Банкир. Книга шестая: Прекрасный и жестокий мир

Василий Лягоскин

Александр, теперь уже бывший старший менеджер банка «Восточный», вполне способен занять достойное место в родном мире. Но в нем нет места его маленькому клану. В клане Странников, кроме Главы, всего трое Разумных – два гоблина, и демоница Малышка. Но до тех пор, пока они, и их спутник, эльф Ильярриэль, не обретут свой дом, Мастеру Боя Александру не будет покоя…– А там посмотрим…

Глава 3. Живая вода

Николаич, мастер леса с сорокалетним стажем, жил с семьей рядом с прудом. Тем самым, о котором рассказывал Александр. И баня стояла здесь же, у мостков, сейчас занесенных снегом. Впрочем, самого пруда не было видно — на его месте сейчас хорошо различалось практически круглое ледяное зеркало. Какой-то катаклизм смел с него снежный покров, и Ментальный Мастер с удовольствием окунулся в волны маны, которые вода исторгала из-под льда. Даже Ильярриэль, наконец-то покинувший теплую кабину (вслед за Марианной, которая раньше его решила размять ножки) воскликнул, привлекая к себе общее внимание:

— Да это же настоящая живая вода!

Как раз в этот момент на Сашин звонок в дверь вышел Николаич. С растрепанной бородой, явно с глубокого похмелья, но жизнерадостный — именно таким его обычно и видел раньше Александр — он словно понял фразу, которую эльф произнес на Общем. Почесав бороду, и не обращая никакого внимания на морозец, явно продувавший его легкую курточку насквозь, он подслеповато вгляделся в толпу, сгрудившуюся за спиной Командира, и прокряхтел:

— Эх-хе-хе. А что, ребятки, «живой воды» не привезли?

Тут он, наконец, узнал бывшего соседа, что жил не так давно на противоположном конце поселка, насчитывавшего ровно семь домов, и оживился — пока без той самой «живой воды».

— Ага, Сашок, ты?! С отцом приехал, или как? Заходи — грейся!

Он сделал шаг в сторону, приглашая гостя (а вместе с ним, очевидно, и всю его компанию) в дом. Но Мастер не сделал даже шага в его сторону. Только изобразил задумчивое лицо, и спросил, добавив в голос магию Общения:

— А что, Николаич, папа не звонил? Он вот просил передать тебе…

В руках Шефа волшебным образом появилась бутылка «Белуги», которая мгновенно изменила атмосферу на крыльце и вокруг него. Старый мастер не расплылся в широкой предвкушающей улыбке; напротив — его лицо приобрело сосредоточенное выражение. Потому что опытный лесник понял — бывший сосед приехал не просто проведать, да потешить собственное чувство ностальгии; что и ему, и группе поддержки надо что-то более весомое.

За старым мастером было закреплено всего два объекта, которые обычно интересовали таких «гостей» — баня, и профилакторий; длинное нежилое здание, в котором в более благополучные советские времена практически еженедельно проводились какие-нибудь увеселительные мероприятия. Теперь — знал Александр — этот центр досуга по большей части пустовал; сравнивать его с современными клубами и ресторанами в городе было просто смешно. Единственным «удобством», что отличало этот старый профилакторий, была его оторванность от цивилизации, что впрочем, компенсировалось асфальтированной дорогой, которая проходила в полусотне метров.

Николаич начал перечислять общие с объектами невзгоды даже раньше, чем Саша озвучил свою просьбу:

— В баню пущу. Там недавно ремонт сделали, так что вполне прилично. С вами, правда, дамы, а директор на это смотрит не очень. Ну, да ладно — на отца твоего сошлюсь. Как он там, во Владимире, кстати. Как мама?

— Все хорошо у них, — улыбнулся Шеф, передавая «привет» от родителей, который сам же купил в придорожном кафе, — только вчера к ним ездил.

