Спящий Ангел. Они знали, что проиграют, и шли вперёд

Валерия Лисичко

Одинокая девушка на обочине жизни. Кошка, которая меняет судьбу хозяйки. Таинственная библиотека. Разочарованный писатель. И ангел под рёбрами. Книга содержит нецензурную брань.

ГЛАВА 3 БИБЛИОТЕЧНЫЙ ЛАБИРИНТ

И только кровь, как вода, в батарее стынет,

И мы блуждаем по белой дикой пустыне,

Несём грехи свои, будто святыни,

Чтобы поставить кресты им в кэш всемирной трясине.

Anacondaz

В большой картонной коробке лежали листовки с детскими лицами. Ветер на улице нападал на плакат с красивой молодой ведьмой, обкусывал, обтрёпывал его углы. На листовках и плакате ещё не отпечатались Евины пальцы. Но маховик времени щёлкнул и сложил отдельные фрагменты дорог в линию пути. Мир замер, ожидающий, пока все фигуры на доске пройдут отмеренный участок. И тогда раздастся следующий щелчок.

Ева была уверена, что собеседование провалила. И когда она шла домой вдоль длинной монастырской стены, то вспоминала своё восхищение древним ансамблем зданий. Строгий, светлый, стремящийся вверх собор с основательным гранёным куполом. Беж стен с белыми кружевами. Заходишь в распахнувшиеся двери, обретая дом. А собор, впуская тебя, обретает душу. Каменное тело наполняется жизнью. У человека бренное тело и вечная душа. У собора наоборот.

Насмешливая косая улыбка повисла на Евиных губах. Она давно перестала верить во все эти глупости. И давно перестала надеяться на приличную работу. Библиотеке не нужна её душа, чтобы воскреснуть. Библиотека привередливо выберет себе душу получше.

Каково же было удивление Евы, когда на следующий день её утвердили на испытательный срок и пригласили прийти с полным пакетом документов.

Кошка и крыса встретили новость по разные стороны батареи под окном. Обе начищали мордочки.

— Удачу намываете. Молодцы, намыли, — похвалила питомцев Ева.

Тайра кинула хищный взгляд на Крыся и заставила себя с усилием отвести глаза. Крысь нервно заумывался, быстро перебирая лапками. Тайра дёрнула хвостом. Крысь потянул лапки. И прошёлся мелкими покусываниями от кончика лапки к бедру, нервно щурясь, словно чувствуя, что пару секунд назад над ним нависла смертельная угроза.

Библиотека готовила бойцов-универсалов, взаимозаменяемых и носящих улыбку как обязательный элемент боевого костюма. На передовой расположилась стойка-абонемент: выглядываешь из окопа со стопками книг, присматриваешься. По негласной инструкции полагалось то шикать одним «Не спать в библиотеке!», то шёпотом кричать «соблюдайте тишину в библиотеке!». А появятся на пороге читатели со стопками книг — шасть и спрятался в свой окоп, авось не заметят. Этим премудростям Еву обучали Жека с Никитосом. Рыжий и очкарик.

Извилистый коридор выплюнул Еву в кабинет администрации: приёмка книг, отчётность, правила ведения социальных сетей. Строгий Синица объяснял быстро, чётко и тоном, не терпящим ни вопросов, ни возражений. Сразу становилось понятно, кто держит порядок в этом учреждении. Ещё одна рокировка с сотрудником архива — и погружение в мир сосланных книг. Бросок, и Ева опять на абонементе, на этот раз на приёмке: щёлкает чекером по корешкам.

— А Вы не посмотрите, есть в Вашей библиотеке Айн Рэнд? «Атлант расправил плечи»?

— Есть, но только вторая и третья части, — это выглядывает из-за плеча Жека.

— А как же первая? — озадачивается читатель.

— Похищена, — строго и печально отвечает Жека и откидывает чёлку на бок.

— Ну, нужно как-то заменить, — укоризненный тон. — Мы всё-таки налоги платим. А без первой части…

— Написали заявление в полицию, — это появляется хмурый Никитос и поправляет очки. — Пусть на наши налоги разбираются.

— Пусть, — соглашается читатель.

— Может быть, «Пятьдесят оттенков серого»? — пытается сгладить конфуз Ева и читает название верхней книги в стопке из только что сданных.

Жека подхватывает стопку и начинает уносить её в читальный зал, проходит за спиной озадаченного читателя и крутит пальцем у виска, выразительно глядя на Еву.

