Далеко от Земли. Часть первая: Ученик Древних

Василий Лягоскин

Еще одна страница в бесконечной и захватывающей истории Миров Содружества. Нейросети, базы знаний, гипердвигатели – вот что главное для разумных в этих Мирах. А для Никиты Чернова, попавшего в один из них? Честь, долг, Родина… Которая, как всегда, в опасности…

© Василий Лягоскин, 2019

ISBN 978-5-0050-1882-3 (т. 1)

ISBN 978-5-0050-1883-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

1. Крейсер прорыва «Алмат». Где-то в Диком Космосе. Арни Лот, аратанец

Дикий, Глубокий Космос; Задница Вселенной… Как только не называли эту безграничную и безжизненную область пространства, ограниченную с одной стороны таким же диким Фронтиром, а с другой… С другой стороны никаких границ не было. По крайней мере, никто ее, эту границу, не достигал. Наверное, и не стремился. Хотя — каких только чудаков в Мирах Содружества и за ее пределами не встречалось?! Но если они — эти самые любители пощекотать собственные нервы смертельными приключениями — и прыгали в гиперпространстве «до упора», до полного истощения топливных баков, и даже находили что-нибудь интересное, никто таких счастливчиков не встречал. А уж Арни Лот тем более.

Вообще-то Арни даже не подозревал, что находился в этом самом Диком Космосе, в пяти прыжках от самой крайней из обжитых систем. На которую, впрочем, чужим соваться никак не рекомендовалось. Потому что это была вотчина пиратского клана «Черные Умхи», отъявленных мерзавцев, которых даже «коллеги» по ремеслу сторонились. Когда их неожиданно сводила судьба, конечно. По собственной воле с этим кланом никто не связывался.

Как мимо них беспрепятственно просочился «Алмат», и второй корабль — крейсер-близнец «Салмат», Арни Лот тоже не знал? И знать, по большому счету, не желал. Он желал одного — закончить работу по контракту, получить несусветную для его знаний и возможностей оплату в восемь миллионов кредитов, и вернуться домой. На окраинную планету Садрина империи Аратан, с которой он в первый раз отправился в космос.

— Не очень-то и хотелось, — пробормотал он, поворачиваясь к двери апартаментов, которые были выделены ему работодателем.

Шикарные, надо сказать, апартаменты. Арни, впервые попавший в эту «каюту», ощутил, насколько жалко и непрезентабельно выглядит он в привычном комбезе техника; невысокий, смуглокожий, с вьющимися курчавыми волосами, за которые его когда-то в детстве нередко таскали соседские мальчишки. А все потому, что соседи эти были все как один светловолосыми, голубоглазыми и крепкими телом. Арни же, будь он чуть потемнее, вполне мог сойти за подданного Аварской империи. Которых аратанцы, мягко говоря, недолюбливали.

— Да кто там?! — нервно крикнул Арни, не к месту вспомнивший не самые приятные минуты собственного детства, — входите!

Дверь беззвучно сдвинулась в сторону, и в большую комнату-прихожую, где Арни Лот устроил себе рабочее место, ступила она. Нет, ОНА! Аратанец буквально прилип взглядом к ее лицу, чувствуя… зная, что все остальное в этой девушке так же прекрасно, как эти нежные щечки, чувственный рот, глаза, сейчас прикрытые в смущении, уши… Это были прекрасной формы ушки. Обычные, человеческие.

— Хотя, — подумал Арни, с трудом затолкнувший в себя застрявший в глотке комок воздуха, — будь они чуть подлинней и поострее, можно было бы не сомневаться, что передо мной сейчас стоит настоящая аграфка. Ага! Аграфка, и передо мной! В смущении! Три раза «Ха»!

Аратанец чуть отошел от ступора, в который его вогнала девушка своим появлением, и уставился на нее уже с немым вопросом.

— Я к вам, господин Лот, — почти прошептала девушка, покрывшись румянцем, — теперь я буду помогать вам.

Щеки молодого двадцатипятилетнего парня, несмотря на природную смуглость, заалели еще ярче, чем у девушки. Потому что в той несложной работе, которой он до сих пор занимался, никаких помощников ему не требовалось. Его взгляд метнулся к двери спальни, где располагалась кровать немыслимых размеров.

