Записки театрального ребенка

Варвара Титова

Сборник рассказов, объединенных единой линией. Главная героиня – маленькая девочка. Действие происходит в период с 1971 по 1987 годы.Это история девочки, родившейся и выросшей в провинциальном театре, которая описывает от первого лица яркие воспоминания о своей жизни: детстве, школе и театре. Дает свои оценки происходящему, рассказывает истории, веселые, удивительные, иногда грустные.

Валевочка

Самым первым моим приятелем был Валерка. Мы были почти одного возраста. Он вместе с мамой жил прямо напротив нас. Дверь в дверь. Это был смешной русоволосый мальчишка с синими глазами. Нас познакомили, когда нам было примерно по два года. Я его звала Валевочка. Он меня, соответственно, звал Вадя.

Мать у Валевочки была коренная сибирячка. Высокая, сероглазая, с огромной каштановой косой, которую она закручивала пучком на затылке. У нее всегда было какое-то суровое выражение лица, и я ее почему-то побаивалась, хотя она мне ни разу не сказала ни одного слова.

Моя мама часто приглашала к нам в гости Валевочку, читала нам книжки. Мы вместе играли в мои игрушки. У меня было много машинок и всяких интересных штучек, которые привлекают мальчишек. Валевочку его мама не баловала. У него был всего один железный грузовик, который он любил возить в коридоре, и тот забавно дребезжал на стыках деревянных дощечек на полу.

Валевочку к нам в гости мать отпускала не часто. Она, по-видимому, не очень одобряла такие визиты. Да и к себе в гости не звала никогда.

Когда мама отходила на кухню или в ванную, нас ненадолго оставляли одних. Тогда мы взбирались на мамину тахту и прыгали. Это было очень интересно и весело.

Однажды мама нам читала какую-то смешную книжку. Мы сидели втроем на тахте. Читать она умела интересно, разыгрывая роли и создавая образы. Мы от души хохотали. В какой-то момент, видимо от радости и безудержного смеха Валевочка вскочил на ноги и начал прыгать.

Мама даже не успела что-то сказать, чтобы его как-то успокоить, как вдруг Валевочка подпрыгнул посильнее и словно ракета, выписывающая в воздухе дугообразную траекторию, улетел головой вниз прямо в щель между стеной и краем тахты.

Мама даже растерялась, а я смотрела на это, раскрыв рот. Валевочка начал смешно барахтаться и дрыгать ногами, чтобы высвободиться из плена. Но, у него ничего не получалось. Тогда мама взяла его за ноги и выдернула наверх. Вспотевший, взъерошенный Валевочка озирался по сторонам. Он не мог понять, какая волшебная сила его унесла в простенок за кровать. А потом мы все начали дружно хохотать, пересказывая друг другу Валевочкин полет.

Валевочка часто сидел в своей комнате один. Слышно было лишь, как он медленно катал свой дребезжащий грузовик, долго и монотонно. Как-то раз мать не заперла его на ключ, как обычно. Он вышел в коридор и поскребся к нам в дверь.

— Пойдем ко мне, — сказал он.

Я вопросительно посмотрела на маму.

— Ну, что ж, идите, поиграйте, только не долго, — ответила мама.

Так я впервые попала в Валевочкины хоромы. Их комната оказалась побольше нашей. У одной стены стояла железная кровать, заправленная розовым покрывалом, на котором солидно возвышались две взбитые подушки с торчащими в стороны уголками. Рядом большой деревянный шкаф с резными витушками на дверцах. Около другой стены стоял коричневый комод с медными ручками. Впереди у окна стол, накрытый скатертью и два стула. На полу, натянутые, словно по струнке, лежали две тканые дорожки. Ни оного постороннего предмета или хотя бы вазочки. Порядок был такой, словно в этой комнате жили не люди, а была музейная экспозиция.

— Где же ты глузовик-то катаешь? — спросила я удивленно.

— А вот тут, — Валевочка отодвинул висящую на стене занавеску.

За ней оказалась крошечная кухня, буквально пятачок, на котором умещался маленький стол, стул, тумбочка с электроплиткой и полка с посудой. Зато впереди было небольшое окошко с широким подоконником.

Мы тут же взгромоздились на него и стали смотреть сквозь стекла, слегка подернутые по краям инеем и узорами. Вид был так себе. Всю улицу загораживал высокий деревянный глухой забор. Слева виднелся кусочек нашего двора и входные ворота. Начало смеркаться, вид за окном приобрел нежный сиреневый оттенок. Падал снег, мягкий и пушистый. Легкие снежинки, исполнив свой волшебный танец, изящно ложились на огромный сугроб внизу.

— Гора ваты, — сказал Валевочка.

— Дааа, — подтвердила я.

— Вот еще смотри! — радостно воскликнул Валевочка и метнулся к полке с посудой.

Он достал одну тарелку, встал на подоконник, открыл форточку и опустил туда тарелку. Она пролетела вертикально вниз и мягко скрылась в снежном пуху, чуть надрезав его ребром.

— Видела? — прошептал Валевочка.

— Видела…

— Здорово, да? — Валевочка снова метнулся к полке.

Мы оба заворожено смотрели, как в пушистом сугробе тонут тарелки, потом еще поэкспериментировали с ложками и вилками. И даже булькнули две чайные чашки. Больше посуды не осталось.

— А тебе за это не влетит? — спросила я тихонько.

Валевочка промолчал.

— Я пошла к себе, — сказала я, слезла с подоконника и вернулась к маме.

Прошло около часа. Стемнело. Судя по крикам, доносящимся из-за противоположной двери, вернулась Валевочкина мать. Он орал и ревел, как белуга. Она что-то яростно кричала, но слов было не разобрать.

Вдруг с грохотом захлопнулась дверь и в коридоре послышались быстрые тяжелые шаги. Это была Валевочкина мать, которая пошла во двор «спасать» из сугроба посуду. Я думаю, что в темноте, рыться в огромном полутораметровом сугробе было не просто.

За окном было слышно, как она ругалась и смачно материлась. Мама закрыла форточку.

— Мама, мам, — тихо позвала я.

— Что?

— Я знаю, за что Валевочке влетело.

— И за что же?

— Он мне показывал, как красиво тонут тарелочки в снежной подушке.

— О, господи, — всплеснула руками мама. — И ты кидала тоже?

— Нет, я смотлела. Так красиво…

— Вообще-то могла остановить его. Посуду за окно нехорошо выбрасывать.

Валевочка неделю просидел взаперти. А я даже боялась подойти к его двери. Судя по тому, что при случайной встрече в коридоре с его матерью, она на меня не стала ругаться и даже слегка приветливо кивнула, Валевочка меня не сдал. Настоящий друг!…