Ева запинается, не зная точно, в чём её ошибка. Но ситуацию спасает Никитос.

— Бестселлер, — тянет он вальяжно, — но лучше Маркеса. Или, если про финансовые пирамиды хотите и успех, то у нас целый шкаф набит книгами по коучингу. Пойдёмте покажу!

Никитос уводит читателя, а вернувшийся Жека просвещает Еву: шкаф эротической литературы грамотно замаскирован под любовные романы. Шкаф рекомендован к прочтению только определённому кругу читателей. И книги на нём расположились зачитанные, помятые и востребованные. Такой степенью мятости не могли похвастаться ни ряды современной литературы, ни номинанты многочисленных премий, ни даже классика школьной программы. Определённый круг читателей оказался очень активным.

Ещё Еве запомнилась дама — высокая, интеллигентная с тяжёлым взглядом из-под толстых очков. Она нервно водила плечами из стороны в сторону, приближаясь. Остановившись у стойки-абонемента, брезгливо протянула Еве творение Дэна Брауна. Потом долго отчитывала библиотекаря за безвкусицу в вопросах подбора фонда. За профанацию. И содержание на казённые деньги дешёвого псевдоинтеллектуализма. Лицо её преисполняла брезгливость.

— Я такую гадость, конечно, не читаю, — заметила она надменно. — Это муж. Но и ему было бы неплохо привить вкус получше, на казённые-то деньги. — Обвела холодным взглядом полки под потолком и вернулась к Еве. — Посоветуете мне что-нибудь наподобие «Пятидесяти оттенков серого».

И Ева, только что бившаяся с ней в дуэли за интеллектуальное чтиво авторства Дена Брауна, почувствовала себя глупо. И указала на шкаф востребованных книг.

А после обеда стойку-абонемент посетили молодые ребята в доспехах, с мечами, в забралах и шлемами в руках.

Жека деловито сдвинул Еву в сторону и сам принял у гостей книги.

Ева переключилась на шкафы современной литературы: нужно было вернуть книги на место.

До неё доносились обрывки разговора.

–…Следующую в храме проведём, — это Жека.

–…Егор обещал помочь, — ответил один из ребят. — Они же на районных всегда помогают. Округ их на коротком поводке держит и пользует во все щели за помещение, — гогот гостей и хмурое херувимское лицо Жеки.

Ева подхватила стопку биографий и серию ЖЗЛ. У стеллажа стояла задумчивая юная девушка в длинном славянском платье с тканым поясом. Она шла взглядом по корешкам. Ева стала расставлять книги. Девушка попадала только в край поля зрения. Гостья библиотеки потянулась за одной книгой, пролистнула, вернула. За следующей. Наконец, одна из книг её всерьёз зацепила. Девушка несколько раз перелистывала страницы, жадно вчитываясь в текст. Она заглянула в книгу, но не вернула на полку, а радостно провела по корешку… и из-под пальцев брызнули искры.

Ева подскочила. Но девушка просто держала книгу в руках. И с недоумением смотрела на подскочившую Еву.

— Извините, — Ева покачала головой и потёрла висок. — Просто показалось… Неважно. Вы будете брать?

— Да, — девушка мило улыбнулась.

— Вы записаны в библиотеку, — Ева хотела отвести внимание от неловкости. В голове крутились мысли про статическое электричество, но крутились как-то чахло, невыразительно.

— Даша Соловьёва, — ответила девушка.

— Давайте отнесу Вашу книгу на абонемент, отложу. А Вы пока можете ещё что-то выбрать, — пыталась держать лицо Ева.

— Оо-о-о, конечно, — девушка протянула книгу.

Ева взялась за корешок. Он был горячим. Не тёплым. Как от влажных рук. А нёс сухое тепло, как если бы его только выхватили из печи.

Ева снова смутилась, но просто отвела взгляд и понесла книгу на абонемент.

Ближе к вечеру округ спустил плакаты. Распечатать и повесить в фойе.

Весь штат библиотеки долго смотрел на метровый плакат модной экстрасенши Бри Соболь: точёная фигура, пронзительный взгляд, сухие черты лица.

— Сколько ей? — Жека кривил губы. — Моя ровесница? Младше? Второй курс ПТУ?

— Прочитаю твою судьбу, — задумчиво цитировал надпись на плакате уже в десятый раз Никитос.