— Вот там твоя помощь, детка…

Незнакомка повторила путь, пройденный его взглядом, собственным; вроде как смутилась еще явственней, и чуть покачала головой, опуская голову книзу. Только теперь Арни разглядел, что ее руки оттягивала неподъемная ноша — два тяжеленных контейнера, которые ему прежде каждый день приносил один из техников корабля. Четыре раза в день! При том, что каждый из этих контейнеров весил не меньше, чем…

— Как половина тебя, — про себя решил Арни, — так что держишь ты сейчас в руках собственный вес. Ничуть не напрягаясь, кстати…

Его удивление было прервано самым жестоким способом. Девушка как-то жалко, и в то же время обещающе улыбнулась, и парень ринулся на выручку, буквально выхватив из ее рук ношу. Контейнеры действительно были полными, тяжелыми, так что он едва не уронил один из них на роскошный ковер, которым были застелены полы комнаты от стены до стены. На рабочий стол, который сюда принесли по его просьбе, Арни забросил их по одному. Удивление снова начало расти в душе, как снежный ком, но чуть слышный, поистине ангельский девичий голосок тут же растопил его, оставив лишь непривычное желание скакать от радости, подобно несмышленому щенку, которого потрепали за ухо.

— Опять эти уши, — невольно цыкнул на себя парень, кивая в ответ га просьбу.

Он попытался прочесть имя девушки, ее должность на корабле. Увы — ее нейросеть, как и у безымянного техника, не откликнулась. О том, что у незнакомки этой самой нейросети вообще могло не быть, Арни Лот не мог даже помыслить.

— Меня зовут Лия, — представилась девушка сама, — можно, я посмотрю, как вы это делаете?

— Можно!

Арни не стал поворачиваться, иначе прекрасная незнакомка («Нет — уже не незнакомка! Уже — Лия!») убедилась бы, что парень ухитрился покраснеть еще контрастней. Он буквально рухнул на стул, и вскрыл крышки сразу двух контейнеров. И сразу успокоился, как всегда на рабочем месте. Руки сами вынули из левого контейнера длинную трубку неизвестного для Арни материала, из правого ее точную копию. Снаружи эти трубки были многогранными, внутри — идеально круглыми. Арни Лот не счел за великий труд, давно уже подсчитал число наружных граней; насчитал их сто двадцать четыре. Обе части надо было соединить, а затем нанизать на получившуюся ось длиной больше стандартного метра пару тысяч («Точнее — две тысячи сто двадцать четыре») тончайших диска. Нанизать в строго определенном порядке. Арни за прошедшие три декады натренировался делать это так ловко и четко, что мог собрать нужную конструкцию с закрытыми глазами. И собирал, и ни разу не ошибся. По крайней мере, ни одного нарекания на этот счет он не получил. Хотя был уверен — и сейчас, и все декады до этого, каждое его движение записывают камеры наблюдения. Но…

— Инструкция есть инструкция, — вздохнул он, доставая из левого контейнера прозрачный кристалл диаметром в ноготь большого пальца.

Информации на кристалле, по крайней мере, доступной Арни, было совсем немного — лишь подробный чертеж той самой конструкции. Он вставил носитель в гнездо, которое собственноручно врезал в столешницу; еще и соединил его энергошиной с ближайшим энерговодом, спрятанным за панелью, прекрасно имитирующей натуральное дерево, и активизировал его. Перед ним тут же развернулась объемная проекция, раскрашенная в три насыщенных цвета. Коричневая, как и реальная ось, основа проекции зависла прямо напротив уровня глаз — сначала продольно, а затем торцом, так что и в Арни, а значит, и в ахнувшую мгновением раньше Лию словно уставилась грозным оком игольная винтовка. Сам парень, впервые развернувший чертеж три декады назад, едва не слетел со стула на ковер — настолько реальным было в тот миг впечатление от готовности виртуального дула выплюнуть ему в лицо самый настоящий снаряд-иглу. Или целую очередь таких игл. Теперь же все было привычным. Первый диск ярко-красного цвета из левого контейнера занял свое место. Он не был идеально круглым; правильным его форму было назвать рваным кругом. Следующий, из правого контейнера, был нежно-розовым, и представлял собой овал с одним неровно отрезанным краешком. Так, одну за другой, надо было нанизать на ось тысячу шестьдесят две пары. И ни одна из них не повторяла другую!

