. Сам видишь, какие они шустрые стали, заразы.

— Легко, — без раздумий согласился Серёга, — часть в конторах раскидаем мелких, а часть можно даже в коллекторах.

— Ок, — соглашаюсь с ним, — а чего не хочешь дальше по садоводческим раскидывать? Между Городским кладбищем и Косырёвкой садоводческих товариществ до хренища.

— Душа не лежит, — пожал Пирог плечами, разворачивая упаковку с рулетом, — Будешь?

— Угум, — отрезаю себе кусок, — Ну раз душа не лежит, то и не лежит. Может, потом ляжет, а может, и нет. А с другой стороны, оно и правильно, что не в одной части города нычки делаем. Поехали!

На Окружном машин мало, но какое-то движение есть. Местами дорога перегорожена десятками столкнувшихся машин, приходится объезжать по обочине. Много пристёгнутых зомбаков за рулём, провожающих нас взглядами мёртвых глаз. Иногда окна машины изнутри забрызганы красным, и это почему-то особенно пугает меня.

Людей… то есть живых людей, к моему облегчению в машинах нет, всё-таки больше суток прошло. Очень уж не хочется изображать из себя спасателя… Особенно понимая, что спасённые вряд ли растворятся со словами благодарности и обещанием молиться всю жизнь. Скорее вцепятся с требованием немедленно спасти маму, дедушку, кошку Мурку и дядю Колю из Ленино, тут недалеко!

«Почему в городе не так? — всплывает в голове непрошенная мысль, — Апокалипсис с утра начался. На Московской и Гагарина в это время традиционные пробки, иногда метров на двести. Как это понимать? Весь город должен был встать!»

Отложил мысль в копилку прочих странностей, вроде Северного сияния, эволюционирующих зомби и наличия электричества с интернетом во время апокалипсиса. Это мы с Серёгой ещё Ютуб с утра не включали…

Кстати! А почему? Я в интернет захожу чаще, чем в туалет, а тут даже не вспомнил! Пока в городе сидел, всё происходящее воспринимал, как так и надо! А выехал, и вот… накатило — смерть Натахина, лопающиеся зомби и прочее — как мешком по башке.

Пока я размышлял, Пирог стал останавливаться, ну и я тормознул.

— Заметил?! — выпалил он, выскочив из машины и вываливая на меня схожие мысли.

— Может, излучение какое-то?

— Какое?! — Серёга уставился на меня, — Какое излучение машины уберёт?! В городе машины должны были встать так, что их с дорог бульдозерами бы на обочины распихивали! Намертво!

— Бля… так может, из города валить надо, на природу? — предложил я, близкий к панике, — Хотя нет, отставить! Херня выходит!

— Почему? — Серёга, как кондовый выживальщик и походник, явно заинтересовался прелестями деревенского жития.

— Ну не одни мы такие умные, верно? В каждой роще тогда по отряду выживальщиков засядет, от излучения спасаться. Те же яйца, только в профиль!

— Ой, бля… — выдыхает он, стягивая бандану и протирая потную лысину, — я себе сейчас памятку напишу и на зеркало повешу, чтоб помнить.

Пирог сказал это таким тоном, будто угрожал кому-то. Я отмолчался… а что тут скажешь? Только памятки писать и остаётся.

Пока писал памятки (а вдруг в город вернусь, и всё забуду нахрен?!), настраивал музыку и наткнулся на местную радиостанцию.

— Это Липецк ФМ и с вами… пф-ф… — слышимость ни к чёрту, — власти города заверяют горожан, что будет сделано всё возможное для возобновления нормальной жизни и… пф-ф… не переключайтесь!

— На хуй бы вы… — сплюнув на асфальт, закуриваю и захлопываю дверь Логана.

— Поехали? — интересуется Серёга, только что смотревший на облака с видом учёного-исследователя.

— Угу.

В четырнадцатой школе ведётся какая-то упорядоченная деятельность. Работяги из окрестных домов деловито переделывают её в крепость, наваривая на окна решётки, способные удержать, наверное, медведя. Два автокрана выкладывают вдоль ограды бетонные блоки, за оградой пилят на дрова тополя.

Звонок телефона стал почему-то неожиданностью, я аж вздрогнул. Пирог…

— Да, Серёг?

— Тормознём?