Маша только печально вздыхала и выдавала что-то негромко о корпоративном духе, потребности библиотеки во взаимной рекламе с лидерами мнений и о партнёрских программах. Но взгляд её выдавал глубокую печаль.

— Просвещение — центральная наша задача, — издевательски пропел Синица и ушёл в свой кабинет.

Остальные сотрудники, ворча и тихо негодуя, тоже разбрелись по углам. Только Маша ещё долго стояла в фойе в компании Бри Соболь.

Книжная дуэль началась за час до закрытия.

Крупный мужчина в обтягивающей рельефный торс футболке и девушка-лучница зашли в зал абонемент с разных сторон. Девушка с прямым лицом, в накидке морской волны, вынырнула из поворота в детскую зону. А мужчина зашёл с улицы.

Они увидели друг друга. Глаза расширились. И Ева почти почувствовала ударную волну от столкновения ожесточившихся взглядов.

Он — со стопкой потёртых книг в неопознаваемых переплётах. Она — с подборкой детских.

Силач в несколько размашистых шагов добрался до стола-абонемента. Девушка опоздала. Жека, как почуяв, уже нёсся на помощь Еве из компьютерного зала.

Девушка почти обогнала противника, но силач опустил свои книги на край стола-абонемента, одновременно корпусом отодвигая девушку. Ева инстинктивно спряталась за экраном и съехала пониже в кресле.

Девушка пошатнулась и с трудом удержала равновесие.

— Ну и воины в егоровском стаде, — сквозь зубы зло бросил силач. — С трудом на ногах держатся.

Ева медленно потянулась к сданным книгам, но девушка смахнула их со стола на пол. И поставила на их место свои. Силач развернулся к ней полным корпусом и навис над девушкой. Она и не думала робеть, подалась навстречу.

— На ринге разберётесь, всё, всё, тайм-аут, — Жека влез меж ними, махая руками. Гости библиотеки отпрянули. Жека быстро подхватил разлетевшиеся по полу книги и поспешил на другой край стола-абонемента.

— Чьи книги?! — громко заговорил он. — Сегодня возврат принимаем с двух мест. Подходите, чьи книги.

Силач рыкнул, глядя на лучницу, и пошёл за Жекой.

— Маргарита Конасова, — прочитала Ева в системе. — Две сданы. Двенадцать новых взяты.

Читательница кивнула, глядя поверх Евы, подхватила книги и пошла на выход.

Жека что-то бубнил силачу, явно оттягивая время.

— Знаю я, — бросил силач, смерив Жеку недобрым взглядом. — Ты тоже из егоровских прихвостней. Только и можете, что пакостить по мелочи и хорохориться.

— Хорошего дня, — Жека и не думал поддерживать разговор.

Когда силач ушёл, Жека рассказал Еве, что в их районе есть исторический клуб: воссоздают быт и костюмы славян. И занимаются историческим фехтованием. Во главе клуба — парень по имени Егор.

Жека рассказывал, а Ева наминала-наглаживала шелушащуюся корочку на лице.

Жека обмолвился о сотрудничестве исторического клуба и библиотеки, о храме, который поддерживает традиции, но Ева воскликнула от боли и посмотрела на пальцы: корочка на лице закровила.

Синица закрепил за Евой детский зал. Теперь одна из надбавок к зарплате зависела от порядка на стеллажах. Ева, как бывшая сотрудница «Пятёрочки», спокойно относилась к наведению порядка на полках.

Но детский зал встретил её недружелюбно. Стоило зайти — уронил стопку книг прямо на голову Еве. Та в последний момент успела закрыться руками, но книги больно врезались углами в спину и плечи, оставив синяки.

— Видно, кто-то на край поставил стопку, а ты пошла, и стопка съехала, нет, ну кому в голову могло прийти на верхотуру стопку прятать?! Дети, может, — ворчал Жека виновато, помогая Еве подняться. — Библиотека тут своенравная. Каждый зал со своим характером. Приручить надо, — продолжал бормотать Жека, но теперь вроде уже больше себя уговаривая, чем успокаивая Еву. — Детский зал не любит порядок. Развалит книжки руками детей по всей библиотеке и радуется. Вечно с ним хлопоты, как с ребёнком.

Минут через двадцать, отпившись чаем на кухне, Ева вернулась в детский зал. Она намеревалась показать, кто тут хозяин. Она этот зал выдрессирует! Как полку с акционными товарами в «Пятёрочке».

