Готика и эпоха романтиков

Василий Владимирович Кириллов

Изящные формы готической архитектуры в разные времена неудержимо будоражили фантазию романтических натур: художников, поэтов и писателей. В ХIX веке хвалебные панегирики «готике» слагали И.В.Гёте, В. Гюго, Н.В.Гоголь и П.Я.Чаадаев. В предреволюционную эпоху в России устремлённые ввысь башни средневековых соборов будоражили фантазию одарённых поэтов – М. Волошина и О. Мандельштама. Готика и романтизм в прошлом у нас воспринимались почти как нерасторжимые понятия.

ГЛАВА II

Увлечение «готикой» в России в эпоху «романтизма»

Утверждение на некоторый период в зарубежном и отечественном зодчестве «псевдоготических» форм было лишь первым этапом на пути освоения богатого архитектурного наследия Средневековья. Всё началось с вольных интерпретаций, введения в обиход характерных приёмов наружного оформления — применением поверхностей из кирпича без слоя штукатурки, использованием стрельчатых проёмов, окон с ажурным переплётом рам, зубчатых карнизов, башенок с островерхими кровлями и т. д. Затем, после небольшой паузы, решили перейти к более осмысленному изучению технических и конструктивных основ готического строительства.

Новая волна романтизма в Европе заметно усилила интерес к искусству «тёмных веков». Именно так в Европе вплоть до ХIХ столетия воспринимали эпоху рыцарских походов и клерикального мракобесия церкви.

Окончательному перелому в отношении к готике как архитектурному стилю способствовало опубликование трудов английских учёных сообществ по изучению памятников истории. Несколько сочинений, посвящённых забытым храмам Англии, вышло под авторством Кристофера Рена — одного из признанных лидеров среди зодчих на Британских островах. В частности, в поле его зрения оказались собор в Солсбери и старинное Вестминстерское аббатство. К. Рен некогда произнёс многозначительную фразу, которая во многом определила новые приоритеты у молодых архитекторов. Он заметил:

«Любознательность могла бы подтолкнуть нас поразмыслить, откуда первоначально возникла эта склонность не считать красивым ничего, что не было украшено колоннами даже там, где в действительности для них нет нужды»²⁵.

Кроме того, следует принять во внимание тот факт, что в Британии ещё с начала XVIII столетия издавался журнал «Археология», которым ведало «Антикварное общество». На протяжении многих лет эрудированной публике сообщалось о различных интересных находках или просто важных событиях давно ушедшей поры.

Иначе говоря, в старой доброй Англии, постепенно, вновь начали любить «готику», которая долгое время не могла отодвинуть на второй план «классические стили». Александер Поуп²⁶ одним из первых рискнул сравнить трагедии Шекспира с величием готической архитектуры, а уже в ХIХ столетии нескрываемое восхищение соборами с изящными башнями-колокольнями выразил известный писатель Даниэль Дефо²⁷.

Но, пожалуй, ни что так не возбудило интерес к эпохе Средневековья как многочисленные романы Вальтера Скотта. Рассказы об отважных и благородных рыцарях, готовых пожертвовать собственной жизнью ради чести, прекрасных дамах, страдающих из-за любви, величественных замках пришлись по вкусу романтически настроенной публике не только в самой Англии, но и далеко за её пределами.

«Готическими романами» в 1820-1830-е годы, по свидетельству историков, начали зачитываться и в России. В эпоху Николая Первого в богатых домах Санкт-Петербурга представители высшей знати даже устраивали шуточные маскарады и костюмированные спектакли по страницам отдельных произведений английского писателя. Их ещё называли в северной русской столице «живыми картинами». Хорошее знание языка позволяло многим представителям дворянской аристократии читать романы Вальтера Скотта в подлиннике, не прибегая к литературным переводам, что давало возможность глубже ощутить переживания героев и насладиться патетикой их речей.

