Консервный нож

Василий Головачёв, 1991

Возможен ли контакт с представителями иной цивилизации, иного разума, и когда он произойдет? Никто не способен с определенностью ответить на этот вопрос. Ясно одно: те, кто прочитает роман Василия Головачева «Консервный нож», будут достойно подготовлены клюбым коллизиям, ожидающим человечество в будущем. Ведь им предстоит уже сейчас вместе с его героями пережить очень и очень многое.

Оглавление

Никита Пересвет

Его встречал плотный молодой человек в форме служащего компании космосервиса, назвавшийся администратором. Был он немногословен и сдержан до равнодушия. Вместе с тем Никита отметил у администратора цепкий взгляд и какую-то странность поведения, которую он не смог объяснить сразу, с первых минут знакомства.

«Буфтаар Джумаа», — сообщил «Вася», персональный интелмат, имеющий прямой выход на аксон слухового нерва; датчики и рецепторы «Васи» были встроены в комбинезон, вернее, составляли с ним одно целое. По сути, «Вася» был «альтер эго» — «вторым я» инспектора. Никита мог советоваться с ним, как с помощником, и сам решать любые математические и этические задачи со скоростью компьютера.

«Квартирьер похода, — продолжал шелестеть „Вася“, — непалец, двадцать восемь лет, участник двух экспедиций БП, хобби — шахматы».

Они вышли из-под козырька приемной камеры метро, практически мгновенно перенесшего Никиту с Земли на Дайсон-станцию, и оказались в зале под прозрачным куполом. Никита впервые не через виомы, а своими глазами увидел Сферу…

Дайсон-станция, или, как ее называли старожилы, Д-комплекс, представляла собой искусственную планету-диск диаметром около двадцати пяти километров. Это был не единственный, но один из наиболее сохранных объектов древних дайсониан, строителей Сферы, не только уцелевший со времени постройки, но и продолжавший таинственную службу в полностью автоматическом режиме. Его орбита проходила так близко от орбиты планет Сферы, что с Д-комплекса можно было разглядеть на их поверхности даже отдельные острова, а скорость его движения была такова, что за время одного оборота вокруг светила он успевал трижды пройти мимо каждой из трех планет мира Дайи. Одна сторона его диска всегда смотрела на центральную звезду, а другая — на оболочку Сферы.

Чтобы не тратить средства и время на строительство исследовательского центра, люди решили использовать Д-комплекс, не вмешиваясь в работу чужих механизмов и продолжая осторожные исследования. На одной из сторон диска и был установлен купол стационарного метро, связавшего Сферу с Землей и Д-комплекс с базами на планетах и стандартными модуль-станциями внутри Сферы, а ряд пустых помещений в его ободе оборудовали под лаборатории и жилой сектор исследователей.

Никита прибыл на станцию как агент сектора освоения планет Даль-разведки, и лишь несколько человек на Земле знали, кем он был на самом деле…

Первым впечатлением Никиты было ощущение невероятной глубины: казалось, он заглянул в бездну, причем бездну светлую, потом упал в нее и стал погружаться все глубже и глубже…

Вторым было впечатление гармонии цвета.

Оболочка Сферы состоит из трех слоев планетоидов со средним диаметром в полсотни километров, соединенных невидимыми связями в удивительную сеть. Д-комплекс вращается вокруг Дайи на расстоянии в сто тысяч километров от ближайшей точки Сферы, поэтому планетоиды видны без биноклей и сияют ярче, чем несколько земных Лун. Но главный эффект вносит спектральное распределение цвета: в зените пятнышки планетоидов источают голубоватый свет, потом идут кольца белого, зеленоватого, желтоватого, снова голубоватого цвета — перламутровые переливы, как у земных раковин или жемчуга, ни одного яркого, контрастного, спектрального чистого цвета! У горизонта небосвод багров и тускл, и, как потом оказалось, это цветовое распределение не зависит от положения наблюдателя внутри Сферы. Сфера есть сфера, и угол зрения, под которым видны планетоиды, на орбите Д-комплекса везде одинаков…

Долго на Сферу смотреть было невозможно — глаза уставали от световой ряби, — и Никита отвел взгляд.

— Зрелище совершенно необычное, — сказал администратор, наблюдавший за ним.

— Весьма! — искренне ответил инспектор.

— То ли еще увидите. Идемте, отведу вас в «гостиницу».

По обыкновенной лестнице в четыре пролета они спустились «с крыши» на этаж ниже, под поверхность внешнего корпуса станции. Никита обратил внимание, что лестница слишком «земная», и гид пояснил:

— Сделана нашими инженерами. Здешние лестницы и лифты не предназначались для прохождения и транспортировки людей, хотя использовать их можно.

Выбрались в коридор, один конец которого заканчивался тупиком, другой, казалось, уходил в бесконечность. Пол коридора был покрыт губчатой упругой ворсистой массой зеленовато-серого цвета, ходить по нему было неудобно, хотя сила тяжести на станции приближалась к земной.

Остановились у одной из снежно-белых дверей, явно сработанных человеческими руками. Администратор посторонился.

— Открывайте, это ваша каюта, дверь не заперта. Кодон распознавания подберете сами.

Пересвет кивнул, погладил дверь рукой и мысленно приказал открыться.