— Давай, — настроен я настороженно, но смиряю паранойю. Не сидеть же в гаражах, отгородившись от всего мира…

— А-а! — ещё издали заорал один из работяг, и автокран остановил работу, — Серёга! Живой, падла такой!

Нас окружает шумная, но доброжелательно настроенная толпа, пахнущая потом, солярой и перегаром. Огнестрельное оружие у каждого второго, остальные с холодным, ещё более дубоватым, чем у нас.

Всё больше тесаки самого жуткого вида и рогатины, долженствующие, по-видимому, сдерживать мертвяков, пока другие рубят им бошки. С огнестрелом народ управляется привычно, благодаря призывной службе, а холодняк явно жмёт руки, неудобен и раздражает.

Сюр — дичайший. Автомат за спиной, и тут же — тесак из металлической полосы, с обмотанной изолентой рукоятью. На многих огромные кресты поверх одежды и тут же — какие-то явно магические амулеты, вплоть до сморщенной (и кажется, подванивающей) куриной лапки.

Женщин в толпе мало, они почти все за школьной оградой и вон… из окон выглядывают. А те, кто с мужиками на равных, выглядят… в общем, неинтересно выглядят.

Расспросы, расспросы…

–… да пиздец! — сплёвывая то и дело, рассказывает «народный» бригадир, немолодой мужик с «Примой», повисшей на нижней губе, опираясь на рогатину, — Пока отбились, пока…

Он отчаянно машет рукой и затягивается глубоко.

–… моя и того, перекинулась. Проявила, так сказать, свою сущность, хе-хе… — смеётся одними губами, в глазах тоска, — Зато внуки живы! Сами-то как?

Как «знакомый знакомого», работяга и «правильный пацан», я уверенно стал своим. Не думаю, что вполне, но… при таких условиях и то хлеб! Нашлись мужики, с которыми краешком пересекался по работе, так обрадовались друг другу, как давно не виденным родственникам!

На наше оружие и еду местные не претендовали, успев «раскулачить» то ли полицейский участок, то ли и вовсе армейцев, судя по количеству (и качеству) вооружения. Появилась даже мыслишка остаться тут, и судя по задумчивому взгляду Пирога, его посетила та же мысль. Нас, к слову зазывали остаться.

— Смотрите, парни, — приобняв нас за плечи, вещал бригадир, — толстого слоя шоколада по всей морде не обещаю, но не пропадёте! Город близко, но и не так, чтобы слишком, поля рядом… а? С летунами с военного аэродрома мы уже договорились о добрососедстве и взаимовыручке.

— Слева на семь часов! — внезапно заорал хриплый голос из динамика на стене школы, почти тут же пространство разорвала короткая пулемётная очередь, затем, после короткой паузы, несколько одиночных выстрелов метрах в двухстах от нас и…

— Отбой тревоги! — разродился динамик несколько секунд спустя, — Какой-то прыгун, мать его! Иваныч говорит…

… — да пусти, сам скажу! — послышался из динамика недовольный голос, — Лен! Давай сюда с инструментами, поковыряться в нём не помешало бы. Непонятно, что за сволочь такая? На мертвяка не похоже и… в общем, подойди! Нужно, так оттащим в лабораторию, а если нет, то как обычно — на части и в яму с известью.

–… администрация района цела и НИИ Рапса уцелело, — слышу обрывки фраз от народа, вновь собирающегося в кучку, — пока в Федерацию объединимся, а там видно будет.

— Чинуши выжили? — моментально отреагировал Серёга, и на его удивление в толпе захохотали.

— Чинуши… — повторил «народный бригадир», усмехаясь как-то жёстко, — не уцелели.

В толпе прошелестели смешки, и у меня закралась мыслишка, что эти… да, эти могли и помочь. Воплотить, так сказать, чаяния немалой части народа в жизнь.

Обменялись телефонами и адресами электронной почты. Потом Пирог в школьной серверной, налаживаемой прыщавым, но очень важным мальчишкой лет пятнадцати, показывал те самые, проверенные и нужные выживальческие сайты.

Я, воспользовавшись моментом, поведал мужикам о своих вчерашних приключениях, не стесняясь привирать и поворачивать события в свою пользу. Сашку-ВДВшника, как пацана харизматичного и резкого, здесь знали. Многие начали трубно сморкаться, когда я весьма поэтично (и разумеется, привирая) рассказал о его героической, без шуток, гибели.