На первый взгляд, особого труда это не составляло. Залить программу обычному ремонтному, даже не конструкторскому, дроиду, и за пять минут задача была бы решена. Но почему-то нужны были именно живые человеческие руки, и лучше его, Арни, рук заказчик не нашел. Так он, представитель государственной корпорации «Аратантон» и заявил, выкладывая перед ошеломленным парнем контракт. И парень сейчас, забывший на время даже о Лии, в который раз прокручивал в голове все то, что привело его, техника не самого высокого ранга, сюда, на корабль, в эту роскошную каюту, ставшую на время пребывания здесь юного техника мастерской.

Итак, Арни Лот, двадцати пяти лет, подданный империи Аратан, проживающий на планете Садрина, в поселке с немудреным названием «Разборка». Родился… Вот этого сам Арни не знал. И не знал никто, пожалуй, кроме его отца, Пола Лота, приехавшего в Разборку с двухлетним пацаном на руках. Так что матери парень не знал, и отец о ней никогда не рассказывал. Учитывая внешний вид Арни, и то, что сам Пол от большинства аратанцев ничем не отличался, это было не удивительно. Демобилизованный из Флота ветеран (так заявлял сам Пол Лот) сразу занял место приемщика на Разборке. Вот это было уже удивительным — потому что место было «хлебным»; по меркам поселка очень приличным. Где-то на одном уровне с поселковым Главой.

Так что самым ранним воспоминанием Арни был кусок железа, который сунул ему в руки один из мусорщиков. Так называли вполне добропорядочных граждан, разбиравших завалы выброшенной за ненадобностью, или сломавшейся и не поддающейся ремонту бытовой техники. Свалка была общепланетарной, и вполне культурной. Никаких спившихся небритых рож и оборванцев! Рабочие на контрактах, в форменной спецодежде; с твердой поденной оплатой и немалой премией от сдачи пригодных для дальнейшей эксплуатации блоков. И размер этой премии зависел как раз от Приемщика. То есть от отца Арни Лота.

Арни до сих пор отчетливо помнил чувство безмерного удивления на лицах отца и очередного мусорщика, отчаянно торговавшихся у прилавка, и умолкнувших на полуслове, когда в углу, где обычно играл железяками маленький аратанец, вдруг зажужжал двигателем обычный бытовой дроид. Что-то ремонтируемое, а значит, конвертируемое в кредиты преподнести ему никто не мог, а вот зажужжало же! И заелозило по полу, засобирало невидимый в неярком свете мусор. Так Арни Лот нашел свое призвание в жизни. И в день своего совершеннолетия он твердо заявил отцу, который собрался ему сделать шикарный подарок — индивидуальную инженерную сеть аж пятого поколения — что это ему на фиг не нужно. Не так грубо, конечно, но вполне определенно. В итоге отец с сыном пришли к соглашению — пусть будет «Техник», но индивидуальный, и универсальный, и не ниже четвертого поколения. За эту сеть отец отвалил почти сорок тысяч кредитов, и это было только началом. Еще ведь нужны были базы знаний.

— Еще импланты — на память, интеллект, скорость реакции, — хмуро подсказал представитель компании «Нейросеть», оформлявший первый договор с Арни.

Сам Арни тоже был немного ошарашен. Обследование в этом же здании полчаса назад показало впечатляющий индекс интеллекта — сто пятьдесят шесть. И сотрудник «Нейросети» прямым текстом порекомендовал ему одну из государственных корпораций.

— Иди туда, парень, — выдохнул он, явно надеясь на хороший откат, — подтянешь за пару лет интеллект до двух сотен, и инженерная сеть не ниже седьмого поколения у тебя в кармане. Точнее, в голове. И все у тебя будет. И кредиты, и девки…

— И контракт с корпорацией… на сколько лет? — оборвал его гладкую речь отец.

— Ну-у-у, — протянул молодой, но очень ушлый советчик.

— А я тебе скажу, парень. У меня такая сеть стоит. «Администратор — 7СУ». И знаешь, сколько я за нее отдал?

— Сколько?! — выдохнули и Арни, и ушлый из «Нейросети».

— Сто сорок лет жизни, — буквально выкрикнул Пол, — сто сорок лет! А потом меня вышвырнули с сетью и кучей изученных баз… принимать металлолом у мусорщиков. Вот какая цена твоим обещаниям, парень. Ну, не твоим, конечно, корпоративным.