Белый прямоугольник превратился в дымную пелену, потеряв плотность и цвет. Никита первым шагнул в каюту.

Помещение было невелико, геометрически просто — параллелепипед со сторонами четыре на шесть метров и высотой в два человеческих роста — и безлико, как пустой бокс. Стены отливали серебром, словно на них налипла паутина.

В углу стояла стандартная приставка автокровати, разворачивающаяся при желании в диван, кресло или стол. Рядом пульт «домового» — домашнего координатора, похожий на бутон какого-то экзотического цветка на стебельке, столик, два стула, шкаф, в дальнем углу — кабинка душа. Посередине комнаты в полу торчал круглый выступ высотой сантиметров пятнадцать, точно такой же выступ располагался на потолке. Эти бугры были единственным напоминанием о чужеродности помещения. А в общем, подумал Никита, напоминает стандартную обстановку кают рейсовиков на трассах средней протяженности.

Он поставил свою сумку на стул, огляделся и с недоумением посмотрел на провожатого.

— Больше дверей нет?

— В этих помещениях вообще не было дверей, пришлось прорезать со стороны коридора. Для чего они предназначались, известно только строителям.

— Я буду один?

— Рядом каюты ученых и дирекции, а всего в жилом секторе «гостиницы» живут семьдесят человек. Со всеми каютами есть связь. Располагайтесь. Будут вопросы, звоните мне или моему помощнику Гонсалесу, номера найдете в памяти «домового».

Джумаа направился к двери, у порога оглянулся.

— Хочу дать совет. Д-комплекс изучен едва на одну сотую, никто не знает, для чего он предназначен и как работает. Ходить по нему в одиночку опасно.

— Учту, — вежливо пообещал Никита.

Дверь заколебалась и снова восстановилась, агент Даль-разведки остался один. С минуту прислушивался к тишине, обволакивающей комнату глухой болотной ряской. Молчал и «Вася», анализируя поступающую через датчики информацию.

Никита медленно обошел помещение, касаясь рукой серебристых шершавых и теплых на ощупь стен. Посидел на стуле, с удивлением обнаружил, что ему не хочется думать о задании, предстоящем расследовании, разведке и странных случаях, происшедших на планетах Сферы и в самом Д-комплексе. Организм сопротивлялся включению в особый ритм жизни с постоянной готовностью к тревоге и к бою, ожиданием схватки с неведомой силой, проявившей себя жестоко и беспощадно, что и заставило отдел безопасности ввести в действие экстремальный вариант.

Итак, начали?..

Он открыл шкаф и разложил по полкам содержимое сумки: белье, запасные комплекты верхней одежды, туалетные принадлежности. Потом достал «универсал» в плоской кобуре с набором обойм, вогнал одну в рукоять и поставил пистолет на предохранитель. Фауна Сферы как будто не имела хищников, и применять оружие не было нужды, но агент по освоению имел право носить пистолет в не полностью исследованных мирах. Никита потрогал вшитые под кожу за ухом генератор психозащиты и мыслепередатчик «Васи», проверил, как держится на указательном пальце искусственный ноготь — дубль-рация, и вышел из каюты. Кодоном распознавания для двери он выбрал образ брата, ушедшего в глубокий поиск на корабле Даль-разведки.

Диск Д-комплекса был толщиной в два километра и делился на слои-горизонты: пятьсот горизонтов высотой от трех до шести метров. Планировка горизонтов была очень сложной и, главное, изменялась со временем. Лишь один из десяти горизонтов сохранял свое оборудование и геометрию, был стационарен во времени, остальные жили динамической жизнью: коридоры в них появлялись и исчезали, помещения изменяли форму и содержимое, наполнялись таинственными «призраками» и автоматами непонятного назначения или пустели, превращаясь в «мертвые», заполненные тишиной этажи.

Все это Никита знал по описаниям станции, но одно дело — выслушивать рассказ и совсем другое — увидеть собственными глазами. К тому же у него была иная цель. По времени «гостиницы» шел всего восьмой час вечера, и он решил побродить по чужому спутнику, поддавшись одному из самых необъяснимых и прекрасных чувств — ощущению тайны.

Стена тупика коридора, куда вышел Пересвет, была вогнутой, а в конце выпячивался пузырь из молочно-белого стекла. Утопая по щиколотку в зеленой «пене» пола, Никита подошел и почувствовал щекочущее дуновение в шею: «Вася» предупреждал, что «пузырь» находится под напряжением.

Хмыкнув, инспектор приблизился к «пузырю» и тут же отпрянул: «пузырь» вспыхнул переливчатым голубым светом и стал расти, надуваться, словно воздушный шарик, пока не превратился в грушевидную фигуру высотой в два метра; в ее туманной глубине зажглась зеленая звезда.

Сзади кто-то рассмеялся.

Никита оглянулся. К нему, улыбаясь, подходил тонкий в талии, седоголовый мужчина в костюме планетарной службы.

— Новенький? Сегодня прибыли? — Он протянул руку. — Уве Хоон, археонавт.

«Уве Хоон, член-корреспондент Академии наук, — отозвался в ухе шепоток „Васи“. — Пятьдесят девять лет, участник экспедиций, из них три — Даль-поиск. Хороший скрипач».