— Да, нормальный пацан был, — мрачновато подытожил Лёха, пропитой мужик лет около тридцати, и остальные закивали, всё ещё находясь под впечатлением.

— А эти… — он махнул рукой в сторону Кольца Трубного, привстав с лежащего на земле спиленного ствола, — плюнь и разотри! Совет Квартала, ёба… охуели вконец! Оружие им отдай, ёба, да ещё и снабжай всяким!

— А не пиздишь? — скептически поинтересовался сидящий на корточках молоденький пацанчик с приблатнёнными повадками и наколотым перстнем.

— Ты чё, ёба?! — возмутился Лёха, повернувшись к нему всем телом, — Берегов не видишь? Я Саню хорошо знал, чёткий пацан был! Выпивали иногда в компании, он сам про эту кунсткамеру ёбаную рассказывал! Я Вадика этого, ёба, в жизни не видел, но бля буду — встречу на улице — узнаю!

— В натуре, — сделав затяг, согласилась с ним супруга, мужиковатая особа со следами былой привлекательности, — допиздишься ведь, Пашка! Володьку парни знают по работе, он чёткий пацан! Сказал — сделал! Да и Пирог не из тех, что с никчемушниками водится будет.

— Понял… — примирительно поднял худые руки романтик, метнув на меня нехороший взгляд, — был не прав!

Киваю молча, принимая пришедшую по кругу травку и делая затяг. Я таких знаю, сталкивался. По молодости, наверное, вляпался в блудняк и отсидел пару месяцев в СИЗО. Родня вытянула балбеса, грея попутно всю камеру, и потому впечатления от «воровской жизни» у пиздюка остались едва ли не романтичные.

Авансом, продолжая рассказывать о душевности здешних людей, нам отсыпали малость патронов и совсем немало провизии, не слушая возражений. Да собственно, мы не слишком-то и возражали…

— Хер его знает, — сказал Серёга, когда мы отошли к машинам, — народ неплохой, да знаю я тут многих, но…

— Хер его знает, — закончил я за него, — Та же самая фигня — моя в сомнениях. Есть толковый коллектив и всё такое… Пусть через ёба разговаривают, но это не пугает, сам недалеко ушёл.

— Давай тогда закончим, что начали, — предложил Пирог, только тогда не на Опытной, раз у нас тут есть какие-то союзники, а дальше проедем.

Сделали по одной нычке каждый на Железнякова, Пришвина и Совхозной, старательно прячась от чужих глаз. Потом через Станционную…

— Отбой! — скомандовал Серёга по телефону, когда мы начали вилять по улице, объезжая стоящие на дороге машины, — Там какой-то чёрт с биноклем устроился, едем дальше!

От души матеря неведомого мне чёрта, еду за Пирогом. Нычка на Урицкого, на Тельмана не стали, там одна из высоток горит и кажется, во дворах слышны звуки стрельбы. Ввязываться в чужие разборки посчитали излишним, и объехав церковь святой Екатерины у Быханова сада, вышли на Гагарина.

Остановившись неподалёку от входа в Быханов сад, устроились перекусить у стендов с передовиками производства.

— Я смотрю, здесь малость порядок навели, — констатировал Пирог, открывая банку энергетика и делая несколько жадных глотков, — что значит, военный городок рядом.

— Знать бы, какой это будет порядок, — вгрызаюсь в «Сникерс», усаживаясь по-турецки прямо на асфальт, выглядящий более менее чистым, — Меня как-то не вдохновляет ходить строем всю оставшуюся жизнь, козыряя всякому мудаку только потому, что у него звёзды на погонах.

— Менты не лучше, — механически парировал он, — я во внутренних войсках служил, потом в ГБР, всякого насмотрелся.

— Никто не лучше, — настроение у меня паскудное — проехав, я оценил ареал выживших как не более одной пятой от былого, и это в лучшем случае. А дальше… мутирующие зомби, эпидемии и неизбежные силовики, к которым у меня после службы в штабе — доверия ну ни малейшего!

Со стороны Сокола по Гагарину пролетела легковушка с надписью МЧС и включенной сиреной.

— Меня терзают смутные сомнения, — настороженно сказал Пирог, залпом допивая энергетик и даря миру могучую отрыжку.

— Огородами съебнём? — я и сам не заметил, как переместился за руль.

— Огородами… — он прислушался, — огородами поздно. Слышишь?