«Белуга» сверкнула на солнце серебристой рыбкой, приклеенной к бутылке, и исчезла из рук мастера леса неизвестно куда — за миг до того, как на крыльце появилась Аркадьевна, его жена. Эта пожилая женщина явно была тяжело больна; она и прежде передвигалась как-то тяжело; теперь же Мастер-целитель машинально оторвал одну ниточку маны, тянущуюся из-под толщи льда, и накинул ее на Аркадьевну. Руна, которую он сплел быстрее, чем женщина узнала его, привела к вполне ожидаемому результату. Она всплеснула руками и сделала движение вперед в попытке обнять нежданного гостя так рьяно, что Мастеру Общения с немалым трудом удалось увернуться от этих объятий так, что Аркадьевна осталась в полной уверенности — потискать парня, который недавно бегал на этот пруд школьником, ей все же удалось. А еще она накинулась на мужа с упреком:

— Николаич, старая ты борода — почему гостей на пороге держишь?!

— Да мы сами отказались, Любовь Аркадьевна, — встал на защиту хитро подморгнувшего мастера Александр, — нам бы побыстрее баньку протопить, да в профилактории обжиться. А поесть мы с собой прихватили. Вот — держите, для внуков.

Еще одно неуловимое движение руки, и перед носом двух пожилых супругов покачивается увесистая сетка, полная апельсинов, каких они не могли видеть в своей долгой жизни. Аркадьевна при упоминании внуков забыла, наверное, и про баню с профилакторием, и про все остальное. Она скрылась в доме с гостинцем, а Николаич повел гостей на «экскурсию»; прежде всего в баню.

Когда-то в это небольшое помещение с парилкой, моечным отделением, и пристроенной к ним комнатой отдыха записывались за месяц вперед. Теперь бань в Коврове и его окрестностях было больше, чем достаточно — с шикарной отделкой, и бассейнами прямо внутри помещений.

— Но там, — хвалился Николаич, открывая дверь в теплое внутреннее помещение, и Саша кивал рядом, соглашаясь, — нет такой воды. Нигде! От нее и пар здесь такой легкий, и выходишь после бани, как заново рожденный. Мы тут в субботу мылись. Сруб тепло еще держит, а здесь (он обвел руками небольшую комнату отдыха с камином, большим деревянным столом и лавками) все выстудило. Так что, ребятки, колоть дрова, да камин с котлом топить будете сами. Там есть немного напиленных чураков.

Мастер еще раз кивнул. Целый штабель шестиметровых березовых бревен, выгруженных рядом с баней так, что они загромоздили дорожку из обрезных досок, невозможно было не заметить.

— Справимся, Николаич, — заверил он, — еще и тебе запас сделаем. Ты только нас полотенцами с простынями снабди, да профилакторий открой — там наверное, холоднее, чем на улице. Ничего — протопим.

— А протопить не получится, — покачал головой лесник, — там не то что ремонт делать — его сносить давно пора. Котел потек, полы в ванной провалились. Да мы даже водопровод там отрезали.

— Значит, — решил Александр, обводя вслед за Николаичем пространство комнаты отдыха, — ночуем здесь. Ничего, потеснимся. А рано утром — в путь.

— «Куда?! — вклинилась в разговор Джесси, — так и будем скакать из одного места в другое. Всего четверо суток на Земле, а сколько жилищ уже поменяли!».

— А это ты у дружка своего, у Умника, спроси: «Куда?». Он как раз новую «базу» ищет. Ту самую, которую охраняют плетения Больших Змеев… Или они сами.

— «Змеи столько не живут! — отрезал Умник, — а общее направление поисков уже определено».

— Вот и доложишь об этом… ночью, — остановил его Шеф, — а пока не мешай мне с ребятами наслаждаться жизнью обычного отпускника. Даже не так — еще круче! Ведь я с сегодняшнего дня абсолютно свободен. Приказ о моем увольнении Дарья Владимировна успела подписать. Ага — вот и денежка пришла.

Так Александр прокомментировал сообщение на айфон, которое пришло от уже неродного банка.

— Ого, — присвистнул он, — солидно.