Никита назвал себя и пожал руку ученому, которого знал по отчету бригады подготовки.

— Я ваш сосед, решил прогуляться. Мне столько рассказывали… Правда, меня предупредили, что это не безопасно.

— Гулять по Д-комплексу можно, просто надо быть внимательным. Заходите вечером, после девяти, у меня собирается интересная компания, вам тоже будет полезно. Моя каюта напротив.

— Спасибо, приду. А что это за «груша»?

— Это? — Хоон улыбнулся. — Техника дайсониан очень своеобразна, неантропна, если вам понятен этот термин. Кто вы по специальности?

— Эколог, агент по освоению планет, — сказал Никита.

— Квартирьер, я сразу понял по реакции. А этот «мыльный пузырь» — выходной тамбур наружу, за пределы станции. Так сказать, дверь с тамбуром.

Археонавт дотронулся рукой до «пузыря», и тот бесшумно лопнул, превращаясь в белую стеклянную выпуклость.

— Чтобы воспользоваться этим выходом, надо иметь с собой электрогенератор, иначе тамбур не открывается. До вечера, коллега.

Хоон ушел к себе в каюту.

Никита постоял в одиночестве минуту и побрел по коридору, уходящему в бесконечность.

Через полсотни шагов двери по обеим сторонам коридора перестали встречаться, часть горизонта, приспособленная исследователями под «гостиницу» и освещенная светопанелями, осталась позади. Дальше коридор освещался только голубовато-фиолетовыми прожилками в толще потолка, бессильными рассеять угрюмый полумрак.

Дважды Никите встретились люди: трое молодых парней в форме технического персонала, не обратившие на него никакого внимания, и странная пара — мужчина и женщина в комбинезонах спасателей, замолчавшие при его приближении и долго смотревшие вслед.

Еще через полкилометра Пересвет вышел к перекрестку, освещенному пронзительным зеленым светом.

Второй коридор тоже уходил в обе стороны на неопределенное расстояние, но был совершенно иным. Пол его не был устлан толстым слоем зеленой упругой массы и блестел, как металлический. В пятнистых его стенах через неравные промежутки шли знакомые «стеклянные» выпуклости дверей и ниши с «живым», ворочающимся и наблюдающим за человеком мраком.

Никита поразмыслил и свернул направо. Едва он ступил на металлический квадрат пола, как все вокруг пришло в движение. Воздух словно затвердел, сжав инспектора так, что он почти не мог двигаться, стены коридора побежали мимо, от скорости зарябило в глазах. Никита напрягся, стараясь освободиться от невидимых пут и соображая, что делать, и в этот момент коридор изогнулся как живой, вильнул в сторону и выбросил человека в глухой тупик, освещенный бледным светящимся пятном не то плесени, не то жидкости на полу.

Никита шагнул к стене и застыл на мгновение, готовый к новым метаморфозам чужой техники, однако ниша казалась устойчивой, стены ее были сухими и теплыми, гладкими на ощупь. Из тупиковой стены выдавался нарост, походивший на ветвистые оленьи рога с черными шарами на концах. И рога, и пятно плесени на полу тоже были заряжены электричеством.

Никита обошел нишу, с опаской оглядел нарост, и ему показалось, что в глубине черных шаров мелькают искры. Осторожно приблизив лицо к шару, он словно заглянул в глубокий колодец с мириадами светлых точек-звезд. Перископ — вот что это такое! В глубине шара была видна часть оболочки Сферы.

Выглянув в коридор, Никита обнаружил, что тот совсем не похож на взбесившийся металлический. Пол в губчатой заленой массе, стены не вертикальны — в сечении коридор напоминал перевернутую трапецию. Потолок был фиолетовым, и в его глубине, меняя узоры, бродили светящиеся пятна.

Пересвет понял, что выбраться к «гостинице» самостоятельно будет сложно, он понятия не имел, куда забросил его дайсонианский транспортный «мешок». Он мог оказаться всего в сотне метров от своей каюты или же на другом конце двадцатипятикилометрового диска. Конечно, инспектор знал особенности техники Д-комплекса, тщательно изучив отчеты бригады подготовки, но на себе испытал ее действие впервые.

Коридор повернул и вывел его к провалу неизвестных размеров, заполненному текучим багровым полумраком и странными звуками: сериями тихих щелчков, похрустыванием, шепотом. Из глубины провала волнами наплывали удушливые запахи, горькие и кислые одновременно — корица пополам с квашеной капустой.

Черт возьми, какой же фантазией и мощью надо обладать, пришла внезапно мысль, чтобы построить такую махину, как Д-комплекс! Сотни квадратных километров поверхности. Коридоры, помещения, машины, силовые конструкции, и при всем при этом — строгие геометрические формы и беспрецедентная точность стыковки узлов! Какие титаны строили Д-комплекс и Сферу? И где они сейчас?..

Никита вспомнил рассказы начальника группы подготовки и включил рацию в режиме автовызова.

Техника древних дайсониан отреагировала быстро: из провала со звуком пробки, вылетающей из бутылки шампанского, выскользнул «мыльный пузырь» и подплыл к обрыву коридора. Внутри его загорелась звездочка.

Никита шутливо развел руками:

— Извини, проверка.