Вальтер Скотт, впрочем, не ограничился только литературными произведениями. Он даже сумел осуществить собственную романтическую мечту — поселиться в готическом замке! Кое-как собрав деньги, писатель выкупил 100 акров земли в Бордерсе, на южном берегу реки Туид, и на протяжении ряда лет не жалел средств на строительство нового загородного дома. «Жилище, похожее на сновидение» — так поэтически охарактеризовал свой «неоготический» замок «Эбботсфорд» Вальтер Скотт.

Известно, что в 1825 году у знаменитого английского писателя уже побывало немало иностранных гостей. В числе русских «паломников» «Эбботсфорд» посетили, в частности, сын Президента петербургской Академии художеств — Алексей Николаевич Оленин, некогда время живший в Англии, и молодой граф Давыдов. Воспоминаниями об этой интересной встрече сэр Вальтер Скотт впоследствии поделился в своём дневнике.

Наверное, интерьеры замка-усадьбы писателя запомнились аристократам из России. Во всяком случае, Давыдов в своих мемуарах упомянул о том, что им пришлось дожидаться писателя в большом холле, тускло освещённом сквозь оконные стёкла, расписанными изображениями гербов, и до потолка обставленном экспонатами оружия разных времён²⁸.

Отношение к готике в начале ХIХ столетия заметно изменилось и в Германии, которая в ту пору ещё не была единым государственным образованием. В частности, ощутимые перемены затронули сферу церковного строительства. Неоготические тенденции возобладали в Пруссии, существенно расширившей свою территорию за счёт присоединения к ней земель Вестфалии. Вот, к примеру, одно из ярких воспоминаний ещё совсем молодого в ту пору поэта И.-Ф. Гёте. Однажды посетив собор в городе Мюнстере, он написал следующее:

«На пути к собору мне было страшно, как перед встречей с уродливым щетинистым чудовищем. Каким же неожиданным чувством поразил меня его вид, когда я к нему приблизился; большое цельное впечатление заполнило мою душу; он состоял из тысячи отдельных, гармонически спаянных между собой частей, а потому было возможно им наслаждаться и упиваться, но отнюдь не осознавать и не объяснять… Как часто я возвращался, чтобы со всех сторон, со всех расстояний, при разном дневном освещении взирать на его чарующую красоту и величие»²⁹.

И.-Ф. Гёте также посвятил отдельный панегирик строителям готического Страсбургского собора.³⁰ Его реставрация и достройка производились в XVIII веке. И это было одной из первых масштабных работ такого рода в Европе.

Что же повлияло на изменение вкусов у немцев? Безусловно, огромную роль сыграло назначение в 1810 году, по приказу прусского монарха, обер-баудиректором зодчего Карла-Фридриха Шинкеля. Ему вменили в обязанность вопросы руководства храмовым строительством. И уже через несколько лет на территории Вестфалии, по инициативе нового управленца, начали возводить церкви в национальном «готическом» стиле. Задачи художественного творчества Карл-Фридрих Шинкель в тот период рассматривал исключительно через призму идеалистического понимания вещей и сугубо религиозных умонастроений. Следуя взглядам немецкого философа Ф. Шлегеля, он, как истинный романтик, относился к архитектурным памятникам как к неким монументам, выражающим народный дух.

Кроме того, существенной причиной реабилитации «готики» в Германии было и широко развернувшееся в стране так называемое «антинаполеоновское» движение. Немецкие культурные деятели решительно выступили против норм догматического классицизма, пришедшего из Франции.

Пробуждение национального самосознания на определённом этапе вызвало импульсивную волну интереса к собственному историческому наследию — эпохе Средневековья. Готика стала восприниматься как стиль, выражающий «единство времён» — прошлого, настоящего и будущего. Известно, что К-Ф. Шинкель даже мечтал о неком «соборе всех германцев». И эта мысль нашла яркое выражение в одном из живописных полотен зодчего, пробовавшего себя в начале карьеры ещё и в качестве художника³¹. В частности, в 1813 году К-Ф. Шинкель написал романтический пейзаж с видом готического храма и присвоил ему громкое название «Собор над городом и водой». Это была чистой воды фантазия мастера, никак не связанная с впечатлением от переживания реального образа какого-то сооружения.