Джесси с Умником как-то умудрились прочесть это сообщение; тут же изобразили виртуальные ухмылки. С теми богатствами, что хранились сейчас в карманах Сумки, сравнивать те «жалкие» тысячи, что «капнули» сейчас на платиновую карточку банка «Восточный», действительно было, по меньшей мере, смешно. А Саша даже обиделся:

— Ничего вы не понимаете! Это ведь не халява, а овеществленное время. Мое рабочее время. Если судить по тому, как я работал и получал зарплату последние полгода, сюда сейчас, — он пошевелил карточкой прямо в кармане, не вынимая ее наружу, — вкачали еще целый год! Цените.

Помощники промолчали. А Александр подождал, пока Николаич шмыгнет в дверь, и скроется в своем доме — за полотенцами с простынями — и пригласил всю кампанию на улицу, на мороз; оценить другие стороны его жизни.

— «Все сам и сам!», — проворчала Джесси, угадавшая его намерение в очередной раз похвалиться обретенными навыками и знаниями.

Мастер огляделся; не считая редких автомобилей, что проносились по трассе, практически скрытой деревьями усадьбы, да Николаича, уже спешащим с банными принадлежностями подмышкой, никто посторонний не мог наблюдать за предстоящим действом. Всего полдюжины лет назад жизнь тут кипела. В понедельник, начало рабочей недели, здесь было бы не протолкнуться от работников, спешащих от цехов в контору, и обратно. Теперь же и цеха с ржавеющими станками простаивали, и на дверях офисного помещения бывшего Клязьминского лесничества замок давно проржавел так, что открыть его можно было разве что зубилом с молотком. Да и Николаич, сунувший кипу принадлежностей в руки Малышки, опять убежал — уже в гараж, на чердаке которого у него хранились веники.

— Вот, Сашок, — подмигнул он Командиру, вернувшись через пару минут, — по паре березовых, да дубовых. А можжевеловые, если душа запросит, сами в лесу нарежете.

Он махнул рукой на смешанную рощицу, которая окружала близкий отсюда источник, и действительно заросла и можжевельником, и молоденькими елочками, и какими-то лиственными кустарниками, сейчас, в безлиственном состоянии и под снегом, мало узнаваемыми Мастером леса, и убежал. Теперь — понял Мастер Общения — надолго; учитывая емкость бутылки с «Белугой», до утра.

— Что значит, сам? — ответил, наконец, чуть рассердившийся Шеф, — сейчас займу работой всех!

Через пять минут израильтянка с Малышкой наводили порядок в бане.

— Чтобы все здесь блестело, как у кота… в общем, проверю, и за нерадивость накажу, — пригрозил он, поворачиваясь уже к гоблинам, — вы, ребята — пока я дровишек напилю — поработайте пешней с лопатой. Знаете, что это такое?

Гоблины дружно замотали головами, одарив окружающих свежим ветерком, поднятым двумя парами длинных ушей, сейчас за маскировкой не видных, но от этого в размерах не уменьшившихся.

— Вот — держите. А долбить надо вот тут, — он подвел Гобла с Боблом к краю мостков, и ткнул в лед, — вот здесь надо убрать весь лед, чтобы получился круг чистой воды; диаметром не меньше полутора метров. Да смотрите — не свалитесь в воду… раньше времени!

Эльф за этой планеркой на ходу наблюдал на максимально возможном расстоянии — с крылечка бани, куда он, несомненно, желал занырнуть всеми клеточками своего организма. Ведь там сейчас находилась Марианна, чувство к которой родилось всего пару дней назад, и сейчас, по уверениям и поэтов, и психологов, и биологов, должно было только расцветать.

— Куда?! — остановил его окрик Шефа, улыбнувшегося так, что несчастный Ильюша покрылся испариной, несмотря на десятиградусный мороз, и спрыгнул с крыльца, остановившись в паре шагов от Командира.

А последний повторил жест Николаича, показав на лес, и едва торчащие из-под снега верхушки можжевеловых кустов. Когда-то давно (целых две недели назад!) эльф уже получал из рук Мастера секатор из овеществленной маны; теперь такой инструмент возник в руках Александра много быстрее; еще быстрее он оказался под носом Ильярриэля, отчего тот испуганно отшатнулся.

— Ты у нас признанный мастер по лесным делам, — громко объявил Саша, — Первый из Десяти! Тебе и карты в руки, то есть секатор. Сбегай, Ильюша, настриги нам веничков можжевеловых. А я тебя потом самым пушистым «поласкаю».