«Пузырь» подождал немного и провалился вниз, в багровый полумрак, напоминающий жерло вулкана во время извержения.

Выключив рацию, Пересвет не спеша зашагал по коридору обратно и вскоре вышел на еще один перекресток, где пересекались по меньшей мере четыре коридора, включая «нормальный», с зеленым упругим полом. Один из коридоров был круглым и освещался ослепительным желтым светом. Казалось, он заполнен раскаленным жидким стеклом, готовым вот-вот вылиться на перекресток. Второй, наоборот, давился темнотой, живой и текучей, как и все конструкции этого космического левиафана. Третий был почти земным, квадратным в сечении, с черным полом и голубыми стенами с рядом белых выступов. Недолго думая, Никита свернул в этот коридор, который через полкилометра вывел его на круглую площадку, на метр покрытую прозрачной жидкостью, напоминающей воду. Но это была не вода. Едва Никита приблизился к низкому барьеру, превратившему площадку в бассейн, как вода бесшумно вспучилась, шевеля мышцами мелких волн, вылепилась в полусферу, потом в граненую колонну и наконец превратилась в стеклянное дерево, подрагивающее ветвями. В потолке над бассейном загорелся зеленый светлячок.

Заинтригованный, Никита подошел ближе. Дерево мгновенно сломалось и трансформировалось в конструкцию, отдаленно напоминающую кресло.

Спасибо за приглашение, подумал Пересвет. Он уже понял, что это такое: дайсоновский мгновенный транспорт, модификация метро, использующая тот же «струнный» принцип, но с совершенно иными параметрами и конструкциями.

— Не вздумайте сесть, — раздался сзади тихий голос.

Никита обернулся. Из коридора, заполненного мраком, вышел скупо улыбающийся молодой человек в серо-голубом костюме инженера похода[1]. Волосы черные, блестящие, лицо узкое, с хищным носом и дерзкими, хитрыми глазами.

— Это дайсонианский вариант метро, мы называем его «прыг-скок», — продолжал незнакомец. — Во-первых, он бьет током, как и вся действующая техника Д-комплекса, а во-вторых, может забросить вас куда угодно в пределах Сферы, даже на любой астероид оболочки. А вы без скафандра.

Аппаратура, встроенная в комбинезон и подчиненная «Васе», дала понять, что это живой человек, а не «призрак» динго[2], но автоответчик, настроенный на строго фиксированную комбинацию частот, молчал. Никита узнал парня без подсказки «Васи»: Мухаммед бин Салих, пограничник из группы Пинаева. Но он Пересвета знать не мог.

Никита вежливо улыбнулся.

— Меня предупреждали. Правда, здесь я оказался вопреки своей воле.

Салих кивнул, сдерживая ответную насмешливую улыбку, только глаза блеснули иронией.

— Вероятно, вам повезло воспользоваться внутристанционным лифтом, который срабатывает совершенно неожиданно и почти не заряжен электричеством.

Никита вспомнил лихой полет в силовом коконе сквозь сплетения конструкций Д-комплекса. Что ж, ничего особенного, всего-навсего дайсоновский лифт. Интересно, как его называли инженеры, склонные к юмору?

Собеседник понял его мысли.

— Лифт есть лифт, хотя дайсоновский лифт своенравен, как дикий кабан. Мы так его и назвали — «вепрь».

— Как же далеко меня забросило от «гостиницы»?

— Двадцать семь километров по прямой. Вы прибыли недавно, надо полагать?

— Только что, решил прогуляться. Одно дело — знать хитрости станции по отчетам экспертов, другое — убедиться на собственном опыте. Никита Пересвет, агент по освоению, — представился инспектор.

— Мухаммед бин Салих, — подал крепкую руку черноволосый. — Инженер похода. Здесь уже больше недели, но не скажу, что освоился полностью. Да это, наверное, и невозможно, станция набита тайнами, как пещера Сезама сокровищами.

Никита не знал, имеет ли право Салих открыто выходить на контакты с интересующими пограничную службу людьми, но ему показалась неоправданной та поспешность, с которой Пинаев санкционировал прощупывание его личности: встреча была явно не случайной, хотя Салих и пытался представить ее именно так.

— Я покажу, как удобнее выбраться к «гостинице», — предложил пограничник.

— Спасибо, выберусь сам, — отклонил предложение Никита. — Время у меня есть, да и любопытство не иссякло.

Он все время чувствовал присутствие еще одного наблюдателя, но никого не видел и не слышал.

— Тогда до встречи на «малом ученом совете». Знаете о таком?

— Кажется, догадываюсь. Меня встретил Уве Хоон…

— У него. На всякий случай запомните: наши земные транспортные линии установлены на первом и десятом горизонтах, найдете их по указателям.

Салих вскинул руку и растворился в сумраке темного коридора.

Никита проводил его взглядом. Со стороны встреча казалась естественной и случайной, однако что-то подсказывало инспектору, что это не так. Но поживем — увидим…

Полупрозрачное дерево-кресло в центре «бассейна» все еще предлагало свои услуги, мигая зеленым глазом готовности.

— Извини, — серьезно сказал Никита, — в другой раз.