Фото с картины К.-Ф. Шинкеля

Взгляды К.-Ф. Шинкеля на искусство были исключительно возвышенными. В частности, он подмечал, что в архитектуре уже нет ничего оригинального, что нужно упорно искать то зодчество, которое отвечало бы потребностям быстро прогрессирующего «человеческого рода». С точки зрения немецкого мастера, творец не должен был придерживаться старых норм и повторять уже известные исторические образцы. Ему следовало идти дальше, экспериментировать, демонстрировать смелое новаторство.

К.-Ф. Шинкель на определённом этапе своей творческой деятельности стал понимать «чистую красоту» как выражение победы духа над материей. Таким образом, он противопоставил «готику» хорошо известным античным примерам. Вот почему на фантастических картинах зодчего храмы зачастую выглядели лёгкими и воздушными, содержащими множество измельчённых декоративных элементов. К.-Ф. Шинкель, демонстрируя ажурность готических церквей, как бы лишний раз хотел напомнить неискушённому зрителю о Средневековье — эпохе отнюдь не мрачной, а прекрасной и эстетически полноценной.

…Общеизвестно, что после того, как армия под предводительством Наполеона Буонапарта вошла в Берлин, король Фридрих-Вильгельм Третий со своими домочадцами нашёл убежище в Восточной Пруссии. Здесь он получил надёжную защиту от французов. Безопасность гарантировал контингент русских войск, введённых на германские земли императором Александром I.

В 1814 году старшая дочь прусского короля — Шарлотта — познакомилась с братом правящего в России монарха Николаем. В отдельных мемуарах говорится о том, что молодые люди влюбились друг в друга с первого взгляда. Но неизвестно являлось ли это истинной правдой или писатели раболепно преукрашивали действительность? Кровный союз был больше необходим в чисто политических целях, так как способствовал укреплению отношений между Российской империей и Пруссией.

14 ноября 1815 года принцесса и великий князь помолвились. Бракосочетание же было отложено ещё на два года, поскольку Шарлотта к тому моменту достигла лишь семнадцатилетнего возраста.

В начале XIX столетия в моде были женщины со статью и формами. В эпоху «ампира» в Европе всё ассоциировали с античными статуями. Шарлотта, напротив, отличалась малым ростом и имела миниатюрное телосложение. Это несоответствие канонам «европейской красоты» даже причиняло ей в юные годы немалые страдания. К тому же, великий князь относился к разряду достаточно крупных по меркам своего времени мужчин.

Николай не должен был унаследовать российский престол, на это место прочили его старшего брата Константина. Шарлотта тоже отнюдь не стремилась быть русской царицей. Она больше хотела стать великой княгиней и жить в спокойной обстановке, не втягиваясь во всевозможные дворцовые интриги.

В своём дневнике Шарлотта, вспоминая первый день пребывания в кругу новой семьи, написала следующее:

«Весь Двор был, кажется, собран в садике, но я ничего не различала. Помню только прекрасные розаны в полном цвету, а особенно белые, которые тешили мой взор и как бы приветствовали меня. Так как фургоны с моей кладью еще не прибыли, то мне пришлось явиться на большой обед в закрытом платье, весьма, впрочем, изящном, из белого граденапля, отделанном блондами, и в хорошенькой маленькой шляпке из белого крепа с султаном из перьев марабу. То была самая новейшая парижская мода. Сколько раз впоследствии мне говорили о моем первом появлении в этой галерее! Юную принцессу осматривали с головы до ног и нашли, по-видимому, не столь красивой, как предполагали. Но все любовались моей ножкой, легкостью моей походки, благодаря чему меня даже прозвали „птичкой“³²».