Детский зал как будто даже принял её условия. Книги послушно рассортировались по алфавиту и зонам. И теперь Ева возвращала их на свои места. Попутно проверяя, не играют ли книги в прятки, а то, бывает, возьмёт читатель книгу на одной полке, а потом нет чтобы на стол положить — ставит её на другую полку. И вот книга в потеряшках. Сидит себе, хихикает. Поглядывает на читателей, в прятки играет. Ждёт, когда её найдут.

Ева даже втянулась. Однообразные действия стали напоминать медитацию. Мысли потекли сквозь сознание, не оставляя на нём отпечатка, когда Ева услышала тихий разговор.

— Мы ей нужны. Для девочек — просто работа. На месяц-два, подыскать новую вакансию для выпускницы МГУ. На безрыбье… На полгода для красоты в трудовой книжке — психологине. Мы для них просто работа. А Еве мы нужны. Мы ей нужны. Она, может, даже сама до конца не понимает… — мягкий голос Маши.

— И не только она, — перебил её Синица. — Я не понимаю. Взять вредную ленивую тётеньку вместо нормальных кандидатов. Пусть они месяц поработают, пусть два, но так, что ого-го! Чем эта, только и делает, что по углам отсиживается, книжки перебирает. Что ни предложи — извините, не могу, не хочу, не знаю. Хватит, Маша, играть в благотворительность за чужой счёт! Это библиотека, а не приют потерянных душ.

Ева нащупала в кармане железную трубочку и поплотнее сжала её в кулаке. Представила, как продавливает ею железную банку колы. И делает глоток. Всего один. В носу щиплет. Напряжение спадает.

Маша, лукаво:

— Пусть будет и то и другое.

— Нет, Маша! Я на это не подписывался! Работать за десятерых за три копейки. Я-то впахиваю, почему ты меня спасти не хочешь?! Есть у тебя потребность в благотворительности — переведи пятьсот рублей умирающим детям и успокойся. Сходи в фонд помощи животным — брошенную кошку погладь и покорми. Сюда не тащи всех этих хромоножек, в которых надо просто поверить! У тебя синдром спасателя, а у меня отчёт. Да что там у меня — у библиотеки отчёт. А ты — заведующая. Библиотекой, Маша, библиотекой! А не сиротским домом!

Кулак пульсировал, сильнее и сильнее сжимая железную трубку, стремясь уплотниться до состояния камня.

— Спасибо, — Ева по голосу поняла, что Маша слегка улыбнулась.

Ева сдвинулась ближе к краю стеллажей и теперь видела, как двое беседуют между рядами книг.

— За что? — Синица поперхнулся залпом новых обвинений.

Ева перехватила трубочку и зашкрябала ей по шву внутри кармана.

— Что ты есть. Мне важно, чтобы рядом были такие, как ты. Твёрдо стоящие на земле люди. Люди с чёткими границами. Ты не даёшь мне заплутать.

— Боже, Маша! Ох-х-х… — Синица схватился за голову и пошёл прочь по коридору.

Ева посмотрела в окно: «Убей их и позвони мне», — говорила ей стена жирными красными буквами. Большая чёрная птица зябко ёжилась над буквами, сонно мигая подслеповатыми глазами.

Ева отпустила трубочку и вытащила руку из кармана.

Её ждала горячая точка — компьютерный зал.

Вечером, в опустевшей библиотеке, сотрудники разносили книги по залам и возвращали на свои места. Они тасовали книжные стопки, а потом ловко раскидывали книги на нумерованные полки. Пустые полки провожали разинутыми голодными пастями. И Ева, проходя мимо, следила краешком глаз за угрожающими пустотами чёрных ниш.

Неожиданно она услышала странный звук, глухие ритмичные удары, как будто кто-то гонял мячик-прыгун по полу. Неужели они закрыли библиотеку, не заметив ребёнка?

Ева последовала за звуком, но он словно держал дистанцию. Ева шла. А звук не становился громче, не приближался. Ева обошла библиотеку, а звук продолжал пульсировать внутри головы.

Ева проходила мимо углового шкафа с глянцевыми новенькими книгами, когда что-то кольнуло. Она остановилась. Книги смотрели на неё ровной кладкой. Как стена. Может быть, звук потерялся за книгами? Или просто странное эхо чужого ремонта передаётся по стенам и отдаёт в Евиной голове? Она потянула одну из книг — никем не тронутая и правда как новая, книга почти десятилетней давности по истории культуры кочевых и тюркских народов. Ева уже хотела вернуть её на место, как заметила в глубине шкафа бутылку: бутылка пряталась за вытащенной Евой книгой. Молодая женщина потянулась, но подлетел Жека и перехватил её руку.