Обойдя площадку, он вернулся в квадратный коридор с черным полом. Через несколько сот метров коридор уперся в прозрачную перегородку толщиной в метр. Но стоило инспектору приблизиться вплотную, как сработала дайсонианская автоматика: перегородка наполнилась жидким сиянием, вспенилась и бесшумно лопнула, образовав треугольное отверстие, в которое Никита мог протиснуться лишь с трудом, согнувшись в три погибели. Вероятно, это был проход для автоматов, обслуживающих станцию. С появлением отверстия в коридоре явно обозначился ток воздуха.

Пересвет колебался недолго, его еще не удовлетворила часовая прогулка по колоссальной махине Д-комплекса. Он нырнул в отверстие и почувствовал, что… падает! Конечно, никуда он не упал, просто дальше в коридоре царила невесомость, установки искусственной тяжести за перегородкой не работали.

К невесомости Никите было не привыкать, он оттолкнулся от перегородки, снова ставшей прозрачной, и углубился в слабо освещенный коридор.

Около двух километров он плыл по воздуху, стараясь не касаться стен тоннеля, металлических, с неприятными штырями, находящимися под напряжением. А потом коридор уткнулся в сочленение еще пяти таких коридоров, и Никита понял, что это шпангоуты Д-комплекса, силовой его каркас, вокруг которого нарастили плоть всех остальных конструкций.

Возвращаться не хотелось, ибо вместе с легким разочарованием пришел охотничий азарт. Никита почувствовал себя первооткрывателем чудес механической, а может быть, и не только механической жизни, хотя в душе и посмеивался над своей мальчишеской жаждой тайны. Поразмыслив, он пришел к выводу, что коридоры-шпангоуты должны не только служить скелетом Д-комплекса, но и выполнять другие полезные функции, аналогичные функциям земной техники: коммуникаций связи и пожарной системы, транспортных артерий для автоматов и ремонтных киберов, а также убежищ в аварийных ситуациях. Отсюда вывод: сеть этих коридоров должна иметь собственный транспорт, иначе для обхода даже небольшого участка сети потребуется слишком много времени.

Никита развернулся на месте, собираясь возвращаться, и нечаянно задел один из верхних штырей. Мышцы рук неприятно свело, и тут же из соседнего тоннеля выскользнула к сочленению шарообразная капсула, утыканная иглами, словно еж. Несколько игл вытянулось внутрь шара, и часть его оболочки в этом месте разошлась лепестками диафрагмы. Из недр капсулы выскользнул фиолетовый омерзительного вида желвак, живой и неживой одновременно, развернулся в зонт с десятком клейких фиолетовых щупалец и поплыл к человеку.

Никита с трудом избежал объятий квазиживого монстра, скорее всего автомата обслуживания здешнего оборудования, и поспешно вернулся в «нормальный» коридор. Прозрачная перегородка послушно выпустила его, наградив легким электрическим уколом пониже спины.

Еще дважды он попадал в странные, жаркие, наполненные ярким текучим светом помещения, снова подвергся атаке «вепря» — автоматического транспорта Д-комплекса, который выбросил его на этот раз в башенку, торчавшую из днища диска станции на добрую сотню километров. Таких башенок было несколько, они венчали отливающие серебром купола, идущие через равные промежутки по ободу станции.

Стенки башенки были прозрачными. Никита долго и с невольным благоговением любовался сиянием Сферы, вспоминая ее описание и сравнивая с тем впечатлением, какое дает прямое наблюдение.

— Представь себе колоссальную оболочку, — говорил ему Калашников, знакомя с заданием. — Оболочку, вращающуюся вокруг звезды. Ближайшая аналогия — маковое зерно в центре надутого воздушного шарика. Теперь вместо сплошной пленки воздушного шара представь три слоя из миллиона песчинок, соединенных между собой хитроумным способом — гибкими невидимыми нитями. А теперь увеличь маковое зерно до размеров Солнца — оболочка, таким образом, превратится в сферу диаметром в две астрономические единицы, а песчинки станут планетоидами, размер которых колеблется от десятка до полусотни километров…

Никита прищурил глаза, вглядываясь в мерцание бесконечной зернистой оболочки Сферы. Очевидно, конструкторы системы 101-го Щита использовали в качестве строительного материала астероиды из внутреннего астероидного кольца, а также разломали для этого три-четыре мертвые планеты. Никита ни разу не видел Сферу со стороны, но знал, что из космоса она почти не видна: механизмы, скрепляющие оболочку, продолжали действовать, и все излучение Дайи поглощалось ею с КПД, близким к единице.

Прямо в зените, над головой Никиты, засияла вдруг более крупная звездочка, постепенно усиливающая блеск. Это была одна из планет Сферы, Д-комплекс догонял ее с относительной скоростью сто километров в секунду. Вскоре звездочка превратилась в туманное пятнышко света с перламутровым отливом, потом в пятнистый шар, окрашенный во все мыслимые оттенки желтого, и наконец — в громадину планеты. С тяжеловесной медлительностью она прошла слева по борту — прохождение длилось почти две минуты, несмотря на скорость станции. В момент наибольшего сближения в толще молочно-белой граненой колонны, занимающей центр башенки обзора, всплыли алые светящиеся кольца, складываясь в правильный геометрический узор, верх колонны вскипел белой шипучей пеной, как сбежавшее молоко, и пена рассосалась облаком искр. В воздухе запахло озоном.