Ильюша изобразил сомнение на лице: «А снег?», «А колючки?», «А…».

— Выполнять! — рявкнул Командир, и эльф унесся в лес так, что даже тонкий наст ни разу не проломился под сапожками Лука Первого Эльфа.

Сам же Мастер Стихий обратился внутрь, к Умнику:

— А мы с тобой будем оценивать эффективность каждой из стихий — четырех, общепризнанных.

— «Я готов, — отозвался компьютер, — а как именно?».

— Вот так!

Александр подступил к штабелю бревен; еще раз огляделся, чтобы уже зрением подтвердить то, что стопроцентно определяли другие чувства, включая видеокамеры недремлющего никогда Умника — в пределах видимости не было никого постороннего. Он направил на штабель палец, из которого вырвался невидимый, но от этого не менее материальный луч воздуха, спрессованного со состояния стали. Эта нить еще и вибрировала, подобно лезвию виброножа.

— Следи за размером поленьев, — велел он компьютеру, — шесть метров на двенадцать — каждое должно получиться по полметра, не больше.

Этот луч был контролируемым; по воле Мастера он резал только древесину, и только березовую; бревен других пород, как заметил «пильщик», в штабеле не было. А первый рез, пробный, занял по времени не больше двух минут. Потом поочередно «пробовали» свои силы Стихии Огня, Земли и Воды. И так три раза — кроме водяной струны, которая вырвалась из ладони Шефа, и тут же втянулась обратно — для нее работы больше не нашлось.

— Ну и как? — спросил Мастер, заходя сбоку штабеля, и одним пинком заставляя его рассыпаться на множество поленьев, рассыпавшихся по утоптанной площадке, — какую из стихий лучше взять в лес, на валку?

— «Постановка вопроса некорректна, — уклонился от прямого ответа Умник, — эффективность Стихий в определяющей степени зависит от Уровня навыков и знаний Мастера, управляющего ими. В данном случае Мастер один — ты, Шеф. А значит, и эффективность Стихий равнозначна».

— «А вот твои действия, Саша, совершенно неоднозначны, — в очередной раз проявила сварливость характера Джесси, — здесь же теперь не пройдешь. Кто будет убирать эти поленья?».

— Никто, — улыбнулся ей, и самому себе Шеф, — поленья — никто. А вот колотые дрова, в которые мы их сейчас превратим — все вместе. Прежде всего Гобл с Боблом. Кажется, с полыньей они уже закончили.

Гоблины действительно стояли у открытого участка пруда, в котором темнела вода, напитанная морозом и маной; они с ног до головы были покрыты замерзшими каплями, и целыми потеками артефактной жидкости. Но это, казалось, ничуть не умаляло их гордости, и даже восторга. Саша поспешил опять призвать Стихию Воздуха; теперь уже теплого, почти горячего. Внуки старой Боблы понежились под струями магического фена совсем недолго. А потом с готовностью схватились уже за колуны, которых в стареньком дощатом дровнике обнаружилась как раз пара. Мастер сам поначалу ухватился за темное топорище, и даже велел Умнику укоротить костюм Мастера Жизни и Смерти мира Фаитон так, что от него осталась только нижняя часть. А от торса, прежде скрытого его верхней частью, очень скоро повалил хорошо видимый на морозе пар — с такой энергией Александр колотил по чурбакам, превращая их в практически равные по размерам дрова.

У Бобла с Гоблом, конечно, не сразу получилось так же ловко; как заявил Мастер, в отрочестве расколовший вместе с отцом не одну машину дров: «Мастерство не пропьешь!», — имея в виду себя. Он постоял немного рядом с непрерывно махавшими колунами коротышками; убедился, что дело пошло на лад, кивнул и пошел внутрь бани с огромной охапкой дров в руках. Дрова были сырыми, и от того очень тяжелыми. Но за те пару дюжин шагов, которые Командир сделал прежде всего до камина, они потеряли в весе ровно ту свою часть, которая отличала от такого сырья абсолютно сухое природное топливо. И совсем скоро в камине, кладка которого давно пошла трещинами, весело затрещал огонь. В комнате стало уютней; даже без яств, которые Александр не спешил доставать из Сумки.