По Гагарина пошла жидкая колонна военной техники. Впереди БМП-2, хищно водящая по сторонам тонким дулом, затем несколько крытых брезентов «Камазов» и два БТР.

— Улыбаемся и машем, — говорю Серёге, но тот и без меня сообразил, вовсю изображая верноподданнический энтузиазм и…

… не зря. Колонна остановилась, и из БТРа вывалился какой-то хер в бронежителе и каске.

— Кто такие? — грозно спросил он тоном человека, получившего внезапно право карать и миловать, — Мародёры?!

— Мы? — искренне изумился Пирог, — Да что вы, тащь генерал! Какие мародёры?! Вот…

Он распахнул дверцы широким жестом человека, оскорблённого в лучших чувствах, доставая телефон.

–… звоните! Это от жителей Опытной гуманитарная помощь! Работу МЧС выполняем!

Пирог прошёл на грани фола, но попал, что называется, в яблочко. Неведомого чина Главный Военный несколько смягчился, и обложив нас ебуками, соизволил милостиво выслушать наши объяснения. Он, к слову, так и не представился, а подчинённые называют его «тащь генерал».

–… сперва во дворах, — рассказываю, тыкая попутно пальцем в карту на ноутбуке.

— А сам откуда родом? — перебивает меня особист как бы невзначай, раз уже в десятый пытаясь сбить с толку не такими уж хитрыми уловками. Отвечаю терпеливо, знакомый с повадками особистов не понаслышке.

–… из окна спустился, — продолжаю я, — двор сперва зачистил.

— Сложно было? — внезапно интересуется «Тащь генерал».

— Да так… — пожимаю плечами, — я спортсмен, да и армия за плечами.

— Серьёзно отслужил? — щурится Самый Главный, а я и не знаю уже, зачем армию приплёл…

— При штабе, — вытянувшись, поедаю его взглядом лихим и придурковатым.

— Писарем? — весело щурится Главнюк, краем уха прислушиваясь к беседе Пирога с особистом. Ну да на Серёгу где сядешь… и точно, уже общих знакомых обсуждают и какую-то Любу…

— Так точно! — тянусь ещё выше.

— Ага… а формы допуска у тебя, я так понимаю — повыше, чем у иного полковника? И это просто совпадение?

— Так точно, тащ генерал, совпадение!

— Слыхал, Филиппов? — поворачивается «тащ генерал» к упитанному прапору из свиты, — Что значит — человек службу понял! Зомби-хуёмби, мир по пизде, а ему похуй, он подписку давал!

Разговор становится почти дружеским, насколько вообще бывают дружескими разговоры с людьми того типа, что воспринимают нижестоящих не людьми, а «человечками». Персонажами Симс.

–… да не тянись, не тянись… — то и дело приговаривает «тащь генерал», но видно, что ему приятна такая субординация, — и что, кладбище потом зачищали?

— Вдвоём, — нагло врёт Серёга, — мяса положили, жуть!

— Мяса, говоришь… а на это что скажешь? — особист трясёт перед нашими физиями «Кюсхой» из Форда. Похолодев на секунду…

… я понимаю, что мы уже зачислены в ряды, а это так… степень нашей вины перед «Тащ генералом» и непосредственно особистом Марченко определяется. Насколько нас в будущем можно будем попрекать и соответственно — нагибать. Ну и разумеется — как мы на это отреагируем, степень нашей податливости.

— Так с кладбища же, тащ майор! — вылезаю на сцену, включая «Швейка а ля рюс», — Логан — да, признаю, отжал на время! Но они сами виноваты, падлы! У Нивы колёса спустили, а там ситуация к политесу не располагала!

— Ты мне зубы не заговаривай! — нахмурился майор, переглядываясь с каким-то мутным прапором.

— Какие зубы, тащ майор! Законный трофей! Говорю же, Логан я отжал, но проебал возле «Пятёрочки». Знакомых по квартирам пока обошёл… — качаю головой, — и ведь сука, впустую! Выхожу — всё, пизда! Нету машины! Ну а чего мне? Серёге звоню, а он в гаражах…

— Возле городского кладбища, — солидно кивнул Пирог, — сразу говорю — подходи, у меня как в Греции, всё есть! Оружия нет, а так — ничего, жить можно!