Никита переждал, пока сработавший неведомый прибор успокоится, и шагнул на металлический квадрат «вепря».

Его вынесло в широкий коридор с сиреневым светом, где работали земные транспортные средства, и спустя четверть часа он отыскал свой номер «гостиницы».

Он вошел и сразу почувствовал, что в комнате кто-то был: интуиция сработала раньше, чем встроенная в комбинезон аппаратура.

Никита, не сходя с места, внимательно осмотрел апартаменты, включив свой микрокомпьютерный комплекс экспресс-анализа. Туалетная и душевая, сверкающие «мрамором», металлокерамикой и зеркалами, были чисты, но в кровати и приставке виома связи обнаруживались «глаза» — видеокамеры размером с шип акации. Искать их пришлось незаметно, делая вид, что занят другими делами.

Никита не удивился камерам, он удивился тому, как мог тот, кто их поставил, проникнуть в запертое помещение, не зная кодона распознавания замка. Не мог же он выследить агента Даль-разведки, прочитать его мысли, что было невозможно при включенной пси-защите, а потом вернуться и выключить замок…

Пересвет открыл шкаф и насторожился: ему показалось, что на него в упор взглянул кто-то холодно-презрительный, жестокий и опасный. Ощущение тут же прошло, но инспектор слишком хорошо знал возможности своей нервной системы, усиленной «Васей», чтобы отнести это ощущение к разряду галлюцинаций.

Через десять минут осторожного, законспирированного поиска он обнаружил, что в кнопку шкафа, открывавшую нишу с бельем, встроена неметаллическая спиралька диаметром в миллиметр и толщиной в человеческий волос. Но как только Никита вознамерился выковырнуть кнопку с чужим аппаратом, раздался щелчок и кнопка превратилась в облако дыма. «Шпион» был запрограммирован на самоуничтожение при обнаружении. Предназначение его не оставляло сомнений, но в памяти «Васи» не было сведений о фирме — разработчике таких приборов, лаборатории Земли не изготавливали невидимых наблюдателей подобного типа.

Никита хмыкнул. Версия Калашникова, высказанная при расставании, подтверждалась: похоже, на Д-комплексе действуют не только сумасшедшие роботы охраны, но и некто, использующий, кроме аппаратуры спецназначения, разработанной для Даль-разведки, еще и микротехнику, не поддающуюся идентификации, что наводило на мысль о возможном контакте с инопланетной разведкой.

Пересвет переоделся, чувствуя себя голым: тот, кто устанавливал микрошпионов, знал свое дело, и надо было до конца играть роль ничего не подозревающего человека. Пусть смотрят.

Освежитель действовал прекрасно, озоновый душ — тоже.

Никита причесался, посмотрел на часы: без пяти десять по местному. Не поздно ли идти к Хоону? Впрочем, не может быть, чтобы малые ученые советы заканчивались через час, а знакомиться с населением гостиницы лучше в неслужебной обстановке. Вперед, инспектор!

Дверь открылась.

— Проходите, — раздался мягкий мужской голос.

Никита повиновался.

В комнате, истинные размеры которой терялись в полумраке, разместилось человек восемь, двое из них — женщины. Хозяин стоял у стены и колдовал над светящейся нитью неразвернутого виома.

— Проходите, садитесь, на что найдете, — кивнул Пересвету молодой человек в стандартном костюме планетарной разведки.

Никита поискал глазами стул и сел рядом с одной из женщин, лицо которой скрывалось в тени.

Уве Хоон, хозяин комнаты, пригласивший инспектора на «уик-энд» три часа назад, справился наконец со своими таинственными приготовлениями и тоже сел. Световая нить виома развернулась в трехметровое световое полотнище, обрела глубину и цвет, превратившись в изображение Сферы. В группе зрителей послышались ропот, возгласы и смех.

— Это не доказательство, Уве, — укоризненно произнес парень, пригласивший Никиту сесть. — Одну тайну вы пытаетесь объяснить другой. Я не верю, что современные дайсы-аборигены — одичавшие и регрессировавшие потомки строителей Сферы: уж очень значительно их облик отличается от предполагаемого облика древних дайсониан. И, главное, вы не ответили на вопрос: куда ушли сами строители?

— По расчетам, Сфера построена примерно десять-двенадцать тысяч лет назад, — проговорил курчавый бородатый великан, время от времени поглядывающий на соседку Никиты. — Но механизмы, удерживающие ее от распада, как известно, продолжают работать. Неужели вы будете утверждать, что систему охраняют автоматы?

— Это невозможно, — поддержала бородатого женщина, сидевшая в одном из кресел. — Сто лет — допускаю, ну двести, но не десять же тысяч! К тому же характер изменения экосистем на планетах Сферы линеен, а это говорит о непрерывном контроле среды.

— Чисто антропоморфное суждение, — мягко заметил Уве Хоон. — Древние дайсониане вплотную подошли к пределу совершенствования технических устройств, вы же знаете выводы экспертов, а нам этот предел пока только снится, хотя его контуры уже вырисовываются. Но учтите: Сфера не изучена и на миллионную долю. Кто знает, какие открытия ожидают нас впереди. Что касается чудес, то их в Сфере хватает. Скажем, вудволлы — теплокровные растения всех трех Дайсонов. Кто не бродил по вудволловому лесу, тот не может по видео оценить его неземного величия и необычности и, главное, ощущения живого! На Земле теплокровные растения не возникли только потому, что раньше по капризу эволюции природой были продуцированы теплокровные животные. Да что я об этом вещаю вам, специалистам!..