Он вернулся к работягам; утащил внутрь еще несколько охапок. Теперь дрова весело потрескивали еще и в котле. А вернувшегося из леса эльфа, продрогшего до костей в своем чудо-костюме, и пристроившегося к камину, нещадно погнал на улицу, за водой из проруби.

— А веники я сам свяжу, — пообещал он и Ильярриэлю, и девушкам, старавшимся держаться поближе к открытому огню.

Короткий весенний день подходил уже к концу, когда общими усилиями внушительную гору дров закидали в дровник, забив его под самую крышу.

— Вот кто-то завтра удивится, — ухмыльнулся Шеф, представив на мгновение помятое после литра водки бородатое лицо Николаича, — это ему вместо дополнительной платы за гостеприимство.

А внутри, в бане, уже все было готово к священнодейству. Мастер погнал первыми в парилку Идьярриэля с Марианной, как самых теплолюбивых в команде. Ну, а следом по полной «оторвался» весь клан, во главе с… Главой. Саша от такого каламбура, пришедшего в голову, развеселился, и от души попотчевал и гоблинов, и сестренку можжевеловыми вениками; а потом еще погнал на мороз, в полынью, которая после парной показалась даже теплой, но все равно очень бодрящей.

Еще был ужин; практически пир, какой трудно было вообразить в этих потемневших от времени и копоти камина стенах.

— Поели, — наконец остановил это буйство аппетита и гурманства Шеф, ко времени вспомнивший старый мультик про Дюймовочку, — можно и поспать.

Команда, основательно уставшая за этот длинный день, не возражала. Попыталась было возразить Джесси, вспомнившая другую крылатую фразу:

— «Хлеба и зрелищ!», — помнишь, Саша, про такой девиз древних римлян? «Хлеба» было много. А где зрелища?».

— Будут тебе зрелища, — пообещал помощнице сытый и довольный Мастер, — много незабываемых зрелищ. Вот уложим всех баиньки, и сразу начнем с Умником показывать.

Крохотную для шестерых Разумных «спальню» усилиями двух гоблинов удалось разделить на две части. В одной, большей, и ближней к двери, перед которой Мастер Воздуха установил непроницаемую тепловую завесу, с помощью Сумки материализовались пять толстых матрасов, которые тут же заняли набегавшиеся, напарившиеся и наевшиеся до отвала странники между мирами; в другой, освещаемой и обогреваемой красными углями камина, в своем привычном полукресле уютно расположился Александр. Этот уголок был отгорожен от остального пространства экраном, непроницаемым для всех органов чувств, присущих Разумным таких разных миров. Чуть тлеющие угли в камине, сам камин и замерший в своем сидении Шеф, хорошо видимый всем желающим, были не более, чем картинкой на этом экране. Сам же Александр сидеть неподвижно не желал. Он с завидной регулярностью брал с той части стола, которая оказалась в огороженном пространстве, фрукты, напитки, и другие яства райского Угла мира Ваалдам. Джесси не зубоскалила по поводу нескончаемого аппетита Шефа; она вместе с ним вслушивалась в повествование Умника.

— «Твое предположение, Шеф, как всегда оказалось пророческим, — начал компьютер вполне спокойно — без Стихии Воды тут не обошлось. Существует достаточно правдоподобная гипотеза, что в 8—10 веках на территории нынешних Рязанской, Владимирской и Московских областей упал метеорит, сопоставимый по силе взрыва с Тунгусским».

— Какой-то невероятно большой получается, сразу на три области, — перебил его Мастер, — да и Стихии тут скорее Огня, да Земли. На крайний случай — Воздуха, по которому он летел.

– «Тут важен результат, а не внешние эффекты! — горячо возразил Умник, — метеорит распался на множество крупных осколков, которые упали полосой — как раз на эти области. И получилась цепь озер, резко выделяющихся от всех остальных в округе».

— «Чем же они выделяются?», — теперь его нетерпеливо перебила Джесси.