— Ты слышишь? — тревожно выпалила Ева.

— Теперь ты принята в братство книжной интеллигенции, — пробасил Жека угрожающе и нахмурился. — Что я должен слышать?

— Звук… бум… бум… бум…

— Здесь всё время какие-то звуки, сквозняки, вытяжка. Ты привыкнешь и перестанешь обращать внимание. А лекарство тебе в этом поможет.

Жека кивнул на пузатую бутылку с «лекарством».

Никитос Жекин энтузиазм не оценил.

— Без году неделя… — пробубнил он. — А ты ей уже готов все секреты раскрыть. А вдруг она начальству настучит?

— Очкастому? — Жека прыснул. — Ему бы тоже не помешало. Для расслабления. А ещё она в газету в местную напишет. И ролик для Ютуба запилит. А потом нас попрут за хранение в особо крупных размерах, — Жека едва сдерживал смех. И Никитоса тоже отпустило.

Никитос с Жекой провели Еве экскурсию по тайным библиотечным «погребам». Ребята самодовольно хихикали, снимая тома философии, литературной критики, истории религии и прочие серьёзные, гладкие, ни разу никем не открытые томики и извлекали из-за них то пузатую бутылку коньяка, то бренди, то ликёр.

— Главное, знать шифр, — назидательно вводил в курс дел коллегу Жека.

Раз в пару дней ребята меняли местоположение алкогольных запасов. А когда душа просила, по паре глотков снимали стресс.

— Нервная работа, нервная, — серьёзно говорил Жека. — Ты того, тоже угощайся.

— Всё хорошо, прекрасная маркиза, — проскрипел попугай строчку из детского мультика на прощание и зыркнул на Еву через зеркало.

Ева вышла из библиотеки, но в спину смотрел не кирпичный флигель, а средневековый замок. Оставшись вне поля зрения, внешний лоск икеевской мебели и современного ремонта перестал резать глаз, заставляя наивного гостя видеть то, что библиотека выставляла напоказ. Ева стала частью организма. И внутренним зрением она видела библиотеку странным местом на краю мира, забытым и разрушающимся, сохранённом по привычке. Древний монстр упорно цеплялся за жизнь. Прятал влажные каменные стены за модный пластик. Укрывал ветхие фолианты в катакомбах, выставляя на полки-витрины блестящие глянцевые издания, которые цветами обложек сочетаются с интерьером. Обложки, которые будут выигрышно смотреться в наманикюренных пальчиках. Плотные тома с хрустящей офсетной бумагой, которые не стыдно оставить в дорогой машине. Библиотека притаилась за этими приманками. Но от Евы спрятаться не могла. Ева вдыхала пряный воздух, густой от парящих под потолком мыслей. И чувствовала сгущающуюся, ещё незаметную угрозу. Люди покинули каменный замок, предали его. Его душа умерла. И он облачился в доспехи дорогого пластика и модных полок не для того, чтобы понравиться, а для того, чтобы отомстить. Кажется, никто кроме Евы не замечал этого за будничной суетой завывающих сквозняков.

Порыв ветра зашуршал плакатом. Ева посмотрела на ведьму. Ветер дразнил Еву уже отодранным, трепещущим под порывами уголком. Ева просто потянула за уголок, и бумага большой завитушкой легла у её ног. Ещё пара движений — и вот ветер уже гоняет бумажные стружки по асфальту. Нет Бри Соболь в полный рост на улице. Ева почувствовала удовлетворение и зашагала.

Ева шла домой. Библиотека за спиной отдалялась и становилась всё меньше и меньше. И в ней осталась Бри Соболь в полный рост. С вырезанными глазами и заклеенным скотчем ртом. Только через пару дней Синица заметит осквернение спущенного сверху плаката. Синица будет кричать о депремировании и позоре! Депремирование будет вызывать в Еве страх. Позор — смех. Все сотрудники библиотеки поддержат версию Евы о шкодливых подростках или православных старухах. Никто не подумает на Еву, которая после тяжёлой рабочей смены уносила глаза Бри в своём кармане.

В большой картонной коробке лежали листовки с детскими лицами. Ветер на улице получил свою игрушку и гонял по мостовой скрученную завитушкой голову молодой ведьмы.