Никита вспомнил старинную картину Мэри Оппенгейм «Мех на завтрак»: чашка, блюдце, ложка — и все из меха, как живые! Люди с тонкой нервной организацией долго не могли есть после созерцания картины — настолько поразительно «живое» изображение того, что мы привыкли видеть неживым. А «живые» деревья, кстати, совсем не похожие на деревья, способные, наверное, даже ощущать боль, еще более эффектны.

— Или бхихоры, — продолжал хозяин комнаты. — Разве они не чудо природы! Я, к сожалению, не биолог…

Поднявшийся шум прервал речь Хоона. Снова послышались смех, веселые реплики и шутки.

— Кажется, археонавт Хоон решил поменять профессию, — засмеялся молодой человек, сидящий перед Пересветом.

— На моей родине говорят: пора переквалифицироваться в управдомы, — басом прогудел добродушный толстяк, с трудом умещавшийся в кресле.

— Управдом — это, кажется, у Ильфа и Петрова? — впервые заговорила соседка Никиты. Голос у нее был глубокий, грудной, великолепного бархатного тембра.

Никита окинул ее внимательным взглядом и встретил ответный взгляд, загадочный и томный. Ему показалось, что в глазах незнакомки прячется иронический вызов.

Разговор в комнате стихийно разбился на несколько дружеских пикировок. Молодой человек в форме планетарной службы придвинулся к Никите, но заговорил с его соседкой.

Пересвет вежливо пересел на край дивана и стал смотреть на мерцающий узор Сферы, чувствуя себя лишним.

С расстояния в тридцать миллионов километров Сфера выглядела идеальной твердью с перламутровыми переливами, но Никита знал, что вблизи «твердь» превращается в мелкоячеистую сеть и не выглядит «с иголочки»: кое-где на ее боках зияют бреши, над полюсами скопились облака пыли, некоторые участки иногда начинают вибрировать так, что планетоиды не выдерживают напряжения из-за приливных сил, разлетаются на осколки или срываются со своих гнезд в трехслойной оболочке и улетают в космос. Никто не знал, как они удерживаются в строго геометрической сфере, удивительной сетчатой кольчуге, сплетенной вокруг центральной звезды, на расстоянии около десяти километров друг от друга.

Конечно, проектор не давал возможности прочувствовать масштаб Сферы, для этого надо было видеть ее воочию, без технических приспособлений, но психологическое давление чужой мощи уже не покидало тех, кто однажды увидел Сферу и, потрясенный, уловил грандиозность замысла…

Никита почувствовал перемену в настроении компании и прислушался.

Речь шла о других чудесах в системе Дайи, и Пересвет заинтересовался.

Кто-то выключил виом, изображение Сферы исчезло, вспыхнул свет. Никита уловил на себе беглые любопытные взгляды и, в свою очередь, оглядел компанию. Мухаммеда бин Салиха среди них не было.

Уве Хоона он уже видел, а оппонентом ученого оказался великан, лицо которого почти полностью пряталось под мощным волосяным покровом. Рядом на диване — любопытная парочка: молодой человек с нежным лицом и румянцем во всю щеку и пергаментная старуха с живыми умными глазами. Еще одна пара — на пеностульях в углу: седой старик с брезгливо оттопыренными губами и юнец с нашивками суперкарго космофлота на рукаве.

Только теперь Никита смог рассмотреть и оценить свою соседку по дивану.

Девушка была безусловно красива, гибка, грациозна в каждом движении и даже в легком жесте и очень не проста, если судить по ее ответному оценивающему взгляду с глубоко упрятанными ироническими огоньками.

— Друзья, знакомьтесь, — прервал разговоры Уве Хоон. — У нас в гостях Никита Пересвет, инспектор по освоению. На Д-комплексе он впервые.

— Константин Мальцев, — первым представился молодой человек с дивана, — эксперт-кибернетик и хороший парень.

По комнате пробежал смех.

— Костя не может без саморекламы, — прогудел, подходя, бородач и сунул Никите широкую ладонь. — Ираклий Валаштаян, инженер похода.

Юноша с нежным лицом оказался работником спасательной службы Михаем Морицем, а старуха — его начальником, то есть начальником группы спасателей, Стефаной Калчевой.

Дошла очередь до красавицы, с которой не сводил глаз ревнивый Мальцев.

— Флоренс. — Девушка встала и оказалась почти одного роста с Никитой. — Психоэтик. Можно просто Фло.

Пересвет осторожно взял протянутую с хищной грацией узкую ладонь. На безымянном пальце девушки красовался ажурный перстень из голубого металла со светящимся камнем; казалось, внутри камня запрятан мерцающий огонь — переливы чистых спектральных тонов чередовались в самых причудливых сочетаниях, от чего камень «мурлыкал» светом.

— А меня можно просто Никита, — в тон девушке сказал инспектор. — Очень удачно, что нас познакомили, ведь мне придется работать с вами на всех трех Дайсонах.