— «Своей глубиной, чистотой воды, и всякого рода аномальными явлениями, которые с тех пор поражают воображение людей. Так, глубина озера Белого в Рязанской области, куда, очевидно, упал один из самых крупных осколков, составляет 50,2 метра. И это при том, что площадь водной поверхности не превышает 30 гектаров. В том же ряду озеро Глубокое в Петушинском районе Владимирской области, и озеро Смердячье в Московской…, — Умник заторопился, предваряя уточняющие вопросы, — что касается таинственных явлений, то больше всего их там, где линия полета осколков пересекается с общим направлением центра Силы, на который указывают стрелки Сухого Яда Большого Змея… И это место в глуши Мещерских болот называется…».

Строка на экране перед лицом Александра зависла; в ее предполагаемом продолжении Мастер Общения распознал отчаянное смущение виртуального организма. Он не торопил Умника; понимал, что смутить компьютер могло столь невероятное событие, вокруг которого могучий электронный разум «бродил» и не замечал…

— «ШУШМОР!», — наконец, выдохнул на экран Умник.

— Понятно, — внешне совершенно спокойно отреагировал Шеф, — «Шуш Мор» — «Большой Змей» в переводе с Общего. Продолжим лингвистические изыскания. «Ме Щора» — Страна Болот. Что там еще?…

Умник погрузился в размышления; точнее — в Интернет, где принялся лихорадочно перебирать названия рек, болот, и других особенных мест мещерского края, удостоившихся собственных имен. А для Мастер достаточно было этих двух звеньев логической цепочки. Он прервал изыскания компьютера:

— Рассказывай, что там такого загадочного с этим Шушмором?

— «Весьма загадочный край. Труднодоступный и опасный. Много случаев исчезновения Разумных — отдельных особей и целых групп. Деревья и другие растения необычной формы, большей частью напоминавшие гигантских змей. Да — и самих змей там предостаточно, причем, по непроверенным данным, таких, какие земной науке неизвестны. И самое главное…, — строки на экране заполнились торжественность; Умник выдержал долгую паузу — словно перед объявлением главного номера ночного представления, — ВОТ!».

На экране появилась картинка, выполненная неумелой рукой.

— Ну, или рассказчик, описывающий это… сооружение, был «под мухой». Или другим, более сильным воздействием.

Посреди картины располагалось куполообразное строение; точнее, его останки, напоминавшие скелет неведомого животного.

— Или купол рейхстага — такой, каким его немцы сохранили для потомков, — сделал другое, более образное сравнение Александр.

Но самым интересным было не это сооружение; воображение Мастера постарались потрясти Большие Змеи. Именно шесть их точных копий, выполненных из дерева, окружали купол, и сейчас они разом повернули свои головы к нему, Мастеру Общения, и других навыков и знаний, которые могли оказаться бессильными в древнем и тайном средоточии Силы.

— Что-то их там маловато, — постарался скрыть смущение Командир, — в дневнике Алекса вась Худоба говорилось о целой дюжине Змеев.

Словно в ответ на его слова картинка на экране чуть изменилась; теперь на ней появилась голова огромного пресмыкающегося мира Ваалдам, выглядывающая из развалин древнего капища.

— «Они там, внутри, наверное, еще и человеческие жертвы приносили!», — содрогнулась внутри Основного Носителя Джесси.

— Кто — они?

Ответил Шефу, естественно, Умник.

— «Картина создана по рассказам немногих попавших на капище Разумных, вернувшихся живыми. Очевидно, это были сильные неинициированные Ментальные Мастера. Таких за целые века были единицы. Но есть еще одна теория, или легенда — о существовании в этих местах за 2 тысячи лет до Новой эры племен озерных людей, которые владели магией, и поклонялись Змеиному богу Уру».

— «УР» — «Черный», — машинально перевел Александр, — не старый ли наш знакомец, Аблиз, тут отметился. Тогда в этом Шушморе должен был произойти не хилый выброс черной маны — когда мы с Малышкой его на куски почикали.

— «Информация отсутствует», — бесстрастно доложил Умник.

— Ну, тогда, — Саша со вкусом потянулся в кресле, — поступим с Шушмором, как и со всеми другими тайнами раньше — пойдем и посмотрим!