— Вот-вот! — закивал я болванчиком, продолжая отыгрывать недалёкого спортсмена, — Подошёл пока, бля… стоит Логан, Фордик на сцепке! Ну, думаю, ща ты у меня получишь, угонщик херов…

«Тащ генерал» похрюкивает сдержанно, но не перебивает, а я… даром, что ли, в театральный кружок при школе ходил?! Когда мама учительница, такие вещи «через не могу» посещаются…

— Подхожу… — делаю паузу, артистично округляя глаза и приседая, — хач!

— Какой хач? — переспросил прапор и тут же попятился под взглядом генерала, — Виноват…

— С автоматом! — отвечаю охотно, — Из-за машины выходит, и…

— Пристрелил? — улыбается Самый Главный.

— Не-е… уже! Зомби! Но честно, я поначалу пересрался! А потом и ничего… правда, на нервяке его в лапшу практически. Я, блять, столько нервов потратил, пока от девятого до кладбища дошёл!

— А другую машину взять — не судьба? — едко поинтересовался особист.

— Другую? — смотрю на него взглядом барана, — Бля… не подумал!

— Оно и видно! — хохочет генерал. Дальнейший наш рассказ он выслушивает вполне благосклонно, раз и навсегда определив для себя мои интеллектуальные способности и место в условной стае.

Пока мы разговаривали, солдатики не стояли без дела, да и остановились они явно не из-за нас. В глубине Быханова сада слышатся плохо различимые фразы из громкоговорителя, идёт вовсю зачистка спорткомплекса «Спартак».

Выдерживая речь, рассказали о ситуации на Опытной. Получасом позже мы выдвинулись по Гагарина в сторону Московской уже в составе колонны. Ехали медленно, то и дело останавливаясь и заезжая во дворы.

— В области объявлено чрезвычайное положение…

В некоторых дворах уже налажено какое-то подобие самоуправление, тогда «тащ генерал-лейтенант» выходит общаться с народом. Вид бравый, изо всех сил косплеит отца-командира, этакого лихого вояку, и даже голосом хрипатит под неизвестного мне персонажа.

— Под генерала Лебедя косит, — шепнул мне Пирог.

— Кого?

— Проехали, — отмахнулся тот, ввинчиваясь в толпу и… да, снова какие-то знакомые!

Во время одной из остановок генерал принялся толкать речь, а солдаты рассыпались по окрестностям, зачищая ближайшие дома. Демонстрировали, так сказать, товар лицом.

Мы с Серёгой любопытства ради увязались за одной из групп — благо, тут идти-то меньше сотни метров.

— Филиппов, Ярцев! — рявкнул пожилой капитан с лицом пьющего неудачника, сверяясь с данными планшета, — приступить к зачистке!

— И-есть, тащ капитан! — вытянулись вышеназванные.

— Ой, бля… — еле слышно выдохнул долговязый Филиппов, проходя в паре метров от меня, — отыгрывается, сука!

Запрыгнув в Камаз, он скинул на асфальт защитную амуницию на основе, кажется, пожарной робы, и передал напарнику термосумку.

— Давай, что ли, — одев защитную амуницию, нехотя сказал кряжистый Ярцев, опуская забрало шлема и привязывая к двери подъезда верёвку. Короткая пауза у домофона… и дверь, запиликав, отворилась.

Филиппов, не заходя внутрь, зачерпнул деревянной ложкой фарш из термосумки и швырнул внутрь. Парой секунд спустя туда полетела петарда.

«Прикормка»

Полминуты спустя послышалось урчание, и зомби начали подтягиваться на шум и на запах сырого мяса, спускаясь с этажей. Дабы выманить самых сообразительных, Филиппов ложкой шлёпнул на асфальт ещё пару закровивших кучек и напряжённо отскочил назад, спрятавшись за фанерным щитом.

Сослуживцы из группы поддержки принялись расстреливать зомби, целясь в головы и не всегда попадая.

— Пф-ф…

— Не каждому дано, — понял меня Пирог, останавливаясь рядом.

— А вам, значит, дано? — услышал нас Ярцев, кривя рот в усмешке, и не дожидаясь ответа:

— Тащ капитан! Тут добровольцы из гражданских хотят показать мастер-класс!

Солдаты загомонили, и капитан, смерив нас скептическим взглядом, разрешил не раздумывая.

— Да какой-тут мастер класс, — пожал плечами Серёга, скидывая автомат с плеча и передавая низкорослому солдату с ефрейторской соплёй, — подержи.