— Меня предупредили.

Глаза Флоренс были карие, теплые, с золотистыми точечками — не озера, скорее родники. Если бы не настороженный интерес в них, скрытый иронической полуусмешкой, и не вызов, тоже, кстати, тщательно упрятанный на дне «родников»…

Никита выдержал рукопожатия остальных мужчин и вдруг сквозь общий доброжелательный фон почувствовал, что его пытаются прозондировать в пси-диапазоне. «Вася» отреагировал мгновенно, включив защиту и форсаж своей анализирующей системы. «Нас пытаются прощупать». — «Кто?» — «Не пеленгуется. Излучение узкоспектральное, но не поляризованное».

Гипноизлучение было избирательным, действовало только на Никиту и, судя по реакции защитной аппаратуры, отличалось по спектру от всего того, что предусмотрели инженеры техсектора УАСС. На инспектора повеяло чем-то неземным, нечеловеческим. Впечатление было, конечно, сугубо эмоциональным, но Пересвет доверял как «Васе», так и своей интуиции. Продолжая разговор, он незаметно проанализировал поведение каждого из присутствующих, но все были увлечены беседой, и с точностью сказать, кто из них пытается подслушать его мысли, было нельзя. К тому же приходилось напрягаться, прятаться за барьер воли и пси-защиты и при этом казаться естественно спокойным.

— У вас интересный перстень, — заметил Никита непринужденно.

Флоренс посмотрела на свою руку.

— Найден на втором Дайсоне. Ему около десяти тысяч лет.

— Но, судя по виду, сохранился он великолепно, словно его только что сработали. Или, может быть, его сделали современные дайсы?

Мальцев, ревниво следивший за Флоренс, засмеялся.

— Вы плохо знаете аборигенов, об их разуме спорят до сих пор. Они, по-моему, просто смышленые животные, вроде земных дельфинов, и не более. Для того чтобы сделать такие перстни, нужны развитая промышленность, высокая культура производства и глубокие знания эстетики.

— Перстни — вообще загадка, — пробасил Валаштаян. — Их наверняка сделали древние дайсониане, строители Сферы. Но, по всем данным, облик дайсониан одинаково далек как от человеческого, так и от облика дайсов-островитян. Зачем перстень был нужен дайсонианам? В качестве украшения? Но тогда они люди, что противоречит всем гипотезам.

— Это для нас он перстень, — сказал Уве Хоон. — А дайсонианам он мог служить чем угодно: от витаминных добавок к рациону до искусственных зубов. Но Ираклий прав, перстень — загадка, как и наша очаровательная Фло.

Никита с любопытством ожидал ответа девушки, но она только улыбнулась и со вздохом разочарования развела руками.

— Прошу извинить, друзья, мне пора идти, встретимся на очередном «светском рауте». Приятно было познакомиться. — Она бросила взгляд на Пересвета.

Инспектор вежливо поклонился.

— Взаимно. Завтра я навещу вас.

Фон внешнего пси-давления внезапно исчез. Флоренс вышла. Компания зашевелилась и стала расходиться, словно до этого ее сдерживало именно присутствие девушки.

— Вы поздно зашли, — подошел к Никите Хоон. — Мы успели наспориться и выговориться. Кстати, в качестве гида Флоренс будет незаменима, она старожил Д-комплекса, одна из первых облетела все три Дайсона. Заходите по вечерам, бывает интересно.

Никита поблагодарил хозяина каюты и вышел вслед за Мальцевым, который явно потерял настроение. В коридоре кибернетик остановился.

— Как вам наше… общество? — Видимо, он хотел спросить о Флоренс, но передумал.

Инспектор улыбнулся.

— Вполне. Только я не понял, чем занимаются в Сфере спасатели. Ведь эта женщина, Калчева, кажется, начальник группы спасателей?

— Они здесь недавно, всего три дня. На Базе-два произошла серьезная авария, вот УАСС и направило сюда группу для расследования. Где вы устроились?

— Напротив, вот моя дверь.

— А я через три каюты слева, номер одиннадцать. Заходите в любое время.

Константин пожал руку Пересвету и, неловко повернувшись, упал.

— Ходить здесь удобно только босиком, — сказал Никита, скрывая улыбку. — Интересно, как дайсониане передвигались по таким коридорам?

Мальцев вскочил со смущенным видом.

— Вы еще больше удивитесь, если узнаете, каким был пол коридора десять тысяч лет назад, когда Д-комплекс только что построили. Эта зеленая губчатая масса имела полметра в толщину и была рыхлой, как чернозем! Представляете? Просто за сто веков чернозем высох и превратился в каучук.

Они разошлись по каютам.

Никита еще раз обошел свои апартаменты, настроил микроаппаратуру защиты на появление человека в пределах двадцати метров и уснул, не успев опустить голову на подушку. На вопрос, кто пытался зондировать разведчика и могла ли это быть Флоренс Дженнифер, «Вася» не ответил.

Примечания

1

Инженер похода — инженер по обслуживанию земной техники в условиях внеземных экспедиций.

2

Динго — динамическая голография.

Смотрите также

а б в г д е ё ж з и й к л м н о п р с т у ф х ц ч ш щ э ю я