Торжественная церемония венчания молодой пары состоялась 1 (13) июля 1817 года в церкви Зимнего дворца. Само по себе, официальное замужество предполагало для Шарлотты добровольный переход в православное вероисповедание и наречение нового имени, имеющегося в святцах. Так юная прусская принцесса стала именоваться, на русский лад, великой княгиней Александрой Федоровной.

Переход в другую религиозную веру был достаточно тяжёлым испытанием для Шарлотты. Несколько дней, оставаясь в одиночестве, она не могла сдержать слёз. Когда Николай Павлович ввёл княгиню в церковь, Шарлотта смогла лишь с грехом пополам прочесть символ веры по-русски.

Новый язык прусская принцесса, впоследствии, изучала под руководством талантливого поэта Василия Андреевича Жуковского, но так и не смогла освоить его в совершенстве. В «тесном кругу» семьи и при общении с придворными она больше пользовалась немецким или общеупотребительным в Петербурге французским…

При царском дворе новоиспечённую великую княгиню приняли любезно. У императора Александра даже вошло в традицию открывать балы вместе с Александрой. Один из современников княгини отметил, что она обладает строгой величественной фигурой, представляющей законченный тип истинно немецкой красоты.

В петербургском «свете» Александру вскоре прозвали Лалла-Рук, в честь героини романтической поэмы Т. Мура. Одной из близких подруг княгини стала графиня Цецилия Гуровская, знавшая её с детских лет. Душевная чистота, непорочность и счастливое ощущение жизни, которым отличалась Шарлотта, пленили и самого Александра Сергеевича Пушкина. Он даже хотел запечатлеть её образ в своей знаменитой поэме «Евгений Онегин», но затем всё же не включил эту строфу в окончательную редакцию произведения. Поэт, в частности, написал:

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

25

Интересные рассуждения английского архитектора К. Рена содержались в его литературном труде, изданном в Лондоне в 1750 году и получившем название «Паренталия». Книга представляла собой нечто вроде семейной хроники зодчего, его жизни и творчества.

26

Александер Поуп (1688 — 1744) — английский поэт, автор поэмы «Похищение локона», строгий приверженец классицизма в Британии.

27

Имя писателя Даниэля Дефо (1660—1731) хорошо знакомо каждому из читателей, поскольку именно он написал романтическую книгу о Робинзоне Крузо — отважном путешественнике, волею обстоятельств, оказавшемся на необитаемом острове. Восхищение образами соборов, возможно, было связано у писателя с тем, что он в своё время вынужден был отказаться от роли церковной карьеры и должности пастора в храме.

28

См. об этом статью М.П.Алексеева «Русско-английские литературные связи (XVIII — первая половина XIX века) в журнале «Литературное наследство», Т.91, М., 1982.

29

Цит. по книге: И.В.Гёте «О немецком зодчестве», Собрание сочинений, Т.10, М., 1937, С.389—390.

30

Немецкий писатель даже выразил желание разделить судьбу с тем зодчим, который отважился воздвигнуть могучую гору превыше облаков. Так, романтически, И.В.Гёте воспринял несокрушимую громаду храма в Страсбурге.

31

К.Ф.Шинкель написал несколько картин подобного жанра, которые сохранились до наших. Любопытно, что это не просто архитектурные ведуты, а композиции с сюжетной основой. На полотнах присутствует не только изображение природных ландшафтов, но и фигурки людей, занятых своими привычными делами. Кажется, что будущий зодчий создавал эти пейзажи с натуры, а затем уже вписывал в общую композицию свои архитектурные фантазии на тему «готики». Обозревая живую натуру, он невольно представлял среди того или иного пейзажа игольчатые башни гигантских храмов, вздымающиеся до небес.

32

См. об этом:: А.Ф.Тютчева «При дворе двух императоров. Дневники и воспоминания», М., 1929.