Я поступил аналогичным образом, и натянув бандану на морду, одел очки и шагнул к зомби. Рубящий дар по ноге, и мертвяк упал на асфальт. Второй — по тонкой шее, и голова в пропитанной кровью бейсболке покатилась под ноги одному из солдат.

— Буэ… — отскочив, он вывалил содержимое желудка на отрубленную голову и себе на берцы.

С чавкающим звуком Серёга вломил по башке пожилому лысому зомби с ключами от квартиры в руках, пенсионер пораскинул мозгами.

— Сильны… — протянул Ярцев, когда мы закончили с мертвяками.

— Да это… — Серёга сморщился, махнув рукой в сторону семи вторично мёртвых, живописно раскинувшихся у подъезда девятиэтажки. Замолкнув, он достал из рюкзака рулон туалетной бумаги и принялся обтирать цеп.

— Угу, — соглашаюсь с ним, обтирая лезвие совны об одежду мертвеца, а потом несколько раз втыкая в землю, — херня!

— Он, — киваю на друга, — кладбище Городское удержал! Вот где мяса…

— А сам? — усмехнулся Серёга, понимая суть самопиара и в красках пересказывая историю о моём участии в зачистке молодожёнок и Сашке-ВДВшнике.

— Еба-ать… протянул кто-то из солдат в задних рядах, — ладно ещё молодой — я слышал, его в спецуре надрочили, но этот старпёр в каком погребе вырос?!

— А-атставить! — рявкнул чем-то недовольный капитан, — Филлипов, Ярцев, залётчики вы мои любимые! Взяли щиты и дробовики, и вперёд, до десятого этажа! И смотрите — номера на квартирах сфоткайте, а то знаю я вас!

Во дворы молодожёнки я въехал триумафатором, сопровождаемый Серёгой на Форде, прапором с полудюжиной солдат на БМП и уважением.

— Эй, совет! — свищу, вспугивая закаркавших ворон, тяжело рассевшихся на детской площадке, — Выходи, гуманитарка приехала!

Облокотившись на Логан, грызу семечки, переговариваясь с прапором. Видя во дворе не одного наглого меня, но и представителя военных при БМП и солдатиках, народ приник к окнам, а потом начал стекать вниз.

— Гуманитарка, мля… — тыкаю ногой в колесо Логана и киваю солдатам, начавшим разгружать автомобиль.

— Чотко, — пьяненько покачиваясь, первой ко мне подошла Ирка-парикмахерша, снимающая комнату на втором этаже. Я у неё стригся пару раз, и почти интересная блондинка за сорок решила почему-то, что я к ней неровно дышу.

Есть такой типаж баб, которые искренне уверены, что мужики вежливо ведут себя с ними не потому, что нормально воспитаны, а исключительно из-за страстного желания перевести отношения в горизонтальную плоскость. Обычный дежурный комплимент воспринимается ими как признание в любви и готовность бросить к её варикозным ногам все сокровища мира. При этом в личной жизни они незадачливы и вечно влипают в интересные, но подчас небезопасные неприятности.

— Чотко, — повторила она ещё раз, обдавая парами перегара и кладя руки мне на грудь с улыбкой, которую она, очевидно, считает обольстительной, а я — требующей внимания стоматолога. Одарив меня многозначительным взглядом, парикмахерша поцеловала меня в щёку, как бы случайно мазнув в краешек губ. Пахло от неё перегаром, мятной жвачкой, нечищеными зубами и чипсами.

— Владимир Николаевич, я всегда знала, что вы — настоящий мужчина! — с придыханием сообщила мне Нина Васильевна, дублируя Ирку-парикмахершу. Пахло от неё поприятней… но не намного.

Косясь на меня и уверяя, что они ни-ни… а всё это было дичайшим недоразумением, обитатели молодожёнок разобрали гуманитарную помощь. Игорёк со своей Фурией забирали гуманитарку бочком, старательно мимикрируя под окружающую среду, а на всякий случай ещё и четверг с пятницей. Естественно…

… не обошлось без скандалов.

— Владимир Николаевич… — со слезами на глазах вещала худая тётка, обвисшая платьем и кожей на теле, трагически прижимая руки к груди, — я понимаю, что перипетии военного времени не позволяют вам…

— Точно, — перебивая её, надувая пузырь жвачки, — не позволяют! Вы Совет Квартала или кто? Проведите перераспределение, если считаете гуманитарку несправедливой.