В общем, так Арни стал уже настоящим, сертифицированным техником. Базы учил не спеша, больше надеясь на собственные голову и руки. Открыл рядом с приемным пунктом мастерскую, и жил в свое удовольствие, не подозревая, что спокойно жизнь долго тянуться не может, обязательно вылезет какая-то пакость. В случае семьи Лот это была болезнь отца. Даже не болезнь, а возраст. Как выяснилось только теперь, Полу исполнилось уже почти триста пятьдесят лет! Сам Арни о такой проблеме, как возраст, пока не задумывался. Знал, конечно, что обычный разумный с поддерживающей здоровье нейросетью вполне может прожить лет двести-двести пятьдесят. Накопив за это время сотню тысяч кредитов, можно заплатить за процедуру омоложения, и радоваться жизни еще лет сто, и даже немного больше. А потом — еще столько же, но уже за целый миллион. А это такие деньги…

Так вот, сто тысяч в свое время Флот ценному специалисту Полу Лоту выделил. Но как только на горизонте замаячила круглая сумма в миллион кредов, сразу же последовала почетная отставка. И прошло с того момента больше тридцати лет. Так что голова Арни несколько дней была занята расчетами. Руки продолжали собирать очередную безделушку, принесенную богатеньким коллекционером, а юный техник считал и пересчитывал. И по всему выходило, что миллион они вместе с отцом накопят не раньше, чем через…

— Никак не успеем, — с разочарованием пробормотал он, откладывая в сторону холодное железо, вполне уже работоспособное, — даже если будем питаться только солдатскими спецпайками. Да и из отца какой уже работник. Скоро попросят его из приемки…

Предложение корпорации «Атаранком» поступило как нельзя вовремя. Словно кто-то отслеживал, или даже подстроил такую безвыходную для семьи ситуацию.

— Что значит подстроил? — удивился тогда собственному предположению Арни, — за такие деньги я даже без отцовской проблемы должен ухватиться двумя руками… и ногами, и всем, чем только можно. Восемь декад по миллиону кредов за каждую.

Он уставился на заказчика, представительного дядечку с чуть грустными глазами с немым вопросом: «А не обманешь?». Тот угадал вопрос, засмеялся.

— А смысл? — ответил он вопросом на вопрос, — боишься, что в рабы угодишь, к аварцам, или еще хуже? Или что не заплатим за работу? Так это — смотри — в контракте прописано. Оплата подекадно. Через десять дней можешь начинать тратить первый миллион. Хотя… времени на это у тебя не будет. А вот через восемь декад! И еще. Смотри. Этот контракт не обычный. Он именной, и подтвержден «Юрконом». Слышал про такую?

Про юридическую корпорацию с немудреным названием в Аратане знал, пожалуй, каждый. И Арни Пол тоже. Услугами ее до сих пор не пользовался, но о железной репутации был наслышан.

— Так что скидывай копию отцу, назначай наследника…

Парень опять вскинул голову, и Урай Ган — так звали представителя «Аратанком» — успокаивающе протянул вперед руки:

— На всякий случай — мало ли что…

Вот так юный техник оказался в одноместной каюте, на борту малого торгового судна, что осуществлял рейс между Садриной и Галлой, центральной планетой системы, уже больше четырехсот лет входящей в империю Аратан. Этот двухдневный полет запомнился исключительно скукой. Больше всего «страдали» от нее руки техника, привыкшие в любую свободную минуту что-то откручивать, или — напротив — прикручивать; резать, или паять. Потом был длинный, и почти такой же скучный рейс на межсистемном лайнере, чью огромную тушу можно было исследовать месяцами. Увы — на космос, на огромные звезды в безграничной тьме — можно было любоваться в панорамном зале лишь между длинными гиперпрыжками; оттягиваться в элитных барах, куда ему, как обладателю билета премиумкласса, был свободный доступ, он жутко стеснялся, а потому…

Арни залег в своей каюте, и поставил на обучение базу «Ремонтные дроиды» четвертого ранга, которую никак не мог добить вот уже третий год. В таком вот медиативном режиме ему потребовалось бы еще дней десять, но уже через шесть из них обучение прервалось. На нейросеть пришло сообщение, что первая декада его «работы» завершилась, и личный счет пополнился ровно на один миллион кредитов. Радостный парень напрочь забыл и про дроидов, и про свои вполне обоснованные страхи, и помчался было в так нелюбимые бары (один из них, а там — кто его знает?), но затормозил в коридоре, не добежав до тяжелых двухстворчатых дверей натурального дерева десятка шагов.