При этих словах счастливчики, которым достались пайки получше, поспешили рассосаться по квартирам, а прочие подняли гвалт.

— Воронья слободка, — буркнул Пирог.

— Чё? А, да… — кошусь на наглое вороньё, — вон их сколько тут!

— Недовольные распределением могут провести голосование и начать вести записи — кому что досталось, чтобы в следующий раз компенсировать разницу в тут или иную сторону!

Высказав эту мудрую мысль, оставил их на прапора, начавшего разъяснять политику Хунты, а сам подошёл к солдатам на предмет поговорить. Парой минут спустя, обеднев на заныканный заранее ящик пива с закусками, напряг их на замену колёс в Ниве.

Не чтобы мне самому сложно, но тут момент чисто психологический. Во-первых — показав «Вороньей слободке», что я здесь пусть и небольшой, но начальник, закрепить этот момент. Во-вторых, взаимоотношения нужно выстраивать не только с «тащ генералом», но и с людьми пониже.

У людей в погонах психология весьма специфичная, и «своими» мы с Пирогом для стаи шакалов точно не станем. Сильно сомневаюсь, что нас решат осчастливить офицерскими званиями, а в таком разе наводить мосты нужно с прапорами, сержантами, ефрейторами и неформальными лидерами без лычек.

— Город должен жить! — торжественно сказал генерал и качнулся на носках, обдав нас пошлыми запахами коньяка и балыка.

— Жить! — повторил он многозначительно, покачав пальцем перед носом. Достав из деревянного ящичка сигару, «тащ генерал» закурил, довольно щурясь и глядя на нас, — Инфраструктура и всё такое… А потому вы подлежите мобилизации!

— Так точно! — синхронно вытянулись мы с Серёгой.

«Бля…»

Генерал довольно кивнул своим мыслям и продолжил, повернувшись к пухлому майору:

— Поставить прапорщиков на продовольственное и вещевое довольствие!

… но прежде чем поставить нас на довольствие, интендантская служба обчистила гаражи. Солдаты, матерясь и переругиваясь, грузили Камаз.

«Грабь награбленное!»

Видя мрачнеющее лицо Серёги, я поспешил вмешаться, пока он чего-нибудь не ляпнул.

— Правильный у нас батяня! — хлопаю его по плечу, — Хозяйственный!

— Да пошёл он… — сквозь зубы цедит Пирог.

— В машине блякать не вздумай! — предупреждаю его сквозь зубы, старательно выдавливая из себя лыбу, — Улыбаемся и машем, Серёга! Включай энтузиазм! Ты всю жизнь мечтал быть военным, понял?!

— Погоны старшего прапора — моя мечта с детства, — кисло ответил друг, кривя лицо в улыбке, — а видеть разорение гаражной мастерской, которую я собирал двадцать лет, это апофеоз моей никчёмной жизни!

— У меня тоже струйный оргазм, — отвечаю в тон, — Серёг! Смотри ширше и глубже! Здесь и сейчас у нас есть крыша, секёшь?

— Протекающая, — скривился он, — Отец-командир, ёб его… Ладно, понял…

Проведя руками по лицу, он некоторое время постоял так, а потом натянул на лицо верноподданническое выражение, подходящее случаю, и принялся помогать… а точнее — руководить погрузкой мастерской, за которую болел больше всего.

Загрузив в Камаз дважды трофейное добро, добрали товаров на складах и отправились в военный городок. Мы с Серёгой в сопровождении, и настроение — самое поганое! А ещё хуже, что позади БМП…

Мысли лезут в голову, как ночные мотыльки на свет, такие же мятущиеся и бестолковые. Ясно одно — «тащ генерал» на роль лидера не очень-то подходит, и значит — впереди нас ждёт закручивание гаек, а затем — передел власти. Ну или наоборот.

С учётом зомбиапокалипсиса и возможных техногенных катастроф на НЛМК — ситуация более чем скверная. Нас не сожрали зомби, но дружная стая товарищей в военной форме и такие же товарищи, но в штатском, контролирующие НЛМК, способны столкнуть в пропасть если не Цивилизацию вообще, то по крайней мере — город. И чем больше я пытаюсь разглядеть будущее, тем более мрачным и беспросветным видится оно мне.