— И куда я спешу? — спросил он себя, оглядывая такой удобный, и такой непрезентабельный комбез техника синего цвета, — похвалиться миллионом? Первым миллионом в жизни? Так у этих ребят таких миллионов — на один вечер.

Это Арни подумал о четверке юнцов в шикарных костюмах, что обходили его сейчас по стеночке — будто боялись испачкаться.

— Да и этого миллиона у меня уже нет, — поставил точку в своих терзаниях Арни, отдавая мысленное распоряжение на перевод кредов Полу Лоту.

Парень вернулся в каюту, но к дроидам так и не вернулся. Через два дня от лайнера, выпрыгнувшего в очередной раз в обычное пространство, отпочковался шаттл, который вез единственного пассажира на базу Третьего Имперского Флота. Шаттл был маленьким, а его командир — служакой от головы до кончиков пальцев на ногах. Поэтому в рубку Арни Лот не попал, а иной возможности увидеть громадную базу, висевшую в космосе, и множество кораблей всех форм и размеров, снующих вокруг нее, не было. Так что техник через шлюз шаттла, влетевшего в огромный ангар, попал в длинный коридор, а по нему, пролетев с молчаливым сопровождающим на гравиплатформе почти десяток километров, в другой шлюз; теперь уже ведущий в крейсер прорыва «Алмат». Здесь, в роскошной каюте, несомненно, принадлежавшей кому-то из высшего командного звена крейсера, его и поселили. Здесь же он, наконец, приступил к своим прямым обязанностям.

Немногословный техник (или другой член экипажа, ловко прикидывающийся таковым), принес тяжеленные контейнеры и сунул в руки Арни кристалл с первичной инструкцией. А сам повернулся, и вышел в коридор, не проронив ни слова. Первую конструкцию, в своем окончательном виде похожую на диковинный цветок из тропического леса длиной не меньше метра, он собирал больше шести часов. Медленно, но очень точно — как привык. Техник не сомневался, что сможет перекрыть норматив, установленный в той самой инструкции; собрать конструкцию за пятнадцать минут. Естественно, не ошибившись ни одним лепестком.

Надо сказать, что поначалу несколько таких ляпов Арни допустил. О чем ему тут же сообщил голос, звучавший словно отовсюду, и лишенный всякой индивидуальности. Что лишний раз подтверждало его вывод о тотальном контроле. Уже на третий день тренировок его результат вплотную приблизился к требуемому; ошибок он больше не допускал. Это был как раз день окончания второй декады контракта, и очередной миллион кредитов порадовал душу юного техника и его счет в имперском банке. Недолго, впрочем — при здравом размышлении парень и эти деньги отослал отцу.

— Там будут целее, — решил он.

А вот с третьим «траншем» что-то не срослось. Прошла очередная декада; Арни уже так наловчился собирать неведомую часть неведомого механизма, что рискнул несколько раз сделать это вслепую. И не ошибся. И очередной миллион пришел на счет, но в далекую Садрину переместиться не пожелал. Техник, оставшийся безымянным, и единственным, с кем Арни «общался» вот уже полторы декады, на вопрос парня лишь пожал плечами. Но не ответил. И больше не пришел.

— Зато пришла Лия, — эта мысль словно теплой волной омыло все тело парня, задержавшись в самом интимном месте, отчего он невольно заерзал на стуле.

А девушка позади словно прочла его мысль, негромко кашлянула, возвращая техника в рабочее состояние. Арни сосредоточился на сборке; он только теперь понял, что тяжелые лепестки сегодня чуть отличаются от тех, к прикосновению которых он привык. Они словно были живыми, никак не хотели расставаться с человеческими пальцами, а потом — оказавшись на оси — так же любовно льнули друг к другу. Так что конструкция, внешне не похожая ни на что знакомое Арни Лоту, сейчас получалась весьма совершенной, гармоничной; даже красивой. Настолько, что парень невольно залюбовался делом своих рук. Как и Лия за его спиной, наверное. Она глубоко вздохнула, всхлипнула, и практически невесомо дотронулась ладошкой до плеча техника. И оставила ее там, на этом плече, на потертом материале комбеза. Резко дернувшееся в судороге сердце парня, и глаза, закрытые на мгновение в томлении, а еще предчувствие чего-то необычного, волшебного, сотворили с ним злую шутку. Один из лепестков, а именно ярко-красный, цвета свежей крови, мягко скользнул по оси, сместившись по ней на одну единственную грань. Еще вчера бесстрастный голос заставил бы Арни исправить ошибку, и даже, быть может, начать сборку с нуля, но…

Арни Лот не мог знать, что в огромной, полукилометровой туше крейсера «Алмат» не было сейчас никого, кроме него с Лией; что не работал ни один агрегат, даже шестерка мощных реакторов. И что те крохи энергии, освещавшие сейчас отсек корабля, в котором сознание парня раздвоилось между работой и предвосхищением чего-то необычного, подавались исключительно из запасов химических аккумуляторов — древних, как… как сама Империя!

— Все, — выдохнул Арни, огладив последний, нежно-розовый лепесток, имевший, как и всегда, форму неправильно ромба, — и что теперь?

Лепесток из чистого иллиниума, редчайшего металла в изученной Вселенной, стоимостью не меньше, чем оплаченная декада контракта аратанца, мог бы ответить ему, если бы сподобился заговорить:

— А теперь все, Арни. Ты закончил главную работу в своей жизни. А теперь можешь отдохнуть. Навсегда.

И больше тысячи таких же иллиниевых лепестков, и их антиподы — еще более дорогие кроваво-красные заллиниевые диски — только подтвердили бы этот вывод. Увы, говорить баснословно редкие, и смертельно опасные лепестки не могли. За них это сделала Лия.

— А теперь все, Арни. Ты закончил свою главную работу в жизни. А теперь можешь отдохнуть.

Слово «навсегда» не прозвучало. Пока.

Парень медленно развернул конструкцию, утвержденную на подставке, словно приглашая полюбоваться ее совершенством. Теперь, на первый взгляд, она ничем не отличалась от голограммы, что до сих пор висела над столом. Единственный лепесток, занявший место не по ранжиру, разглядеть слабыми человеческими глазами было невозможно. Да Арни и не пытался сделать это. Потому что он почувствовал, как девичья ладонь перестала греть своим теплом его комбез, и почти сразу зашуршала другая одежда — белого цвета, практически ничего не скрывающая, и совсем не подходящая для космоса. Та, в котором и пришла в каюту Лия. Так могло шуршать женское платье, когда его одевают.

— Или снимают, — поправил себя техник.

Он медленно поднялся со стула, и еще медленней повернулся. Предчувствие (и предвкушение) его не обмануло. Лия стояла перед ним абсолютно обнаженной. Она так же медленно поднимала навстречу ему руки, совершенные, как и каждая точка ее божественного тела. Арни сам не понял, как выскользнул из собственного комбеза. Теперь их не разделяло ничего, кроме пары десятков сантиметров технически чистого воздуха космического корабля. Мгновение — и не стало и этих сантиметров. А мимолетную мысль, стремление парня подхватить божественную ношу на руки, и бегом рвануть в спальню, на многоместную кровать, Лия пресекла одним движением, потянув его вниз, на толстый, и такой удобный ковер.

Арни провалился в блаженство, бессвязно шепча слова, которые сам не воспринимал. «Люблю…, навсегда…, на всю жизнь…». А вот девушка определенно расшифровала горячечный шепот. Потому что неожиданно спокойным и твердым голосом переспросила:

— На всю жизнь? На всю ОСТАВШУЮСЯ жизнь?!

— Да! — выдохнул парень прямо в лицо любовницы.

И замер, уткнувшись взглядом в прекрасные, сейчас абсолютно серьезные и жесткие девичьи глаза. Он больше не смог шевельнуть ни единым своим членом. Даже самым главным на этот момент. А жизнь, только недавно открывшаяся ему одной из своих граней, обещавшей вечной блаженство, неумолимо перетекала из одних глаз в другие.

— Все! — наконец буквально выплюнула в уже мертвое лицо парня Лия, — отвали!

Резким движение она сбросила с себя ставшее необычно тяжелым тело, и повернулась к конструкции. Руки одного совершенного создания потянулись к другому. Лия подхватила металлический «цветок» за кончики оси, не касаясь пальцами крайних лепестков, и легко подняла ее. Сила, что бушевала сейчас в ней, позволила не только нести тяжеленную вещь на вытянутых руках, но и громко кричать при этом, не стесняясь никого и ничего в пустом корабле:

— «Люблю», — говоришь? — «Навсегда?», — говоришь…